Конунг: Королевский тракт

Глава 8. Гуляй, рванина!

Южный Адоланд, почти четыре недели спустя

(к середине апреля 2021 года)

Треверская армия прокатилась через адоландские предгорья с неотразимостью стального катка, и мгновенно раздавила малейшую надежду хоть на какое-то организованное сопротивление. Во-первых, почти все здешние бойцы сейчас находились за много дней пути от своих домов. Во-вторых, край этот в принципе был очень слабо заселен, и героических партизан-подпольщиков просто не из кого было массово вербовать.

Свой прибавочный продукт немногочисленные местные кланы добывали, разводя мелкий рогатый скот. Нет, конечно же, и овцы, и козы отлично плодятся, а излишки сыра, кожи, шерсть и мясо — в любых количествах закупала перенаселенная долина Тухтауг Мехкой[64], но многочисленное население для всего этого не требовалось. А не нужно — значит, его и не будет.

И этот социальный механизм редко дает сбой. Хотя спроси любого отца семейства, и он, конечно же, расскажет, как важно иметь многочисленных детей, и особенно — защитников-сыновей. В отличие от земледельческих общин, где постоянная нехватка рабочих рук, отчего народ (на фоне жителей предгорий) плодится, что кролики. Даже если живет объективно беднее…

В общем, внезапный удар такой силы им сейчас объективно нечем было парировать.

Более чем 9-тысячная армия Игоря разлилась по южно-убийским землям, сковав даже те немногочисленные силы, что у них оставались. И разделение на несколько потоков этому, конечно же, очень способствовало.

Отряды в 50-100 всадников рассыпались, контролируя границу с тулингами, путь на север Адоланда, и вообще — все немногочисленные местные дороги и тропы. Присматривая за потенциальными врагами-соседями, перехватывая беглецов и отбивая бессчетные хозяйские стада, которые физически было не спрятать за стенами, полуторатысячная конница «треверов» полностью парализовала здешние кланы.

В это время намного более крупные «банды» пехоты — в две-три роты каждая, — принялись обкладывать найденные замки и селения. Из тех, что не были брошены хозяевами и явно собирались сопротивляться.

Но и каменные стены родовых гнезд убиям не помогли.

Настоящая сила — она ведь не в стенах или башнях. Она — в руках храбрых и многочисленных защитников. И вот с ними-то сейчас было очень-очень плохо, поэтому хорошие шансы отбиться могли быть только на случай какого-нибудь мелкого набега. Случайный враг и вправду мало на что мог рассчитывать, потому как даже ребенок способен столкнуть камень со стены или вылить на охотника до чужих богатств ковш кипятка. Но отсидеться, когда под стены приходит пять-семь сотен, а то и сразу тысяча воинов (минимум вдвое-втрое больше, чем внутри укрылось стариков, женщин и детей), шансы тут выглядели …даже не призрачно.

Редкий родовой замок мог похвастаться хотя бы тремя-пятью днями сопротивления, и в большинстве случаев все протекло по однотипному и незамысловатому сценарию.

Штурмовой отряд подходил к осажденному укреплению, устаивал себе отдых с дороги, и уже на следующий день — несколько сотен стрелков без труда сметали неопытных и плохо вооруженных защитников со стен.

В это время тяжелая пехота «прогулочным» шагов подбиралась к стенам, легко преодолевала их по приставным лестницам, и на этом, собственно, все. Большая часть жителей массово сдается, а немногочисленные старики — стараются подороже продать свои жизни или философски дожидаются смерти.

Их очень редко брали в плен. Разве что по внешнему виду было слишком уж очевидно, что оставшиеся на свободе родственники непременно такого выкупят, но чаще всего победители пренебрегали этой возней…

«Не по сценарию» все вышло лишь один раз — с центральной крепостью на янгонском пограничье, которая считалась родовым гнездом нынешних ярлов.

Все три «таможенных укрепления» в предгорьях, из которых мытари убиев присматривали за торговыми путями, в свое время построили с размахом. И скорее всего — предки самих же князей Квай Туу, пытавшиеся таким образом удержать кусок жизненного пространства за пределами своей неприступной долины. Слишком уж разительно они отличались от всего остального.

Квадрат из мощных каменных стен не ниже 18–20 метров высотой и почти в километр длиной, четыре массивные угловые башни вдвое выше, и по паре не таких примечательных, но все же очень хорошо укрепленных ворот друг против друга.

