Корпус Смерти

Глава 20. Планета Каргар. Долина сухих ветров

- Два широких серпа обеих лун почти сошлись на ночном небосклоне Каргара, когда старушка «Синти Сэй» - командный шат Харриса, вынырнул из стартового тоннеля базы джаргов и заложив крутой вираж, проходя едва в нескольких метрах над скальной поверхностью, полетел вдоль склона горы.

Капитан сосредоточился на приборах – машина сейчас была в режиме ручного управления, требуя все его внимание. Проскальзывая над изрезанными ущельями склонами, шат спустился в предгорья и полетел, петляя меж пологих песчаных холмов.

Сквозь прозрачный колпак кабины, справа была хорошо заметна приближающаяся стена бури – несущий смерть любому путнику, которого застанет в открытом месте во время перехода по пустыне. Харрис на огибающий скальную гряду широкий вал не смотрел, продолжая вести шат над самой поверхностью.

Даже без приближающейся бури для нас это вылет был рискованным мероприятием -– кроме уничтоживших крупные анклавы каргарианцев и оккупировавших зеленый пояс планеты термитов, стаи крылатых тварей которых сновали в свободной охоте, на орбите еще висел как минимум один разведывательный фрегат джелов. Которые – если у них есть шпионы на базе, вполне могут раздолбать сейчас наш шат и покинуть систему.

Несколько недель назад я – когда стоял под палящим солнцем и слушал Мальозу, совсем недооценил ее слова о влиятельном враге в лице леди Тиады. И только после общения с принцессой Камиллой в вирте – по ее неприкрытым эмоциям, когда рассказывал об обстоятельствах произошедшего в миссии галактов, и по совсем недавним разговорам с Мальозой начал понимать, каких именно врагов приобрел. Ведь кроме урона чести главы наблюдательной миссии, в галактическом посольстве погибло больше сотни дипломатов, многие из которых принадлежали к самым разным правительственным кланам Торгового Альянса, а также влиятельным семьям и домам, большинство из которых было связано с Джеламаном. И именно сейчас - после представления к четырем высшим наградам Септиколии и показательной героизации моего образа, для новообретенных врагов – не противников, а самых настоящих врагов, моя казнь стала делом принципа.

Харрис между тем, проскочив через долину, увеличил мощность двигателя и направил машину прямо к отвесной надвигающейся стене песчаной бури. Дождавшись самого последнего момента, капитан потянул на себя рычаги управления, забираясь на обманчиво медленный вал. Нос ввинчивающегося в небо шата задрался вертикально вверх, и нас накрыла густая пелена, оставив из света только мерцание подсвеченных приборов. Я отчетливо слышал, как скрежещет песок снаружи – казалось, металл корпуса скоро сточит, и от машины останется один скелет каркаса.

Смутно видимый за стеклом коричневый поток давал представление о силе стихии – шат уже задрожал, виляя и с трудом удерживаясь в заданной траектории полета. На тело навалилось неимоверная тяжесть и я с трудом перевел дыхание.

- Не дождетесь, - только и смог сказать, когда Харрис звучно хмыкнул, услышав мой вздох. Вдруг капитан заложил резкий вираж, и шат устремился по ходу движения бури. Скрежет песка сразу стал тише, а болтанка меньше. Дальнейшие четверть часа полета мы провели в молчании, оба находясь в напряжении; путешествие в теле пустынной бури было опасно на машине третьего поколения технического развития – пусть и усовершенствованную Гвинкайном после того, как с гарнизона планеты были сняты ограничения перед карманной цивилизацией нулевого уровня.

Когда мы оказались в нужном квадрате, Харрис увеличил мощность двигателей, и машина ускорилась, обгоняя бурю.

- Держись, - только и сказал капитан, а через мгновенье шат заболтало, словно щепку на бурной волне.

Двигатели взвыли еще сильнее, и вдруг окружающий шум исчез, остался только приглушенный рокот работающих моторов, разгоняющих винтокрылую машину. Вырвавшись из густой пелены бури, мы – вновь оказавшись практически над землей, помчались над пустыней. По спине повело холодком опасности: то, что на базе джаргов есть шпионы джелов, Мальоза была уверена на сто процентов. И несмотря на все предосторожности, Элезейд опасалась, что информация о нашем выдвижении станет известна – и если это так, то совсем скоро сверху может прилететь гостинец.

Впереди возвышалась скальная гряда со знакомыми, титанических размеров фигурами, высеченными в камне. Скалы быстро приближались, и отстегнув ремни – чувствуя дрожь от адреналина в крови, я хлопнул Харриса по плечу и поднялся.

