Король должен умереть

История четырнадцатая. Камень с Арктура

Ослепительная плазменная дуга эрг-штыка вспыхнула между створками аварийной двери. Учитывая толщину запирающих стержней, сделанных из жаропрочного сплава, на то, чтобы вскрыть дверь, у штурмующих уйдет не меньше двадцати минут. По прикидкам Арта, в десять раз меньше времени им потребуется после, чтобы перебить маленький отряд повстанцев, запершийся в контрольном центре.

Из четырех человек, не считая самого Арта, которые отступили за аварийную дверь, двое были тяжело ранены. Один из раненых, скорее всего, умрет до того, как Канторы закончат пилить запоры. Такой расклад в альдебаранском джаксе называется «рукой мертвеца». Но двадцати минут может хватить, чтобы сделать то, за чем они пришли.

— Ты, — Арт кивнул невысокому смуглому бофорцу, чье имя не запомнил. Земляк отсутствовавшего с диверсантами Ланса нес рюкзак со взрывчаткой. — Заминируй дверь.

Бофорец замешкался, посмотрел на командира. Красавчик Бедуир лежал без сознания. От его правой руки остался обрубок в бело-красной заживляющей пене. Отдавать приказы было теперь некому. Кроме Арта.

— Живей! — прикрикнул Арктурианин, и бофорец кинулся к двери, сбрасывая на ходу рюкзак. — Где Лорн? Жив?

— Здесь! — повстанец поспешно поднял забрало шлема, открывая юное испуганное лицо. Он был совсем не похож на бойца, даже со штурмовой гаусс-винтовкой в руках. — Жив!

— Давай, Ворон! Достучись, наконец, до центрального сервера. Нам нужна отмена аварийной блокировки.

— Будет, — Лорн с готовностью отложил винтовку, закрепил на лбу «тиару» портативного нейромодуля. — Червь уже внутри. Осталось немного, работаю.

— Ты как, парень? — Арт присел на корточки возле второго раненого. Импульс лучевика попал ему в живот, прошил насквозь, чудом миновав позвоночник. Повстанец оставался в сознании только благодаря убийственной дозе стимулятора. — Держишься?

Ворон на мгновение опустил веки, показал большой палец: «Да». Арт осторожно потрепал его по плечу.

— Мы справимся, — сказал он с уверенностью, которую не испытывал. — Все получится. Мы еще выпьем с тобой, боец.

«Все-таки я ввязался», — подумал он. На душе было странно легко.

Три часа назад он был в рубке «Зверя» и задумчиво разглядывал карту окрестностей космодрома, парящую над главной консолью.

— Что ты там думаешь увидеть? — спросила Гвин, заглядывая Арту через плечо. — Портовый бордель, где тебя дожидаются отборные вателинские шлюхи?

— Поселок, в котором я жил с матерью, — ответил Арктурианин. — И сестрой. Вот он.

Палец капитана коснулся проекции, под ним вспыхнул светящийся кружок, над картой замелькали цифры координат.

— До него меньше часа на скиммере, — Арт начертил пальцем маршрут. — Мне нужно слетать туда.

Он это сказал таким голосом, что Гвин сразу проглотила все возражения вместе с обычными колкостями. Она сказала только:

— Возвращайся быстрее. Я буду постоянно на связи, контрольный сеанс раз в полчаса.

И добавила, прикоснувшись к руке капитана:

— Будь там осторожней, Арт. Ради меня.

Он выгнал турбоскиммер из трюма. Дорогую спортивную модель, «Кабаллос» геркуланумской сборки. Покойная Линда Вей, как все ганзеры, любила скорость и риск. Черная торпеда «Кабаллоса» неоднократно побеждала в гонках, но славилась своей капризностью. Риска Арту хватало и так, а вот за шестьсот километров в час, которые он без усилий выжал из поднявшегося на полтора метра над землей скиммера, капитан помянул Волчицу добрым словом. Ему нельзя было отлучаться надолго.

— Ш-ш-ш-ш, как слышно, прием, — прорезался голос напарницы в его ухе.

«Кабаллос» неукротимо пер вперед по безжизненной свинцовой равнине, с гудением разрезая воздух силовым бампером. Арт лежал в комфортном изгибе корпуса, погрузив руки в воронки управления по бокам.