Первую из крепостей, ближайшую к месту перехода через горы — восточную — удалось взять с налета. «Изгоном» — как писали о таком способе в древнерусских летописях.

Два десятка всадников, сильно опередив вести о своем вторжении, и всего ничего — остальных товарищей, — подъехали к воротам и просто смели таранным ударом ничего не подозревающую охрану. А когда минут через пять подошла пехота — победители без особого труда и риска обыскали многочисленные помещения и передавили затаившихся врагов, окончательно закрепив свою победу.

С самой дальней от места вторжения — с западной крепостью, расположенной прямо на границе с тулингами — тоже обошлись без особых изысков.

Магон, который выглядел для смертельно опасного Стража на редкость юным и утонченным хлыщем, назвался купцом, обогнавшим свой караван с парой телохранителей, и сообщил, что якобы собирается договориться о ночлеге или хотя бы уточнить дальнейший путь за янгонской бронзой.

Не изображая из себя «Штирлица», он подъехал к воротам, дождался неосторожного открытия калитки и, уже через мгновение был внутри, буквально выкашивая в течение последующих нескольких минут ничего не понимающую охрану.

Скорость Стражей, Жрецов и большинства других одаренных, редко делает их еще и силачами. Встречаются и такие, но уже совсем нечасто. Поэтому пока канааней убивал всех, кто имел несчастье попасться ему под руку, его мнимые здоровяки-телохранители спешились, спокойно вошли внутрь, на пару вытолкали здоровенный запорный брус из петель, после чего вовсю ширь распахнули врата и принялись ждать товарищей.

Немногочисленные уцелевшие стражи и мытари, можно сказать «со слезами радости на глазах», поспешили сдаться подоспевшему отряду, с ужасом косясь в сторону милого улыбчивого юноши, в одиночку взявшего огромную крепость всего за несколько минут…

А вот с родовой цитаделью местных ярлов — Серым замком[65] — все вышло совсем не так «весело» и непринужденно.

Пока было неизвестно, что именно там произошло, но штурмовой группе, пытавшейся и в третьей пограничной крепости порешать вопросы нахрапом[66], охрана позволила ворваться, но на этом успехи и закончились.

На следующий день железные колья над главными воротами «украсили» полтора десятка свежеотрубленных голов, со следами сражения или, может быть, пыток.

В итоге, у ударного отряда, посланного ради взятия главной из пограничных крепостей, получилось лишь обложить ее, не позволив убиям хотя бы усилить гарнизон подкреплениями. Правда, сейчас уже никто не сомневался, что воинов здесь почему-то оказалось заметно больше, чем в двух остальных.

Узнав обо всем этом, Игорь обошелся почти без ругани.

Во-первых, сколько бы там ни засело убиев внутри, их все равно явно не хватало, чтобы создать по-настоящему серьезные проблемы, потому что изначальные полторы сотни осаждающих до прихода подкреплений, ни разу не попытались атаковать.

Во-вторых, он сам в этот момент возвращался с серьезной победой, а значит, репутация удачливого вождя не должна была пострадать. Все-таки тысяча отборных хирдманов ярла убиев, могла стать болезненно неприятной занозой в заднице для всего войска. И не важно: удалось бы им отбиться, или всего лишь без боя сбежать, узнав о неизвестно откуда взявшихся треверах в тылу.

А так — заботливо подготовленный вражескими хирдманами укрепленный лагерь теперь заняла рота пращников из-за Великого хребта. Подразделение — идеально подходящее, как для атаки, так и для обороны.

Вообще, новые бойцы показали себя очень неплохо!

Нужно признать, что настоящей выучки и опыта им может пока и не хватало, но уже было однозначно понятно: массовое применение пращников с недешевыми свинцовыми пулями[67] — оказалось единственно правильным решением.

Оно превратило потенциальный «балласт» его войска, всю эту нищую в основном юную и слабовооруженную толпу горцев, в отличные стрелковые подразделения, обещающие сделать треверскую коронную армию сильной и тактически гибкой военной машиной.

По крайней мере, против умелых, но слабо сбалансированных войск вроде фризских племенных дружин, где стрелков редко сводили в отдельные подразделения, и постоянно не хватало кавалерии.

