Корпус Смерти

Глава 2. Вадим. Санкт-Петербург

— Вадим… — сразу после щелчка дверного замка раздался томный голос супруги, вернувшийся из клиники реконструктивной хирургии.

Мужчина бросил лишь короткий взгляд в сторону прихожей, где раздевалась жена, в очередной раз кардинально скорректировавшая лицо с фигурой. И лишь коротко вздохнул, гася вспышку раздражения. От внешности той милой девушки, с которой он сочетался браком, и с которой прожил больше пяти лет, не осталось и следа. В комнату вошла высокая блондинка с осиной талией, в очередной раз измененными формами груди и ягодиц, а также неестественно увеличенными — согласно последней моде — глазами.

Вадим был заместителем главы комитета правительства Санкт-Петербурга по делам галактической интеграции, поэтому он и члены его семьи могли без ограничений пользоваться услугами медицинских клиник, оборудованных септиколийской техникой нового поколения — что открывало широчайшие возможности как по улучшению ресурса организма, так и косметической хирургии.

— Как тебе? — между тем поинтересовалась супруга, грациозно красуясь в полупируэте. Вадим, натянув одобрительную мину, машинально кивнул и отвернулся к окну. Он мог бы сейчас сказать, что внешность для него не играет первостепенное значение. Мог бы объяснить, что устал просыпаться в кровати с незнакомыми женщинами — внешность супруги последнее время менялась постоянно, иногда кардинально. Мог бы — но не стал. Подобные беседы Вадим пытался завести уже несколько раз, но не встречал понимания у супруги, ярко увлеченной возможностью быстро и безболезненно сменить внешний вид и параметры фигуры.

Жена продолжала что-то рассказывать, даже задавала какие-то вопросы, но Вадим не отвечал. Он отошел к окну, глядя невидящим взглядом в открытое пространство. С одиннадцатого этажа высотки открывался замечательный вид, и взгляду мужчины предстала панорама аэропорта Пулково и расположенный неподалеку вертолетный центр. Приложив лоб к прохладному стеклу — несмотря на календарное лето солнце в Петербурге показывалось из-за облаков нечасто, — Вадим задумался о том, что они с женой стали совершенно разными людьми, с совершенно несхожими интересами.

— Вадим! — окликнула его супруга в очередной раз.

Но мужчина не отвечал, всматриваясь в появившийся из облаков летающий объект чужеродных очертаний — напоминавший гигантский продолговатый кокон. Который неумолимо и обманчиво медленно спускался с небес на терминал аэропорта. Наблюдающий за пугающим зрелищем мужчина не заметил даже, как хлопнула дверью гостиной жена, возмущенная его невниманием.

— Вадим, иди сюда, тут в новостях какие-то ужасы говорят! — вдруг крикнула супруга, которая едва зайдя на кухню по привычке машинально сразу включила телевизор.

Вадим снова не ответил, оторопело наблюдая за тем как на терминал, словно пикирующий дирижабль невероятно больших размеров, приземляется страшный кокон. Корабль чужих был словно живой — покрытый блестящей, перевитой будто жгутами черных вен, чешуей. Неожиданно пол под ногами мужчины вздрогнул, здание ощутимо тряхнуло. Задрожали стены, с резким хлопком вышла из пазов оконная рама — Вадим, отпрянув от неожиданности, не удержался на ногах.

Все здание наполнилось грохотом и скрежетом, с улицы вместе с шумом ветра через перекошенное окно ворвались звуки взвывших автомобильных сигнализаций. Вадим попытался подняться и выглянуть на улицу, но с наружной стороны дома вдруг раздался громкий треск, и обзор заслонила падающая кладка здания, в которой виднелась мелькающая домашняя утварь.

