Король должен умереть

История третья. Дорогой мёртвых

«Слишком хорошо — это тоже плохо», — любил повторять капитан Эктор. За этой нехитрой мудростью стояли пробоины и шрамы, полученные в бесчисленных переделках. Часы дрейфа с выключенными двигателями и заглушенной электроникой в попытке сбить с хвоста упорных преследователей. Сброшенные за борт контрабандные грузы. Переговоры с пальцем на спуске лучевика. Подавленные бунты экипажа, ложь партнеров и предательство друзей.

Это было одно из нерушимых правил жизни вольного торговца. Его юноша с Тиндагола, сначала юнга, потом бортинженер, хорошо усвоил за три года на борту «Звезды удачи». Как и то, что в конечном счете для матерых космиков деньги стоят выше всех правил и законов.

Контракт, полученный Эктором от дилера на Градауке, был слишком хорош. Слишком сладок даже на неопытный взгляд самого молодого космика в экипаже «Звезды». Маленькая научная станция в системе Беллерофонта, принадлежавшая Дому Иглесс, в обход хозяев приторговывала данными о запрещенных экспериментах. Капитана Эктора и его экипаж просили навестить станцию и поработать инфокурьерами.

Утечки из лабораторий Иглессов, прозванных генными алхимиками, дорого ценились на черном рынке. Охрана станции была подкуплена, дело было за малым. Получив от дилера координаты станции, прыгнуть к Беллерофонту. Приблизиться к ней на расстояние уверенного приема и получить по лазерному лучу серию кодированных инфопакетов. Прыгнуть обратно к Градауку. Слить данные дилеру через арендованный теневой спутник. Получить жирную награду. С шумом прогулять ее где-нибудь в висячих садах и борделях Вателина. На остатки купить ценных улучшений для «Звезды». Легкие деньги.

Капитан Кинир не доверял легким деньгам. Но команда «Звезды удачи» видела много звезд и мало удачи уже полгода, проще сказать, они были на мели. Скоро истощатся последние запасы на черный день и не на что будет даже заправить дейтерий в баки. Контракт подвернулся как раз вовремя, и дилер был из числа проверенных. Эктор взглянул на цифру обещанной награды и разом выбросил из головы все колебания.

В числе прочего он заставил себя забыть, как десять лет назад перешел дорогу самому барону Кастору каэр Иглессу. Как выяснилось вскоре, барон, напротив, все эти годы помнил о капитане Экторе Кинире.

Вначале все шло как по маслу. Переход к Беллерофонту занял меньше трех часов и обошелся без всяких происшествий. Аннун была сегодня, на удивление, добра к вольным торговцам. Эктор и навигатор, тоже носитель дельта-гена, вскрыли стабкапсулы, в которых ждали выхода из гипера бортинженер, связист и медик. Экипаж принялся за работу.

Навигатор проложил курс до цели в обычном пространстве и ввел программу в автопилот. Заняв ложемент второго пилота, он занялся прогоном тестов генераторов искривления на случай экстренного возвращения в Аннун. Медик проверил состояние «меченных» после выхода из капсул. С разрешения капитана он вколол всем дозу легкого стимулятора и отправился на камбуз.

По совместительству и зову сердца медик выполнял на «Звезде удачи» обязанности кока. Вскоре с камбуза запахло горелым и зазвучали отборные ругательства на десятке диалектов Империи. Медик-кок был отлично образован, имел бурный темперамент и богатое прошлое. К сожалению, готовка не относилась к числу его многочисленных талантов.

Связист вместе с молодым бортинженером занялся наладкой оборудования для приема сигнала с научной станции. Инженер с расположенного в корме, возле хвостовой турели, пульта выпустил на обшивку «Звезды» свору юрких ремонтных киберов. Они должны были проверить лазерный приемопередатчик, а заодно ту самую главную радарную антенну, которая сейчас как раз выползала из-под надвинутого на время перехода защитного колпака.

Связист присматривал за процессом со своей консоли на мостике, не забывая следить за радарами. Его должность на сухом казенном языке полностью называлась «оператор систем связи и наблюдения». Именно в его обязанности входило предупредить экипаж «Звезды» о затаившихся в системе Беллерофонта потенциальных опасностях. К счастью, таковых в обозреваемом пространстве не обнаружилось, о чем связист радостно доложил капитану Эктору.