В особенности легкой и средней, и проблема эта была не свойственна разве что только батавам. Но против них Игорь надеялся, что воевать ему не придется. И для этого были вполне объективные причины, учитывая их дружбу с потенциальным наследником.

…При этом все равно можно уверенно сказать, что в целом эта война шла «по плану».

Всего лишь к концу четвертой недели после перехода через горы — уже к середине апреля — на территории Южного Адоланда остался только одно не взятое укрепление: центральная из трех крепостей янгонской границы.

При этом фактически — родовой замок здешних ярлов был расположен в самой середине их владений, контролируя не только торговлю.

Две другие — захваченные крепости — к этому времени успешно пополнялись захваченным продовольствием, на случай осады, и вообще для снабжения армии. Основные склады устроили в западном замке, восточный — прикрывал границу с тулингами.

Пока они вели себя довольно «безразлично» к судьбе союзников, хотя немногочисленные беглецы не могли не сообщить о происходящем, но был риск, что их вожди проснутся, обложат его, и тогда тамошние запасы стали бы недоступны для остальной армии.

А в здешних небогатых краях оперативное снабжение более чем девяти тысяч человек становилось серьезной заботой. Из пищи в добычу попадал в основном мелкий рогатый скот, у которого были немалые естественные проблемы с «хранением».

Здешние кланы, конечно, выращивали какой-то небольшой объем проса, но большую часть пшеницы и остальных круп, им приходилось закупать у своих же — земледельческих кланов на севере.

Поэтому Игорь приказал задействовать несколько крупных отрядов собственных воинов и пленников, для забоя и переработки овец и коз во что-то более надежное, и не требующее постоянного выпаса.

Те же бараньи туши, замаринованные в смеси из специй вроде перца, имбиря, куркумы и карри, могли храниться несколько месяцев даже без соли. Этот способ консервации изобрели более трех тысяч лет назад, и он до сих пор широко распространен в бедных районах Индии и некоторых странах Азии.

А хорошо подсоленное, да еще и подкопченное мясо — становилось и вовсе «вечной едой».

На ту сторону гор все это время шел сплошной поток излишков скота.

Его должны были частично раздать союзникам в виде их доли в добыче, частично — распродать или обменять на зерно, корнеплоды, вино и пиво — и все то, что можно было переправить назад, и хранить на случай осады.

Вообще надо признать, что местные богатства, ни в какое сравнение не шли с канаанской добычей во время прошлой войны. Нет, ни кто не чувствовал себя обманутым, и не предъявлял претензий. Но по-настоящему счастлива была только та самая — небогатая молодежь, — составившая основное число бойцов среди, например, пращников. Или — такие же полунищие роды, выставившие немалую часть воинов в подкреплениях союзников.

Для многих — это и впрямь был первый поход, поэтому возможность прихватить чуток серебра, снять с побежденного дорогое оружие или доспех… Все это они пока воспринимали, скорее как приятный и неожиданный бонус, а не единственную причину вообще вставать по утрам.

В отличие от той же тяжелой фризской пехоты.

Но и наемники не особо заморачивались на эту тему, потому что в отличие от союзных отрядов, кроме добычи получали еще и еженедельную плату…

…Армии Игоря понадобилось больше трех недель, чтобы снова получить возможность концентрировать силы. Теперь уже на пути в Северный Адоланд.

Граница туда была довольно проницаема, но если вы хотите наступать отрядами в тысячи воинов, то бездорожье, по которому попробуй, проведи хотя бы вьючных лошадей — точно не ваш выбор.

Солдаты жрут, и жрут обычно много! И если им этого не позволять, то начинаются совсем уж ненужные проблемы. А потому, единственная возможность вторжения в Южный Адоланд оставалась по самому короткому пути туда. Только через болотистую, заросшую джунглями низменность в двух днях пути на север от осажденного Серого замка.

Через нее шла одна из трех торговых дорог из долины Тухтауг Мехкой.

Сначала эта — хороша утрамбованная грунтовка — поворачивала к столице убиев, а потом, уходила дальше — в глубину Восточного Эйдинарда, — к главным городам бывшего племенного союза токсандров.

* * *

Окрестности замка Грисбург, главная ставка коронной армии

(16 апреля)

Все это время почти треть армии сидела вокруг Серого замка — в центе убийских предгорий — демонстрируя готовность парировать удар с любой стороны. Хоть встречный — с севера, а понадобится — так укротить и передовые отряды возвращающихся хозяев.