На четвереньках, выпрямляясь на ходу, Вадим добежал до прихожей и распахнул межкомнатную дверь на кухню. И пронзительно закричал — едва не вывалившись наружу и увидев перед собой пятьдесят метров пропасти: верхнюю часть здания словно срезали наискось, наполовину уменьшив квартиру. Вадим в ужасе заметил внизу еще один кокон, подобный тому, что он видел только что над аэропортом. Но этот приземлился совсем рядом с многоэтажкой, заняв немалых размеров перекресток перед домом. Корабль чужих, коснувшись земли, потерял ровные очертания и словно сплющился, напоминая теперь упавший с большой высоты полусдувшийся мяч.

Не обращая внимания на завывания ветра, мужчина широко открытыми глазами наблюдал за тем, как подобно лепесткам цветка раскрылась чешуя оболочки и из кокона вывалилась плотная шевелящаяся масса. Лавинообразной волной страшный живой ковер пополз по улице, понемногу рассыпаясь черными туловищами пришельцев. Замелькали, сливаясь в пелерину грязно-серого покрывала многочисленные составные лапы — чужие двигались дергано и рвано, напоминая орду гигантских муравьев.

Опомнившись, Вадим развернулся — бросив лишь короткий взгляд в пространство, где еще несколько мгновений назад находилась кухня его квартиры и любимая супруга. Торопливо и суматошно обувшись — обмирая от ужаса, слыша скрежет перекрытий дома, мужчина пробежал в гостиную. Рванув стеклянную дверцу серванта, из небольшого африканского сувенирного барабана он достал ключи от оружейного сейфа. Подскочив к шкафу, Вадим рывком выкинул развешанную одежду, закрывающую оружейный ящик от чужих глаз и дрожащими руками открыл оба замка. Забросив на плечо снаряженный пулями двенадцатого калибра патронташ, он схватил Моссберг — самый простой из имеющихся ружей короткий дробовик с пистолетной рукояткой. За пояс сунул пистолет — австрийский Глок с дарственной гравировкой. Напоследок мужчина схватил две коробки пулевых патронов, рассовав их по карманам накинутой второпях камуфляжной куртки.

Выскочив из квартиры, Вадим с дробовиком наперевес устремился к пожарной лестнице — к счастью, часть дома с ней сохранилась. Пока бежал вниз, перепрыгивая сразу через несколько ступеней, дом скрежетал все громче. Несколько раз Вадиму пришлось прорываться через клубы пыли, вырывающиеся из трещин, змеями разрезающих стены многоэтажки.

Страха, горечи или каких-либо других мыслей не было — Вадиму необходимо было срочно попасть в детский сад, забрать ребенка. От этого совершенно все — в том числе боль от внезапной потери жены и осознание происходящего ужаса — отошло на второй план.

В момент, когда Вадим оказался на первом этаже, дом начал рушиться. С грохотом лопнули нижние перекрытия, и лестничные пролеты принялись складываться карточным домиком, со все учащающимся треском. Врезавшись плечом в железную дверь, Вадим не с первого раза нащупал кнопку — створка открылась в тот самый миг, когда лестничные пролеты обрушились. Весь в пыли и каменной крошке, Вадим пробкой вылетел на улицу, кубарем скатившись с площадки перед парадной. Двор, где он оказался, находился с другой стороны здания от того места, где приземлился пугающий кокон, выпустивший из себя многочисленных членистоногих тварей. Улицы здесь были практически пусты — середина рабочего дня, мало машин и прохожих.

Вадим поднялся на ноги и бросился прочь, прихрамывая от простреливающей боли в колене. Чувствуя, как за спиной рушится дом, он стремился скрыться от неминуемой гибели. Обернувшись на бегу, Вадим увидел, как сложились стеновые панели в обрамлении клубов пыли и цементной крошки. Вадим в кратком приступе паники ускорился, пытаясь проскочить стоянку машин, и тут же споткнулся о газонный заборчик. Он растянулся плашмя, звучно и больно ударившись об утоптанную землю детской площадки. Удар был настолько силен, что мужчина на несколько секунд потерял сознание.

