Конунг: Королевский тракт

Глава 17. По воде аки посуху…

Предгорья Великого хребта — укрепленный лагерь убиев и тулингов

(29 июня)

Невероятным усилием воли ярл Фрудвард сдержал рвущуюся к мечу руку. Грудь убийского владыки жгли гнев и ярость, разъедало невыразимое горе, но магия имени, полученного при рождении, продолжала давать силы, и он все еще владел собой[99].

Эти смертельно опасные для окружающих желания сейчас было не скрыть, да он и не старался, и немолодой вестник, конечно же, без труда прочитал все это на его лице. Именно поэтому, почти не скрываясь, благородный тулинг облегченно перевел дух, и лишь потом позволил себе продолжить говорить.

— Мой господин, и все мы, скорбим вместе с тобой, мужайся!

— Это еще не все вести?

— Прости, ярл, но пленник поведал, что мужчин в тот день в плен не брали. Воинам объявили, что в Грисбурге они вершат месть за резню, что твои люди учинили при взятии замка Лагварт…

— Я был в своем праве!!! Они клялись мне в верности, а когда пришел спросить о ней, не стали открывать врат… — прорычал ярл убиев, снова заводясь.

— Я спешу лишь поведать тебе все, что услышал сам, — дипломатично уточнил тулинг.

— Ценю это… — устало обронил хозяин шатра, окончательно осознавший, что потерял две трети родни. — Продолжай, я слушаю тебя!

Первоначальная вспышка гнева и борьба с сопутствующими кровожадными желаниями, отняли чересчур много сил. Единственное, что сейчас продолжало занимать мысли ярла, это желание остаться одному, чтобы попытаться хоть как-то принять, окончательно осознать произошедшее, и наконец-то решить, как же ему быть дальше. Но было это невозможно, да и горе-вестник все никак не уходил.

— Мой господин поручил так же напомнить, что если теперь планы убиев изменятся, и совместно (выделил он голосом) намеченные шаги покажутся тебе неподобающе медлительными, он надеется лишь, что перед отъездом вы все же сможете обсудить их. Мой господин также напоминает, что вместе (снова выделил гость) ваши шансы отомстить куда выше… Еще раз спешу выразить тебе нашу поддержку!

Последнюю фразу чудом уцелевший посланник отбарабанил насколько возможно поспешно и, с многочисленными поклонами — для благородного фриза так фактически на грани приличий, — наконец-то покинул шатер.

Ближние хирдманы ярла и самые влиятельные вожди-знаменосцы убиев, все это время молчаливо дожидавшиеся ухода посланца давних союзников, но при этом все-таки чужака, разом загомонили. Не смотря на попытки сдерживать себя, никто не хотел ждать и ор в шатре стоял, как на сборище каких-нибудь пьяных бондов, загулявших на Празднике Урожая.

Все голоса призывали к немедленной мести, но одни видел такую возможность в атаке на армию ярла Ингвара, засевшую на их собственных землях. В основном это были вожди из Южного Адоланда, чьи мысли подогревало беспокойство о судьбе собственных семей, от которых они давно не получали вестей. Другие — рвались снова перенести войну на собственные земли треверов.

Этой точки зрения придерживались в большинстве своем предводители равнинного Северного Адоланда, чьи семьи укрывались за стенами Убайды. Столица еще ни разу не была взята врагом, а потому куда привлекательнее им казалась идея, не сколько отомстить, сколько пограбить вражеские земли. Даже разгром вражеского ярла не восстановит их потерянные поместья. Никто из них не сомневался, что все владения в окрестностях столицы давно уже разграблены и, скорее всего, сожжены…

В какой-то момент все они забыли о ноше ответственности благородного сословия. Но чем выше взлетали гвалт, галдеж и крики, тем более неподвижно-ледяным казалось лицо Первого из Убиев. И в какой-то момент привычка собравшихся в шатре смотреть на себя в первую очередь чужими глазами, оценивать себя взглядом со стороны, не могла не вернуться к ним. И это заставило их слушать, куда надежнее, чем призывы к порядку.

В какой-то момент под сводами шатра остались звучать лишь несколько голосов, а вот еще минута-другая, и умолкли даже они. Все взгляды сосредоточились на не проронившем ни слова предводителе, но на самом деле ярл Фрудвард просто не готов был сейчас говорить.

