Конунг: Королевский тракт

Глава 9. Грязные танцы

Граница между севером и югом Адоланда, после полуночи

(19 апреля)

Вторая попытка пересечь Срединные топи[69] тоже была разведкой. Только на этот раз — тайной, — без аккомпанемента и куда в меньшем числе. Да и окольными — чисто условными тропами. Прикинув, что заслать вдвое-втрое или дальше впятеро больше воинов, чем в пошлый раз — не вариант, и попытку проломить оборону местные могли предусмотреть, — я решил глянуть на все лично. Все-таки «своя рука — владыка!»

Самая большая проблема предстоящего театра военных действий была не в чудовищной мешанине из бездонных болот, и не в тысячах заводей с открытой водой, и даже не в густых непроходимых пятнах джунглей, вымахавших на каждой доступной возвышенности или мелководье…

Труднее всего было понять, что вообще делать с этой сумасшедшей и совершенно непредсказуемой смесью из всего перечисленного. Причудливое и непроходимое месиво, делало решительно непонятным, как, черт возьми, здесь в принципе можно наступать?!

Наступление по торговой дороге без очистки топей, означало постоянные — скорее всего, еще и безответные — потери.

«…Стойте!» — крадущийся впереди проводник снова повторил свой стоп-сигнал, и все безропотно замерли ровно там, где каждого из нас и застала эта команда.

Всего пара часов пути среди местных «красот», несколько залетов в грязные вонючие ямы, и вряд ли хоть у кого-то осталось желание проявлять инициативу, или пусть даже самая крошечная тяга к незапланированным подвигам.

Хотя некоторые как германские, так и кельтские племен по-прежнему верили, что болото — это кратчайший путь к богам, и даже сохранили культы, что практиковали ритуальные удушения[70], — но в мой отряд вряд ли попали настолько уж ревностные поклонники таких замшелых традиций, чтобы рваться навстречу к предкам именно сейчас.

Тем более что культы, все еще требующие человеческих жертвоприношений, пусть даже готовые удовольствоваться жизнями врагов или пленников, среди фризов считались и правда, жутким анахронизмом.

Но сама мысль, присмотреться к соратникам, вызвала неожиданный интерес, и я с любопытством окинул взглядом свое разношерстное воинство…

Местная Луна сейчас давала достаточно света, чтобы рассмотреть лишь контуры тел или самые приметные препятствия, но я-то был далеко не обычным человеком, и интересовался не просто выражением лиц или позами этих людей.

В отряд отобрали три десятка тех, кто хоть раз ходил через болота, а еще лучше — жил возле них, и мог хоть сколько-нибудь «привычно» почувствовать себя в этой вылазке. В итоге ни один из личных телохранителей не попал в список, и только Гильмо сумел настоять на своем участии.

Самым юным в отряде был один из двух проводников — идущий последним 22-25-летний парень, — проживший свои первые десять лет в похожих условиях где-то в Центральном Эйдинарде. А старшим «лоцманом» (учитывая обилие воды вокруг) — числился 40-летний ветеран, лет двадцать назад пересекший здешние болота по торговой дороге, и фактически ничего не знавший о местах, через которые предстояло пробираться.

Именно поэтому он часто «пугался» и с незавидной регулярностью сигналил «опасность!», что все начали воспринимать как должное, практически только что.

В самом начале пути, многие еще стремились выделиться в глазах нанимателя, и вели себя временами, словно бестрепетные (но в этих условиях, читай — безголовые) профессионалы-болотники.

А ведь стоило всего одному из них лишь разок оступиться, и самую малость — не до смерти — побулькать в совершенно невидимой со стороны заболоченной яме, как глупая бравада закончилась.

«…Нет, вроде паники или лихорадочного непредсказуемого возбуждения на аурах воинов не наблюдается, а значит, опыт и привычка к постоянному риску все-таки взяли свое. Ага, пора…»

Проводник снов ожил, но двинулся он в обход чем-то не приглянувшихся ему кустов. Через практически такие же.

Ну, или это на взгляд «опытного ботаника», вроде меня.

