Конунг: Королевский тракт

Глава 16. Текучая неопределенность

Замок Грисбург, первая половина дня

(24 июня)

— …умерло двенадцать: восемь — в стычках на границе с тулингами, трое — в междоусобной пьяной драке, еще один — как зачинщик, — третьего дня был приговорен и забит своими товарищами. Четверо увечных отосланы с вчерашним обозом на ту сторону хребта, ну и двое пращников, господин, всю неделю не появлялись даже на кухне — так что видится мне, в бегах они …

Комендант лагеря докладывал уже довольно долго.

Делал это очень размеренно, доходчиво, ну и, конечно же, скучно. Никакого сравнения даже с каким-нибудь самым завалящим «стендапером». Игорь, правда, при всей своей фантазии, с трудом представлял ситуацию, которая могла бы подвигнуть «сотника» чего-нибудь «прошутить». Все-таки его, собственно, за исключительную серьезность и ответственность назначили на эту должность.

С тех пор, кстати, не было случая, чтобы какой-нибудь отряд оказался не кормлен, вовремя не получил своего спального места или посмел гадить, где ни попадя. Из-за отсутствия нужников, например, или еще почему. И это дорого стоило.

Тем более что даже сейчас, когда, казалось бы, стороны уже окончательно сконцентрировали все возможные силы накануне генеральной битвы, какие-то отряды все равно время от времени приходилось поспешно перебрасывать с места на место, что тут же, как назло, возрождало и все соответствующие байки об особом «солдатском» разгильдяйстве.

Что уж тут говорить о почти трех предыдущих месяцах, когда половина армии практически постоянно находилась в движении…

На секунду у Игоря даже промелькнула ироничная мысль: мол, если бы все зависело от расторопности и педантичности коменданта, то они бы не попали в нынешнее положение. Но он тут же устыдился собственной неблагодарности.

Действительно, если отталкиваться от положения, в котором они оказались к началу этой войны, то сейчас уж точно было грех жаловаться. Складывалось все и впрямь на диво неплохо…

А то, что сейчас треверское войско оказалось «разорвано» рекой на две половины, и речь шла буквально об одном: успеют они соединиться без потерь, шансы на победу будут. Нет… ну, на нет, как говорится, и суда нет!

Так что на самом-то деле доклад был важной, но всего лишь формальностью.

Да, одной из тех формальностей, что превращали несколько тысяч абсолютно чужих друг другу людей в более-менее организованную армию. В не очень-то надежную (если по земным стандартам), но уже вполне работоспособную военную машину. По крайней мере, если сравнивать ее эффективность с обычной для фризов смесью из родоплеменных и феодальных ополчений.

Просто случись что весомое, ярлу, тем более находящемуся в лагере, доложили бы об этом в первую очередь.

А уж о том, что междоусобные стычки в его войске нет-нет, а случаются; или — что время от времени патрули в сторону вражеской армии не обходятся без потерь, — это он и так знал. Постоянное еле-заметное «стачивание» было свойственно даже ни с кем не воюющему войску. Даже на Земле и в третьем тысячелетии. Что уж тут говорить о действующей армии, да еще в средневековом (не без нюансов) мире Ахкияра…

— …помимо прочего, к Людям Равнины пришло еще 23 легких всадника. Прознатчики сказывают — то мстители из клана Волка, чьих людей месяцем ранее потрепали, — продолжал бубнить комендант.

Действительно, вместе с потоком трофеев через горы: в одну сторону людьми Игоря непрерывно вывозились пленники и рабы, скот, другие «призы» и, конечно же, «временно отвоевавшиеся» — покалеченные или просто тяжелораненные. В обратную — так же постоянно приходилось «подтаскивать» припасы длительного хранения, стрелы, дротики, всякую прочую амуницию…

Точно также эти караваны сопровождали и небольшие «призовые команды» союзников.

Весомую часть добычи, например, тот же скот, часто приходилось делить практически сразу же, чтобы излишне не перегружать войско. И почти так же регулярно, союзные «трофейщики» возвращались в куда большем числе, чем уходили. Не глобально, конечно, но отвозил десяток, а возвратилось два — такое было делом обыденным.