— Братуха! Братуха, вставай! — сквозь пелену беспамятства услышал Вадим сиплый голос и почувствовал, как грубые заскорузлые пальцы теребят его за щеку. Кто-то грубо и торопливо перевернул его на спину и потащил прочь — рушащийся со скрежетом дом представлял серьезную опасность. Как раз в тот момент, когда приходящий в себя от удара Вадим поднялся на ноги, он увидел, что в нескольких метрах поодаль — в то место, где он только что лежал, ударил крупный осколок бетонной плиты с торчащими зубьями арматуры.

Отбросив чужую руку, Вадим понял, что спасли его трое пропойных мужиков из компании, которая вечно сидела поодаль от детской площадки и играла в домино, запивая каждую партию низкопробным алкоголем.

Утерев текущую из разбитой брови кровь, Вадим благодарно кивнул спасителям и неуклюже поднялся, подхватив дробовик. Не слушая крики в спину, он по-прежнему прихрамывая побежал через двор, в сторону трансформаторной будки — где стояла его машина. Позади, перекрыв скрежет обрушившегося дома, послышался резкий, словно металлический шелест — создаваемый какофонией нечеловеческого шипения и дробного перестука многочисленных лап.

Нащупав в кармане ключи, Вадим нажал на кнопку сигнализации и заскочил в салон. Не глядя по сторонам, сосредоточившись только на том, что необходимо сделать прямо сейчас, он завел машину и резко дернув рычаг коробки передач, задом выскочил с парковочного места. Брызнули разбитые фонари, раздался треск металла сминаемых соседних машин. Вывернув руль, Вадим перепрыгнул через поребрик — не обращая внимания на скрежет из-под кузова и объезжая загородившие проезд плиты обрушившегося здания.

На мгновенье он краем глаза увидел черную шевелящуюся массу членистоногих, которые плотной волной появились во двор и подмяли под себя нескольких оторопевших прохожих и троих спасших Вадима игроков в домино.

Заревел двигатель, машина проскочила через двор и вдруг влетела в толпу чужих, шелестящей массой появившихся с другой стороны дома. Машина врезалась в одну из тварей, подминая ее под себя — капот на несколько секунд приподнялся, а руль потерял чувствительность к дороге. Вадим успел увидеть только черные фасетчатые глаза и мелькнувшие жвалы, словно гигантскими ножницами перерезавшие левую стойку кузова. Лобовое стекло густо пошло трещинами, через которые в салон, едва-едва задев водителя, брызнула ядовито-зеленая слизь кислоты. Машина в этот момент соскочила с тела задавленной, дергающейся в агонии твари. Колеса вновь обрели контакт с дорогой и зажмурившись, Вадим утопил в пол педаль газа. Взревевший двигателем автомобиль проскочил через массу чужих, подпрыгивая на ломаемых лапах и подминая сегментные тела. Очередная струя кислоты частично попала в салон, несколько крупных капель брызнули на руки и лицо — но кричащий от нестерпимой боли полуослепший Вадим продолжал жать на педаль, намертво вцепившись в руль.

Разогнавшаяся машина выскочила из толпы чужих, оставив неширокую просеку и врезалась в поребрик — так, что звучно лопнули передние колеса. С ревом двигателя неуправляемый автомобиль пронесся по газону, снес дорожное ограждение и, перескочив наискось четырехполосный проспект, врезался в бетонный столб. Из-под смятого капота поднялись клубы пара, а из двери, покореженной шпорами и когтями лап чужих, вывалился орущий от боли Вадим, щеки и подбородок которого разъедали попавшие капли кислоты. Впрочем, упав на колени рядом с машиной и отняв ладони от лица, практически сразу он взял себя в руки. Проморгавшись и с облегчением поняв, что видит обоими глазами, мужчина обернулся к машине и схватил с пассажирского сиденья дробовик.

Невольно шипя от боли, Вадим огляделся. Перевитый черными жгутами смятый кокон корабля пришельцев занял всю дорогу, накрыв часть гаражей вместе с сервисной станцией шиномонтажа. Из складок сдувшейся чешуи продолжали появляться чужие, похожие на огромных насекомых — напоминающих гибрид муравья и таракана.

