Король должен умереть

История восемнадцатая. Зелёный Рыцарь

Под вой сирен заключенных выгнали на холод из теплых бараков и погнали строиться на плац. Над толпой невыспавшихся, голодных и оттого вдвойне опасных преступников метались сторожевые дроны. Отстающим добавляли прыти окрики и шоковые хлысты охранников. Бедуир проталкивался вперед рядом с ругающимся Яном. Немного в стороне сквозь толпу механически шагал 12-462, не обращая внимания на болезненные толчки и угрозы.

Перед самым плацем к ним присоединился Гавейн, продравшийся через скопление оранжевых роб.

— Доброго утречка, — сказал рыжий пират без своей обычной ухмылки. — Ну вот, дождались. Все, как я вчера и сказал.

— Ты уверен? — спросил Бедуир.

Вместо ответа Гавейн ткнул пальцем в небо. Над Хаут-Дезирт снижался десантный конвертоплан с гербом Канторов на хвостовой лопасти. Борт винтокрылой машины украшал рисунок отрубленной волчьей головы — символ венаторов.

Каторжников согнали на плац в центре лагеря и выстроили рядами под дулами орудий дронов. Сирены замолкли, постепенно стих многоголосый гвалт. Морозный воздух полнился отчетливым предчувствием беды. Охрана сменила хлысты на акустические станнеры, многозначительно поводя стволами в ответ на любую попытку нарушить строй.

Появились венаторы.

Элитные бойцы Дома Кантор — их было шестеро, шли в сопровождении охранников и одетых в серое чинов из администрации лагеря. Был с ними и сам комендант, невысокий лысеющий мужчина, похожий на счетовода. Он старался держаться поближе к венатору в офицерской броне со знаками отличия корпус-командора. В отличие от своих спутников, чья броня без включенной полиморфной маскировки была черного цвета, офицер носил зеленые камуфлированные бронепластины. Лица всех шестерых скрывались под забралами шлемов штурмового образца.

— Началось, — прошипел Ястреб. — Мастер Охоты здесь.

Делегация двинулась между рядами каторжников. Время от времени венаторы останавливались, корпус-командор — Зеленый Рыцарь — обменивался репликами с комендантом. Затем происходило одно из двух — или они шли дальше, или Мастер Охоты указывал на кого-то из заключенных. Тогда его выдергивали из шеренги и передавали конвойным сопровождающие надзиратели.

Все вели себя по-разному. Кто-то обреченно обмякал, повиснув на руках конвоиров. Кто-то падал на колени, умолял, рыдал, пока его волокли по ледяному бетону. Какой-то громила из девятого барака яростно завопил, отбросил охранника, его свалили залпом из станнеров. Бедуир покосился на Гавейна. Рыжий пират казался невозмутимым, только предательски подергивалась жилка под левым глазом.

С каждой минутой Зеленый Рыцарь приближался к месту, где стояли Гавейн, Ян, Бедуир и 12-462. Окружающие нервничали все сильнее. Толстый согнит, который в бытность свою известным негоциантом и торговым посланником в столице подкупал сенаторов и подарил любовнице особняк за сорок миллионов империалов, обмочился и зарыдал. Зеленый Рыцарь даже не удостоил его взглядом. Он прошел мимо, потом остановился, обернулся, сделал несколько шагов назад.

— Интересно, — искаженный динамиком шлема голос двоился и плыл. — Как давно калека здесь?

Скулы Бедуира окаменели. Один из сопровождающих, носивший на голове тиару нейромодуля, наклонился к уху коменданта, что-то прошептал:

— Четыре стандартных месяца, корпус-командор, — прошелестел комендант, раболепно изгибаясь в сторону Мастера Охоты.

— И до сих пор жив, — Зеленый Рыцарь помолчал размышляя. — Да, это будет забавно. Мы его забираем.

Охранники сделали шаг вперед, замерли, уловив жест коменданта.

— Если позволите, корпус-командор, — комендант изогнулся еще сильнее, стал похож на букву «икрон» имперского алфавита. — Этот заключенный — личный пленник легата Тэтры. Как и эти двое, — комендант указал на Яна и 12-462. — Я не уверен, что его высокопревосходительство легат…

— Мне плевать, — оборвал коменданта венатор. — Берите калеку. И двух остальных тоже.

Гавейн криво усмехнулся и звучно схаркнул под ноги Зеленому Рыцарю.