- Десять секунд, - произнес капитан мне вслед, и я торопливо вышел в транспортный отсек, встав рядом с десантным люком. Шат вдруг повело, и машина, словно разворачиваемая огромной рукой, мягко скользнула боком. Люк открылся, пол под ногами рванулся – но я держался за скобы в стене и смог удержаться, не упав. Машина на краткий миг зависла в воздухе, и я самостоятельно прыгнул вниз.

Твердая, высушенная сухими ветрами земля сильно ударила в подошвы, так что я мысленно охнул. Прыгал с высоты всего лишь нескольких метров, но приземление оказалось неожиданно жестким – настолько отвык передвигаться без глухой брони, постоянно полагаясь на мышцы экзоскелета. Позади между тем мягко взвыли моторы шата – который, развернувшись, направился обратно в буйство стихии.

По старинной каргарианской традиции местной – этого континента, цивилизации, претендент на титул вождя клана мог зайти в зал совета, пройдя лишь пешим путем через долину сухих ветров. И один раз я этот путь уже прошел – когда, двигаясь по назначенному маршруту патрулирования, пешком пересек долину и пришел говорить Гасептулом. В тот раз о подобном обычае я даже и не подозревал – а джарги влиятельных кланов в тот день, как оказалось, в моем появлении увидели сразу десяток предзнаменований и оживших легенд – с совершенно разными интерпретациями.

И сейчас я в очередной раз двигался по знакомому маршруту, как и в прошлый раз ожидая выстрела в спину в любой момент. Вот только сегодня я не был в состоянии полного неведения, как в прошлый раз. Мальоза скупо, но вполне ясно изложила мне свои замыслы. Но ввиду усилившейся с каждым часом опасности - со стороны оставшихся в системе разведчиков Джеламана, одновременно как можно скорее пыталась найти решение – для ее дальнейших планов необходимо было доставить меня в священный зал совета каргарианских вождей. Я должен был прийти в зал совета из долины суховея, и при этом не привлечь ненужного внимания к моей персоне – достаточно сложная задача.

Как оказалось, имперскими инженерами было построено, а также соединено с уже имевшимися тоннелями джаргов достаточно большое количество подземных путей – с помощью которых я мог оказаться в священном зале джаргов быстро и без проблем, но традиции племен - под которые строился ее замысел, требовали именно прибытия через путь претендента.

Песчаная буря оказалась как нельзя кстати, но пришлось действовать быстро – только скорость гарантировала мне возможность соблюсти традиции каргарианцев без особого риска. Минус был только один – посвященный в планы Мальозы лишь в общих чертах, о том, что должно сейчас произойти я знал лишь примерно, не совсем успев выучить роль.

Шагая по рассохшейся земле, необычайно ярко ощущая направленные на себя многочисленные взгляды дозорных пластунов каргарианцев, я вспоминал те эмоции, которые испытывал здесь – на этом пути, в первый раз. Тогдашние страхи и переживания показались мне детскими по сравнению с тем, что происходило сейчас – и невероятно сильно хотелось вернуться в то время, когда все было так просто, галактика не подверглась нашествию чужих, а мне не приходилось выбирать между несколькими противоборствующими сторонами. Сегодня при мне было гораздо больше опасения, тягостных раздумий, и даже страха – за свою жизнь, разум, и чужие тайны. При этом не было даже оружия – кроме длинной рукояти пробного образца силового меча, который я забрал у Гвинкайна.

Подавив вдруг нахлынувшую тоску по казавшейся сейчас – из раскаленной сковородки ночной пустыни, такой уютной каюте на Моро - фрегате отдельной штурмовой роты, я немного ускорил шаг. Гулкий шум надвигающейся бури все нарастал, и мне необходимо было вовремя успеть достичь высеченных ног ближайшей статуи, напоминавшей похожего на собаку крокодила, вставшего на задние лапы.

По-прежнему не оборачиваясь – делать этого было нельзя по традиции, я все сильнее ощущая чужое внимание – достаточно непривычное чувство, доставшееся мне вместе с кровью Элезейд. Продолжая шагать, внешне старался сохранить бесстрастный вид. Когда уже подходил к огромным ногам, даже живот потянуло испугом – а вдруг не успею? Вдруг буря накроет меня прямо сейчас, и представление, рассчитанное на примитивных варваров – по меркам пропасти между цивилизациями, окончится настолько глупо?

Когда полностью миновал одну из лап чудозверя, путь мне преградили два воина, с ног до головы замотанные в алую ткань. Священная стража сакрального для культуры джаргов места – воины, не имеющие права покидать святилище. Они были неподконтрольны Гасептулу, обладая неприкосновенным статусом, поэтому могли испортить весь замысел.