Проспект, на обочине которого сейчас дымил разбитым радиатором автомобиль Вадима, вместе с параллельно идущей железной дорогой служил своеобразной границей территории мегаполиса. За магистралью виднелись колхозные поля, за которыми располагались взлетные полосы, а с другой начинались жилые кварталы. Именно в них стремительно направлялись все еще выбирающиеся из кокона чужие, заполняя дворы и улицы черной шевелящейся массой — и Вадим сейчас оказался в стороне от их пути.

На широкополосной дороге остановилось несколько десятков автомобилей с ошарашенными людьми — кто-то съезжал на обочину, паркуясь, кто-то встал прямо на дороге, а один молодой парень и вовсе вышел из машины, снимая происходящее на телефон. Поодаль вдруг раздался чавкающий грохот — еще один кокон приземлился, ударившись в землю примерно в километре дальше по проспекту.

Вадим, сжимая дробовик, осмотрелся — очистившееся от облаков небо прочертили многочисленные дымные следы, густые черные кляксы взрывов — многие коконы чужих до земли уже не долетали. В пронзительной синеве то и дело мелькали росчерки бликов на кабинах истребителей и штурмовиков — объединенная армия сопротивлялась вторжению чужих. Неподалеку слышался рокот вертолетных моторов, то и дело раздавался гулкий звук пролетающих на предельно низкой высоте атмосферных атакаторов имперской тактической авиации. Вдруг прямо над головой возник рвущий барабанные перепонки свист — над улицей, примыкающей к проспекту, низко прошло звено имперских штурмовиков, оставляя за собой взметнувшуюся стену пламени.

Все происходящее вывалившийся из разбитой машины Вадим осмотрел и воспринял меньше чем за пару секунд — информация нужна была лишь для того, чтобы понять, как добраться до нужного ему сейчас места. Перехватив дробовик, мужчина стремительно, не обращая внимания на боль от ушибов и сожженной кожи — даже не замечая ее, — побежал через дорогу. Неожиданно сверху раздался грохот, и от плотного воздушного удара Вадим упал и покатился по асфальту. Перевернувшись на спину, он увидел, как идущий на низкой высоте штурмовик оказался перехвачен особью чужих — похожий на дракона монстр врезался в имперскую машину. Пробив активные щиты — именно их генератор взорвался — тварь проплавила броню и вгрызлась щупальцами лап в металл, сминая корпус штурмовика. Пилот обреченной машины вдруг задействовал одновременно антиграв и маневровые двигатели — и ставший единым целым комок из покореженного металла и плавящегося панциря неведомой твари раскрутился траекторией безумного вращения. По сужающейся спиральной дуге мешанина металла и чужой плоти упала совсем рядом с Вадимом, брызнув пламенем и черной слизью.

В месте удара асфальт взметнулся ошметками, а дорожное полотно пошло волной — словно вытряхиваемый огромной рукой ковер — так что Вадима катапультой подкинуло в воздух. Приземлившись на газон, глухо и больно ударившись спиной, Вадим беззвучно как рыба открывал рот, пытаясь вздохнуть. И вдруг перед ним возникла сама смерть — огромные фасетчатые глаза, блестевшие матово-черным мраком, раскрытые длинные жвалы и неумолимый холод опасной и безмоциональной твари. Извернувшись, Вадим на инстинктах выхватил из-за пояса пистолет и начал стрелять — но рука дрожала, и всего несколько пуль попали по плечевым и грудным костяным щиткам чужого.

Вадим закричал от страха — видя, как смыкались над ним челюсти, усеянные зубцами с налетом кислоты. Краем сознания он уловил сытый металлический лязг — патроны кончились, затвор встал на задержку. Внезапно составное туловище дернулось, и огромная дыра появилась по центру широкого покатого лба. Тело чужого окуталось дымом горелой плоти — словно будучи насажено на невидимый раскаленный шест. Оторванные выстрелом импульсной винтовки жвалы упали рядом — несколько капель кислоты вновь попали на руку Вадима.