Пока оставалась надежда, что его родовое гнездо устоит, он бился за усиление собственной власти. Сейчас же — главной целью его становилась месть, однако разум продолжал твердить, что выбранный план все еще лучший из возможных. Что желание вскочить на коня, скакать и рубить — путь в никуда. Тем более что его собственная жена и младшие из детей находятся в столичной цитадели, а значит, пусть род его испытал жестокий и болезненный удар, но он далеко не смертельный. Еще не все потерянно…

В тот момент, когда молчаливое ожидание его свиты и вассалов стало невыносимым, когда сохранять привычную маску высшего знания на лице стало невыносимо, всеобщее внимание переключилось на голоса снаружи.

— Именем ярла Фрудварда, расступитесь! — потребовал чей-то хриплый усталый голос. — Быстрее, у меня срочные вести…

Еще через минуту в шатер стремительно ворвался пропитанный потом и дорожной пылью гонец.

— Мой ярл, хевдинг треверского ополчения Эгир, что оставался охранять владения, на рассвете начал переправу. Стоило их кораблям высадить первый две сотни воинов и отойти от берега, как меня отправили с этой вестью.

Действительно, если суда не остались страховать такой крупный отряд, значит, судьба его волнует треверов куда меньше, чем возможность поскорее переправить еще один такой же. Никому из опытных воинов все это не нужно было объяснять. Тем более что их самих куда больше занимал совсем иной вопрос.

Полученное известие ничего не изменило на лице их ярла, но в мгновение ока умы стоящих внутри воинов посетила одна единственная мысль. Тот самый незамысловатый вопрос, теперь придавший его терпеливому молчанию совсем иное значение: откуда ярл мог знать, что гремевшие мгновение назад споры уже с утра не имели никакого значения?

— Срочно пойди и повтори свое сообщение для наших союзников-тулингов, — казалось, ярл Фрудвард позволил себе заговорить лишь в тот момент, когда догадка совсем плотно осела в головах его людей, и второй его приказ относился уже к ним. — Жду, что ко второй дневной страже[100] все воины будут готовы к спешному маршу! Боги отдали половину армии врага в наши руки, упустить эту возможность будет больше чем глупостью…

* * *

Сосредоточив все свои силы в верховьях Восточного Рихаса, союзная армия контролировала переправу у замка Лагварт, и одновременно исключала возможность переправиться и проскользнуть без боя еще выше по течению — через предгорья, где главное русло распадалось на десяток совсем уж неглубоких горных рек — фактически «ручейков». По крайней мере, сейчас, вне сезона дождей.

В будущем, даже если бы обе армии Игоря смогли соединиться, этот незамысловатый ход не дал бы им атаковать собственные земли тулингов, потому что отвлекись они на это, сохранялась возможность для неожиданного удара с тыла.

При этом небольшие отряды всадников имели все шансы передвигаться по югу Тулингии незамеченными. У союзников просто не хватало сил, чтобы перекрыть патрулями огромное пространстве между верховьями Восточного Рихаса и бывшей убийской границей.

Но крупные силы — и не важно, пехоты или конницы — тайно было не провести.

Во-первых, путь от реки у них занял бы не меньше четырех дней, во-вторых, самих «вариантов» для провода крупных отрядов с запада на восток было не так уж много. На самом деле — всего один.

Ответвление старого торгового тракта, что был заброшен несколько столетий назад.

Изначально торговые караваны старались преодолеть максимальное расстояние по воде, потом — высаживались у замка Лагварт, и уже отсюда — по налаженной переправе (повозками) двигались с запада на восток сначала почти прямо к убийской границе, потом — дальше к долине Квай.

Вообще, почти все племена, по чьим землям проходила столь богатая торговая дороа, старались из нее зачерпнуть. Но древний фризский договор мешал собирать деньги с проплывающих мимо кораблей: платить торговцам полагалось лишь за ночевки на чужой земле. Вот из-за того, что пешая часть «бронзового пути» начиналась на землях треверов, тулингам удавалось собрать вдвое меньше возможно. В этом собственно и крылась главная причина многолетнего соперничества с треверами.

Был еще один чисто географический нюанс — Рихас в своих верховьях менял свое русло чуть ли не каждый сезон дождей, пару столетий назад что-то пошло не так, и переправа по дну напротив Лагварта стала недоступна. Тогда-то тулингам и удалось перетянуть купцов на дорогу через собственную столицу.

Новый путь существовал и раньше, он соединялся с прежним в двух караванных переходах от реки, практически под прямым углом. В итоге прежний — почти 60-километровый отрезок до «поворота» — стал ненужным и оказался заброшен, но «заброшен» — вовсе не значит, что перестал быть непроходим.