- Кто ты такой, путник? – спросил один из стражей.

- Я тот, кто пришел с неба, - ответил я, нарушая все мыслимые каноны ответов претендентов. Но даже не оборачиваясь, уже физически чувствовал надвигающуюся опасность – буря приближалась с глухим гулом. Стражи, в отличие от меня, надвигающуюся стихию видели - а того, кто пришел с неба, все же уже знал весь пустынный народ.

Воины видимо сами не очень хотели оказаться среди буйства стихи, поэтому разомкнули копья, и когда мы вместе зашли в скрытый зев пещеры, несколько рабов – или слуг, принялись закрывать плотной тканью выход. Песчаная буря ударила с улицы со всей своей силой, вокруг выхода суетилось все больше людей, пробегая мимо меня и провожатых в красных одеждах. Я, стараясь делать это незаметно, выдохнул часть напряжения – сверху от джелов не прилетело, а Харрис не ошибся – рассчитывая по хронометражу мой путь и скорость приближающейся бури.

Двигаясь следом за алыми стражами, я осматривал знакомые коридоры, освещенные мягким, но ярким зеленовато-призрачным светом от пучков неизвестных растений, развешанных по стенам. Выйдя в главный зал святилища, отметил что сегодня он был заполнен гораздо большим количеством людей, чем в прошлый раз. И в это раз все были не в обычных песчаных хламидах, напоминая собрание бедуинов, а в белоснежных одеждах – которые имели право носить только представители высшей касты джаргов.

Здесь собрался весь цвет военной аристократии материка, среди которых можно было заметить несколько мундиров колониального корпуса – септиколийские военные советники тоже присутствовали на собрании клановых вождей в качестве почетных гостей. Чуть погодя я углядел в толпе и нескольких офицеров туземных войск – это были каргарианцы вероятно из обычных, но особо отличившихся полевых командиров – потому как знать предпочитала традиционные белые одежды.

Стражи в алых плащах направились обратно к воротам, а я остался при входе в зал – и все внимание переключилось на меня. Я лишь примерно знал, что здесь должно происходить, поэтому чувствовал себя весьма несколько неуютно. Тем более что последние наставления о необходимых действиях Мальоза давала мне прямо перед вылетом в устной форме практически бегу – блок личного терминала на запястье у меня с сегодняшнего утра отсутствовал, снятый полевым хирургом джаргов при содействии Гвинкайна.

Неприятное воспоминания. Хотя запястье – вскрытое скальпелем для того чтобы перерезать нейрошунт импланта, зажило достаточно быстро - с помощью стандартного медпакета мобильной пехоты. Кавалеристы мобильно пехоты вместо биогеля пользовались бионическими заплатками, работающими чуть медленнее, но гораздо бережнее. Это связано было с тем, что в отличие от космодесантников, имперские бронекавалерийские подразделения использовались для совершенно иных задач, и против других противников – что подразумевало и иной характер ранений. Мобильная пехота сражалась в основном с терапторами, и как правило после ранений от их боевых единиц главной задачей было сохранить жизнь бойцу, выигрывая время для доставки раненного в регенеративную камеру. Перед реанимационными системами же в космодесанте стояла задача поддерживать боеспособность существ – потому что системы защиты против кинетического оружия, используемого в сражениях между людьми, не допускали настолько серьезные единовременные критические повреждения, как при схватках с теми же терапторами.

Об этом всем я думал, отстраненно слушая речь Гасептула, следя за интонациями. Каргарианский язык я не выучил – собственных кредитов во время недавней командировки было жалко, да и Юз выпотрошил свободный счет, прикупая полулегальные игрушки и совершенствуя наши комплексы с тенью. Автоматическая система управления же – во время нашего прошлого нахождения на планете, не посчитала нужным знание нами языка местного населения для выполнения необходимой миссии, поэтому сеансов обучения – с загрузкой знаний через дабл, предусмотрено не было.

Между тем заинтересованно поглазев на меня, большинство присутствующих вновь целиком и полностью обратило внимание на премьер-министра. Гасептул, находясь на возвышении перед традиционно пустым троном – которого никто не мог занимать кроме верховного вождя, которым он пока не являлся, закончив речь уже пререкался с присутствующими на каркающем языке.