Боль помогла ему прийти в себя, и мужчина суматошно принялся отползать — лежа на спине и отталкиваясь ногами. Под руку попался дробовик — перекатившись, Вадим встал и увидел, что искореженный имперский штурмовик лежит на брюхе, почти наполовину погрузившись в землю, подмяв под себя атакующую тварь. Глухой люк кокпита был откинут и на фюзеляже машины стоял пилот в легком доспехе с прозрачным забралом, отстреливая атакующих его членистоногих тварей.

Вадим побежал, огибая по широкой духе подбитую машину со стороны кабины — с другого края наползала рваная шевелящаяся масса. Вдруг все вокруг скрылось в огненном кольце — с пронзительным свистом дюз маневровых двигателей над местом крушения прошелся круговым облетом второй штурмовик. Вадим заметил на его фюзеляже эмблему точь-в-точь как на подбитой машине — расправивший крылья орел первой штурмовой эскадрильи из отряда тактической авиации имперского крейсера Инвиктус.

Вдруг с неба стремительно, двумя росчерками едва заметных глазу темных стрел упали два хищных монстра — похожие на того, что подбил первый штурмовик. Их перепончатые крылья облепили имперскую машину, когти и челюсти принялись сметать металл. Двигатель атакованного штурмовика взвыл, захлебываясь, и потерявшая управление машина врезалась в пятиэтажный жилой дом неподалеку, разрушив треть здания. Почти сразу штурмовик исчез в поглотившей дом вспышке пламени — взрывной волной Вадима кинуло на землю. С трудом поднявшись — в очередной уже раз, — сквозь пелену крови и боли он увидел пилота, которого сбили с ног две членистоногих твари. Один из чужих пробил доспех имперца на плече, пришпилив его длинным как сабля когтем к обшивке, а второй плюнул кислотой.

Вадим закричал от паники и страха, начав стрелять. В этот раз без промаха — две тупоносые пули двенадцатого калибра попали прямо в фасетчатый глаз ближайшего противника. Тварь дернулась, потеряв ориентацию и выдернув лапу из тела имперца — и раненый пилот, воспользовавшись ситуацией и не обращая внимания на сжигаемый кислотой доспех, извернулся — достав пистолет, расстрелял нападающих. Вскочив на ноги, он осмотрелся — Вадим сквозь разбитое забрало успел увидеть длинный застарелый шрам через все лицо пилота. Но доспехи имперца плавились от кислоты, голубая полоска визора пошла рябью и мигнув в последний раз, потухла — имперец прокатился по фюзеляжу и кулем упав на дорогу, застыл, нелепо подогнув под себя руки.

Вадим одним прыжком — который ни за что не смог бы выполнить еще пять минут назад, в той, прошлой жизни, — заскочил на крыло. Подобрав винтовку пилота, он спрыгнул с фюзеляжа — зашипев от боли в ноге и торопливо похромал прочь, постепенно ускоряясь. Перепрыгивая через дымящиеся комья земли, плавящийся асфальт и ошметки погребенной под машиной твари, Вадим уже не видел, как по доспеху пилота прошли голубоватые искорки — перезагрузилась, переходя на аварийный режим система жизнеобеспечения, и раны пилота начало щедро заливать биогелем.

Вадим уже забежал в соседний двор с детским садом, где сейчас находилась его дочь. К счастью, этот двор не оказался на пути выбравшихся из кокона атакующих тварей — здесь их было совсем немного. Выскочив из-за угла, Вадим увидел перегородивший ворота детского сада полицейский УАЗ с мигающим проблесковым маячком. Рядом, в россыпи латунных гильз, лежало два изорванных тела в серой форме. Последний оставшийся в живых полицейский — невероятно толстый сержант, с розовыми бульдожьими щеками, одна из которых была разорвана до кости, отступал к дверям детского садика, отчаянно отстреливаясь.