Хотя вот «мстителей» Игорь с недавних пор откровенно недолюбливал.

С ними постоянно случались какие-нибудь неприятные «истории». То нападут «залетные помошнички» на тех, на кого может быть и не стоило. То в битву втянут без нормальной подготовки, то передерутся с кем-нибудь из своих прошлых — еще «домашних» недоброжелателей…

Один из таких — чересчур «борзых» — отрядов Игорь уже приказал в сердцах вырезать до последнего человека. Благо, что и впрямь был в своем праве. Но теперь, при сообщении о новых «кровавых туристах», у него автоматически становилось муторно на душе.

«Сотник» понимание имел, неодобрение разделял, и поэтому ничуть не удивился, если б от таких вестей ярл позволил себе проявить эмоции и — неодобрительно поморщился, или там — нахмурился. Но Ингвар Треверский вместо этого вдруг совершенно неожиданно «расплылся» в улыбке, демонстрируя все свои 32 зуба и вообще, никак не меньше, чем «высшую степень счастья…»

От невольного удивления, комендант даже как-то совершенно несолидно оглянулся, но причин не нашел и, немало озадаченный тем, вернулся к докладу.

* * *

Удачные переговоры с отцом Лиобы и другими вождями северо-запада временно замирили неоккупированную часть Адоланда. Самое главное — они позволили максимально высвободить оттуда невеликие треверские силы.

Присматривать за густонаселенными равнинами Северного Адоланда получилось оставить лишь около двух тысяч, в большинстве своем, пеших воинов.

Чуть более полутора тысяч человек — в осадном лагере вокруг убийской столицы. Что на положении Убайды особо ни сказалось. Благодаря возведенным укреплениям, даже этих сил было более чем достаточно, чтобы удержать осажденных внутри, или месяц-другой отбиваться от северо-западных кланов, реши они «передумать».

Второй гарнизон — из нескольких сотен всадников, стрелков и копейщиков — контролировал путь через Срединные топи. Если бы осадный лагерь вокруг Убайды пришлось бросить — это позволяло тамошним бойцам не попасть в стратегическую ловушку.

Ну и в случае предательства, эти две точки давали возможность легко отыграть на севере все назад.

Действительно, не стоило заблуждаться: сепаратное перемирие было треверам на руку, но если теперь Игоря разобьют, то все договоренности (в том числе и секретные, между отцом Лиобы и им самим), конечно же, побоку. Обе стороны это настолько однозначно понимали, что не стали даже как-то дополнительно проговаривать…

…Еще, около двух тысяч воинов, к этому моменту усилили гарнизоны крепостей и замков на границе с тулингами. Почти половина из них была легкой стрелковой конницей, и это позволяло гарантированно держать под контролем все передвижения врага.

Тем более что большая часть ополчения и убиев, и тулингов, была пешей. Даже если отряды самых богатых кланов передвигались верхом, то биться пока еще предпочитали пешими.

В общем, к началу июня почти все свободные силы, приведенные из-за Великого Хребта, уже были переброшены к Грисбургу. Чтобы не создавать толкотни да и, в целом, лишних проблем в пути, собирались они туда по частям — отдельными, не слишком крупными отрядами.

Когда Игорь решил и сам к ним присоединиться, шестиметровые рвы уже были засыпаны, а осадные башни, штурмовые щиты, лестницы и прочая снасть — дожидалось своего часа.

Дальше все было делом техники…

Пятитысячное войско разделили на шестнадцать отрядов, которые сменяя друг друга, сутками напролет принялись изображать штурм.

Нет, почувствовав слабину, иногда они доходили почти до самых стен, но каждый раз воинов отзывали. Эта «квадриль»[97] продолжалась в течение четырех дней, в четыре смены и с каждой из четырех сторон. И в момент уже всамделишной — полноценной общей атаки — на стороне нападающих сработала физиология.

Точно так же, помимо всего прочего, поступали и монголы.

Несколько дней непрерывно штурмовали или имитировали штурм крепости постоянно меняющимися отрядами. Их части отдыхали, а вот защитники уже к исходу третьих суток, не имея возможности перевести дух, буквально «падали замертво». Организм обороняющихся, без сна, просто отключался, что в разы снижало их боеспособность.