Воин заскользил среди травы, чуть пригнувшись, словно бы пытаясь обогнуть чем-то опасные ему заросли. Против часовой стрелки. Я уже знал, что делают так обычно не только из страха перед мифическими наблюдателями.

Просто оказалось, что если передвигаться, именно пригнувшись, и стараться задействовать все мускулы, это автоматически снижает силу, с которой ты ударяешь ногами о землю, когда шагаешь. И вот тогда появляется хоть какой-то шанс избежать внимания часовых.

Все-таки «слышно» в ночном лесу, куда как на большее расстояние, чем «видно».

* * *

В этой вылазке я выполнял обязанности сразу двух командиров — предводителя, и начальника разведки — одновременно. Хотя, казалось бы, умение видеть ауры живых существ почти на 55–60 шагов вокруг, должно было сделать из меня почти идеального разведчика в такой темноте, но был один неприятный нюанс.

Ниже уровня земли я мог различить только полноценные пустоты.

А вот обычная для здешних болот смесь из переплетения корней, воды и грязи, на «жреческом» внутреннем радаре никак не высвечивалась. Из-за этого была высока вероятность, что обманутый собственным умением, я мог собственноручно завести отряд, например, прямо в болото.

В итоге сложилась парадоксальная ситуация, что надежнее всего, было выпустить вперед ветерана, бредущего иногда и впрямь на ощупь; через 25–30 шагов за ним — я, — а уже потом, шаг в шаг друг за другом, тянулись остальные.

Ну и замыкал цепочку — молодой, но заметно лучше остальных ориентирующийся в здешних условиях парень…

Когда идущий впереди ветеран по-прежнему бесшумно, но теперь — как-то боком заскользил вперед, я поначалу удивился, и сделал пару невольных, практически инстинктивных шагов вперед.

Чертовски хотелось понять, что же именно там происходит, и уже в следующее мгновение события понеслись вскачь…

Первое что бросилось в глаза, как аура проводника полыхнул беспокойством, а сам он, все так же «под углом» к некой точке впереди нас, с места рванул вперед. И теперь уже абсолютно не заботясь о тишине, или хотя бы минимальной скрытности…

В следующее мгновения я рассмотрел горящую гневом и насмешкой фигуру неизвестного воина, который все это время и правда, скрывался в кустах.

Немного позируя и даже красуясь, тот выдвинулся из переплетения ветвей и, получив свободу для замаха, подчеркнуто медлительно вскинул руку с одним из своих метательных копий. Как бы говоря нашему проводнику: ну и куда ты теперь денешься?

Очевидно ни меня, ни остальных воинов он все еще не успел рассмотреть, и эту глупую небрежность можно было использовать, потому что стоит ему сейчас подать сигнал, и нам останется только поспешно уматывать обратно, да молиться, о спасении.

Судя по тому, как крепко они помяли почти полтысячи воинов во время первой попытки, наши нынешние три десятка — убиям на один зуб.

И я побежал. Только совсем не назад…

Максимально ускорившись, я мгновенно настиг врага, заскочил наглецу за спину, и врезал ему по голове, решив, что если перестараюсь, то легче будет подлечить, чем отбиваться от толпы его разъяренных приятелей.

Еще через минуту или немного больше, проводник перестал петлять где-то впереди, и наконец-то вынырнул на открытое пространство с вскинутым вверх клинком, затормозив буквально в двух шагах.

Очевидно, все еще не избавившись от предчувствия смертельно опасного броска, он с недоумением уставился на меня, потом перевел взгляд на неподвижное тело и уточнил:

— Господин, а как ты здесь оказался господин? Я же… — тут он, похоже, все-таки сообразил, что негоже ветерану многих битв так растерянно болтать даже в минуты опасности, и резко прервался.

Все это время я мучительно вслушивался и всматривался, но так и не смог определить, есть ли рядом кто-то еще, и нужно ли нам уже драпать, или можно пока погодить…

Практически тут же из-за кустов, где я сам скрывался буквально только что, появились двое из наших, и старший уточнил:

— Нам нужно бежать, господин, или пока все нормально? — вопрос был озвучен негромко, но внятно.