— Принимаю четко, — ответил он. — Прибуду на место через пятнадцать минут. Никаких шершней в зоне видимости. Как у тебя обстановка, прием?

— В окрестностях все тихо. Сканеры молчат. От наших друзей пока ни слова. До связи через полчаса? Прием.

— Через полчаса. До связи.

Шипение в ушах уступило реву ветра. Арту сразу, не ожидая, когда пройдет полчаса, захотелось снова услышать голос Гвин. С каждой минутой приближения к знакомому с детства хребту, к поселку у подножья, в котором он рос, капитан все сильнее ощущал себя чужим. Этому низкому небу, мертвой степи, остановившим свой бег древним ветрякам вдоль останков шоссе, исполинскому диску безымянной планеты на горизонте — всему чем был в его воспоминаниях Тиндагол.

«Когда вернемся, — подумал он, — возьму Гвин с собой и махнем на Фарху. Подальше от Канторов и повстанцев. Только мы вдвоем. Я ей давно обещал. Вилла на берегу, пять лун в небе, белый песок, океан, песни сирен в полночь. Да, на Фарху, решено».

Как и раньше, он верил, что так и будет.

Обогнув поселок, он направился сразу к Могильному Оврагу, к знакомому с детства кладбищу. Остановился на возвышении, обвел окрестности зрачком тактического монокуляра. Ни души. Ни черно-желтых патрулей, ни уныло бредущих в горы добытчиков галенита и киновари, ни юнцов с шоковыми хлыстами, гоняющих биомехов по плантациям окры. Вообще никого. Очень странно. Но мало ли что поменялось здесь за прошедшие шестнадцать лет. Над странностями, если нужно, он подумает после. Главное, что сейчас ему ничего не угрожает, и никому он неинтересен.

Заглушив двигатель скиммера, Арт поставил его на опоры и спрыгнул с торпеды. Нашел глазами памятную тропинку, пошел вниз, в овраг. Сюда мальчишкой он спускался бесчисленное количество раз. Развлечений в поселке было немного, одно из них — игра в «гаргаунтского сталкера» среди могильных камней. Отчим, Утер, нещадно его порол каждый раз, когда Арта приводил домой рассерженный смотритель кладбища, как там его звали…

Глаза Арта помутились от воспоминаний. Он шел наугад, среди торчащих как попало каменных столбиков с едва читаемыми символами имен и дат. За годы кладбище разрослось и одновременно пришло в еще большее запустенье, чем в год бегства Арта. Много попадалось относительно свежих могил вообще без оград и надгробий и даже без грубых жестяных табличек, положенных самым последним беднякам. По-прежнему ни души вокруг, если не брать в расчет незримо присутствующих здесь обитателей кладбища.

Овраг, по слухам, когда-то был настоящим промышленным могильником. Сюда сливали токсичные отходы, поэтому в нем не жили звери, не росла трава и кустарник. Серая потрескавшаяся земля с одинаковыми овальными пятнами засыпанных ям и кое-где вытоптанными дорожками. В расположении могил не было никакого порядка и системы. В какой-то момент капитану показалось, что он заблудился, что он так и будет ходить без толку по кругу. Но потом на глаза ему попался приметный ориентир, черная семигранная колонна высотой ему по грудь.

В детстве он смотрел на нее снизу вверх, частенько, когда мочился у ее подножья. Благодарные сыновья Гора Лоиса, хозяина матери Арта и двух ее детей, не пожалели денег на черный мрамор, добытый по ту сторону хребта. Убитый ведьмой торгаш, все, что от него осталось, когда Сестра Пути смяла его в комок гравитационным прессом, покоился здесь, под покосившимся символом неизвестной Арту веры. Арт мимоходом пнул надгробье носком магнитного ботинка. Несильно, так, напомнить о себе.

Лежи, как лежал, Лоис, а мы пройдем шагов тридцать на восток. Нет, тридцать — это шагов того, пятнадцатилетнего парня, сейчас поменьше. Пройдем, наступим на могилу еще одного ублюдка. Лежи и ты спокойно, Утер. Жаль, я не наступил на тебя при жизни. Хоть успел плюнуть на твой могильный мешок, когда тебя зарывали за год до моего отлета.

