Конунг: Королевский тракт

Глава 15. Трудности перевоза

Южный Адоланд, первая половина дня

(30 мая)

Небольшой караван двигался с севера на юг по самой удобной и оживленной торговой дороге восточного побережья. Фактически — по началу главного сухопутного коридора общефризского значения. Естественно — «торгового коридора».

Но это в мирное время. Последние же два с половиной месяца купцы оставили эти места и, без всякого сомнения, сейчас они несли немалые убытки, но печалились по этому поводу далеко не все…

Так сложилось, что на перепродаже янгонских товаров богатели в основном самые крупные торговые дома. Даже не «акулы» — целые оптово-розничные «киты», напрямую созданные лордами Торгового Союза.

Вполне логично, что могущественные торговые дома могли добиваться самых больших скидок «у производителей», координировали цены между собой, отчего (в той или иной мере) контролировали и всю остальную фризскую торговлю на побережье.

По крайней мере, на всем протяжении «бронзового» пути — от неприступных владений семьи Квай Туу на востоке, и до Штормовых островов на крайнем западе Эйдинарда.

Все вроде как честно и правильно, но нюанс был в том, что входили в Торговый Союз лишь 14 из 27-ми — теперь уже точно самых богатых и влиятельных племени Центрального Эйдинарда (плюс, конечно, батавы, но они именно в этой схеме не участвовали). То есть питательной средой для Торгового Союза служила почти половина племен в центральных землях — в их собственном бывшем племенном союзе кинефатов, и весь запад побережья: а это еще 23 племени бывшего племенного союза тубантов.

На себя торговые лорды брали все переговоры и крупнооптовую торговлю, то есть снимали основные сливки с огромного потока товаров и денег. Нижестоящие семьи их племен, работали на подхвате — пристраивались к мелкооптовым потокам. Это тоже были очень-очень немалые деньги, но они позволяли поддерживать атмосферу любви и взаимопонимания дома, а значит, отдавать их было не жалко…

Перепродажа янгонских товаров — посуды, многих десятков тонн всяческой скобяной «мелочевки», а так же — слитков меди, бронзы и олова — все это приносило влиятельнейшим посредническим кланам лишь немногим меньше, чем участие в стратегических поставках фризского зерна перенаселенным канаанским городам (этим каждый хоть слегка самостоятельный правитель занимался уже сам).

Сложившееся положение, как это нередко бывает, приносило сказочные барыши богатым, и куда как сужало возможности для развития «бедных».

Небольшие и разобщенные торгово-ремесленные гильдии городов и племен, что остались за бортом Торгового Союза, просто не могли конкурировать с янгонскими товарами, а потому — старались производить лишь то, что «нельзя» было изготовить из бронзы, олова или меди. То есть — изрядно ограничивались в своем развитии, даже на своей собственной территории…

Фактически, власть Торгового Союза держалась на отсутствии настоящей власти у остальных, и что самое главное — вполне себе рыночными методами! При этом, уже само наличие объединения, позволяло его лордам почти не тратиться на большое постоянное войско.

Стоило кому-нибудь организовать на своих землях проблемы для «оптовиков», хотя бы просто «со зла», как приезжал посланец, и объявлял ультиматум. Мол, не решите проблему, вам хана — пришлем войско!

Проблемы в степи (кроме конфликта с аварами, конечно же, когда пришлось и впрямь выставить настоящие ополчение) все эти годы решали меньше полутора тысяч бойцов. По сто-двести профессиональных наемников от каждого племени-члена Торгового Союза. А если они выставят по одной или две тысячи отборных воинов-наемников?

При местной разобщенности, и нежелании подчиняться хоть кому-то, 14 000 (и уж тем более — 28 000) опытных воинов, далеко не высшее напряжение сил Торгового Союза, — раскатали бы «по бревнышку» вообще любое племя, или даже небольшую группу племен…

В общем, связываться с ними были себе дороже, поэтому чаще всего, хватало даже одной угрозы применения насилия. Тем более, чего-то большего лорды никогда не требовали, опасаясь именно вынужденного объединения кого-то из соседей на востоке или западе Эйдинарда.

