Конунг: Королевский тракт

Глава 10. Война — фигня, главное манёвры…

Осадный лагерь у столицы убиев, рассвет

(29 апреля)

Вчера мы почти весь день ставили частокол вокруг Убайды[73], еле-еле успели замкнуть кольцо уже далеко за полночь, поэтому спать треверская армия разбрелась ближе к рассвету. Волчьи ямы, смотровые вышки и прочее разное, доделывать решено было в остальные дни. Уже без всего этого аврала.

Поэтому, каково же было мое удивление, когда с первыми лучами один из часовых не снижая скорости, ворвался в шатер, и не заморачиваясь традиционной вежливостью без обиняков вывалил:

— Бежим, господин, сейчас они разгонят самых храбрых или просто глупых пращников, и будут здесь. Все остальные «наши» уже вооружаются…

Половину палаток вчера не ставили, поэтому прохрапевший всю ночь у моего порога оруженосец, только в этот момент, очевидно, и открывший глаза, от таких новостей выпрямился и испуганно икнул.

— Да какого альва![74]

Сказанное позвучало скорее возмущенно, чем испуганно, чем собственно оно и было на самом деле. Жреческие таланты как-то незаметно отучили меня мандражировать перед боями с обычными людьми, слишком уж я превосходил даже самых опытных хирдманов. А вот срыв планов и реальный риск разгрома — будил в душе ядреную смесь из возмущения, раздражения …и немного ощущение вины.

Если враг уже за частоколом, который мы с таким трудом возвели, то получается — часовые заснули что ли? Если так, то это, как ты не крути — косяк именно командира, который не учел уровень измотанности своих людей, после вчерашней стройки.

Сами-то засони, почти наверняка сейчас уже оправдываются перед предками-покровителями рода, потому что пленных в такой ситуации почти никогда не берут. Слишком уж велик риск, провалить дело.

— Как это случилось? — не смотря на всю очевидность, решил все же уточнить, продолжая максимально быстро натягивать броню в три пары рук — при помощи оруженосца и горе-вестника.

— Не знаю, господин. Мы обнаружили нападение, когда драка пошла уже внутри…

Командирский шатер стоял далеко не в первом ряду южного осадного лагеря, и пусть на небольшом возвышении, — но отсюда все равно не был виден подход к частоколу, так что все логично. Моя собственная наблюдательная вышка тоже должна была появиться только сегодня-завтра.

— Готов? — экипировка оруженосца было куда легче и, соответственно, проще, а потому его удалось снарядить заметно быстрее. — Ну, тогда давайте попробуем спасти все то, что еще можно спасти…

* * *

Ночное нападение на наш форт у Срединных топей десять дней назад, однозначно и очень убедительно показало две важные вещи. Во-первых, что он совершенно недостаточно укреплен, и с этим срочно что-то необходимо делать.

Во-вторых — попытка прорваться через болота по узкой торговой дороге, будет стоить слишком уж серьезных потерь, но не даст выигрыша по главному параметру, из-за которого можно было пожертвовать сотней, или даже двумя — жизней. Не говоря уже о неизвестном числе раненых, которые покинут войско как минимум на два месяца, и чье лечение обойдется в целую прорву серебра.

И ведь не только!

Для их доставки понадобятся повозки, люди и немало всего прочего, что плюс ко всему — сильно уменьшит и без того невеликий поток грузов через горы. В Южном Адоланде сейчас не было проблем только с мясом.

Дорога к «озерному» храму лишь в одну сторону занимала не меньше 20 дней. Гонцы могли преодолевать это расстояние, конечно же, заметно быстрее, но никак не тяжелораненные, которых вообще не желательно было бы трясти…

Игорь не сомневался, что сейчас, но волне своих побед, он сможет даже союзников заставить пробиваться через все это болотное безобразие. Да только что же их ждет в итоге? Куча потерь и пара грязных штанов в виде добычи в конце? Ну, какие там сокровища в нищих походных шалашиках?!

А если родичей менять «на трудности», тут еще попробуй, убеди себя, что это выгодная сделка. После этого с репутацией удачливого предводителя среди соседей будет покончено, и в следующий раз за ним пойдут только те, кому будет совсем уж нечего терять…

Да и самое главное — в такой ситуации нечего рассчитывать хоть на какой-то выигрыш по времени.

Чтобы зачистить все эти 600–700 квадратных километров топей, заболоченных озер и отсыревших джунглей (при том, что к врагу будут постоянно подходить подкрепления), понадобится месяц два-три — и это еще в лучшем случае.

