Корпус Смерти

Глава 14. Империум. Дворец «Четыре сезона», территория Зимы.

Резкий порыв рванул полы плаща, взвихрились колкие снежинки, закручиваясь вокруг выдвинутого трапа. Не обращая внимания на неудобства, лорд-директор – покинув тепло и уют салона своей яхты, некоторое время постоял на стылом ветру, задумчиво глядя на возвышающееся перед ним скальное плато с Летним дворцом.

Длинную яхту понемногу засыпало – метель бушевала все сильнее, щедро разбрасывая горсти льдистых снежинок. И среди буйства стихии невероятно беззащитной выглядела фигура лорд-протектора – облаченного не в доспех или парадный мундир, а закутанного в обычный тканевый плащ – не защищающий даже от холода, не говоря уже о другой более агрессивной среде.

Гестамп замер, внимательно приглядевшись к возвышающимся вдали фигурным шпилям резиденции Императора, которые сверкали на ярком солнце – над далеким дворцом не было ни облачка, только лазурное, ясное летнее небо. Здесь же, на равнине, клубились снежные смерчи под низкими серыми облаками.

Летний дворец возвышался на круглом, правильной форме плато – на вершине которого всегда было лето, на прилегающей с запада равнине – зима, переходящую к подножию в весну, а с востока – осень.

Все высочайшие императорские приемы в Летнем Дворце начинали обсуждаться задолго заранее – интрига была в том, кто из гостей прибудет в какую зону – лишь немногие избранные получали приглашение прибыть сразу в лето, большинство проходило через весну – разделенную на месяцы со слякотью, ливнями, грозами и солнечными полянами – предвестниками лета.

Многие начинали путь ко дворцу и из зимы – но редко кто, как сегодня лорд-директор Гестамп, получал приглашение прибыть в самый эпицентр снежной бури. Информация об этом молнией распространилась по двору – но пока не было никого, кто осмеливался бы об этом рассуждать открыто – хотя в самом воздухе висело напряжение.

Лорд-директор департамента стратегического планирования был той фигурой, в чьих руках уже долгие столетия находились рычаги реальной власти – и сегодняшнее его падение несло для Септиколии – и для всей Империи, серьезные последствия. Это понимали абсолютно все, но никто пока не осмеливался сказать об этом в открытую.

Все ждали решения Императора.

Гестамп, продолжающий рассматривать Летний дворец на вершине, прищурился - когда по глазам хлестануло колким снегом. И почти сразу почувствовал позади чужое присутствие.

«Нет», - мысленно произнес лорд-директор.

И не ощутил в мыслях стоящего за спиной подчинения. Гестамп даже обернулся, поймав взгляд капитана личной стражи.

- Позвольте следовать сегодня с вами, мой лорд, - чеканя слова, произнес Синд Рейнарс, воин в -надцатом поколении, ведущий подтвержденную родословную от самого Виллерманта де Рейнара – магистра Ордена щитоносцев, мастер-наставника самого Артура Мэлландера, Последнего Варлорда и первого Единого Короля драконов и людей. Впрочем, в истории род Рейнарсов – давший Септиколии одну из императорский династий, был больше известен деяниями трех братьев, впоследствии прозванных кровавыми.

- Немыслимая наглость, - вслух произнес Гестамп, укоризненно покачав головой, глядя в спокойные, прозрачные глаза капитана Синда. Рейнарс промолчал, с бесстрастным лицом ожидая решения лорд-директора. Наемник был без шлема – и также, как лорд-директор не обращал внимания на завихрения колкого снега и стылый ветер, который трепал его иссиня-черные волосы. Отличительная черта абсолютно всех Рейнарсов - вкупе со светло-голубыми ледяными глазами.

Гестамп вдруг вздохнул – и с ошеломлением ощутил, как к горлу подкатил комок. С трудом справившись с эмоциями, лорд-директор протянул руку капитану. У него было несколько мгновений – чтобы решить судьбу Рейнарса, капитана Вольной Роты с планеты Врангард – самых лучших и дорогих наемников в изведанной галактике – обладающих настолько серьезной репутацией, что служили они только тем, кто имел отношение к королевским домам.