— Выбираешь добычу попроще, Кантор? — презрительно спросил он. — Трусливая ты гиена, командор падали, или кто ты там, ччерк…

Вся процессия замерла. Глаза коменданта полезли из орбит. Венаторы качнулись к Гавейну, роняя ладони на рукоятки коротких эрг-клинков. Зеленый Рыцарь отрицательно качнул головой, его бойцы застыли. Корпус-командор сделал шаг вперед, остановился напротив бывшего капера. Он молчал, разглядывая Ястреба россыпью визоров на шлеме.

— Все, что вы можете, — проговорил Гавейн, скаля зубы, — это убивать калек, женщин и детей. Как вы убивали на Тиндаголе. Бофоре. Астарте. Все, на что вы годитесь, Кантор.

— Как тебя зовут? — спокойно спросил Мастер Охоты.

— Гавейн, — ответил капер. — Меня называют Ястребом с Тиндагола.

— Гавейн, — повторил венатор. — Датчики говорят мне, что твой пульс зашкаливает, давление подскочило на двадцать единиц. Хочешь меня ударить, Гавейн?

— Если бы не твоя броня, — Гавейн поднял огромный веснушчатый кулак. — Я бы тебе отбил голову к Праматери всех бесов, клянусь Аннун.

— О, у тебя, возможно, будет шанс, — Рыцарь махнул рукой охранникам. — Забирайте его.

— Что это было, мать твою, Гавейн? — спросил Бедуир, когда их вместе с другими заключенными, отобранными Мастером Охоты, прикладами затолкали в промерзлую коробку пустующего барака. — Ты мне казался разумным человеком, а не самоубийцей.

— А-а, думай как хочешь, чоппо, — рыжий пират махнул рукой. По его широкому лицу расплывалось привычное довольное выражение. — Я за четыре года устал бояться. И устал смотреть, как этот зеленый слизень забирает в джунгли ребят, с которыми я делил пайку. Все равно подыхать, так почему не вместе с вами?

Бедуир молча покачал головой и отошел в сторону. Выражение его лица красноречиво говорило, что он считает поступок Гавейна идиотским.

— Ты идиот, — сказал Вурхис. — Слышишь меня?

Гавейн, который сидел на корточках у стены, поднял голову. Гигант-альбинос, на которого в этот раз тоже пал выбор Зеленого Рыцаря, возвышался над ним, как знаменитый Пик Самоубийц на Вателине.

— Ты не просто влез в катраэтское дерьмо. Ты в него влез добровольно. Поверить не могу, что у тебя настолько мозги прогнили. Или ты перекурил хафа, придурок?

— А ты был хорошим послушным барачным псом, Вурхис, — сказал Гавейн. — Лаял и кусал по команде. И что? Мы с тобой оба окажемся в джунглях, так? Кто из нас тогда идиот?

Бледное гладкое лицо Вурхиса исказилось жуткой гримасой, кривые толстые пальцы гладиатора согнулись в предвкушении расправы. Потом он шумно выдохнул и улыбнулся как ни в чем не бывало.

— Ты уже мертв, чоппо, — сказал он спокойно, почти ласково. — Просто почему-то еще разговариваешь.

С полнейшим равнодушием бывший старшина отвернулся и отошел от Гавейна. Ястреб опустил голову, разглядывая узор трещин в пластике, которым был залит пол барака. Зажатая в кулаке заточка из обломка керамического ножевого полотна вибропилы отправилась на свое место в голенище ботинка. Он снова потянулся за ней, когда услышал шаги, но это был не Вурхис.

— Тиндагол, — сказал 12-462, опускаясь на корточки напротив Гавейна. — Ты сказал, что они убивали на Тиндаголе.

— Да, сказал, — скрывая удивление, произнес Ястреб.

— Откуда, — 12-462 запнулся, подыскивая забытые слова. — Откуда знаешь? Был там?

Гавейн мотнул головой.

— Лет двадцать не был точно, чоппо. Мне рассказал Бедуир. Он видел несколько сожженных поселков. А ты видел? Ты же был там тоже, так? Помнишь?

Их глаза встретились. Взгляд заключенного 12-462 стал другим. Живым, осмысленным, с незнакомым Гавейну прищуром. Из уголков его рта ушла вялость, лицо больше не казалось маской манекена.

— Я все видел, — сказал он, четко выделяя каждое слово. — Я все помню.

С лязгом отодвинулась входная дверь, потянуло ледяным сквозняком. В барак зашли трое венаторов с включенными аурами. Двое разошлись в стороны, наводя на заключенных укороченные слайсеры. Третий стал между ними, сжимая в руках прибор, похожий на шприц-пистолет для инъекций.

