Конан пришел в себя, но некоторое время пребывал в неподвижности, с закрытыми глазами. Никогда не следует торопиться, если не знаешь, кто вокруг — свои или враги. Тем более что своих в этом городишке у него поди и не осталось.

Но, Кром, сколько же можно получать по голове и валяться в беспамятстве!.. Теряем бдительность, киммериец, теряем. К тому же (это он узнал, пошевелив руками), опять связанный, опять обездвиженный…

Неподалеку бубнил голос — а помещение, надо понимать, большое, ишь как эхо разносится. И голос почему-то знакомый… Киммериец с трудом сдержал гримасу: напряжение вызвало в его голове тупую, пульсирующую боль.

— …вернувшись со своим шурином, лекарем Пробсом, и не застав подозреваемого в комнате, — бубнил голос, — я поначалу растерялся. Однако потом вспомнил, как он говорил в трактире «Червивая груша» своему сообщнику о том, будто у него нет лошади, чтобы выбраться из города. Значит, решил я, прежде всего он отправится на городской базар. Поскольку людей у меня оставалось мало, я, каюсь, вопреки твоему, сенатор, приказанию, связался с людьми начальника городской стражи Ларго и убедил их помочь мне в розыске подозреваемого…

— Да? — прервал его другой голос — уверенный, звучный, властный. — И как же тебе, о начальник стражи, удалось убедить Ларго содействовать тебе?

Пауза. Затем:

— Дело в том, почтенный сенатор, что на некоторых чиновников, занимающих достаточно высокий пост в охране Конверума, я в свое время отыскал несколько порочащих их сведений… на всякий случай… Ну, с тем, чтобы, если возникнет такая необходимость…

— Можешь не продолжать, Деливио, я понял. И что же дальше?

— Дальше, уважаемый сенатор, при посредстве выделенных в мое распоряжение городских стражников я отыскал на базаре подозреваемого и произвел гражданский арест. На этом мой доклад заканчивается. Похищенные документы, а также некая отвра… странная статуэтка, вероятно украденная злоумышленниками из хранилища изваяний, перед тобой. Кроме того, в кармане арестованного был найден вот этот перстень. Очень дорогой перстень, который не может принадлежать бедняку. Что подтверждает: этот человек — вор. Я выполнил твой приказ.

— Да-да, я вижу… — задумчиво продолжал второй собеседник. — Однако я также вижу, что наш друг пришел в себя. Не так ли? Открой глаза, вор, я хочу заглянуть в них.

Поняв, что таиться дальше смысла нет, Конан поднял веки.

Он находился в обширном зале со скошенным потолком и со стенами, облицованными зелеными каменными плитами. Находился тут со связанными за спиной руками. Сидя в небольшом, но удобном кресле. Веревка, опутывающая его кисти, была заодно обмотана и вокруг спинки кресла — наверное, для пущей страховки. Связаны были и ноги.

Два человека стояли рядом. В одном он узнал Деливио, другой же бы Конану незнаком. Но, судя по всему, это и был Моравиус.

Сенатор.

Он же — Аффендос, Король Теней.

— Деливио, ах ты пес трусливый, предатель! Все-таки предпочел верность хозяину присяге перед своей страной!..

Холодная волна ярости захлестнула северянина, но он тут же подавил ее: не время сейчас впадать в неистовство — надо думать, как выбраться из этого положения. Будь проклят Деливио, будь проклят Конверум, будь проклят тот миг, когда я въехал в ворота этого городишки…

— Деливио, друг мой, — мягко произнес Моравиус, внимательно глядя на плененного гиганта, — оставь нас на некоторое время один на один. У меня есть о чем побеседовать с этим… вором.

— Но, милостивый сенатор, этот человек…

— Все в порядке, Деливио. Он связан и едва пошевелиться не может. Ты отлично выполнил свою задачу. Я горжусь тобой. Не зря все-таки я назначил тебя начальником своей стражи… и в свое время не снял с этой должности. А теперь иди, Деливио. Я позову тебя позже.

Отвесив поклон, начальник стражи покинул Нефритовый зал.