Но сейчас продажи у их невольных конкурентов — всех этих мелких региональных гильдий торговцев и купцов — «неожиданно» начали бить прежние рекорды, и заставляли их радостно потирать руки. Кто-кто, а уж они-то действительно не могли нарадоваться.

Во-первых, глядя на эту войну со стороны, а во-вторых, немножечко зарабатывая…

Нойхофские гильдии, в лице своего магистрата, тоже могли бы радоваться. Они сейчас тоже зарабатывали, но вот «с радостью» — тут, к сожалению, был некоторый напряг. Напали-то именно на их земли, а значит, в случае поражения, доходы от временного отсутствия конкуренции никак бы не перекрыли потенциальные убытки…

…Но от вещей глобальных, давайте вернемся к каравану.

При взгляде на него ни у кого из жителей здешнего мира даже не мелькнуло бы предположения, что это могут быть торговцы или беженцы. Для первых, у них было слишком мало повозок — всего четыре, на почти полную сотню отборных всадников, для вторых — выглядели чересчур уж роскошно и воинственно.

В средневековом мире битва — и в самом деле высший момент в жизни воина, а потому — чем он успешнее, тем богаче выглядит. Тем более что оружие и броня здесь, чаще всего, и в самом деле самое дорогое из того, что можно купить.

Собственно говоря, и на Земле, даже сейчас, ничего не изменилось.

Большинство олигархов на своих «Майбахах», «Роллс-ройсах» и «Феррари»… Или даже сверхдорогих яхтах океанического класса — жалкие нищеброды перед парнями, например, на авианосцах.

Соберетесь строить себе один такой, например, старье вроде «Нимица» — готовьте $5 млрд. И это только за плавающую «платформу»!

Захотите снабдить его хотя бы одним «крылом» боевых истребителей — готовьте еще $3–5 млрд.

Цена новейших российский стратегических ракетоносцев — например, подлодок серии «Ясень», с крылатыми ракетами и боеголовками по 200 килотонн — информация секретная, но уверен, тоже штука недешевая…

В общем, сопровождение сотни блестящих всадников в шелке, льне и лучшем военном железе этого мира, выглядели по степени дороговизны и крутизны, словно прогулка «на авианосце» (как минимум).

Одни только крупные боевые кони стоили не меньше 500–600 гельдов каждый — больше чем среднегодовой семейный доход любого свободного фризского общинника.

А еще — специальные глубокие «рыцарские» седла, защитные черпаки, уздечки, прочая сбруя — все они вполне соответствовали друг другу…

Когда к каравану присоединились еще две дюжины их товарищей во главе с куда роскошнее принаряженным всадником, цена такого сопровождения и вовсе зашкалила, переместившись в совсем уж недостижимые заоблачные выси, и стало понятно: по главному сухопутному торговому коридору Эйдинарда двигался личный эскорт ярла Ингвара Треверского во главе с ним самим.

Вчера они пересекли пустынные даже по мирным временам Срединные топи, и до осажденного треверами замка Грисбург осталось ехать меньше суток. Это, конечно, если двигаться с обычной скоростью, сберегая силы коней перед потенциальной битвой.

Все-таки шла война, а поскольку она не бывает без случайностей, без «жизненной» необходимости никаким жизненно важным ресурсом лучше было не рисковать.

Тем более силами коней, без которых его воины были всего лишь немногочисленной группой очень опытных парней в очень дорогих доспехах, а не снаряженным с опережением времени «сверхоружием», чем тяжелая рыцарская конница по факту и была на протяжении нескольких сотен лет своей земной истории.

То, что его воины по своему социальному положению были ближе скорее к древнерусским дружинникам, чем мелким, предоставленным большую часть времени самим себе и полунезависимым феодалам, сути дела не меняло.

Главное, что по своим функциональным возможностям — это были именно «тяжеловооруженные рыцари» — умелые, максимально защищенные, и при этом способные нанести почти неотразимый таранный удар.