И именно поэтому засевшим выше по течению тулингам и убиям достаточно было знать, что враг начал переправу. Дальше было совсем несложно угадать, по какому пути и куда они пойдут.

Тем более, что за прошедший месяц они прекрасно себе представляли, какие силы треверы сосредоточили для помощи своему ярлу, отлично представляли сколько у них есть кораблей, благодаря чему достаточно легко могли спрогнозировать, сколько времени займет переправа.

Когда Эгиру удалось организовать налет и частью сжечь, часть захватить флот тулингов, это не особо изменило расклады. Сутки — именно столько по всем раскладам нужно было треверам, чтобы переправить пять-шесть тысяч воинов (большей частью конных, что сильно усложняло процесс).

И почти столько же — полтора дня, нужно было ополчения тулингов и убиев, чтобы подойти в район переправы.

В итоге союзная армия просто сидела и ждала первого хода. Неважно кто его сделает — хевдинг Эгир или ярл Ингвар — по всем прогнозам получалось, что их ждет разгром задолго до объединения треверских армий, и появления хоть какого-то шанса дать отпор.

Выйди Игорь за линии крепостей — и ему не миновать битвы с почти вчетверо превосходящим врагом. Начни переправу Эгир, и инерция больших масс тоже отдаст его в руки союзников.

Поэтому стоило вести о том, что Эгир начал переправу разнестись по лагерю, как ополчения тулингов и убиев разом забыли обо всех своих потерях, и начали покидать лагерь, фактически не дожидаясь приказов от своих вождей. Ожидание всех изрядно достало…

* * *

На подходе к Заброшенному тракту, вторая половина дня

(30 июня)

Арбалетные болты летели так густо, что нечего было и надеяться сойтись в ближнем бою всего лишь небольшим передовым отрядом. Воинов расстреляли бы, так же как и полтора десятка их товарищей, шедших в голове колонны.

Телохранитель высунулся и тут же рухнул, не произнеся ни звука. Тяжелый тупой снаряд с легкостью проломил защиту, прибив маску к лицу. Теперь уже окончательно отучив его от поспешности.

— Не высовывайтесь, болваны! — ярл Фрудвард был зол, от вчерашнего оптимизма не осталось и следа. — Сейчас их обойдут по кромке, свяжут боем, и тогда уже придет наша очередь.

Треверские арбалеты пробивали легкие пехотные щиты на ста-ста пятидесяти шагах, что им железо в два ногтя толщиной…

…Предыдущие два раза треверские всадники расстреляли дозорных, дождались, когда его воины накопятся в безопасности для решительного рывка, и …смогли отступить, куда раньше этого момента.

Необычайно мощные арбалеты оказались неприятным сюрпризом. Точнее — такое большое их число. В стычках на треверском берегу они если и мелькали, то куда в меньшем числе. Правда, треверы просчитались. Рвущиеся к Заброшенному тракту воины стали осторожнее, но возможность получить болт будила в них скорее алчность, чем страх.

Уже первый попавший в их руки арбалет, ветераны оценили не меньше чем в 500–600 гельдов. Далеко не каждый хирдман мог похвастаться такой стоимостью всей своей защиты. А тут — всего один арбалет. А еще кольчуга, жилет из отличных стальных пластин, другое оружие… За десяток попавших в руки тел врагов, убии с тулингами чуть не передрались…

Действительно, в их войске были луки и подороже, но не в таком же числе?! Да и луком, особенно настоящим боевым, нужно было учиться владеть всю жизнь, а вот из такого самострела можно было начать попадать в цель уже к концу первой недели.

Так что воинов не нужно было подгонять!

— Смерть!!! Смерть! Бей, убивай!

Справа от врага наконец-то загремели давно ожидаемые призывы. Преодолевшая тамошнее открытое пространство пехота, почти тут же скрылась между деревьев, и это сразу же пре6кратило стальной дождь, буквально заливавший отступившую, потрепанную, но не утратившую напора колонну убиев.

Еще до того, как ярл Фрудвард успел отдать приказ, часть его ополченцев выскочила из под прикрытия, и рванула в атаку. На этот раз их встретило всего пара — может быть тройка выстрелов, что, конечно же, никак не могло остудить буйные головы.

Но первыми врага настигли воины из придворной дружины убийского ярла.

Стоило уменьшиться обстрелу, слуги подвели им коней, и дружина во главе со своим господином в мгновение ока преодолела 70–75 шагов открытого пространства.

Пока часть треверов продолжала биться среди деревьев, основной их отряд так же успел разобрать коней и, не приняв боя, рванул от места неудачной засады, напоследок в упор выпустив тяжелые болты, и изрядно охладив пыл преследователей.