Моравиус молчал, глядя на пленника. Так вот он каков, человек, который едва не поставил крест на карьере сенатора. Странно, но вор не боится — как боялся бы на его месте любой человек, схваченный за совершенное преступление. Значит, он или глупец, или…

Молчал и пленник, по возможности незаметно старающийся испытать на крепость узлы сковывающей руки веревки. Нельзя торопиться, но и бездействовать нельзя: как северянин уже знал, Аффендос не оставляет в живых тех, кому известно о нем слишком много. А уж тем более тех, кто видел его лицо.

— Ты странный человек, — наконец заговорил Моравиус. Он возвышался над пленным, заложив, так же, как и пленный, руки за спину. — Я не могу попять тебя. Ты не похож на обыкновенного вора — ты похож скорее на воина. Ты не похож на человека, который по своей воле крадет важные документы из запертого стола — ты похож скорее на человека, которого заставили украсть эти документы. Так кто же ты? Кто те люди, что заставили тебя украсть?

Конан хранил молчание, незаметно для Моравиуса напрягая и расслабляя мышцы рук и пытаясь перетереть толстую веревку. Веревка медленно нагревалась.

— Молчишь, — с некоторым вроде бы удовлетворением заметил Моравиус. А потом, несильно размахнувшись, врезал киммерийцу по скуле.

Варвар не ожидал удара; зубы его лязгнули, нижняя челюсть тут же онемела. И ему вновь пришлось подавить в себе волну гнева: потом, потом, сейчас главное освободить руки, а уж дальше посмотрим, кто кого. Перетираемая веревка уже обжигала запястья, но пока ни одно волокно не лопнуло. Однако Конан упорно продолжал двигать кистями рук.

Моравиус наклонился поближе к пленному и едва слышно произнес:

— Я могу убить тебя прямо сейчас. Я могу запытать тебя до смерти в своем подземелье. И никто не вспомнит, что когда-то жил такой вор по имени Конан. Тебя ведь Конаном кличут, да? Документы вернулись ко мне, теперь я спрячу их так, что ни одна крыса уже не отыщет. Ты проиграл, Конан, и, думаю, сам понимаешь это… Но я пока не хочу тебя пытать. Может быть, я убью тебя быстро. Может быть, я оставлю тебя в живых. Это будет зависеть от того, насколько разговорчивым ты окажешься… Ну так как, Конан? Мы договорились? Скажи мне, кто приказал тебе украсть эти документы. Кто еще, кроме тебя, знает их содержание. Где находятся эти люди. Сколько их и кому они служат.

Киммериец молчал. На лбу его истово билась лиловая жилка. Сжав зубы, он незаметно, но энергично двигал кистями рук. Пусть Аффендос поговорит еще немного, пусть поугрожает. Сейчас главное для Конана — время. Не свили еще такую веревку, которая удержала бы его достаточно долго. Поэтому — тяни время, северянин, тяни время.

— Молчишь, — огорченно повторил сенатор. — Я думал, ты окажешься умнее.

Взмах руки — и в мозгу киммерийца вспыхнуло солнце: на этот раз удар Моравиуса пришелся ему в глаз. Время, Конан, время…

* * *

Деливио вышел на балкон, облокотился на перила. День клонился к вечеру, повеял легкий ветерок. Ох и денек выдался!

Его вновь обуяли прежние терзания. Прав ли он в своем решении? Прав ли он, что дает мучить себя сомнениям? Воин не должен сомневаться, воин должен служить и сражаться. Служить он поклялся своему хозяину, сенатору Моравиусу. А предал ли сенатор Коринфию или нет — это не его, Деливио, дело. Пусть в этом разбираются те, кто за это деньги получает. Он всего лишь выполнял свой долг. Он нашел документы, он нашел одного из похитителей документов… Откуда ему знать, не врал ли рыжий пройдоха насчет предательства Моравиуса? А если Вайгал просто хотел задурить старому воину голову, выторговать свободу, сбежать из города?..

Послышались легкие шаги, и на балкон впорхнула Кальвия, жена сенатора.

— Деливио, милый, что происходит? Что это за оборванца ты притащил в дом? Почему мой муж снисходит до бесед со всяким сбродом? Он же хочет его допросить, да? А почему он сам, а не Ларго? Почему в нашем доме, а не в Пыльном подвале? Деливио!