* * *

Логичный и «продуманный» в делах войны, в некоторых вопросах Игорь по-прежнему оставался тем — почти позабытым офисным мечтателем. Практически достигнув своих личных походных повозок, он притормозил, как-то вдруг неявно замялся, и неожиданно (даже для своей охраны), придержал коня буквально в паре десятков шагов позади.

Мгновенно слившись с не очень-то монолитной колонной своих воинов, он стал ее частью, но с той же скоростью — молниеносно нарисовавшийся «полусотник», — так и не дождался ни приказов, ни расспросов.

Казалось, ярл вообще его не заметил, хотя утверждать это было бы, конечно же, уже неправдой.

О некоторых способностях Жрецов — к примеру, об умении опознавать знакомых на определенном расстоянии даже с закрытыми глазами или в полной тьме — слышало большинство фризов. Поэтому «полусотник» не сомневался — господин отметил его расторопность, но прямо сейчас не нуждается в нем.

Об остальном воин постарался даже не думать, потому что в глубине души, как и многие другие, он подозревал, что одаренные все-таки умеют читать мысли. Ну, или, как человек неглупый, «допускал» такую возможность.

Воин, как и все остальные в караване догадывался, что ярл Ингвар необычно сильно увлечен своей новой добычей. Куда больше, чем хотел бы показать окружающим, но шансов на это было немного…

Действительно, если лицо немало чего пережившего в последнее время ярла позволяло оставлять все свои тайны при себе, то всего один взгляд на едущую впереди девушку, сильно обесценивал такие усилия.

А уж стоило Игорю приблизиться, как юная красавица буквально вспыхивала (хотя, казалось бы, куда уж больше). В эти секунды девушка полностью раскрывалась, каждое ее слово дышало восторгом юности и первого чувства, и это, конечно же, пробивало даже самую надежную броню.

Казалось бы, эта постоянная война, из которой он пребывал уже третий год, давно должна была смыть всякую необходимость запоминать женские лица. Ночь — через ночь в его постель бросали новую девчонку из полона, и если он отдельно не упоминал о желании оставить ее себе (хотя бы на некоторое время), на следующий день ее тут же заменяла другая — «более удачливая», — как бы странно это не звучало для жителя XXI века.

Чересчур само углубленные в свое горе к нему просто не попадали, а «милостивый господин», да еще и не урод — и впрямь нравился им. Особенно когда прежняя жизнь рухнула, и сгорела прямо на твоих глазах…

Поэтому Игорь и в самом деле вроде как должен был отвыкнуть видеть в своих пленницах людей, а поди же ты… Сейчас он ехал позади повозки, и любовался игрой солнечного света в золотых волосах своей «гостьи», очаровательной припухлостью зацелованных губ, гордо выпрямленной тонкой шеей, вполне себе по-женски округлившимися формами и с удовольствием гадал о мыслях обуревающих девушку, потому что даже за прошедшие пару минут розовая волна смущения прокатилась по аристократически белой коже его нового добыча.

* * *

Приближение пары дюжин всадников, конечно же, невозможно было не заметить.

Девушка, без всякого сомнения, заранее услышала его отряд, но прошло пять, семь, десять минут… и она, конечно же, заволновалась. Слишком уж острые чувства вызывало в ней ее первое увлечение мужчиной: слишком уж бурлили эмоции и непредсказуемо билось сердце, чтобы и дальше изображать уверенную в себе аристократку. Хотя именно ею она по сути-то и была.

Вот красавица неподвижно замерла, а вот — не прошло и мгновения, — она уже совершенно не величественно, и «не гордо», бросает удивленные взгляды по сторонам и, конечно же, замечает «пропавшего» романтика. Но стоило Игорю приблизиться, и лихорадочный румянец на ее щеках показал новую грань в словосочетания «порозовела».

— Тебя так долго не было… — в отличие от слов, в голосе ее не звучало даже нотки упрека, только незамутненная искренняя радость встречи. — Залазь ко мне, на повозку!