И тогда Игорь спросил себя: что делать, если «следующий шаг», что подсказывает логика, выглядит как самая настоящая ловушка? Правильный ответ: конечно же, не делать его! А сделать другой, совершенно неожиданный, который при этом имеет все шансы решить и «проблему Срединных топей».

Потратив тот день на достройку форта: расчистив и укрепив местность чуть ли не на километр вокруг него, наставив множество вышек с крышами и стенами, густо покрытыми глиной на случай новых попыток поджога, Игорь поспешно отбыл на северо-восток.

По дороге к нему присоединились почти две трети всей остальной армии, и все четыре десятка специальных быстроходных повозок, загруженные зерном, мукой и прочими припасами длительного хранения по самое, что называется, «не могу».

Замыкало это «новое переселение народов» — стадо почти в тысячу голов овец и коз.

Еще через два дня треверское войско спокойно пересекло границу кельтского племени менапиев[75], и взяло направление на их столицу. Каждому десятнику было доведено, что если их люди отойдут хоть на шаг в сторону или посмеют обидеть кого из местных — то им тоже конец.

Ближайшие соседи убиев жили в постоянной готовности к очередному набегу, но все-таки не к полноценному вторжению. Тем более, такое редко происходит в тайне, а тут — как снег на голову (или как там они привыкли называть такую жуть). Поэтому чтобы встретиться в поле с уже отмобилизованной 6 000 армией, им пришлось сначала созвать кланы, потом — занятья разборками со старшинством и прочим разным.

В целом-то довольно слабосильные менапии, у себя дома смогли созвать почти вдвое больше воинов, чем на них шло. Но у них хватало опытных командиров, которые знали: много воинов — это в лучшем случае большая толпа, а не войско. Сначала нужно было разобраться, кто станет на правом, кто на левом фланге, а кто примет удар в центре…

В общем, требовалось время, чтобы превратить весь этот развеселый табор в настоящую армию. И если бы «нападающие» действовали, как все остальные враги, начав в первую очередь грабить все, до чего могли дотянуться, то нет вопросов. Ополчение разобралось бы между собой, вышло в поле, и хорошенько наподдало неизвестно откуда взявшимся «бродягам».

Но треверы под строгим присмотром отцов-командиров ни на что не отвлеклись, да и от границы было не больше 120–130 км. Всего-то четыре дня, даже для армии Игоря, не так чтобы идеально хорошо научившейся маршировать в колоннах.

Так что в дне пути от своей столицы посольство менапиев попыталось задержать чужаков.

Они должны были сначала увлечь нас предложением откупиться, потом — хорошенько поторговаться о конкретной сумме, а там — глядишь, и войско будет готово, а может и кто из соседей вызовется помочь…

Но Игорь заранее подготовился к тому, чтобы не повестись на идею сорвать немного серебра на ровном месте, и в ответ на предложение послов — трех сытых, холеных и явно небедных старейшин — сумел достаточно убедительно изобразить удивление.

«…Мол, да как так, какое еще нападение? Я сам воюю с убиями, вот и решил поискать союзников: узнать у их собственных соседей, как им живется рядом с такими вероломными тварями? Тем более что это они напали на мои земли, а сам я с соседями предпочитаю торговать. Да как вы могли такое даже подумать?! Да мы же идем вежливо-воспитанно, а вы на нас такие мысли думаете…»

Изобразив высшую степень огорчения, Игорь заявил, что из-за чуть было не случившейся трагедии, он ужасно расстроен, и — «…ни одного лишнего мгновения не сможет больше оскорблять своим присутствием эти священные земли!»

После этого, не выслушав ни слова возражений от обалдевших послов, он развернул свою армию, и скорым маршем стал уводить ее, но не туда, откуда пришел, а …к восточной границе убиев, которую они и пересекли еще через полтора дня.

Все это время их на безопасном отдалении сопровождали разъезды менапиев, конечно же, уже догадавшиеся о цели всей этой эскапады, но ополчение их все еще не было готово, и новых попыток вступить в переговоры не случилось. Тем более что и убедительных причин для претензий не было.

Земли их — не грабили, обид жителям — не чинили, а что вроде как использовали, на манер проходного двора, да еще и бесплатно — так ты пойди, докажи!

…Вот так, второй раз за одну компанию, Игорь умудрился опять атаковать убиев с совершенно неожиданной стороны. Правда, теперь стратегическая внезапность принесла заметно меньше дивидендов, чем ожидалось.