— Действительно, а где остальные? — наконец-то сообразив, я проявил чисто командирскую смекалку, подразумевая, естественно, непонятное отсутствие врага. — Неужто же он был тут один…

Верно интерпретировав приказ, проводник наклонился над бессознательным телом, что-то там недолго пытался рассмотреть, а потом — так же бесшумно, как и раньше, скользнул в кусты, где совсем недавно отсиживался мой пленник.

— Да, мой ярл, этот убий был здесь один, — твердо заключил ветеран, и на всякий случай уточнил. — Все его вещи там внутри, да и само лежбище рассчитано лишь на одного!

Силы Жреца было не сравнить с обычными человеческими, а вот нервную систему открывшийся талант изменил не настолько глобально. Прислушавшись к себе, я вдруг понял, что совсем не настроен продолжать эту вылазку.

«…Блин, в конце концов, ярл я или нет?! Может же моя интуиция подсказать, что ну его нафиг на сегодня приключений…»

Может быть, заключение этого маленького договора очистило совесть, и на душе именно от этого заметно полегчало. Но где-то в глубине я по-прежнему был уверен, что дело всего лишь в отсутствии необходимости дальше тащится в эту темную и опасную неизвестность, вдыхать вонючие, затхлые испарения, да и просто рисковать жизнью.

— Свяжите его, и берегите, как отца родного! — я ткнул пленника в бок, намекая, что ему лучше и дальше изображать полумертвого: поганец, оказываете, начал приходить в себя.

К концу разговора число его участников заметно пополнилось, но пришедшие первыми вполне логично отнесли приказ именно на свой счет, двинулись принять пленник …и практически одновременно ухнули по пояс в грязь.

Остальные им, конечно же, тут же пришли на помощь, но среди всей этой суеты совершенно отчетливо прозвучал голос старшего из проводников, который не преминул прокомментировать закавыку:

— Вот и я думаю, господин, как же ты опередил меня, если я первым обежал болотную яму, которая была между нами…

В этот момент, как на заказ выглянула местная Луна, и осветила обсуждаемое пространство.

Идеально ровная почти на всем своем протяжении болотная гладь, скорее даже — жидкая грязь, — оказалась нарушена только дважды: в том месте, откуда только что вытащили двух несостоявшихся помощников, и длинной ровной цепочкой идеальных отпечатков, пересекающих всю эту природную ловушку ровно посередине.

«Надо же…» — подумал я, но вслух сообщил несколько точнее:

— Если что, попробуйте только дать мне утонуть!

В следующее мгновения я пропал на одной стороне болотины, и тут же появился на другой, среди остальных своих воинов. По крайней мере, так это увидели они.

«По жидкой грязи, аки посуху! Фантастика…»

О том же самом однозначно говорила и новая — вторая по счету цепочка следов, — пересекающая грязь рядом с первой.

— Вот это да…

Хирдманы не любили утруждать себя показной интеллигентностью, а потому прокомментировали открытие куда разнообразнее, и можно даже сказать — «интереснее».

В обычной жизни фризы видят своих могущественных жрецов не так уж часто, а достоверно знают о них — и того меньше.

* * *

Форт на южной окраине Срединных топей

(тот же день — ближе к утру)

Обратный путь занял куда меньше времени.

Мы, конечно, на случай засады старались возвращаться не ровно по своим прежним следам, но, как и в первый раз, все равно пересекли границу топей почти в двух километрах западнее форта и охраняемой им главной торговой дороги.

И уже потом, по сухой и безопасной тропе, добрались до своих палаток.

Наскоро приведя себя в порядок — перекусив, и переодевшись, — Игорь воспользовался своим положением, и с радостью ушел спать, передав пленника в опытные руки тех, кто может и не ходил по болотам, но способен был очень-очень внимательно выслушать его, когда пленник, захлебываясь от энтузиазма, возжаждет поделиться своими знаниями.

А так же — слухами, догадками и подозрениями…

Но в этот раз сон не задался.

Перед самым рассветом форт разбудили крики со стороны болот, а еще через минуту телохранитель доложил, что в последний предрассветный час убии напали на часовых, и даже как-то умудрились поджечь одну из вышек.

У Игоря здесь было около 4 000 воинов, и он уже знал, что всех врагов воде как не может быть даже четверти от этого числа, поэтому он пришел в негодование, и потребовал перебить наглецов, но «ни в коем случае не углубляться за ними в топи».