Да, это ты, твое имя на треснувшем могильном камне. Твой кусок земли, старина Утер. Человек, который научил меня ненависти, но еще и стрелять, драться и орудовать плазменным резаком. Лежи, мне нечего тебе сказать. Я даже лицо твое начал забывать с годами. Ты снишься мне куда реже, чем Ульфин каэр Градаук или ведьма, которая забрала Илину.

Я пришел не к тебе, Утер. Но я пришел правильно, ведь этот кусок земли твой. Ты отхватил его, когда придушил старшину Медафа и занял его место. Я вижу второй камень на твоей земле, и я опускаюсь перед ним на колени, я говорю: здравствуй.

Здравствуй, мама.

Прости, что не прилетел раньше. Все как-то не складывалось. То к Тиндаголу надо делать крюк длиной в несколько сотен парсеков, топливо на исходе, а на счете ни одного лишнего империала. То наемники Иглессов на хвосте, то Канторы, то убийцы, подосланные не иначе самим Ульфином каэр Градауком.

Да, мама, если я что-то и нажил за эти годы, то изрядное количество врагов. Могущественных и с хорошей памятью. С друзьями как-то не сложилось, и если бы не Гвин…

Гвин очень хорошая. Я бы хотел вас познакомить. Тебе бы она понравилась. Она нежная, сильная, умная. Она самый близкий мне человек в Галактике, хоть иногда я и хочу ее убить. Я время от времени думаю: каково это будет состариться и жить вместе с ней на какой-нибудь тихой планете. Сидеть в саду, любоваться закатом, нянчить внуков. Мне кажется, Гвин бы этого хотела.

А чего хочу я… я не знаю, мама. Мой друг и наставник, капитан Эктор Кинир, говорил, что хуже всего мы знаем самих себя. Вот я разменял четвертый десяток и совсем не знаю, кто я. Вольный торговец? Охотник за головами? Наемник? Теперь еще и работаю на Восстание, да. Я точно знаю, как осложнить себе жизнь.

Помнишь, когда я улетал, я обещал, что найду сестренку, Илину. Я, правда, искал изо всех сил. Я ищу до сих пор. Можно ли найти одного человека в Империи, где живет несколько триллионов человек? Я не думаю об этом. Я не остановлюсь. Возможно, это глупо. Или безнадежно. Ты могла сказать об этом, когда я собрался улететь. Но ты не сказала. Не попросила меня остаться.

Ты сказала: «Тиндагол слишком мал для тебя». Да, прошло почти двадцать лет, я вернулся и чувствую, что здесь мне тесно. И пусто. На Тиндаголе пусто без тебя, мама.

Мне тебя очень не хватает.

Арт медленно поднялся, отряхнул колени. Провел пальцами по буквам, выбитым на могильном камне. «Здесь покоится с миром Эйгир Анлод каэр Вледиг». Надо же, смерть вернула бывшей рабыне приставку нобилей и фамильное имя. Мать не любила говорить о прошлом, о жизни до Тиндагола. Все, что Арт знал о своих предках, их история прервалась немилостью Императора. Они были лишены земель и титулов, те, кто не пал от рук убийц, рассеялись по обитаемому космосу.

— Ты никогда не говорила, что для тебя это важно, мама, — произнес Арт вслух.

Но это было важно для нее. Всегда или, возможно, перед смертью ей захотелось хоть так вернуть утраченную гордость. Он уже не узнает. Столько вопросов, которые он не сможет задать. Столько слов, которые он не умел говорить в пятнадцать лет. Да и сейчас не то что бы научился.

— Я привез тебе кое-что.

Капитан расстегнул набедренную сумку и достал черный с зелеными прожилками камень. Осколок обсидиана с четвертой Арктура. Родины Эйгир, планеты, на которой родился Арт. Несколько лет назад он оказался там случайно, выполнял пустяковый контракт вдали от привычной Периферии.

Древний мир, освоенный в эпоху первых межзвездных перелетов и ныне известный лишь, пожалуй, ценителям тальяка, не произвел на него впечатления. Уснувшие вулканы, виноградники, обсидиан, которому местные жители приписывают магические свойства. Гвин тогда уговорила его захватить пару кусков на удачу. Что ж, нельзя сказать, что эти годы удача обходила их стороной.