За то время, что они грабили юг, топтались у болот, да потом обходили их — северяне успели почти весь оставшийся урожай пошлого сезона спрятать за неприступными стенами столицы, а новый — еще только предстояло убрать, да и то — не раньше чем через пару месяцев, и кому он достанется, пока было непонятно…

Последующие двое суток кавалерия грабила восток Северного Адоланда, а пехота — продолжала маршировала к столице.

К рассвету девятого дня после ночного нападения на форт, армия подошла к Убайде, и обложил город по всему периметру. Почти сутки мы потратили на возведения частокола, но, к сожалению, все равно не убереглись от нападения.

В причинах этого стоило разобраться в первую очередь, сразу после того, как отобьемся, потому что патрули накануне были выставлены усиленные, и Игорь просто не мог поверить, что все они вдруг взяли и заснули…

* * *

— Готовы? — уточнил я и, дождавшись нужного числа кивков, скомандовал. — Тогда двинули!

Вокруг командирского шатра собралась моя собственная придворная сотня. Точнее — полусотня, потому что остальные сейчас резвились где-то вдалеке.

Практически вся конница, и некоторые отряды пехоты, из тех, что могли себе позволить передвигаться верхом, все еще грабили окрестные поместья, а потому лагеря вокруг столицы убиев получились неоднородными, как по своим силам, так и по численности.

Так получилось, что большая часть нашей конницы как раз и числилась за южным лагерем, однако из шести тысяч приведенных сюда человек, вокруг Убайды осталось не больше трех с половиной тысяч «треверских» воинов. Убиев, по рассказам многочисленных пленников, конечно же, вряд ли могло собрать хотя бы треть от этого числа, но они как-то умудрились напасть на самый уязвимый из четырех осадных лагерей.

«…Да, войско немного разбрелось, но нас тут все равно должно быть куда больше! Хотя если к ним вернулись подкрепления, ранее ушедшие в поход, то нам может быть и правда, крышка…» — правда, думать о таком сейчас, наверное, все же не стоило.

С нашего возвышения по-прежнему было не особо-то понятно, что там происходит. Поэтому я решил не тратить время на выглядывание, а для начала чуть внимательнее осмотрелся. И вдруг понял, что кроме хирдманов здесь не меньше трех десятков пращников.

Очевидно, в суматохе боя они отстали от своих отрядов, или может даже драпанули, но вместо того чтобы бежать как можно дальше, одумались, и пришли защищать главный стяг своей армии. Это стоило отметить, да и молодежь просто не могла по-настоящему умело скрыть свой испуг, потому их явно стоило как-то поддержать.

Встретившись с застывшим взглядом одного из таких беглецов, уловив его смятение, я положил парню руку на плечо, чуть сжал пальцы, и послал по ним волну приязни и одобрения. Этот жреческий талант пока еще не очень хорошо давался, но только не на не таком близком расстоянии.

— Ну-ну, сынок, бояться не стыдно! — немного повысив голос, чтобы его услышала и остальная молодежь, и при этом, стараясь не разрушить ту невеликую душевность, что смог собрать в себе, я доброжелательно улыбнулся и уточнил. — Бояться и в самом деле не стыдно, стыдно — позволить своему страху овладеть тобой, дать ему шанс подтолкнуть тебя к предательству товарищей…

В этот момент я неожиданно осознал, что ни капли не позирую, а говорю ровно то, что и впрямь ощущаю:

— Сейчас мы покинем этот лагерь! В нем было слишком много всадников, чтобы мы смогли в одиночку заменить их. Но там, западнее нас, почти шестьсот фризов. Думаю, сейчас они не знают, что делать со всем этим бардаком, и тоже начинают бояться. Но если я им подскажу, то уже к полудню те убиев, кто не успеет вернуться за стены, будет вонять где-нибудь здесь же, неподалеку! Кстати, кто-нибудь видел собственными глазами, как началось это нападение?

Поначалу народ принялся выжидательно поглядывать друг на друга, и я уж думал, что не найдется ни одного свидетеля, но тут вперед выступил один из юных «беглецов», и уже через пару минут было понятно, что удачное нападение вовсе не вина часовых.

Нападение на лагерь было очень грамотно спланировано, и шло с двух сторон.

Сначала ударили из небольшого леска напротив нас, а когда охрана отвлеклась на них, почти тут же — повалила толпа и из города. И они точно знали, что в нашем лагере почти нет людей, потому сотня пращников их, конечно же, и не смогла отпугнуть.

В этот момент мое внимание привлек один из воинов.