Плюс ко всему, воспользовавшись тем, что «ударная» часть войска собралась в одном месте, в дело удалось пустить и совсем не секретное, но настоящее «вундерваффе»[98] треверов.

Перед тем, как осадные башни достигли стен, две специально подготовленные группы воинов установили по лестнице каждая. Несколько секунд спустя, на одной стене уже бесчинствовал сам Игорь, на другой — его канаанский Страж. И их задача была вовсе не в том, чтобы перебить обороняющихся. С этим неплохо могли справиться и обычные бойцы.

Им нужно было всего лишь не дать осажденным запереться хотя бы в двух из четырех главных башен.

Нужно ли говорить, что почти пять сотен мужчин и втрое больше женщин, стариков и детей, ничего внятного сделать не смогли. Даже сидя за «крепкими» стенами. На пятый день крепость перешла под полный контроль победителей…

Соответствующе «подготовленные» с подачи Игоря своими командирами, за резню в замке Лагварт треверы перебили всех попавших в их руки мужчин. И не важно — утверждали те, что принадлежат к владетельному клану, назывались наемниками или рабами. Точно так же поступили и с немолодыми женщинами.

Решив не «перегибать палку» с местью, более молодых бывший журналист все-таки разрешил щадить. Правда, воинов предупредили, что ни выкупить, ни получить этих пленниц в добычу будет нельзя. Все выжившие приговорены к продаже за пределы фризских земель.

Нет, местные поняли бы, даже если бы им приказали устроить настоящий геноцид. В большинстве своем они полностью разделяли обычаи кровной мести, но тут уже смалодушничал сам землянин.

Когда Игорь ворвался на стены, и попытался захватить один из входов, то вдруг с ужасом осознал, что биться придется именно с женщинами. Воины, да и вообще, мужчины, кучковались в этот момент в ожидании атаки на главном направлении, с осадных башен.

Попытайся тетки напасть на него где-нибудь в другом месте, и бывший журналист не стал бы рефлексировать. Но тут, когда они фактически защищают свой дом, детей — нет, Игорь просто не смог пустить меч в дело.

В итоге, на самой высокой из доступных его дару скоростей, он просто растолкал убийских амазонок, проскочил внутрь, и заперся, оставив решать проблему менее чувствительным к таким нюансам местным жителям.

Двух оказавшихся с ним внутри баб, он в сердцах так зверски обругал (правда, как обычно в такие минуты — по-русски, и они вряд ли что поняли), что напасть те не решились, терпеливо дождавшись прихода более «понятных» врагов.

И вот уже несколько дней, сразу как в крепости отмыли следы сражения, они с Лиобой перебрались внутрь, выбрав себе покои здешнего ярла.

Нации в Ахкияре, в их земном смысле, еще не сформировались, поэтому девушка без комплексов и рефлексии изучала захваченную сокровищницу своего недавнего правителя. Естественно, когда сам Игорь тратил время на «служебные обязанности».

Вроде нынешних, например.

Но золотом-серебром ее надолго было не отвлечь. Девушка все-таки была из очень небедных, и тогда она прокрадывалась к нему, и принималась передразнивать докладчиков.

В какой-то момент ловкий, не смотря на некоторую, чисто возрастную одутловатость, комендант догадался, отчего это его господин не может сдержать улыбки во время рассказа о фураже. Он резко развернулся, застав испуганно ойкнувшую Лиобу, за попыткой беззвучно изобразить вставшую на ноги «пивную бочку». Нетрудно догадаться, кто был прототипом оскорбительного образа.

Ужасно смутившись и покраснев, в виде исключения, не от половых «излишеств» или мыслей о них, Лиоба лишь минуту спустя смогла прийти в себя, и попыталась изобразить искреннюю радость от столь неожиданной «встречи». Но предательский румянец, и явно насмешливый, понимающий взгляд коменданта, несколько смазывали общее впечатление.

Тот, как раз закончил доклад, раскланялся и, получив разрешение, удалился, нет-нет, насмешливо посверкивая взглядом из-под густых седых бровей, сросшихся на переносице в единую «линию».