Судя по тому, как девушка снова запунцовела (а запылали от смущения даже кончики ушей), дело тут было вовсе не в одном только гостеприимстве.

— Лио[93], даже самые лучшие воины время от времени хотят видеть своего хёвдинга. Живым, желательно здоровым и, самое главное, думающим о них, — искренне, но совсем не насмешливо расхохотался ярл. — Так что тебе придется простить мои отлучки. Они — все-таки обязательны…

Зацепив повод выносливого «дорожного» коня за повозку, Игорь с легкостью перемахнул через борт, устроившись рядом со своей новой подругой.

— Но я, конечно же, скучал!

Тайные сведения о себе он сообщил, конечно же, на ухо — «по секрету».

Прижавшись к лежавшей на боку девушке всем телом, сзади, он шептал свои «откровения» на ухо, время от времени почти незаметно касаясь и губами, но не оставляя их почти ни на секунду без своего горячего дыхания.

Высокие борта скрывали путешественников от остальных, да и воины конвоя ускорились или чуть поотстали, проявив завидный такт — все-таки их работодатель, очень не любил советов в такой момент, — но даже очень тонкая дорожная кольчуга сильно снижала поле для маневра. В какой-то момент ее «плен» стал невыносим и Лио — внучка, дочь и сестра нескольких поколений воинов, — с легкостью помогла от нее избавиться…

…Когда они утихомирились, Игорь наконец-то опомнился, и в несколько движения распустил завязки балдахина над ними, создав куда более полную иллюзию уединения. Теперь-то их уже точно было не видно.

— Мужам и правда, так «это» нравится? — без какого-либо перехода неожиданно спросила девушка.

На некоторые вопросы Игорь был «физически неспособен» дать ответа, потому что услышав их, он принимался хохотать как сумасшедший.

— А тебе? — наконец-то, уже сквозь слезы, смог парировать ярл.

— Но ты же Жрец? — вполне искренне удивилась девушка. — Наложницы отца раньше не очень-то меня стеснялись, и откровенничали друг с другом… По-всякому, — снова умилительно порозовела она, хотя и сама буквально только что тоже …позволяла себе всякое.

— Да, нам это, в основном, очень нравится! — Игорь решил поступить проще всего, и дать короткий ответ, на в целом, куда более сложный вопрос.

— У тебя какие-то очень удобные повозки! — так же без легко видимого перехода сообщила девушка, чья кожа наконец-то вернула природный цвет лица. — Лежа на сене и вовсе не замечаешь дороги. Ничем подобным не могут похвалиться ни отец, ни наш ярл, ни очень влиятельные купцы из Линкебанка, которых я часто видела в Убайде. Сейчас мне и вовсе кажется, что наши и вовсе выглядят, как поделки криворукого да еще и нетрезвого бонда. Как ты их ни украшай мехами и шелками…

— Война серьезное дело, часто приходится возить раненных, поэтому я и велел построить их удобными…

Игорю отчего-то было неловко осознавать, что раньше ему и в голову не могла прийти идея, уединяться «на войне» с кем-то прямо в дороге, да еще и в такой непонятной ситуации, когда все замерло буквально на волоске.

— …но было все же необычайно приятно узнать их «с этой стороны» тоже, — с улыбкой уточнил он.

* * *

Действительно, небольшому конному отряду хватает и седельных вьюков, а вот армии, даже средневековой, уже никак не обойтись без обоза.

Накануне канаанской войны, он озадачил Анвара идеей надежных и универсальных повозок, которые легко, прямо в полевых условиях, могли бы перестраиваться под перевозку требушетов и снарядов к ним, вывоз добычи или перевозку еды вслед за армией, в том числе конной, ну и сохраняли возможность послужить в качестве классического земного «вагенбурга»[94].

Довольно простое и одновременно замысловатое устройство, придуманное для этого, напоминало классические фургоны переселенцев на американском Диком Западе. Их кузов опирался на оси колесных комплектов разных диаметров: передние колеса были сделаны заметно меньше, чтобы облегчить повороты. При этом, хотя сами колеса были деревянные, с внешней стороны ободьев их обшивали сначала несколькими полосками грубой толстой кожи, а уже потом, как в классическом земном варианте, набивали шины из полос кованного железа.