Лорд-директор был одним из немногих, для кого – официально, наемники из «Corpus Corax», корпуса Ворона, сделали исключение. По факту же Гестамп принадлежал к королевскому дому – поэтому и в его случае враны остались верны тысячелетним традициям.

Синд Рейнарс считал своим долгом разделить судьбу лорд-директора, но сам Гестам считал иначе. За то краткое мгновенье, пока капитан поднимал руку, отвечая на прощальный жест, Гестамп принял решение.

«Леди Элезейд» - произнес он мысленно во время рукопожатия имя своей младшей, и – наверное, любимой дочери. «Любимой, надо же», - подумал Гестамп, осознавая насколько он уже очеловечился – и вновь понимая правильность принятого решения.

Синд Рейнарс в этот момент едва-едва прикрыл глаза, показывая, что понял нанимателя, и резким жестом ударил себя сжатым кулаком по левой стороне красно-черного парадного – со стилизацией под крылья ворона, доспеха.

В том, что вольная рота вранов сумеет не только покинуть Империум, но и пробраться сквозь охваченные вторжением чужих миры, лорд-директор нисколько не сомневался.

- Удачи, капитан, - произнес Гестам.

- Удачи, лорд-директор, - в тон ему ответил Синд.

Гестам не удержался и фыркнул от наглости Рейнарса, позволив себе легко улыбнуться. Он не сомневался, что на него сейчас направлены десятки объективов – незаметные в ледяной пустыне, и эту его легкую улыбку вскоре растиражируют по всем гала-каналам.

Если у него получится сегодня осуществить задуманное.

Развернувшись и больше не оборачиваясь, Гестамп легко сбежал по трапу, и двинулся по недавно расчищенной, но уже заметенной снегом широкой тропе. Подходя к открытому боллерту Гестамп хотел засмеяться – столь груб был плевок ему в лицо от императорской службы протокола, но сдержал эмоции – на всякий случай, вдруг кто-либо из охраны пристально следит за его эмоциями и сможет сделать верные выводы.

Устроившись на задубевшем от мороза сиденье, Гестамп легко передернул плечами от холода. И когда машина мягко приподнялась над землей, следуя к территории весны среди нагромождения ледяных скал, задумался о своей жизни – вспоминая с самого начала. С того момента, когда узнал, что смерть теперь для всего класса владетелей – чисто техническая, и уже давно решенная проблема. Гестамп вспоминал, как удивился - узнав о том, что его отец принял решение завершить свое существование. Сейчас он его прекрасно понимал, но тогда, более тридцати столетий назад, это решение вызвало в нем достаточно серьезное потрясение.

Совсем недавно, когда лорд-директор стоял перед Императором, и докладывал ему о провале операции с принцессой Нави, он чувствовал самый настоящий, человеческий страх. Животный, пробирающих до тянущей пустоты в животе – и лишь осознав произошедшее, понял – человеческого в нем стало слишком много. Именно поэтому, приняв окончательное решение, Гестам смог действовать так как действовал – без оглядкой на свою безопасность и жизнь.

Пользуясь властью лорд-директора департамента стратегического планирования и главы совета безопасности Опоры Трона, он объявил в Империи чрезвычайное положение, отдал все необходимые указания командующим Флотам в секторах, подвергшихся плети вторжения чужих – которые, как оказалось, пришли из той же галактики, что и терапторы. Также Гестамп отдал приказы о полной эвакуации подвергшихся агрессии секторов в Пограничных мирах – где осталось всего лишь нескольких укрепленных форпостов, вокруг которых группировались сохранившие боеспособность подразделения септиколийских армий.

И он же, взяв на себя ответственность, созвал внеочередное заседание совета безопасности Опоры Трона, председателем которой являлся, и – как глава совета безопасности, отправил просьбу о помощи в Галактический Совет. Гестамп подозревал, что ему сегодня будет на суде лордов – или самим Императором, предъявлено обвинение в измене Трону – ни одному владетелю не при каких условиях не могло сойти с рук подобное самоуправство, совершенное без высочайшего одобрения.

Дорога между тем понемногу начала подниматься вверх. Метель закончилась, но на смену колкому снегу пришел ливень – дождь лил ручьями, крупные капли дробным перестуком барабанили барабанил по металлу машины. Гестамп не обращал внимание на холодный ливень и стекающие по лицу струйки воды – раздумывая о том, все ли сделал правильно. Боллерт мягко парил над мощеной брусчаткой дорогой – совершенно не нужной для машин с антигравом, но являющейся частью ландшафта и данью памяти старым временам и эпохам.