Гасептул, кстати, был единственным в зале, кто совместил сразу два парадных облачения – на нем был септиколийский мундир колониального чиновника со знаками отличия, полагающимися премьер-министру временного правительства, а на голове на манер чалмы была повязана белая тряпка, спускающаяся на плечи. Я подсказал, кстати - после того как мельком вспомнил облачения туземных чиновников на Земле, запомнившиеся по кадрам хроник времен процветания построенной европейцами колониальной системы.

Ор между тем становился громче. Практически все в зале, совершенно не соблюдая порядок и очередность высказываний, уже активно участвовали в обсуждении – гвалт стоял, как на рыночной площади в базарный день. Клановые вожди и полевые командиры кричали, трясли кулаками и бородами, высказывая мнения, брызгали слюной и для убедительности хлопали ладонями по бедрам.

Гасептул вдруг прервал одного из ораторов, и жестом руки заставив всех замолчать, заговорил неожиданно негромко. Говорил, он – судя по тому, что несколько раз указал на меня, о смерти. Еще о термитах – потому что «термитус» уж с каргарианского языка я перевел самостоятельно.

Конец его речи зал встретил гробовым молчанием.

«Кто-нибудь со мной не согласен?» - слова были мне незнакомы, но смысл я прекрасно уловил.

Ни одного несогласного не нашлось. Оглядевшись, я осмотрелся и сразу приметил троих каргарианцев, вокруг которых понемногу образовалось пустое пространство.

- Зачем ты пришел, гость с неба? – громко произнес вдруг Гасептул, обращаясь ко мне на интере.

- Я пришел просить руки твоей дочери Ливии – той, что спасла меня от смерти, - произнес я заранее обговоренные с Мальозой слова.

- Ты не можешь просить руки моей дочери, - покачал головой Гасептул.

«Вот это поворот!» - я едва не поперхнулся, скрывая удивление – мы ведь так не договаривались.

Появление в моей палате юной служанки Ливии – которая, как оказалась, была дочерью Гасептула, несло как оказалось серьезный смысл – именно божественным вмешательством якобы влюбленной девушки было объяснено мое неожиданно выздоровление. Наверно, так и появляется материал для легенд и сказок для целого народа – услышав об этом, подумал я - размышляя, насколько комплексные и многоуровневые абсолютно все поступки имперских чиновников из стратегического планирования, к верхушке которого как оказалась принадлежала Мальоза.

План ее был достаточно сложен, но на длинной дистанции при этом предельно прост – на сегодняшнем собрании джаргов должна была решиться судьба трех вождей, которые выбрали неправильную сторону - покровительствующие им джелы с планеты ушли. И даже несмотря на то, что вместо всевидящего ока миссии галактической совета на планету пришли термиты, власть временного правительства Гасептула это лишь укрепило – из многочисленного населения именно поддерживаемые септиколийцами кланы смогли практически безболезненно скрыться под землей – остальные же столкнулись с чувствительными потерями. И открыто выступившие против Гасептула вожди, понимая бессмысленность и бесперспективность конфронтации с временным правительством, собственными жизнями – после тайных переговоров, купили своим кланам жизнь. Их родственники вливались в клан Гасептула, еще больше расширяя и усиливая влияние премьер-министра временного правительства.

Кроме этого, три признавших поражение клана отдавали триста смертников – три сотни своих самых сильных и влиятельных мужчин. Отдавали под мое командование для безнадежной миссии, к которой имперские солдаты просто не могли быть причастны в принципе. Я же, после спектакля со свадьбой, становился членом клана Гасептула и мог вести за собой настоящих каргарианцев. При этом действуя как настоящий клановый вождь, а не как септиколийский подданный – в глобальной базе данных я ведь до сих пор числился как без вести пропавший. И именно с этим были связаны все меры по сохранению моей конфиденциальности.

Так все было хорошо спланировано, и вот теперь он не согласен. С одной стороны, это замечательно – меня, допустим, тоже совершенно не прельщала перспектива женитьбы, пусть и фиктивной, на дикой девочке, выросшей в варварском клане цивилизации нулевого уровня развития. Так что на недоумение от услышанного наложилось облегчение – хотя бы один сколький момент в плане исчез.

- Небесный герой, ты принес моему народу жизнь через смерть, подарив свободу по праву сильного, а не свободу собаки на длинной цепи, - проговорил вдруг Гасептул. – Но по нашим обычаям ты пока не можешь требовать руки моей дочери.

«Пока не можешь требовать» - мысленно повторил я про себя, начиная понимать. Да, и действительно ведь – я ведь пока еще не клановый вождь каргарианского народа. А те трое, от которых явно исходила аура обреченности, еще ведь живы – вдруг с пронзительной четкостью осознал я.

Господи, как же я устал убивать.