— Полсотни гельдов за каждого живого пленника, — успел выкрикнуть ярл, прежде чем заслон успели перебить.

— Господин, ты сказал полсотни гельдов за живого? — смущенно уточнил небогатый ветеран-северянин, когда его товарищи подтащили изрядно порубленного, но и впрямь — все еще живого пленника.

По крайней мере, если судить по тому, что у него доставало сил на ругательства.

— Кто ты воин? — залитое кровью лицо клонилось к земле, но стоило ему услышать голос ярла, как пленник снова нашел в себе силы говорить.

— А разве по мне не видно? Я из треверов, что привыкли пинать в зад тулингов, убиев, ну и прочую гнусь…

Серебро было отсчитано, пленника приняла собственная охрана, и только поэтому его тут же не растерзали. Дождавшись, когда возмущенные крики и призывы заткнуть наглецу рот стихнут, предводитель продолжил допрос:

— Вижу, что ты дерзок, но продолжим: где твои товарищи, где старик Эгир и остальная армия?

— Вам нас не догнать!

— Что ты имеешь в виду? — забеспокоился Фрудвард, увидев, что пленник того и гляди потеряет сознание.

— Наши повозки прошли здесь еще утром… — сообщил тревер, и обессиленно повис на руках у телохранителей.

Найдя взглядов командира передового отряда — одного из своих самых верных и умелых знаменосцев, — ярл приказал, чтобы его люди срочно дошли до тракта, и нашли следы каравана.

— …давно ушедшего, если этот пес не лжет… — растерянно уточнил он, уже в спину вождю, рванувшему исполнять приказ.

Разослав гонцов и ускорив движение своих войск, часа через полтора ярл Фрудвард стоял на старой торговой тропе. Тут он окончательно осознал, что нет смысла дожидаться доклада от посланного вперед знаменосца, да, пленник не лгал. Следы от множества повозок, сапог и лошадей было не скрыть.

Здесь его и застала свита властителя тулингов:

— Брат мой, скорблю вместе с тобой, — выразил он соболезнования по поводу вчерашних новостей, и тут же уточнил, — ты отправил всадников вслед уходящим треверам?

— А ты видишь в этом хоть какой-то смысл? Кроме, конечно, шанса, сразиться с их ярлом где-то там, на удобной ему местности? У него полное преимущество в коннице, и думаю, открытой равнины нам следует избегать…

Первый из тулингов хотел что-то возразить, но передумал, и отвел взгляд, рассматривая многочисленные конские следы, идущие вдоль тракта, целиком испещренного следами повозок.

— Ты не знаешь, как они умудрились так быстро переправиться? Повозки, кони… Да будь у них даже вдвое больше кораблей, они должны были до сих пор возиться…

— Две стражи назад ко мне вернулись остатки отряда, что следил за переправой… Чертову Эгиру ворожат сами боги!

Вдвойне заинтересованный взгляд убия был ему ответом.

— …они устроили надежные площадки из пиленых досок посреди большинства своих и захваченных у меня кораблей, выстроили их в ряд вдоль берега, а потом соединили надежными перемычками из таких же досок, как и площадки. Ну и потом просто развернули этот плавающий мост поперек реки. Уже к вчерашнему полудню они успели переправить даже повозки…

— Ха-ха-ха, — залился хохотом Фрудвард. — Копье в зад этому мерзкому умнику! Хотя я думаю, он придумал все это далеко не сам…

Кривая улыбка коллеги по несчастью была ему ответом.

Действительно, когда крупные флота фризов сражались друг с другом, они часто создавали из своих кораблей что-то вроде огромных плавучих помостов (подобный тактический приём, кстати, теми же викингами применялся и на Земле). А от этой идеи до заранее собранного плавучего моста — всего шаг.

— Фроди, ты предлагаешь вернуться к нашему прежнему лагерю? — смущенно уточнил тулинг.

Для чувства вины были все причины, потому что нынешний план целиком и полностью был его. И именно он настоял на том, чтобы убии не пошли отвоевывать свои земли.

— Не хотелось бы отказываться от инициативы, ну теперь у Ингвара Треверского не меньше десяти тысяч воинов, думаю, он не заставит себя ждать. А там, хотя бы его чертова конница не сможет чувствовать себя как дома… И знаешь, я бы не сильно рассчитывал, что все пойдет по задуманному.

— Да, согласен, у него теперь действительно нет причин, чтобы и дальше уклоняться от битвы…

Намек на возможное поражение ярл тулингов предпочел не заметить.