Спать дальше, пока не отобьют нападение, было бы как-то неправильно, и бывший журналист решил глянуть на весь этот бардак лично. Однако у убиев оказались другие планы на этот счет…

Пока Игорь добирался до атакованных стен, нападающие уже отступили, и бой фактически прекратился. Но не прекратились вызванные этим заботы.

Все обошлось отнюдь не только сгоревшей вышкой.

Пока треверы тушили вышку и отстреливались от нескольких десятков небольших отрядов мелькающих где-то на грани видимости, у них увели с полсотни голов коз.

Да, добытых здесь же в походе, так что все это выглядело не столько опасно, сколько оскорбительно. И ощущение только укрепилось, когда мы сравнили свои потери, с доставшимися нам телами нападавших.

Счет получился 12:3 (большинство своих подранков убии смогли увести, не смотря на то, что они явно не ожидали такого нашего многолюдства).

Единственное, что хоть как-то сглаживало эту пилюлю — это еще два тяжелораненных пленника, которых без труда можно было подлечить, и тут же хорошенько расспросить. Чем выделенные ранее хирдманы тут же и занялись.

Откровенность первого из пленников требовала независимой поверки…

Весь остальной день Игорь посвятил переналаживанию системы обороны, в чем его «горячо» поддержала остальная армия.

* * *

Форт у Срединных топей

(20 апреля)

На следующий день Игорь проснулся грязный, усталый и злой, как тысяч чертей, но хотя бы о своей воле. Нынешней ночью убии то ли не решились, то ли изначально не планировали беспокоить треверов.

Но в целом — их проблемы за сутки не особо, чтобы разрешились.

Во-первых, о том, насколько нынешняя система обороны стала надежнее, могло показать только новое нападение. Во-вторых, хирдманы пытавшие пленников готовы были озвучить добытые сведения, и со слов убиев выходило, что эти болота их войску обойдутся едва ли не дороже всего Южного Адоланда…

Изначально с топей кормились не больше двух-трех десятков семей охотников и рыболовов. Воины из них так себе, поэтому сейчас они и были в основном проводниками. А вот нападали в основном — беглецы из разгромленных южных родов. Сейчас, только в ближайших к форту зарослях, за нами наблюдали, не меньше четырех сотен таких «доброжелателей».

Однако самые большие трудности грозили не от них.

Оказывается, когда в столице узнали об этом нападении, младший брат их ярла не полез в неизвестность, а потихоньку привел на самый большой остров практически в центе топей всех кого смог собрать, и сейчас торговую дорогу перекрывают неплохие укрепления.

Тоже преимущественно деревянные, но взять их без множеств лодок или плотов нечего даже мечтать. Именно там сидят основные силы убиев, к ним постоянно подходят подкрепления, и их уже должно быть не меньше 500–600 воинов.

Но самое главное не это…

Хуже всего, что попытки полноценно зачистить Срединные топи, будут означать потерю темпа наступления, и к тому времени, как наша армия сможет переправиться на ту сторону, в этом может вообще исчезнуть необходимость.

Особенно, если объединенные ополчения обоих племен бросят свои нынешние завоевания в Треверской марке, и вернутся, чтобы сначала прикончить одного прыткого ярла, отвоевать свои земли назад, а уже потом — пойти, чтобы снова воевать с треверами.

Или того хуже — решат отобрать, или как минимум пограбить только что завоеванные владения на той стороне Великого хребта…

Окончательно осознав, что нынешнее развитие ситуации — это путь в никуда, Игорь задумался, и некоторое время никак не реагировал на болтовню оруженосца, и вопросительные взгляды озадаченных его молчанием телохранителей.

— Да какого черта, как же меня достали эти грязные танцы!!! — вскочив, он задумчиво заметался по шатру. — Со всем этим надо что-то делать, и делать хорошо, потому что «такая» войн нам не нужна… — в какой-то момент лицо ярла расслабилось, и привычная в последние дни маска угрюмого недовольства покинул его. — Мы этих тварей удивим… Эй, кто там: призовите знаменосцев![71]