Ничем непримечательное соединение ось-колесо имело очень остроумное и продуманное устройство. Конец оси был выполнен в виде конуса и закреплен на ней под небольшим углом, благодаря чему его нижний конец и нижняя часть ступицы находились горизонтально к поверхности земли.

Благодаря наклону конца оси и вогнутым вовнутрь спицам, наибольшая сила от массы фургона, действующая на самую нижнюю спицу, была направлена почти строго вниз по ее оси, т. е. по пути наибольшего сопротивления, тем самым повышая надежность всего колеса. В местах наибольшего износа ось и ступица тоже покрывались металлом.

Для смазки трущихся деталей к крюку на задней оси подвешивали ведро с дегтярной смазкой, благодаря этому его повозки отличались еще и куда меньшим «музыкальным сопровождением».

Прикинув, что объяснять все это, пожалуй, не стоит, чтобы девушка не заснула, Игорь вдруг осознал, что насколько же удивительно приятно это, в полном смысле «интимное» и практически позабытое ощущение единения с женщиной, которого он невольно лишился из-за волны пленниц, «вымывавших» всяческую таинственность из его постели в последние годы.

Да и жреческие способности ему — многое дали, но и многое отняли.

На беду или к благу, но теперь ему не надо было долго с кем-то разговаривать, вникать и пытаться заглянуть в душу. Мыслей он читать по-прежнему не мог, но большинство устремлений окружающих были столь незамысловаты, что их и «читать» не стоило…

Однако факт: теперь ему достаточно было всего лишь переключиться на свой дар, и «прочесть» каждый нюанс того, что человек чувствовал в этот момент.

О нет, вожди, другие ярлы и их двор, конечно же, умели скрывать свое «я» даже в таком положении. Многие тысячелетия рядом с одаренными, позволили научиться этому, но потому и особенно приятно было находиться рядом с этой молодой женщиной.

В силу юности и какой-то особенной — личной искренности, — она не нуждалась, да и не хотела что-то скрывать или ловчить. Сила ее чувств, как морская волна — тянула и тянула за собой. Этому, конечно же, можно было и сопротивляться. Бывшему журналисту сейчас уже было почти тридцать три, но как же мучительно остро этого не хотелось!

Коснувшись ее снова порозовевшего губ, Игорь из последних сил попробовал лишь чуть-чуть оттянуть томительно-приятный момент. Он провел ладонью по призывно распластанному под ним телу — от задорно вздернутой груди до небольшого пушка внизу живота — и понял, что дальше сдерживаться, это выше человеческих сил.

Даже для Жреца такое неподъемная ноша…

…Но как бы не была юна, восторжена и неопытна женщина, до идеи «После секса — лучшее время для расспросов и манипуляций» — она приходит практически сразу. Ну, или связанный с этим набор «секретов», ей вкладывают еще при рождении. Что-то вроде инстинктивного навыка плавать у младенцев …или вообще — умение дышать.

Да, точно, последний вариант, наверное, будет и впрямь точнее всего! И для «включения» этой функции, что примечательно, ее необязательно даже хлопать по «выпуклостям». Чего не избежать, к примеру, при активации дыхания акушером.

Едва успев «отдышаться» после любовных игр, Лиоба спросила:

— А как ты поступишь с отцом?

Здесь Игорь тоже предпочел спартанскую лапидарность, даже в ущерб информативности.

— Мы договорились о дружбе, и я его отпустил. Теперь, я помогу в его заботах, а он — в моих…

Обсуждать все это не хотелось и, слава всем местным богам, делать этого не пришлось. Лиоба сейчас куда больше была занята своими собственными превращениями, чем дочерними заботами, поэтому убедившись, что отцу ничего не грозит, она удержалась от выяснения подробностей.