— Все на колени, — усиленный динамиками голос Кантора заполнил барак. — На колени, спиной к двери, руки на затылок. Считаю до трех. На «три» стреляем во всех, кто еще стоит. Раз! Два!

По счету «три» все заключенные, их было двенадцать человек, уже выполнили приказ. Стоявший на коленях Бедуир тихо выругался, когда за холодным прикосновением к шее последовал болезненный укол. Тайком ощупав место инъекции, повстанец ощутил под кожей твердое вздутие, которое постепенно опадало.

— Радиоактивные метки для отслеживания через спутник, — шепотом произнес Гавейн. — Хотят быть уверены, что охота не затянется.

— Всем встать! — скомандовал венатор. — Повернуться к двери!

Заключенные выполнили приказ. Убедившись, что все смотрят в его сторону, Кантор включил миниатюрный голографический проектор. В воздухе перед ним развернулась трехмерная карта местности вокруг лагеря Хаут-Дезирт.

— Вам оказана честь, — отчеканил венатор. — Вы примете участие в Охоте — испытании кровью, которое проходят наши младшие братья и сестры перед принесением присяги Дому Кантор и боевому братству венаторов. Условия просты: ваш маршрут начнется в трех километрах от лагеря возле истока реки. После высадки у вас будет час форы до того, как ваши преследователи выйдут на маршрут.

На карте вспыхнула красная точка.

— У вас есть двадцать четыре часа, чтобы оказался в месте известном, как Зеленая Часовня, — еще одна метка загорелась на карте, приблизительно в двадцати километрах к северо-западу от первой. — Там вы будете в безопасности. Река — это ваш ориентир. Двигаясь вдоль русла, вы будете приближаться к Часовне. В месте высадки вас будут ожидать припасы и оружие. Вопросы?

— Есть вопрос, господин, — поднял руку незнакомый Гавейну бородатый каторжник из седьмого барака. — Те, кто дойдет до Зеленой Часовни, получат свободу?

— Те, кто дойдет до Зеленой Часовни, сохранят жизнь и продолжат отбывать свое наказание, — сказал венатор. Не дождавшись больше вопросов, он погасил карту и шагнул в сторону, освобождая путь к двери. — На выход по одному и грузитесь в транспорт. Вперед бегом, пошли! Пошли!

Снаружи заключенных ждал «Мул», оснащенный для расчистки джунглей навесной броней и бульдозерным ножом. Под присмотром венаторов и охранников заключенные поднялись в обширный грузовой отсек по выдвинутой с кормы аппарели. Гавейн шел одним из последних. Бывший пират встал возле Бедуира, который как будто дремал на ногах, прислонившись к металлической стене здоровым плечом.

— А тут тепло, — заметил пират. — Не хотят, чтобы мы простудились, заболели и умерли раньше времени, так?

Бедуир промолчал. Последний заключенный, здоровяк, затеявший потасовку с охранниками на плацу, поднялся на борт. Его до сих пор изрядно мотало после обработки станнерами, так что он сразу сполз на пол. Повстанец последовал его примеру, сел, упираясь спиной и вытянув ноги.

— Судя по карте, ехать будем недолго, — сказал он.

— Не меньше часа, — возразил Гавейн, присаживаясь рядом. — К устью нет пути в обход зарослей. «Мул» пойдет напролом, так что будет трясти.

Трижды прозвучала короткая сирена. Аппарель неспешно поднялась, запечатывая вход. С басовитым рокотом «Мул» тронулся с места.

— Слушай, Бедуир, — начал корсар. — Я тут перебросился парой слов с твоим товарищем.

— С Яном? — уточнил Бедуир, отыскивая взглядом бофорца. Тот как обычно держался в стороне от остальных. Набожный, как большинство уроженцев своего мира, он, видимо, искал успокоения в молитве, перебирая в руке самодельные четки. — О чем?

— Нет, не с Яном, с другим.

— С Арктурианином? — удивился повстанец. — Вы разговаривали?

— Ага, — кивнул Гавейн. — Кажется, он понемногу приходит в себя. Встреча с Зеленым Рыцарем его встряхнула. Он, похоже, не в восторге от Канторов.

Бедуир щелкнул языком.

— Н-да, для этого много мозгов не надо. А скажи-ка, Ястреб…

— Да?

— За четыре года, что ты здесь, много людей дошли до Зеленой Часовни и вернулись в лагерь?

— Ни одного, — покачал головой Гавейн. — Ни одной живой души, чоппо.