Капитан благосклонно выслушал рапорт связиста, а потом и остальных членов экипажа. После этого он приказал связисту провести углубленное сканирование системы, а навигатору развлекать себя игрой в альдебаранский джакс. Бортинженера капитан отправил скучать в машинное отделение, где, как казалось мнительному Эктору, «что-то не так шумело». Капитану, само собой, досталась самая сложная работа: обыгрывать старательно поддающегося навигатора и радеть о судьбах команды.

Через час кок накрыл обед в кают-компании «Звезды». Экипаж без спешки отдал должное отбивным из соевого мяса с сублимированными овощами. Овощи, недавно хранившиеся в глубокой заморозке, неприятно похрустывали на зубах. Коричневый соус к отбивным пах сырой нефтью с тонкими нотками сероводорода.

На десерт кок порадовал их выпечкой из синтетического теста. Сырыми внутри и обугленными снаружи комками с привкусом жженной изоляции. Выпечку изо всех сил хвалили все, даже капитан. Критиковать кока было опасно. В качестве медика он мог без зазрения совести подмешать в еду, например, слабительного. Гурманы на борту «Звезды удачи» не приживались.

После обеда автопилот сигнализировал, что до выхода в точку рандеву остается меньше получаса. Эктор, который, когда все шло гладко, нервничал вдвое сильнее, криками разогнал экипаж по местам. Юному выходцу с Тиндагола на этот раз достался пост стрелка в кормовом блистере.

Изнывая от вынужденного безделья и собственной бесполезности, он крутился в подвесном кресле с вырастающими из подлокотников гашетками. Гонял по изогнутому экрану перед собой прицел спаренной рельсотронной установки и представлял, как разносит на молекулы драккары легендарных пиратов-пустотников.

Драккаров на экране не было. Последнюю Армаду пустотников, нагрянувшую из дикого космоса, разгромил как раз в системе Беллерофонта генерал Вран. Тогда еще самый молодой вице-адмирал Империи. Герой Периферии, который пятьдесят лет спустя поднимет на Катраэте зеленое знамя Восстания.

Бортинженер вздохнул и переключил прицельный экран в режим стодвадцатикратного увеличения. По-прежнему ничего. Только далекие огоньки звезд, а может, комет облака Оорта. Обычно и их не было бы видно с поста стрелка, все застилал бы выхлоп из маршевых дюз «Звезды». Но сейчас движки были заглушены. Мера предосторожности, предпринятая капитаном, когда корабль набрал крейсерскую скорость после выхода из гипера.

«Звезда удачи» по инерции двигалась к точке рандеву. Ничтожно малое небесное тело в масштабах звездной системы. Выключенные двигатели, переставшие фонтанировать раскаленной, как оболочка звезды, плазмой, превратили его практически в невидимку.

Одна из уловок опытного капитана Эктора, которые в итоге спасли некоторым из них жизнь.

На расстоянии в полторы тысячи километров до точки рандеву Эктор принял на себя управление кораблем. Серией ювелирных импульсов маневровых двигателей он сбросил скорость корабля до минимальной, положил «Звезду» в дрейф. После чего по его приказу навигатор выпустил самодельного прокси— дрона. По сути, простейшую управляемую по лучу ракету с химическим движком и собственным лазерным приемопередатчиком.

Топлива у дрона хватило только долететь и затормозить в точке рандеву, где, по замыслу дилера, должна была расположиться сама «Звезда». Эктор, не доверявший даже самым проверенным партнерам, рассудил иначе. Все общение с контактом на станции будет идти через дрона, а его корабль затаится.

Дрон, выведенный навигатором на точку, отправил кодовую серию импульсов по координатам, полученным от дилера. Предположительно, он облучал своим коммуникационным лазером приемник научной станции Иглессов. Не рискуя обнаружить свое местоположение, «Звезда» не «светила» своими радарами в ее направлении. Пришлось целиком положиться на источники дилера, утверждавшего, что сигнал будет принят где надо и кем надо.

— Ну что там? — нетерпеливо прикрикнул Эктор со своего капитанского возвышения на мостике.

Сидевший ниже связист наклонился над консолью.