В тот день они не покидали повозки до самого привала. Да и потом сделали это очень ненадолго…

* * *

Осадный лагерь у замка Грисбург, ранее утро

(1 июня)

Последняя из трех «таможенных» крепостей в подгорьях, и одновременно родовое укрепление местных ярлов — замок Грисбург — был все еще не взят. Слишком высокие стены и многочисленный гарнизон, превращали штурм в потенциально слишком уж опасное предприятие без хорошей подготовки, но больше тянуть было некуда.

Первую из них удалось взять сходу, вторую — силой (канааней Магон туда ворвался туда, и к подходу остальных воинов практически порубил немногочисленную стражу и мытарей, а вот с третьей все получалось не так хорошо. Ее удалось лишь обложить, не дав хотя бы собраться туда подкреплениям.

Все это время подготовка шла ни шатко ни валко, но узнав о возможном подходе врага, Игорь приказал ускорить работы к своему приезду. Оставлять за спиной такую крепость, было просто опасно.

Штурм был запланирован на завтра, а сегодня — сразу по приезду, — у них был небольшой итоговый совет, на котором Игорь был вынужден сделать важное заявление. Довольно «зверское» по земным меркам, но государственно правильное:

— Передайте воинам, ярл убиев устроил резню в замке Лагварт… Я объявляю его своими личным врагом, поэтому завтра мне не нужны пленные!

Конечно же, дело было совсем не в мести, а в огромных торговых пошлинах с янгонской торговли, и без уничтожения владетельного клана эти земли себе было никак не отнять. А большие деньги в его ситуации, это были не новые побрякушки, как на Земле, или вилла где-нибудь на Канарах…

Речь шла о новых воинах, и выживании, поэтому уговорить себя было несложно. Тем более, что и восточные кланы стали бы требовать от него тоже самое.

Уже когда все разошлись, его внимание привлек какой-то непонятный шум снаружи.

С одним из сотников скандалил, судя по всему, торговец. Из какого племени Игорь не сообразил, но понял, что, судя по всему, тот не убий, и не тулинг.

— Господин, господин, — завопил толстяк, сообразив, кто именно может ему помочь. — Я купец, из нервиев, веду свои дела в Линкебанке. Великий ярл, прикажи твоим воинам не трогать мои товары! Разве треверы не в дружбе с нервиями?

Еще через пару минут стало понятно, что неделю назад его караван попытался покинуть осажденной замок.

— Надо же, — удивился Игорь, — а что же ты тогда делаешь в крепости моих врагов?

— Господин, но мой ярл сейчас не воюет ни с кем?! По крайней мере, так было три декады назад, когда я прибыл, чтобы обменять у янгонов бронзу, олово, и мастеров-каменщиков, на рис с берегов Западного Рихаса[95]. Запертое внутри долины княжество перенаселено, — пояснил торговец. — Террасы теперь дают недостаточно пищи, и чтобы прокормить подданных, они вынуждены закупать все больше еды на стороне. Семья Квай все больше зависит от торговли. В последние годы их судьи стали все чаще приговаривать к продаже в рабство. За долги на сумму свыше трехсот гельдов[96], пусть мелкие, но повторные преступления… да за все подряд!

— Ладно, — остановил его Игорь. — Мысль я твою понял… Не могу сказать: воюю ли я с нервиями или нет. Твой ярл, как и другие лорды Торгового Союза, клялся защитить мои земли, но отчего-то не стали этого делать. Однако же в главном ты прав — если даже нам придется биться, то совсем не обязательно начинать именно с тебя. Это и в правду, было бы слишком несправедливо! — рассмеялся ярл, под облегченный вздох торговца и недовольные взгляды сотника, который тут же получил приказ. — Верни ему все, но пока не отпускай! Поскольку нервии не воюют с моими врагами, ни что ведь не помешает уважаемому купцу рассказать им, что мы тут «немного» завязли… Вы правильно не отпустили его и, кстати, если к утру пропадет хотя бы один из людей уважаемого торговца, повесь его как шпиона…

— Да, мой ярл! — с довольной улыбкой поклонился воин, и заторопился в сторону скопища телег, сопровождаемый не слишком-то обрадованным негоциантом.