Чтобы не сточить силы отдельных отрядов в постоянных вылазках, приходилось проводить какую-никакую ротацию. Получив сообщение, что очередное укрепление взято, и воины возвращаются с добычей и пленниками, другой отряд тут же снимался, чтобы взять штурмом или принудить к сдаче следующую укрепленную деревню или небольшой замок.

Но сам Игорь больше в вылазках не участвовал.

Прошло достаточно времени, чтобы убийский ярл получил новости, и попытался что-то предпринять. Было бы чертовски глупо, если бы теперь уже их самих застали, что называется «со спущенными штанами».

Поэтому Игорь сидел в своем главном лагере, и готовил войско драться с возвращающимся убийским ополчением, или завоевывать земледельческий север их владений…

…После победы над хирдманами, он потратил сутки на сбор трофеев, некоторый апгрейд захваченного лагеря, похороны погибших и прочие — совершенно необходимы заботы. Например, награждение героев уже на вечернем пиру.

Кстати, в отряд, выманивший убиев из-за стен, отобрали лучших из лучших. В процессе их, конечно, потрепали, но именно убитых — было сравнительно мало. Тем более что прямо там, на поле боя Игорь доказал, что не зря «числится» Жрецом. Он активировал несколько делений своего «браслета отложенной жизни», и подлечил самые сложные случаи.

Да и потом, в следующие сутки, пока вылезали всевозможные осложнения, незамеченные в горячке боя, он готов был прийти и, как минимум обследовать, любого из своих людей. Остальных — а это было около двух десятков воинов из трехсот — пришлось переправить за Алайн Таг, чтобы подлечить более основательно.

В «до огнестрельные» времена, если строй тяжелой (и самое главное — профессиональной) пехоты не разбивали, она обычно несла минимальные потери, даже в самых жесточайших сражениях. Главная убыль традиционно случалась во время разгрома и последующего бегства. Особенно, если у победителя под рукой оставалось хоть сколько-то всадников.

Милейшее дело для конницы догонять и рубить пехоту! Перепуганных, ничего не соображающих, бросивших щиты, большую часть громоздкого оружия, а нередко и броню…

Исключением в этом правиле был лишь штурм, особенно недостаточно подготовленный, но его-то — как раз благодаря сочетанию хитрости с удачей, — в этот раз удалось избежать.

После этого, его «крыло» довольно легко зачистило — самую малонаселенную часть Южного Адоланда, и уже по дороге назад Игорь узнал о неудачном штурме родовой крепости местных ярлов.

Прикинув, что это все равно не отменяет удобств, от сосредоточения ударного кулака его армии в самом центе провинции — с самой густой дорожной сетью, — он назначил под главный «склад» уже захваченную восточную крепость, а в окрестности Грисбурга продолжил созывать свои освобождающиеся отряды, устроив к северу от непокоренной твердыни главную ставку.

И вот последние четыре дня он фактически «скучал», ожидая вестей от двухтысячного войска, отправленного организовать укрепленный форт у начала дороги через болота, и проверить путь на север к столице убиев.

Разговоры и подробные описания пленников — это все-таки одно, но «посмотреть» стоило и глазами собственной разведки.

К этому времени абсолютное большинство пленников, и самое главное — пленниц, как и несъедобную часть добычи — уже переправили на ту сторону Алайн Таг, поэтому из всех доступных развлечений, в лагере остался только алкоголизм.

Вино вообще составляло чуть ли не половину того, что его караванам приходилось тащить из бывшего Золотого протектората. Правда, дело тут было, конечно же, не только в возможности расслабиться. Пусть душевное самочувствие воинов — тоже штук не второстепенная.

Главная польза от вина было в обеззараживании питьевой воды. Слишком уж неприятная штука могла случиться, если задрищет целая армия, а растрачивать на это силы одаренного — это значит, остаться без помощи, если вдруг «образуются» тяжелораненные. Что в боевом походе, естественно, и даже ожидаемо…

Так что ответ на этот вызов был одинаковым многие века. В том числе и на Земле — что в Античности, что в Средневековье или даже в так называемое Новое время. При передислокации солдат в другой регион, с непривычным климатом, опытными полководцами рекомендовалось первые дни выдавать рядовым вино пополам с водой, пока их организм не привыкнет к местному питью. Потом, постепенно, долю вина нужно было уменьшать и увеличивать содержание воды.