Действительно, нападающие успели добить или разогнать охрану, и сейчас накапливались прямо на виду, чтобы атаковать уже нас самих.

— Так, мы срочно уходим! Не время восьми десяткам делать работу за целое войско…

Полусотня хирдманов возглавил колонну, пращники сбились позади них, а полудюжина моих личных телохранителей замкнули построение, собираясь присматривать, чтобы разгорячившаяся молодежь не увлеклась.

Я сам — подхватил свой полуторник, и приготовился работать «штурмовиком».

Правда не тем, что рвется вперед, чтобы ломать вражеский строй. Моя задача был не дать атаковать нас с фланга.

— Вперед, день только начался, а у нас сегодня большие планы!

— Ингвар! — взревели пять дюжин луженых глоток, и строй покатился на запад, пытаясь оторваться от основных сил горожан.

* * *

Как ни странно, но пробиться к своим удалось практически без потерь.

Единственно, что прошло не очень-то по плану, но точно во благо — это вынырнувший во время отступления аптекарь Вис Корявый. По дороге он успел всем желающим этого или нет, рассказать, что когда началась драка, он проснулся, обнаружил наступающих убиев сразу с двух сторон, и просидел под какими-то полуразобранными телегами все время, пока не услышал боевой клич хирдманов, и не сообразил, что это его единственный шанс…

Встречные мелкие группы врага придворная полусотня просто сметала, а обе попытки приблизиться со стороны основных сил убиев, Игорь парировал буквально играючи. Между шатров и разбросных тут и там вьюков, нападающие мало где способны были сомкнуться в полноценную стену щитов, а ничего другого против одаренных, здесь пока еще просто не придумали.

Если бы Магон вчера не отпросился пограбить вместе с конницей, они бы на пару, пожалуй, даже смогли перейти в атаку, и выбить нападающих за линию частокола.

Вообще, столкнувшись со Жрецом, убии явно потеряли желание настаивать на своем, и спустя всего полчаса, не составило никакого труда, отбить лагерь назад.

Вернувшись с парой сотен стрелков, полутысячей тяжелой фризской пехоты и всем прежним составом, они легко потеснили врага, который и в самом деле, отчего-то больше не рвался в бой.

Чуть позже один из пленников рассказал, что это оказывается, тот самый — младший брат здешнего ярла, с болот — решил вернуться в город, вот и устроил этот кавардак. А о том, что именно в южном лагере почти не было воинов, они узнали по чистой случайности. Просто смогли рассмотреть это с одной из пальм, уцелевших в процессе строительства, всего-то в сотне шагов от треверских палаток.

Все это время далеко не юный Вис, демонстрировал чудеса профессионального героизма, и таскался с нами. Поэтому как-то само собой вышло, что был он и когда мы вернулись уже более узким коллективом к собственным палаткам.

Болтать с желчным, но опытным аптекарем было в радость, поэтому Игорь пригласил его к себе в гости.

Кстати, судя по всему, убии к нашей части лагеря так и не дошли, отчего куча очень дорогого оружия осталась лежать на виду. Что-то себе сообразив, оруженосец вдруг рванул к вещам и спустя минут пять поисков извлек знакомый мне массивный полутораметровый пенал, обшитый позеленевшими от времени бронзовыми накладками-защелками.

— Слава богам, — выкрикнул не очень-то религиозный хлопчик, наклонился и, наверное, чтобы окончательно убедиться, что все хорошо, распахнул его. — О, все на месте!

Оказывается, все это время он таскал за собой выкуп, полученный от подгорных кланов[76]. И это зрелище отчего-то произвело на гостя эффект разорвавшейся бомбы.

Старик упал на колени, взвыл, и принялся завывать что-то невнятное, на тему «да знаешь ли ты, что попало к тебе в руки?»

— Вроде горцы, что отдали эту броню мне, назвали ее «Доспехом Шатсы»[77], или как-то так…

— Господин, — все в той же, немного истеричкой манере продолжал завывать Вис, — но отчего же ты не носишь его? Разве ты не знаешь, что Жрец вооруженный им, способен повергать армии?!

Звучало все это очень странно, и пробуждало в бывшем журналисте невольный скепсис.

— Не знал, — честно признался он. — Так она же вроде маловата…

Бросив раздраженный взгляд на ярла, аптекарь явно с трудом подвил то, что собирался сказать на самом деле, но меньше минуты спустя все же овладел собой, и нейтральным голосом проронил:

— Для одежды бога разве это может быть неразрешимой проблемой?!