* * *

Трон в чем-то вроде «малой гостиной» убийского ярла, фактически был рассчитан на слона в доспехах. По крайней мере, стоило им остаться одним, а Лио мгновенно перебралась к нему на колени, отчего сооружение даже не скрипнуло.

Надежные широкие подлокотники прямо таки провоцировали на всякие глупости, и некоторое время из комнаты если что-то и доносилось, то скорее увлеченное сопение енотов-переростков, чем нормальные человеческие звуки. Но постель все же куда более подходящее место для уединения.

В какой-то момент Игорь увлекся, неловко взмахнул ногой, и стоящая по соседству огромная серебряная миска с фруктами загремела по каменным палатам цитадели. Скорее — даже дворца, — потому что защитные свойства этого здания оказались более чем сомнительными.

Потом, Лиоба неловко повернулась, дернулась от очередного толчка — бывший журналист был парень рослым, — и неудачно зацепилась локтем об один из выступов.

— Ах, ты, — взывала девушка от пронзившей ее неожиданной и очень острой боли, но поскольку дело шло к «финалу», прозвучало это, скорее как часть совсем иных совместных усилий.

После чего любовники уже вместе расхохотались, и решили немного сбавить темп.

— Ты жива? — с искренней заботой, но не без иронии, уточнил Игорь несколько минут спустя.

— Выжила, — подчеркнуто хмуро ответила нимфетка, но до конца не выдержала тона, и через мгновение хихикнула, — я дочь многих поколений воинов, думаешь, меня так просто победить?!

Сейчас речь, конечно же, шла совсем о других победах. О тех, которые скорее объединяют народы.

В этих битвах тоже бывает, проливается кровь, но здесь это в заслугу скорее «побежденным», чем победителям.

Девственность, кстати, была единственной «раной», которая не восстанавливалась при лечении в храме. А потому отношение к ней было …не совсем однозначным.

Часть небогатых фризских племен, разложение родоплеменного строя в которых зашло не так далеко, как в дельте Рихаса, по-прежнему считали ее больше обузой, и не больше чем этапом инициации. Проявление непорочности было не таким уж важным делом.

Но и там владетельные семьи относились к излишней вольности среди своих дочерей куда как неодобрительно. Что уж говорить о появлении детей от слуг или — не дай боги, — рабов. Такие «родственники» сильно снижали возможность удачного замужества, потому что могли запутать вопросы престолонаследия.

В Ахкияре положение бастарда — часто вовсе не означало некоего несмываемого клейма. Особенно учитывая, сколько их плодили одаренные правители, пытаясь заполучить сына-жреца, или хоть как-нибудь отмеченного богами наследника.

— Как, разве моя победа не однозначна? — изобразил удивление треверский ярл.

— С чего это?! — с вызовом уперла кулаки в бока Лиоба, показывая, что ее еще «покорять и покорять».

Правда, при этом она продолжала лежать на своем «противнике», что превращало вызов не более чем в продолжение любовной игры.

— Никогда не нравились такие взбалмошные женщины… — в меру философски сообщил Игорь, противоречиво обняв спорщицу, и в очередной раз, чмокнув ее в макушку.

— А какие женщины тебе нравились? — тут же заинтересовалась Лиоба. — Ну, «там», у вас…

Игорь вовсе не пытался скрыть от других, что пришел из их прошлого и овеянного легендами мира, поэтому не было повода разводить тайны и перед новой подругой. Тем более что интересовали ее, чаще всего, совсем не секреты войны и мира, а вполне себе приземленные вещи: вроде отношений между людьми, и его собственного прошлого.

— Ты мне нравишься! — попытался отшутиться не чуждый дипломатии землянин, но в этот раз шансов у него не было.

Действительно, никаких новых развлечений в крепости не осталось, а разных там «глупостей» — вот прямо сейчас — она не хотела. Куда приятнее было обниматься, лениво ковыряться в куче рассыпанного и снова собранного винограда, ну и пытаться заглянуть за кромку миров…

— Рассказывай, давай! — рассмеялась она.

— Но ведь, правда, ни одна из тех женщин, что я знал раньше, не могла сравниться с тобой!