Вторым вариантом досуга — оставались разговоры.

— Слушай, друг мой, — к полудню Игорь, как и его собеседник, немного захмелел, и прежде чем сформулировать мысль, немного поводил кубком в воздухе перед собой, изображая некие причудливые и даже немного загадочные петли. — Признайся, зачем тебе вообще господин? Пусть и непременно со своей пирамидой… Для чего вообще Стражам нужны Жрецы?

Магон, тоже возвратился с победой, после этого из ставки больше никуда не отлучался, а потому немного скучал. Именно поэтому он с неприкрытым энтузиазмом поддержал идею, и с самого утра поддавал в компании работодателя.

Правда, как и другие одаренные без умения лекаря, он своими возможностями управлял куда хуже, и вынужден был искусственно сдерживать опьянение на некой едва ощутимой грани. Когда ты уже вроде как «повеселел», но талант Стража еще не решил, что организм отравлен, в опасности — и не начал его «спасать».

Игорь слабо представлял себе причины, но когда прозвучал вопрос, тревожность канаанея скакнула, и по его ауре все-таки прокатилась волна силы, вызывая некие, не очень-то приятные ощущения, потому что Магон явно поморщился.

«Ага, организм все-таки решил тебя подлечить…» — понимающе хмыкнул про себя бывший журналист, у которого подобные процедуры случалось только по желанию.

— Господин, большинство Стражей Пирамиды находят еще в детстве, — после едва заметного колебания, Магон снова наполнил кубок и откинулся на ложе, очевидно, все-таки решив пооткровенничать. — Мы растем под ее защитой, каждое мгновение можем зачерпнуть ее силу и когда вырастаем …без нее нам не так спокойно и хорошо. За пределами храмов нам всегда будет немного тревожно…

Погрузившись в какие-то воспоминания, канааней ненадолго замолчал, но почти сразу же «вернулся».

— При этом мы не соперники Жрецам. Даже сильнейший из Стражей не сможет заменить своего господин, а значит, и удержать власть. Даже если каким-то неимоверным способом захватит ее! Поэтому мы и предпочитаем держаться руки, таких как ты, господин, а не искать власти самим…

Магон, впервые за последние пару месяцев, позволил себе откровенно и даже «открыто» улыбнуться, не пряча свои чувства за привычной маской патентованного флегматика[68].

— А вот те из нас, чей дар открывается сам по себе, вдруг, и развивается вдали от остужающей тени пирамид, они не очень-то любят подчиняться. Чаще всего, если из них и получаются слуги, то их Жрецы предпочитают держать на расстоянии. Такая помощь чересчур ценна, чтобы от нее отказываться, но сами они слишком свободолюбивы и не любят придворных интриг. Однако могут водить отряды воинов, поскольку и сами по себе являются силой на поле боя…

Разговор только приобрел неожиданную задушевность, но как это бывает обычно: тут же нашлась причина его прервать. В этот момент со стороны северных ворот послышался дробный стук копыт, как минимум трех — скачущих во весь опор — скакунов.

Игорь уже достаточно прожил в новом мире, чтобы с легкостью «на слух» определить, что всадник есть только на одном из них, а значит — это гонец. Других внутрь просто не пускали, и тем более — носиться на такой скорости.

— Именем ярла! — прохрипел всадник уже у шатра предводителя, пока воины из ближнего круга помогали ему покинуть седло.

Через минуту невысокий усталый воин стоял перед разом протрезвевшим Игорем.

— Мой ярл, два дня назад мы по слову твоему заложили у болот новый форт, и доставили в него припасы, но пройти дальше не смогли. Три роты пращников при поддержке сотни фризов попытались исследовать ближайшие окрестности, но если бы им позволили войти глубже в лес, а уже потом напали, то на этом бы им и конец! — вестник несколькими глотками промочил горло из поднесенной фляги и через мгновение продолжил уже не таких хрипящим и надтреснутым голосом. — Прежде чем им смогли нанести слишком уж серьезные потери, из форта на помощь вышли еще почти полтысячи воинов и враги в итоге лишь злобно облизнулись, но не удержали своей добычи…

— Твою ж ты, «дивизию»! — привычно по-русски в полголоса прокомментировал Игорь, и потребовал подробностей. — Что было дальше?