Вскоре – по мере подъема на плато, ливень сменился легким моросящим дождичком, а после из-за облаков и вовсе выглянуло солнце. Впереди показалось темное жерло туннеля – и Гестамп напрягся. У него был план «Б» - но шансы на его успех были не слишком высоки. Поэтому лучше было бы, если ему сейчас удастся преодолеть темный туннель, и не исчезнуть в камерах императорской охранки, а все-таки оказаться во дворце.

Когда машина – через долгие несколько десятков секунд, во время которых гостя просветило многочисленными датчиками и сканерами, - появилась на залитой солнцем лужайке на окраине парка, Гестамп позволил себе вздохнуть с облегчением.

Боллерт остановился, и лорд-директор немедля – но и без спешки, сошел на мягкую, изумрудную траву. Сбросив с плеч плащ, он оставил его на земле – оставшись в удивительном наряде, и двинулся через парк к белоснежному дворцу. Многочисленные гости – не получившие приглашения во дворец, предусмотрительно расступались перед попавшим в высочайшую опалу лорд-директором. Но несмотря на угрозу казни, нависшую на Гестампом, его авторитет все еще был так силен, что не было никого, кто осмелился бы рискнуть продемонстрировать даже тень насмешки.

Никого, кроме одного человека – высокий и коротко стриженный герцог Мэлландер находился не во дворце подле правителя – как полагалось его статусу, а в парке, явно ожидая прибытие лорд-директора.

Двое мужчин остановились друг напротив друга – и над всем парком повисал тишина – казалось, даже птицы замолкли. Некоторое время непримиримые – на протяжении последних веков – противники, молча смотрели друг на друга. Гестамп выжидающе, Мэлландер с отстраненным интересом. Они были внешне похожи оба – прожившие больше тысячи лет, моложаво выглядящие чиновники. Только Мэлландер был в парадном мундире адмирала флота, а Гестамп в тоге, делающей его похожим на сенатора времен начала Эпохи Империи. Сегодня была очень серьезная причина для того, чтобы лорд-директор был без форменного кителя, а в этом легком наряде – который последние несколько веков, во время правления нынешнего императора, могли позволить себе очень немногие в Септиколии.

- Хотел бы выразить вам признательность, лорд-директор. За решения, которые смогли спасти честь и жизнь… моей дочери, Алисии, - сделав долгую, и очень опасную для себя паузу, неожиданно произнес Мэлландер.

Гестамп кивнул и приподнял в удивлении бровь, показывая что удивлен, но оценил жест герцога – Дом которого несомненно влиятелен, но не настолько, чтобы не опасаться прямой конфронтации с Императором. Правитель несомненно расстроится, узнав, что Мэлландер прямо и открыто дал понять, что одобряет недавние действия опального лорд-директора – ведь именно об этом хотел сказать Мэлландер, специально сделав паузу перед упоминанием имени своей дочери.

Император будет недоволен, если ему доложат о словах и тоне Великого Герцога, конечно же – вспомнил вдруг Гестамп, кто именно теперь является главой службы внутренней безопасности после того, как Император снял его, Гестампа, ставленника. Сам лорд-директор не стал бы так рисковать – даже имея на должности руководителя охранки своего человека, но Мэлландеры всегда отличались отвагой и небрежением опасности. В разумных пределах, конечно же – учитывая то, что Дом смог не только уцелеть со времени самых первых волчьих веков, но и остаться одним из самых влиятельных в Септиколии.

- Это была достойная партия, - неожиданно протянул руку Мэлландер. После крепкого и сухого рукопожатия Великий Герцог порывисто развернулся и отправился по красной аллее, ведущей на территорию осени – удивительно красивый сектор дворцового парка, где царствовали красно-золотые краски увядающего лета. Туда, где ожидали яхты и катера тех, кто покидает банкет.

Гестамп проводил взглядом Мэлландера, и с высоко поднятой головой прошел под массивным портиком, направляясь по дорожке между двух прудов с фонтанами к широкому крыльцу главного входа во дворец. Сейчас станет известно, сможет ли он поставить достойную точку в своем существовании.