Начальник сенаторской стражи улыбнулся.

— Госпожа задала столько вопросов, и ни на один я не могу ответить. Я или не знаю ответа, или не имею права говорить.

Кальвия надула губки.

— Ох уж эти противные мужчины! Вечно делают тайны из пустяков. А я тоже знаю одну тайну. Раз ты такой нехороший, ничего тебе не скажу… Нет, скажу, я же не мужчина, чтоб изображать из себя невесть что. — Молодая жена сенатора шагнула к Деливио, приблизила свои губки к его уху и произнесла игриво-таинственным шепотом: — Я совершенно точно знаю, что некая симпатичная женщина по имени Алаккия страшно тоскует по одному покинувшему ее другу и все удивляется, чем она ему не угодила? И она очень, очень хотела бы снова встретиться с ним, хотя бы разочек… только самой ему об этом сказать как-то неудобно.

Начальник стражи сенатора Моравиуса почувствовал, что начинает краснеть, и ничего не мог с этим поделать. Лишь бы госпожа не заметила. Но та заметила. И радостно хлопнула в ладоши.

— Ой, смотрите-ка, старый вояка зарделся, как новобранец! И окаменел, точно статуя. — Деливио, посмотри на меня! Ха-ха, когда совращал бедную вдовушку, наверное, не краснел.

— Я не знаю о чем вы, госпожа. У меня есть жена, — сказал Деливио, и ему стало противно.

Каков! Влюбил в себя женщину, бросил ее, заставил мучиться, а теперь — не знаю». А Ларго знаешь, с которым навсегда рассорился из-за прелестной Алаккии? Видишь, мне все известно. Деливио, Деливио, ну скажи, что за страшилу ты притащил в дом? Это не оборванец, да? Он выдает себя за другого?

Он и сам сегодня вспоминал их ночи с Алаккией — воспоминания пробудило дневное посещение Ларго. И грешным делом мелькнула мысль: а не зайти ли к ней как-нибудь вечерком? И вот теперь выясняется, что и Алаккия его ждет… Деливио захотелось остаться одному, но жена сенатора и не думала уходить, все трещала, мучила расспросами о пленнике. Какие, однако, любопытные существа, эти женщины! Как же от нее отвязаться?

Деливио вдруг вспомнил, как Вайгал сказал ему: дескать, прибыл в Конверум за головой Аффендоса и только случайно напал на политический заговор. Выдать, что ли, этой красивой, но, увы, недалекой женщине какую-нибудь ерунду про легендарного Короля Теней да про охотников на него? Глядишь, и отстанет от меня…

— Так и быть, госпожа, скажу, кто таков этот верзила. Да, он не оборванец, а тайный посланец нашего короля, прислан сюда разыскать нашего Аффендоса. К вашему мужу обратился, как к человеку, которому можно полностью довериться, а в веревках его привели, чтоб никто ничего не заподозрил. Разумеется, мне больше ничего не известно. Только это между нами, хорошо?

— Конечно, милый Деливио, ты мне ничего не говорил. Он страшный, этот Аффендос, я его очень боюсь, — И действительно, на хорошеньком личике Кальвии мелькнуло что-то вроде испуга. Но испуг мгновенно улетучился. — Не забудь проведать Алаккию! Приятнейшая женщина! — произнесла игриво напоследок Кальвия и вышла с балкона.

Деливио облегченно вздохнул. Он даже не подумал о том, откуда Кальвия знает о его связи с вдовушкой Алаккией.

На смену Кальвии в дверном проеме показалась фигура стражника; в руках он держал посверкивающий в лучах предзакатного солнца обнаженный меч.

— Господин Деливио, — сказал он встревоженным голосом. — Стражники северного крыла заметили в саду какое-то движение. Похоже, среди деревьев кто-то прячется. Числом не меньше пяти. Я приказал прочесать сад.

— Иду. — Деливио застегнул верхнюю пуговицу мундира и отбросил прочь все сомнения насчет своего поступка. Кого это еще принесло? Нет, клянусь Митрой, ну и денек сегодня выдался!..

Загрузка...