Арт нагнулся и положил камень на могилу матери. Обычай, принятый на Тиндаголе. Камень с ее родины. Наверное, он сделал все правильно.

— Мне надо идти, мама, — сказал Арт, чувствуя непривычную резь в глазах. — Надеюсь, я однажды еще вернусь.

«Теперь, когда Канторы бросают планету, это будет легче, — подумал капитан. — Может, я даже вернусь с Илиной». А потом он подумал, как все-таки тихо, как спокойно в Могильном Овраге.

Слишком тихо. В детстве Арта в Овраге, который располагался совсем рядом с поселком, был слышен оживленный гул: голоса трех сотен человек, грохот грузовиков с рудой и биомехов, работающих в полях, треск снующих между поселениями курьерских коптеров. Сейчас ни звука. И воздух такой чистый, без запаха гари от сжигаемого органического топлива и вони выброшенного на окраины гниющего мусора.

Он, конечно, догадался. Не нужен был дар предвидения, чтобы понять, на что он наткнется в поселке. Минута езды на скиммере — от Оврага напрямик до центральной площади, чтобы увидеть своими глазами.

Узнать, что он не был готов.

— Что случилось? — спросила Гвин, когда Арт поднялся на мостик когга.

Он почти сразу оборвал связь, когда она по дороге назад вызвала его с корабля. Не хотел, не мог говорить. Да и сейчас слова буквально приходилось выталкивать из сжатого от ненависти горла.

— Канторы, — хрипло выговорил капитан.

— Они что-то сделали с твоей матерью? Арт? — Гвин шагнула к нему, остановилась, наткнувшись на его взгляд.

— С матерью? — Арт говорил отстраненно, мыслями он был не здесь. — Ничего. Она умерла вскоре после того, как я покинул планету. Легочная плесень. Мне рассказал контрабандист, с которым я пытался передать ей деньги.

Капитан усмехнулся чужой, деревянной усмешкой.

— Контрабандист, а оказался честный малый. Мог бы просто забрать деньги себе. Ее похоронили рядом с моим отчимом, Утером. Он умер, когда я еще жил на Тиндаголе. Так я и нашел ее могилу.

Гвин все-таки сделала шаг, преодолела невидимый барьер, который воздвигали между ними его слепые бешеные глаза, его отстраненный голос. Положила ладонь на руку Арта.

— Что случилось? — тихо спросила она. — Скажи мне.

— Они их убили, — просто сказал Арт. — Канторы. Они убили всех остальных. Всех жителей поселка. Согнали их на площадь и сожгли.

Он помолчал, все еще глядя сквозь ганзерку, сквозь обшивку корабля туда, где возвышалась груда почерневших перекрученных тел. Он глубоко и часто дышал. В привычной атмосфере корабля капитану чудился не запах озона и пластика, не родной теплый аромат Гвин, а вонь сожженного плазмой белка.

— Всех, — повторил он. — Мужчин, женщин, детей. Две сотни человек, не меньше. И так, я уверен, по всей планете. Канторы уходят и зачищают Тиндагол.

— Все из-за Крипты.

Арт кивнул.

— Из-за Крипты, — медленно проговорил он. — Из-за Канторов, ведьм, Императора, — он запнулся на секунду, продолжил, сжимая кулаки: — Я стоял там. Опять. На том же самом месте, где ведьма поставила мне клеймо и забрала мою сестру. Земля под ногами спеклась от жара, стала как стекло. Как могильный обсидиан. Я опять ничего не мог сделать.

— Ты ни в чем не виноват, милый, — мягко сказала Гвин.

Она хотела сказать что-то еще, но ее прервал настойчивый сигнал коммуникатора.

— Односторонняя шифрованная передача, — сказала Гвин, повернувшись к пульту. — Это от Ланса. Только звук, без изображения.

— Декодируй и воспроизведи, — сказал Арктурианин.

«Арт и Гвин. Это просьба о помощи. Я знаю, что наш контракт не предусматривает таких просьб, но у меня нет выбора. Операция под угрозой срыва».

Гвин беззвучно выругалась. «Я так и знала», — прошептала она. Взгляд Арта прояснился, он внимательно слушал каждое слово Ланса.