— Пока тишина, капитан, — ответил он. — Тишина… тишина… есть ответ! Сообщение зашифровано, применяю ключ дилера. Пара секунд… есть. «Принимаем вас четко. Окно для передачи: пятнадцать минут. Подтвердите готовность к приему».

— Работает наша железка, — довольно сказал Кинир. — Парнишка — молодец.

Сигналы, идущие со станции, попадали в приемник дрона и с минимальной задержкой пересылались на «Звезду». На своем боевом посту юный бортинженер услышал похвалу капитана через интерком, покраснел и расплылся в счастливой улыбке. Именно он и никто другой придумал затею с прокси-дроном и неделю паял его из запчастей.

За три года на «Звезде» это был первый раз, когда скупой на добрые слова Эктор отметил его заслугу перед всем экипажем. Бортинженеру захотелось в порыве чувств расстегнуть ремни, промчаться в невесомости до мостика и влететь на него с оглушительным воплем торжества. Не без усилий сдержавшись, он наклонился ближе к решетке интеркома, стараясь не упустить ни слова.

— Пока все вроде идет как надо, — сказал вольный торговец. И скомандовал: — Передаем готовность к приему.

Связист послушно пробежал пальцами над гаптической панелью управления. Ответный сигнал ушел на станцию Иглессов. Наступила томительная пауза. Эктор Кинир нетерпеливо ерзал в капитанском кресле.

— Пошли данные, — сообщил связист. — Вижу заголовок первого пакета. Ого, какая у них тут обфускация. Сразу видно, с безопасностью не шутят.

— Проверь каждый байт на вирусы, — приказал капитан. — Они не шутят, и мы шутить не будем. Это ччерковы Иглессы, от них жди любой подлости.

— Обижаете, капитан, — связист ухмыльнулся. — Проверка включена. Поднят дополнительный фаервол. Никакая дрянь не проскочит. Пока, правда, все чисто. Связь устойчивая, пинг минимальный, принимаем четко. Легкие деньги.

— Легкие деньги, — задумчиво повторил Эктор.

Слышавший его по интеркому бортинженер буквально увидел перед собой, как брови капитана хмуро сходятся над переносицей.

— Не нравится мне, как это звучит, — процедил торговец.

— Одну минуту, капитан. Что-то здесь не так, — связист жестом развернул перед собой дополнительное голографическое окно. Взмахами рук выделил несколько фрагментов в бегущем перед ним потоке символов. — Вот эти исполняемые последовательности в коде. Здесь, здесь и вот здесь. Это червь!

— Ты уверен? — ледяным голосом переспросил капитан.

— Секунду, секунду, — забормотал связист, открывая все новые и новые прозрачные окна. — Нет, никаких сомнений, это вирус. Но как защита его пропустила?

— Нет времени выяснять, — отрывисто бросил Эктор. — Надо понимать, нам здесь не рады. Прием данных прекратить. Я принимаю управление. Включаю маршевые двигатели, будем уходить на полной тяге. Экипажу — красная тревога. Занять места согласно боевому расписанию! Принять анграв, приготовиться к перегрузкам!

Окна, плывущие перед связистом, одновременно полыхнули красным. Нестерпимо завыл зуммер.

— Фаервол отключен, — взвизгнул связист, судорожно вводя команды. — Вирус уже в системе! Пишет себя в управляющее ядро! Нужна перезагрузка и восстановление из бэкапа!

— Панику отставить, — рявкнул капитан. — На перезагрузку нет времени! Работай! Изолируй гадину! Навигатору принять радарный пост!

Грохоча магнитными ботинками, мимо бортинженера промчался медик, скользнул по лесенке, ведущей в лазарет. Машинальным движением юноша проверил застегнутые на груди ремни. Достал из кармана ампулу анграва, закатал рукав и прижал ее к коже. С щелчком ампула выбросила в кровь разработанный Иглессами состав, повышающий сопротивляемость организма к перегрузкам.

Слюна во рту стала вязкой и горькой. Давнишняя отбивная колом встала в желудке. Анграв рекомендуется принимать натощак, но выбирать не приходилось. Борясь с тошнотой, бортинженер вдавил затылок в подголовник кресла. «Сейчас начнется», — подумал он.

