Корпус Смерти

Глава 27. Эхо ошибки

Звук шагов эхом отдавался в коридоре, по которому мы двигались. Свет вокруг – как и при движении в шлюзовом тоннеле, становился ярче над нами, и затухал после того, как мы удалялись. По мере движения я пытался понять, как «Скорпена» смогла приземлиться на планете, не оставив заметного радиационного пятна от выхлопа гравидрайва. Антигравы же, которые могли приземлить даже столько небольшой по космическим меркам – всего семь тысяч тонн массы, крейсер, на кораблях подобного типа отсутствовали. Или радиационное пятно все же было, а сказки и легенды каргарианцев о сжирающих душу демонах и проклятых местах вовсе не легенды?

Очередные створки мягко распахнулись, и мы оказались на месте – в командной рубке, сердце корабля. Здесь полковник Вард – используя поведенческую модель, предназначенную только для естественных разумных, то есть для меня, приглашающим жестом указал нам в сторону мест на возвышении полуовального постамента. Зона, предназначенная для расположения командования высокого уровня – если командир дивизии или даже армейского корпуса решит использовать именно это крейсер как штаб соединения.

В рубке стояла полнейшая тишина – в которой отчетливо раздались шаги поднимающегося на постамент Косты. Он занял место, предназначенное командующему, и я даже услышал, как с мягким звуком входит в его тело нейрошунт, подсоединяя к системам корабля. Несколько мгновений ничего не происходило, а после неяркая подсветка вспышкой сменилась рабочим освещением, приоткрылись полусферы мест, предназначенных для офицеров и специалистов, осветились телеметрией многочисленные экраны.

Крейсер специального назначения «Скорпена» вернулся к жизни.

Некоторое время я постоял в раздумьях, а после подумал о том, что в принципе, сделать сейчас ситуацию хуже не смогу, ведь все уже случилось – я оказался на корабле умников, хотя по первоначальному плану меня здесь не должно было быть. И след в информационном пространстве я оставил серьезный - в тот момент, когда вошел в сканирующую камеру. Тем более, полковник меня узнал, идентифицировав как лейтенанта Стэна. Личной гвардии королевы Камиллы, правда - что явилось большим сюрпризом. И кроме этого, я уточнил, что веду переговоры как барон из знати каргарианской республики, а это, учитывая, что нахожусь на действительной службе, вполне может стать поводом для трибунала. Если Владетельная Уния, в интересах которой я действую, потеряет влияние.

Руководствуясь подобными мыслями – о том, что везде где только мог ошибиться, мимо не прошел, я поднялся вслед за Костой и занял одно из кресел. Мягко заработали подушки, принимая удобную для меня форму, и в шею легко кольнуло иглами нейрошунта.

Ничего не произошло. Почти ничего – с некоторым запозданием перед глазами возникла объемная проекция с двумя вариантами выбора уровня допуска: барон Саргон, лейтенант Стэн. Ну да, своим неумением умереть в нужный момент наделал я дел – сейчас силами специалистов Мальозы есть два профиля на меня, и как их объединить… Хотя, когда Элезейд осуществляла планирование, это наверняка было рассчитано – только успел подумать я, как вдруг вспомнил. Конечно это было рассчитано – ведь барон Саргон, женившейся на дочери Гасептула, должен был умереть, навсегда исчезнув из системы глобальной идентификации, а энсин - вернее, уже лейтенант Стэн, вернуться из статуса без вести пропавшего.

Да, дела.

Идентификацию я прошел как барон Саргон. И почти сразу испытал удивительное чувство возвращения в жизни – словно вдохнув полной грудью после кислородного голодания в зоне разряженного воздуха. Пространство вокруг меня расцвело интерфейсом дополненной реальности, в котором присутствовали и полковник Вард, и лейтенант Коста, и данные о местонахождении патрульных подразделений пограничного Корпуса, набранных из каргарианцев.

По всей планете их было немного – боеспособность сохранило три эскадрона на материке, один батальон на южном полюсе и три патрульные роты в горной гряде рядом с северным. В зоне благожелательного климата боеспособных подразделений не осталось, но после того, что я видел во время вторжения термитов, понимал, что сохранить столько войск для каргарианцев – явный успех. Или удача, конечно же, вкупе с помощью кавалеристов 57-го легкодрагунского – именно командование полка, думаю, осуществляло координацию действий.

Кроме того, что я вновь стал частью большого мира, с моим сознанием также произошли изменения. Если последние часы я находился в паутине дурмана, словно наблюдая за своими действиями со стороны, то сейчас сознание словно прыгнуло во второе, сохранившее разум пространство. Мысли больше не путались, осознание движений и действия не приходило постфактум, и появилась удивительная, даже пугающая кристально чистая ясность мысли.

Коста в этот момент подтвердил доступ полковнику, и тот занял место командира бригады, находившееся на другом крыле постамента. Краем глаза я увидел, как загораются бледно-голубые холодные экраны перед Вардом, на каждом из которых присутствовала оскорбительная – для меня, по крайней мере, лиловая рамка ограниченного доступа.

Движения вокруг стало больше – в рубке появлялись офицеры, занимая свои места специалистов, и пробужденный к жизни крейсер был уже готов полностью выйти из спячки – я видел, как умники тестируют многочисленные системы корабля. Но надобности пока не было – «Скорпена» пока не просыпалась полностью, в отличие от разведывательного корвета.