«Для проникновения в комплекс, построенный возле Крипты, необходимо отключить автоматическую оборонительную систему Канторов. Для этого ударная группа под руководством лейтенанта Бедуира должна была захватить одну из резервных энергостанций и ввести ее реактор в режим перегрузки. Это привело бы к каскадному срабатыванию предохранительных блоков на всех подстанциях. Оборонная автоматика была бы на время отключена от питания».

— Неглупый план, — прокомментировала Гвин во время паузы, пока шла распаковка следующего пакета данных. — Уверена, что здешняя энергосеть древняя, как сама колония. Перегрузка резервного кластера положит ее намертво.

Арт молча согласился.

«Бедуир и его люди справились с задачей, но в перестрелке с охраной был смертельно ранен наш инженер. Именно он должен был перевести реактор в ручной режим и поднять выходную мощность выше аварийных значений. Нам просто некем его заменить. Станция полностью автоматизирована, нет персонала, который мог бы нам помочь. Среди моих людей нет больше никого, кто знает, как работать с высокотемпературным ядерным реактором».

Арт и Гвин переглянулись. Они поняли, к чему ведет командор Восстания.

«Арт, я думаю, ты уже понял, в чем состоит моя просьба. Нам нужны твои навыки инженера. Нужны на месте, мы не сможем обеспечить защищенный канал связи с группой Бедуира. В твоем досье указано, что у тебя есть большой опыт работы с корабельными прямоточниками. Разница с реактором энергостанции невелика. Ты справишься. Если, конечно, возьмешься нам помочь. Любые условия, любые деньги. Катраэт будет у тебя в долгу».

— Нет у вас таких денег, Ворон, — неприязненно выговорила Гвин. — Арт, я…

Но запись еще не закончилась.

«Мне кажется, что для тебя дело не только в деньгах. Ты знаешь, кто такие Канторы. Наш провал — это их победа. Ее нельзя допустить, Арт. Информация, которой мы хотим их лишить, — ключ к будущему, в котором может не быть Империи и Канторов. Или не будет нас, Катраэта, всего, чего мы добились за годы Восстания. Я верю, что ты примешь верное решение, капитан. Передаю координаты и рабочую частоту группы Бедуира. Позывной Бедуира — Стрела. Жму руку. До встречи».

Гвин подождала несколько секунд. На этот раз каэр Бофор совсем умолк. Переданные им координаты вспыхнули стрелкой на карте над главной консолью. Пунктирная линия соединила захваченную повстанцами энергостанцию со стоянкой корабля. Триста шестьдесят километров. Почти столько же, сколько до уничтоженного Канторами поселка, только в другую сторону.

— Арт, я прогреваю двигатели, — деловито сказала Гвин. — Нам здесь нечего больше ловить. С самого начала было понятно, что эта операция — чистое самоубийство. Но теперь бофорец и тебя решил подписать. Нужно отчаливать, пока сюда не налетели шершни. Арт?

Он молча повернулся и подошел к стенной панели, за которой прятался оружейный сейф. Перенастроенный Воронами биометрический замок признал в нем помощника Линды Вей. Панель скользнула в сторону, открывая впечатляющую коллекцию орудий убийства, запасенных Волчицей на все случаи жизни и смерти.

— Арт?

Капитан снял с держателей боевой пояс, застегнул на бедрах. Прикрепил к нему аптечку, вложил в гнезда пояса гранаты и энергетические ячейки для плазменного карабина. Повесил на плечо «Азарт» с подствольным разгонником для гранат и адаптивной оптикой. Повернулся к Гвин.

— Я должен быть там, — просто сказал он.

Губы Гвин дрогнули на мгновение, потом ее побелевшее лицо стало жестким, глаза сузились.

— Ты им ничего не должен, — сказала ганзерка, выделив «им». — Это не твоя война.

— Теперь моя. Потом как-нибудь объясню, — он видел в ее глазах, что все между ними решится здесь и сейчас. Что не будет у них никакого «потом». — Я не могу по-другому.

В трюме его догнал ее крик.

— Вернись! Арт! Вернись! Ты обещал на Градауке! Обещал, что будешь моим!

Сжав зубы до боли, он погнал скиммер вперед.