И началось.

С включением маршевых двигателей на полную мощность навалилась двенадцатикратная перегрузка. Это с учетом работающих на полную мощность инерционных компенсаторов, собранных во времена Девятой Династии и стоивших как половина «Звезды удачи». Без них экипаж, с ангравом или без, размазало бы в кровавую жижу по переборкам.

— Ох, мама, — прошептал бортинженер.

Воздух с хрипом выходил из его опавших легких. Перед глазами плыли черные круги.

— Ускорение двести метров в секунду за секунду, — комментировал маневр сдавленный голос навигатора в интеркоме. — Предельная тяга. Компенсаторы на максимуме. Потребляемая мощность реактора — шестьдесят процентов.

— Иду перпендикулярно плоскости эклиптики, — сказал Эктор. — На скорости один мегаметр в секунду экипаж занимает капсулы, и «Звезда» уходит в гипер. Навигатор, расчетное время до перехода?

— Час двадцать пять минут, капитан, — ответил навигатор после короткой паузы. — Плюс-минус пять минут. Вывожу генераторы искривления из пассивного режима…

Он осекся и сказал изменившимся тоном:

— Капитан, вижу на радаре множественные отметки. Масс-спектральные сигнатуры соответствуют перехватчикам «Кобра». Это Иглессы.

— По нашу душу, — мрачно прокомментировал вольный торговец и добавил крепкое ругательство. — Так и знал, что этой градаукской гниде нельзя доверять. Дистанция?

— Пятнадцать тысяч километров.

— Не успеют, — уверенно сказал капитан. — У нас фора, спасибо нашему дрону. Поцелуют их «Кобры» нашу «Звездочку» в дюзы. Уйдем, клянусь Праматерью. Связь, хакер ты мой родной, что у тебя?

— Работаю, капитан, — выдавил связист. Перегрузка давалась ему тяжелее, чем капитану и навигатору. — Не дал червю отсечь управление двигателями. Плохие новости — отключены установки запуска ложных целей.

— Да в бездну их к Рогатой, — спокойно сказал капитан. — Что из критических узлов затронуто?

Спустя несколько секунд связист ответил мертвым голосом.

— Вирус внедрился в подсистему контроля защиты реактора и формирует собственный управляющий контур. Если я попытаюсь его оттуда вычистить, мы, скорее всего, потеряем двигатели и оружие. Если не попытаюсь, погибнем.

— Силовую установку в ручной режим! — рявкнул капитан. Бортинженер, чье сознание туманила перегрузка, не сразу понял, что Эктор обращается к нему: — Малец, давай в машинное, реактор теперь на тебе!

Выдавить из себя: «Есть, капитан». Налитыми свинцом, непослушными руками отстегнуть ремни. Вывалиться из кресла и на четвереньках ползти в сторону люка с надписью: «Машинное отделение». Правая рука на десять сантиметров вперед, за ней правая нога. Теперь левая, точно так же. Рука, нога. Рука, нога.

У самого люка его настигло предупреждение навигатора о настигающих корабль торпедах. Резкий маневр уклонения опустил ему на спину гравитационный молот, расплющил и размазал по полу. Рот наполнился кровью. Только каким-то чудом молодой инженер остался в сознании и даже смог двигаться дальше.

Он дотянулся до запора люка и перевалился через порог. Последним рывком подтащил свое измочаленное тело к панели управления реактором, мигающей тревожными огоньками. Не помня себя, он вбил последовательность команд и провалился в беспамятство.

Ему казалось, что он видит над собой лицо матери. Не то рано постаревшее, измученное лицо последних лет в доме Утера, лицо, разучившееся навсегда улыбаться в тот день, когда у него забрали сестру. Он видел ее такой, какой она была в первые дни на Тиндаголе. Пока еще светилась надеждой на новую, лучшую жизнь.

— Мама, — прошептал он и вздрогнул, ощутив укол в шею.

Лицо, нависавшее над ним, было бледным от напряжения лицом медика. В руках он держал инъектор с ампулами стимулятора и анграва.

— Маму зовешь, хорошо, — просипел медик и выдавил улыбку. — Значит, живой.