В каждом из законсервированных кораблей бригады национальной стражи присутствовал офицер-умник, которого можно было вывести из гибернации, и который был ответственен за расконсервацию вверенного корабля. И только на «Скорпене» – вернув из гибернации командира бригады, можно было управлять действиями остальных кораблей удаленно. Именно этим сейчас занимался лейтенант Коста, на чьем интерфейсе явно угадывались контуры корвета «Мурена». Небольшой разведывательный корабль, длиной чуть меньше ста метров и массой едва в две с половиной тысячи тонн. Вооружение не позволяло ему быть серьезным противником даже для звена такшипов, но для корвета схватки в пространстве являлись отнюдь не главной задачей.

«Мурена» по форме значительно отличалась от стандартных очертаний кораблей имперского флота, которые – в независимости от выполняемых задач, имели в принципе, узнаваемый облик. Кроме специальных судов, типа кораблей-носителей типа «Богомола», конечно. Корвет дозорной бригады, имеющий в экипаже всего шесть существ, напоминал сдвоенный в виде буквы «Н» тубус. В перемычке находилась рубка, а в двух симметричных частях корпуса пусковые установки «гремлинов» - по две ракеты в каждом. Именно поэтому, являясь практически беззащитным для кораблей тактической авиации, корветы этого типа были грозными противниками для большинства линейных кораблей. Ведь незаметность позволяла разведывательным «Н»-образным корветам оказаться рядом, а серьезная огневая мощь, при доле умения или везения, нанести серьезные повреждения и даже вывести из строя корабли вплоть до тяжелого крейсера.

Вновь я наблюдал за собой словно со стороны, воспринимая дополненные знания из дабла – появившиеся в мыслях при взгляде на контуры разведывательного корвета дозорной бригады. Но теперь, сохраняя холодную ясность разума, наоборот с некоторой задержкой ощущал душевные терзания, страхи и даже панические атаки своего сознания во втором пространстве. Словно мой двойник оказался заключен в тесной клетке, метаясь среди своих страхов и переживания. Вот только по-прежнему внешне тот раздрай, который творился внутри меня, никак не отражался.

Словно сам превратившись в умника – без особых проблем размышляя сразу о нескольких вещах, я между тем разглядывал карту планеты – где светились активными метками точки местоположения кораблей законсервированной на Каргате дозорной бригады из 37-й легкой пехотной дивизии.

«Скорпена» находилась в самом центре единственного материка, в сердце раскаленной пустыни. Три батальонных средних транспорта располагались в разных местах планеты под водой, а четыре однотипных разведывательных корвета – и «Мурена» в том числе, оказались разбросаны по всей планете. Южный полюс, Северный полюс, и противоположные точки на экваторе – одна из которых располагалась на длинном архипелаге, прямо в жерле действующего вулкана.

Перед глазами появилась метка запроса от Косты. Слова больше были не нужны – я вновь являлся частью тактической сети, и мог подтверждать приказы и давать распоряжения без вербального общения. Поэтому все происходило в полном молчании – доступных средств объективного контроля у нас не было, поэтому мы наблюдали лишь схематическую картинку извержения трех вулканов – спровоцированных искусственно для того, чтобы запуск корвета оказался незамеченным.

Наблюдая за голографической красной проекцией, показывающей разрушение нескольких островов, по размеру сопоставимых с Японией, я – даже находясь в холодно-отстраненной оболочке сознания, переживал. Ведь потеря связи со специалистами Мальозы и полный информационный вакуум — это чрезвычайная ситуация, так что взлет корвета, который в этот момент вышел из плотных слоев атмосферы, может закончиться в любой момент – если на Каргаре уже находится вражеская орбитальная группировка.

Противников на орбите не наблюдалось – ни джелов, ни термитов. Союзников тоже.

Около трех часов прошло в полном молчании – не выходя из стелс-режима разведывательный корвет бригады чередой коротких пульсаций двигался к ретранслятору, ощупывая пространство сенсорами.

По-прежнему ничего.

Коста среагировать успел – и, видимо, попытался что-то сделать – но разряд парализатора ударил его в грудь, и лейтенант сломанной куклой рухнул на постамент рядом с креслом. Я вскинулся было, но столкнулся взглядом с полковником – который развернулся в кресле и пристально смотрел на меня. Оружия у него не было, зато парализаторы были в руках у трех ближайших умников, которые держали на прицеле меня и остальных двух клонов из стражи Мальозы.

Несколько мгновений – и все три парализатора оказались направлены на меня, а двое клонов – моих спутников, поднялись с кресел и спустились с постамента, словно пересекая невидимую линию, переходя на сторону полковника. Мягкий нажим, легкая щекотка, и нейрошунт вышел из моей шеи, вновь болезненно уменьшая объем восприятия окружающего мира.

В рубке стояло гнетущее молчание, лишь раздавались пугающие четкостью шорохи со стороны Косты, тело которого било в конвульсивной дрожи – лейтенант, который мог воспользоваться правами ограничения доступа, запретив контроль над кораблем полковнику, сделать этого не успел. И кажется, Коста получил настолько сильный заряд, что с большой долей вероятности он может перестать оставаться разумным существом.

Впрочем, судя по тягостному молчанию и оценивающему взгляду полковника Варда, возможная гибель лейтенанта Косты как разумного сейчас не самая моя большая проблема.