Перехватив оружие, Вадим торопливо его осмотрел — «Коготь-3М», легкая штурмовая винтовка, стандартное вооружение пилотов тактической авиации. Индикатор на рукояти коротко мигнул синим, не создав отблеска света. Вадим только порадовался, что приобрел статус кандидата на имперское гражданство, сдав биометрические данные в банк ДНК — иначе пользоваться имперским оружием он бы просто не смог.

Вскинув винтовку к плечу, Вадим попытался приноровиться к оружию. Прицельная планка отсутствовала — стрельба из винтовки осуществлялась в интеграции с прицельным комплексом, но его сейчас у мужчины не могло быть в принципе — поэтому приходилось исходить из наличных возможностей.

Между тем у входа в детский сад полицейский, выпустив за несколько секунд длинной очередью последний магазин, перехватил короткий автомат и от отчаяния швырнул его в неумолимо наползающих тварей. Глухо закричав, сержант закрыл глаза — чтобы не видеть последнего удара. Зашелестели, раскрываясь, стремительно приближающиеся жвалы — но тушу ближайшего членистоногого откинуло попаданиями — Вадим начал стрелять. С пронзительным звуком импульсные заряды рвали тела чужих, прошивая хитиновые панцири насквозь и взметаясь крошкой стен.

Полицейский обессиленно рухнул на колени, но Вадим был уже рядом — сунув ему в руки свой дробовик, он рванул сержанта за плечо — коротко крякнув, сплюнув густую кровь, тот поднялся.

— Держи дверь! — Вадим бросил истекающему кровью полицейскому коробку с патронами, уже забегая по лестнице. Когда он вломился в группу, воспитательница — совсем молоденькая девушка — пронзительно закричала от испуга, а следом заголосили и собравшиеся дети. Вадим коротко осмотревшись, представил себя со стороны — порванная, сточенная во время полетов об асфальт в клочья одежда, сожженные кислотой рукава и кожа на руках, окровавленное лицо. Только теперь он почувствовал, что горячие струйки все еще стекают по щеке на шею из разбитой брови.

— Спокойно! — поднял мужчина руку.

— Папа! — узнала его дочка, бросившись к нему и обнимая за ногу.

«Пойдем малыш, нам пора» — хотел было сказать Вадим, которые последние несколько минут действовал без участия разума, выполняя задачу добраться до садика и забрать своего ребенка. Но неожиданно понял, что на него смотрят десятки испуганных глаз.

Подбежав к окну, Вадим осмотрелся — уже начиная думать и анализировать обстановку. Зеленый двор чадил обгорелыми ошметками машин и трупами людей и чужих — следы того, что тут прошелся один из штурмовиков. Все видимое небо было испещрено черными дымными следами, то и дело вспухающими яркими огненными кляксами — над Санкт-Петербургом, все ускоряясь, шла безумная карусель воздушной схватки тактической авиации с десантом чужих.

Вдруг Вадим отвлекся — из-за угла дома неожиданно появился прихрамывающий пилот, чьи доспехи были в голубых хлопьях пены биогеля. Прибив несколькими сдвоенными выстрелами группу тварей, отбившихся от стаи, имперец захромал мимо полицейского УАЗа. Вадим — сквозь грохот и вакханалию вокруг — услышал зловещий шелест за спиной пилота и почти сразу увидел с десяток чужих, выскочивших за ним следом. Не раздумывая, практически сразу Вадим распахнул створку стеклопакета и начал стрелять. Пилот был из первой эскадрильи — как минимум, командир звена, если не эскадрон-коммандер — вспомнил Вадим золотой венок вокруг орла и номера машины на фюзеляже. И если септиколийские подразделения и эскадра не уничтожены, за пилотом обязательно должен был прийти спасательный бот.

Увидев, кто расстрелял преследующих его тварей, имперец махнул рукой и поковылял к зданию. Вадим даже с такого расстояния увидел, что у него были большие проблемы с ногами — шел пилот только потому, что его поддерживали стимуляторы и экзоскелет доспеха, а биогель залил все пораженные кислотой участки.