Даже усилие двигать глазами казалось ему чрезмерным, но юноша скосил взгляд на приборную панель. Контрольные огни успокоительно мигнули, реактор работал в штатном режиме. Повезло. Вбитые почти наугад команды оказались верными.

— Что у нас? — выдавил бортинженер.

Медик отполз от него и сел, прислонившись к переборке. Перегрузки все еще давили на них свинцовой плитой. Следовательно, корабль маневрирует и бой продолжается.

— У нас? — переспросил медик. — У нас на хвосте крыло перехватчиков и десяток торпед. Ты без сознания минут пятнадцать провалялся, не больше. Связист локализовал все копии вируса и зачистил ядро. Вовремя, а то был бы нам гшец. Ловушки отключены, турели сдохли. Три торпеды подобрались вплотную, одна рванула километрах в двухстах. Силовой барьер нас спас, только продырявило грузовой отсек. Капитан, храни его Аннун, две другие расстрелял из курсового рельсотрона. Восемь лет с ним летаю, никогда такого не видел.

— Капитан может, — инженер тоже сел, утер ладонью окровавленные губы. — Так вируса, значит, больше нет?

— Нет, — кивнул медик. — И рельсотрона больше нет, и торпедных шахт, и силовых барьеров. Все заблокировала тварь. До перезагрузки системы от нас вреда не больше, чем от прогулочной яхты. Но и это еще не самая большая наша проблема.

«Куда уж больше», — хотел переспросить инженер, но смолчал. Медику явно хотелось выговориться.

— У нас мощности не хватает, чтобы уйти в гипер, парень, понимаешь? — сказал медик, сморщившись, как от сильной боли.

Он расстегнул нагрудный карман комба и достал титановый вейп. Щелкнул выключателем, подождал несколько секунд и глубоко затянулся. Устало закрыл глаза. Запахло ванилью и хафом. На «Звезде» было строжайше запрещено курение и любые наркотики, но в этом походе не только капитан решил нарушать правила.

— Автоматика отключена, реактор в ручном режиме не вытягивает, — тихо сказал медик. — Мы прикованы к Беллерофонту. Они нас погоняют от силы еще час. Пока не кончится топливо или не накроет торпеда. Это конец.

— Нет, — возразил инженер. — Еще не конец. Еще поживем.

Решение пришло мгновенно. Как в тот день, когда он сказал матери, что улетает с Тиндагола. Отправляется на поиски сестры, хотя сейчас ему казалось, что улетал он вовсе не за этим.

— Помогите мне встать, — попросил юноша, рукой показывая на панель интеркома на стене. — Мне надо поговорить с капитаном.

Капитан не стал его разубеждать. Один раз только спросил: «Ты уверен?». То, что Эктор не назвал его, как обычно, «малец», ободрило инженера лучше любых других слов. Капитан в него поверил. Он больше не был капсульником с нищей луны, взятым на борт из жалости. Сегодня он стал космиком. Настоящим членом экипажа «Звезды удачи».

Перед тем как уйти, медик вколол ему ударный коктейль, который позволит продержаться под прессом гравитации на ногах и в более-менее ясном сознании. Мрачно пошутил: «Смотри, не привыкни». Потом, не придумав, видно, что сказать — прощаться или благодарить, протянул ладонь для рукопожатия. Бортинженер остался в машинном отсеке один.

Некоторое время он еще посидел на полу, выжидал, пока пройдет головокружение. Корабль мелко трясло — капитан сбрасывал внешние модули, антенны, уцелевший после попадания в трюм груз, даже боеприпасы. Все, что могло облегчить «Звезду» и снизить требуемую для Перехода мощность. Собравшись с силами, инженер поднялся, снова включил интерком.

— Бортинженер на посту, — коротко отрапортовал он.

— Слышим тебя хорошо и четко, инженер. Доложи состояние реакторной установки, — отозвался капитан.

— Потребление мощности на выходе — сто процентов. Запас резервной мощности — ноль процентов. Контур охлаждения работает штатно. Защита — штатно. Запас рабочего тела — два часа в текущем режиме эксплуатации. Реактор полностью переведен на ручное управление.

— Давай еще раз в двух словах пробежимся по твоему плану. Я переключаю тебя на громкую трансляцию. Все будут слышать.

Он помедлил, собираясь с мыслями.