— Ой, — вскрикнула Лиоба, завозилась и, почесав место щипка в той части «спины», где она называется совсем другим словом. — Как не стыдно? — снова хихикнула польщенная признанием девушка.

Игорь, конечно же, был сейчас умиротворен до такой степени, что готов был упустить возможность немного подразнить свою юную пассию, но по-прежнему не склонен был перестараться с комплиментами и признаниями.

Хотя на счет исключительных достоинств Лиобы, конечно же, не лгал, и даже почти не преувеличивал. На Земле ему может, и встречались девушки «не хуже». Как минимум, вызывавшие у него не меньший интерес, но вот «принцесс» среди них раньше не попадалось…

А кем была Лиоба?

Сейчас — любимой дочкой главы очень влиятельного убийского клана, который по итогам войны имел все шансы возглавить свое племя. Именно в этом была их тайная договоренность, из-за которой вождь не стал даже слишком настойчиво требовать возвращения своей «кровиночки», и смог уговорить остальных лидеров северо-запада пойти на сепаратный мир.

В общем, потенциально, Лиоба была самой настоящей принцессой. Очень желанной принцессой, и ее присутствие сильно смягчало бури у него на душе, не смотря на явные поводы для того, чтобы нервничать. Вести от Эгира не поступали уже почти неделю, что могло означать изрядные проблемы…

* * *

— Господин, — раздался из-за дверей голос оруженосца, — позволь мне войти?

Несколько раз, получив по спине ножнами за попытки неожиданно ворваться — Игорь все-таки привык к сильно иным представлениям о личном пространстве и «интимности», — теперь парень стал куда более предупредителен. Хотя до сих пор не мог понять, что тут такого. Большинство жителей этого мира и впрямь зачинались, рождались, и умирали, не имея своей отдельной комнаты, или даже личного уголка.

— Конечно, — благодушно отозвался ярл, который не испытывал никакого удовольствия от размышления об одних женщинах, находясь с другими. — Где ты там уже?

— Мой ярл, вчера ночью мы захватили новых пленников, ты велел их подробно расспрашивать…

— Ну да, и…. Ты же явно, поганец эдакий, с какими-то известиями?

— Да, господин, по словам пленника, вчера с нашего — треверского — берега совершили набег, и частью захватили, частью пожгли корабли тулингов. Теперь у них нет флота, даже того небольшого, что был… — выжидательно замолчал парень, единственный из всего их лагеря, кроме самого Игоря, знавший какие именно вести с нетерпением ожидает ярл.

Но в благодарность ему досталось разочарование. Лишь слегка смягченное полусотней гельдов. Игорь не произнес ни слова, больше ни чем не выдав своего отношения к услышанному. Он молча отпустил помощника, хотя в душе ярла все так и пело…

…Как ни парадоксально, но проблемы у человека появляются обычно не из-за того, что он чего-то не знает, а как раз из-за того, что он в чем-то абсолютно уверен. Бывший землянин был совершенно уверен, что придумал отличный план, как оставить с носом врага, не дав ему разгромить в нынешней патовой ситуации одну или другую часть их армии.

Журналистика, кстати, вообще очень вредная для души профессия.

Ты про все читаешь понемногу, общаешься с кучей народу, репортеры — так те еще и ездят постоянно, смотрят очень многое вживую. В итоге куча обрывочных знаний в голове, вселяют убеждение, что ты у мамы самый умный и всегда знаешь, как лучше.

А потом, «бац!» — и вдруг выясняется, что это «некоторое» преувеличение.

И ты сидишь в нескольких днях пути за линией крепостей, гадая, что же там происходит, ведь здесь радиосвязи нет, а рисковать гонцами попросту опасно. И дело не в их жизнях, а в том, что гонять носителя секретов через владения врага — лучший способом, что называется «потерять все полимеры…»

Но теперь хотя бы за что-то можно было не переживать: план все-таки перешел на следующий этап. Враг больше не мог сорвать переправу прямо там, на реке.

«Да, следует ожидать и других новостей…» — подумал ярл, насмешливо игнорирую заинтересованное сопение подруги.