— Ждите, — хрипло, чужим голосом сказал воспитательнице Вадим и, толкнув к девушке дочь, выбежал в коридор. В два прыжка спустившись по лестнице, он оказался на улице рядом с пилотом. Выглядел тот неважно — но на ногах стоял и ясность мысли сохранил. Имперский летчик только хотел было что-то сказать, как вдруг с неба камнем упала широкая плоская туша медэвака — с грязным радиоактивным выхлопом, без применения маневровых двигателей и антиграва, используя только гравидрайв. Люк распахнулся, и медэвак подался кормой ко входу к зданию — словно бульдозер, сметая забор, горки и ярко раскрашенные паровозики.

Вадим снова начал действовать на инстинктах. Короткий резкий взмах винтовкой — и оглушенный пилот, получив в подбородок прикладом, опал безвольным мешком, потеряв сознание. Вадим выхватил у него из руки пистолет и истошно заорал полицейскому, чтобы тот выводил детей к медэваку.

Имперский пилот — не очень аккуратно уложенный Вадимом на ступеньки, — очнулся только тогда, когда толстый сержант гнал мимо него обитателей детского садика. Вадим находился рядом — и был готов пристрелить имперца, как только тот дернется в сторону эвакуационного корабля. Но раненый пилот, увидев происходящее, только взглядом и жестом — большим пальцем по шее, показал Вадиму что все видел и запомнил. И сам неуклюже побежал наверх, короткими резкими движениями подталкивая детей к выходу. Голубая полоска визора пилота вновь была активна — и он, будучи в пределах медэвака, стал частью таксети корабля — в том числе обладая данными тепловизора и понимая кто и где еще остался в здании.

Вадим выскочил на улицу — и почти сразу начал стрелять, завидев поодаль приближающуюся орду тварей. Заработали и оружейные турели медэвака — расстреливая чужих над головами бегущих к имперской машине людей, выскакивающих из домов ближайшей пятиэтажки.

Через транспортный отсек, расталкивая паникующих и галдящих детей, из кабины прибежала пилот мэдэвака — высокая коротко стриженая брюнетка. На левой груди и правом предплечье были заметны нашивки капитана медицинской службы, а также позывной на латинице — «Вьена».

«Какого черта здесь происходит?» — примерно понял смысл вопроса по интонациям Вадим. Не отвечая, он лишь повел плечами, осматриваясь, а капитан посмотрела будто сквозь него — вглядываясь в дополненную реальность проекции визора. И почти сразу перевела взгляд в то место здания, где сейчас должен был находиться имперский пилот. Вадим при ее взгляде понял, что не ошибся, и эвакуационный корабль прибыл именно за ним. Когда тот появился — вместе с молоденькой воспитательницей под руку, в руках которых был донельзя испуганный упитанный рыжий кот, капитан обратилась к имперцу с резким вопросом. Пилот лишь вместо ответа указал на детей и бросил несколько фраз — на кави, как понял Вадим. Увидев, что его дочь вместе с остальными детьми забежала по открытой аппарели мэдэвака, он облегченно вздохнул. Ноги сразу подкосились, наливаясь слабостью — устоял мужчина только от того, что пришло осознание терзающей его тело боли, не давая сознанию покинуть тело.

— Здесь где метро? — вдруг на русском обратился к нему пилот с интонацией и говором, явно выдающего в нем не землянина.

— Что? Метро? — вскинулся Вадим, разумом понимая о чем речь, но не успевая за мыслями и рвущимися словами.

— Метро, — подтвердил имперец.

— Там, далеко, — едва дернул подбородком в сторону ближайшей станции Вадим. — Что случилось, почему метро?

— Всем гражданам и терранам необходимо срочно укрыться в метро, — произнес пилот.

Вадим, внутренне холодея от ужаса догадки, посмотрел в небо — лишь по случайности он, среди паутины дымных плетей и взблесков взрывов, почти сразу заметил баллистическую ракету, падающую на город яркой кометой.