— Значит, так. По команде капитана я начинаю ручным вводом снимать заводские настройки безопасности. Это позволит мне произвести дополнительный нагрев плазменного шнура с помощью микроволнового излучения. Опуская детали, такие как скачок температуры в рабочей зоне реактора и повышенный расход дейтерий — тритиевой смеси, это даст нам прирост мощности на двадцать процентов.

Он помолчал, считая в уме.

— Да, двадцать, в пределе двадцать пять. По идее, этого будет достаточно, чтобы преодолеть притяжение звезды и набрать скорость Перехода. На финальном отрезке будут отключены двигатели и все дополнительное энергопотребление, кроме двух капсул, в которых будут лежать связист и медик. Отдаем всю мощность генераторам искривления.

Юноша представлял их лица в этот момент. Капитан хмурится, не отрывая взгляда от подсвеченных красным поврежденных и отключенных узлов на трехмерной схеме корабля перед своим креслом. Для него уже все понятно и все решено.

Навигатор колдует над своей консолью, рассчитывая оптимальные параметры для Перехода в Аннун. Его зубы сжаты, на лбу блестят капли пота. Он почти не прислушивается к голосу из интеркома.

Связист, он моложе остальных, они почти ровесники, растерянно смотрит на капитана. Эктор взглядом приказывает ему вернуться к радару, пестрящему метками смертельной опасности. Для сомнений нет времени, как и для простого сочувствия.

Медик, он, наверное, сейчас в лазарете, прикладывается к заветной фляжке со спиртом. Сглатывает, кривится и салютует ей в сторону машинного отделения. «Еще поживем, парень», — беззвучно произносит он.

— Как вы понимаете, направив всю энергию в генераторы Шварцшильда, мы лишимся остального. Мы будем двигаться по инерции, никаких маневров. Не будет радаров, компенсаторов гравитации, мы отключим даже систему жизнеобеспечения, — инженер хмыкнул. — Не забудьте надеть скафандры. Мы будем слепы и предельно уязвимы. Реактор будет работать в крайне нестабильном режиме. Моя задача — не допустить перегрева или распада магнитной ловушки. До Перехода я буду корректировать параметры его работы вручную из машинного отделения. У меня все.

Интерком ответил ему молчанием. Все на «Звезде удачи» понимали, что ожидает в момент Перехода в гипер бортинженера, лишенного защиты стабкапсулы. Сначала он сойдет с ума, а потом умрет короткой, но мучительной смертью носителя метки. У него нет спасительного дельта-гена, и его мозг, как говорят космики, «спечется». Зато остальные уцелеют. Если их не расстреляют до того, как генераторы Шварцшильда свернут пространство в непроницаемый кокон. Если из дестабилизированного реактора не вырвется плазма. Если Аннун будет к ним милостива.

Тишину нарушила сирена радиационной тревоги.

— Рапорт! — крикнул Эктор.

— Подрыв торпеды с термоядерной боевой частью по левому борту, — выпалил связист. — Дистанция около трех тысяч километров. Высокая плотность ионизирующего излучения. Радиационная защита пока держит.

— Превышение нормы на 300 микроренген в час, — внес свою лепту медик. — Скверно, но терпимо.

Сирена умолкла.

— Крепко они за нас взялись, — буркнул Эктор. — Надо понимать, не хотят с нами прощаться. В общем, я думаю, всем все ясно. Инженер, сколько тебе нужно на подготовку?

Он прикинул про себя:

— Пять минут максимум, капитан.

— Принято. Экипаж, пять минут до финального обратного отсчета. Связисту и медику занять капсулы. Персоналу на мостике надеть скафандры. Навигатору занять место второго пилота и приготовить системы к отключению энергии по команде. Последним на очереди вырубаем блок раннего предупреждения. Управление кораблем остается на мне. Всем рапортовать по готовности.

Из интеркома донеслось разноголосое «есть» и «принято».

— Да, и еще, — капитан прочистил горло. — Связисту проверить и включить третью капсулу. Медику приготовить реанимационный модуль для приема пациента.

Инженер благодарно улыбнулся и беззвучно прошептал: «Спасибо, капитан». В истории межзвездных полетов не было случая, когда удалось спасти человека без дельта-гена, оказавшегося вне капсулы в момент гиперперехода. Но слова Эктора все равно дарили хоть какое-то успокоение.

Теперь надо было работать. С трудом переставляя ноги, он подошел к центральной секции управления. Разблокировал ее личным паролем и выдвинул стойку подсистем реактора. В ней было десятка три черных прямоугольных коробочек — графеновые квантовые процессоры, неизвестно почему называющиеся на жаргоне техников «платами». Древняя надежная технология. Большинство плат подмигивали красными диодами — их отключили во время вирусной атаки.

Напрягая память — он все-таки не был настоящим дипломированным бортинженером, парень грубо выдернул из слотов две платы, отвечавших за безопасность и ограничение доступа к базовым настройкам. На военном корабле за такое могли, например, расстрелять, а на торговом — отправить прогуляться за борт без скафандра.

Стойка скользнула на место. Инженер доковылял до панели управления реактором — она теперь вся мигала тревожными огоньками — и ввел цепочку команд разблокировки. Сигналы тревоги погасли, машина как бы сообщала человеку, что она умывает руки и все происходящее теперь на его совести.

— Бортинженер — капитану, — сказал он в интерком. — Полная готовность.

Остальные члены экипажа подтвердили по очереди, что тоже готовы. Дольше всех возился навигатор. Сначала у него что-то там не ладилось в скафандре. Потом корабельная система регенерации воздуха не желала принимать команду на отключение. Капитан в сердцах обложил его на рычащем диалекте своей родной планеты, после чего дело пошло на лад.

— Навигатор готов, — проходивший сквозь динамики скафандра голос двоился и дрожал в интеркоме.

— Инженер?

— Бортинженер на связи, капитан.

— Спрашиваю последний раз: ты уверен?

В животе образовалась неприятная пустота. Такая же, он помнил, появлялась у него всякий раз, когда пьяный Утер, громко ругаясь, искал его в доме, чтобы кулаком поучить жизни.

— Уверен, капитан, — твердо сказал он.

— Тогда будь готов перевести реактор в экстремальную фазу с началом обратного отсчета. Нам нужен пик мощности за тридцать секунд до включения генераторов искривления в маршевый режим.

— Понял вас, капитан. Пик мощности за тридцать секунд. Будет сделано.

Наверное, прошло еще несколько бесконечно долгих минут, заполненных фоновым шумом в динамике интеркома, когда Эктор Кинир, наконец, произнес.

— Экипаж, начинаю обратный отсчет перед Переходом. Изолировать капсулы. Снизить энергопотребление. Реактор — на полную. Триста секунд!

Над комм-браслетом юноши вспыхнул таймер обратного отсчета. Стиснув зубы, инженер унял внезапную дрожь в пальцах. И начал вводить команды. Перед ним мерцали, изменяясь цифры. Напряжение магнитного поля. Скорость расхода рабочего тела. Температура плазменного шнура. Уровень микроволнового излучения в рабочей зоне реактора. Зеленые столбики допустимых значений ползли вверх, желтели, окрашивались в угрожающий красный.

Мигнуло и погасло основное освещение. Тут же призрачным голубым светом загорелись биолюминесцентные аварийные лампы. Гулко вздохнул напоследок компрессор, нагнетавший воздух, и тоже отключился. Завыла сирена.

— Критический сбой системы жизнеобеспечения, — нежным женским голосом пропел блок аварийного оповещения «Звезды». — Экипажу срочно надеть скафандры.

Времени возиться со скафандром не было. Инженер сорвал с пояса и прижал к лицу дыхательную маску. Как кусок желе она растеклась по коже, закупорила нос и рот. Реактор пока работал стабильно, Десятая Династия умела строить токамаки.

— Инженер, доклад, — ожил интерком.

— Все показатели в красной зоне. Потребляемая мощность на выходе — восемьдесят семь процентов и продолжает падать. Превышен расход хладагента, температура растет быстрее, чем ожидалось. При необходимости открою аварийные заслонки, это выиграет нам время.

— Понял тебя, — сказал Эктор. — Сейчас отрубятся компенсаторы. Будет тяжко. У нас за кормой шесть торпед, плотно сели на выхлоп маршевых. И «Кобры» уже подтянулись, лупят по нам из рельсотронов. Приходится вертеться.

— Двести сорок секунд до Перехода, — другим, равнодушным металлическим голосом сообщил корабль.

Капитан не соврал, стало действительно тяжко. Инженер с хрипом осел на пол. Кровь хлынула на этот раз носом, заполняя дыхательную маску. Невидимый кулак великана вдавливал его в металл палубы, кроша кости. Не хватало сил даже поднять глаза и посмотреть на приборы. Узнать, что творится сейчас с обезумевшим термоядерным джинном, бьющимся о незримые стенки магнитной бутылки прямо у него под ногами.

— Сто восемьдесят секунд до Перехода, — отчеканил автомат.

— Глушу двигатели! — голос капитана перекрыл вой сирены. — Разблокирую генераторы искривления!

Внезапно наступила невесомость. «Звезда», набравшая нужную для Перехода в Аннун скорость, неслась по инерции прочь от Беллерофонта, от станции— ловушки, от наседающих перехватчиков. Инженер всплыл над палубой, окруженный облаком паривших вместе с ним шариков его крови. Не включая магниты в ботинках, оттолкнулся ногой от стены, доплыл до панели управления реактором и схватился за поручень.

— Девяносто секунд до Перехода.

Инженер ударил кулаком по большой желтой кнопке в центре панели. Вдоль бортов корабля открылись аварийные заслонки, выбрасывая отработанный хладагент и с ним излишки накопленного тепла. Температура в машинном отделении к тому моменту подскочила градусов до шестидесяти, сферические капли пота плавали вокруг юноши вместе с кровью.

В комм-браслете тревожно застучал счетчик проникающей радиации. Плевать. С открытием заслонок показатели стабильности плазменного шнура вернулись на несколько секунд в желтую зону. Бортинженер почувствовал, как его потрескавшиеся губы растягиваются в усмешке.

«Смотри на меня, Утер. Смотри из самой глубокой бездны, куда ты отправился. Если бы ты умел так, разве твоя команда оставила бы тебя гнить на Тиндаголе?»

— Шестьдесят секунд до Перехода.

Увы, больше тузов в рукаве у него не было. Оставалось только молиться Рогатой Хозяйке, чтобы древняя техника выдержала. Превзошла пределы прочности, заложенные в нее давно исчезнувшими создателями.

Закрыв глаза, молодой инженер попытался представить бескрайнюю пустоту за бортом «Звезды удачи». Косматую белую громаду звезды Химера, вокруг которой вращается планета Беллерофонт. Матовые вытянутые капли торпед с раскрытыми зонтиками детекторов, намертво вцепившихся в спектр излучения корабля торговцев. Хищные ромбы перехватчиков, высланных Иглессами за головой ненавистного капитана, и призрачные голубые вспышки вокруг них — залпы рельсовых ускорителей.

Но вместо всего этого он опять увидел маму, которая улыбалась и кивала ему головой. Всего на мгновение, потом она растаяла в темноте, и инженер увидел сестру. Совсем не такой, какой он запомнил ее в последний раз на Тиндаголе. Повзрослевшей, серьезной, одетой в белые одежды и с выбритой головой. Ее губы беззвучно шевелились, произнося его имя.

— Тридцать секунд до Перехода.

Он открыл глаза, сморгнул набежавшие слезы. Несгибающимися деревянными пальцами ввел последнюю очередь команд. Сирена завыла в два раза громче. Свет аварийных ламп стал красным, и вместе с ним покраснели все огни на пульте. Магнитная ловушка работала на грани отказа, сдерживая раскаленный до звездных температур плазменный поток. Энергия, требуемая «Звезде удачи» для Перехода, исправно поступала на контуры генераторов искривления.

— Так держать, — прошептал в интеркоме капитан, а может, это был бред, вызванный жарой в отсеке. — Так держать, малыш. Мы почти оторвались. Нас ждет Аннун.

— Десять. Девять, — отсчитывал последние секунды корабль. — Восемь. Семь.

«Интересно, — подумал он со смесью ужаса и любопытства. — Успею ли я что-то почувствовать?»

— Пять. Четыре.

«И что там? Неужели — ничего?»

— Два. Один.

«Совсем ничего?»