Красная дорама (СИ)

11. Нас утро встречает прохладой

— Странные вы сайты посещали, товарищ Чон, — задумчиво говорит представитель Группы 109 Ким Цзи Ху — чем-то похожий сейчас на агента Смита из «Матрицы». — Наверное, побег за границу готовили?

— Готовил, — не очень понятно с какой стати признаюсь я.

— Но зачем⁈ — сокрушенно качает головой тип в штатском. Так и кажется, что он сейчас обратится ко мне «мистер Андерсон» — но нет, сеттинг по-прежнему выдержан: — Зачем, товарищ Чон⁈ Что вас у нас не устраивает? Ночные проверки — о которых лично вас, кстати, заранее предупреждает доверяющая вам инминбанчжан ? Так они не столь уж и часты! Зато весьма эффективны! Сегодня, например, в ходе сукпак комёль мы задержали беглого преступника. Убийцу! Прятался в квартире через два подъезда от вас! Напрягает контроль за смартфоном? А вы думаете, другие правительства — да что там правительства, взять хоть корпорации — думаете, все они не занимаются тем же самым? Только делают это исподтишка, а мы — честно, в открытую! Что еще? Уборка общественной территории? Ну, если это настолько вам в тягость, договоритесь с соседями, отстегивайте им в месяц вон триста-пятьсот — и прекрасно обойдутся без вас! Только инминбанчжан свою не забудьте поставить в известность. Сейчас в Пхеньяне многие так делают, у кого деньги завелись. Что, не по карману? Ну так извините, про слуг у нищих — сами знаете поговорку! В мире везде — точно так же, только под разным соусом подается!.. Или вас культ наших Вождей так раздражает? Эка проблема! Никто же вас не заставляет всерьез молиться на эти портреты! А значки сейчас и вовсе обязательны только для членов партии! Так ответьте мне: зачем⁈ Зачем, товарищ Чон⁈

— Зачем? Да мерзну я тут у вас что-то, — ежусь.

И просыпаюсь.

В комнате и впрямь дубак. Ночь, как видно, выдалась холодной, пресловутую печурку же я с вечера не затопил. А стоило: к утру квартиру здорово выстудило. Что ж, в следующий раз буду предусмотрительнее…

Э, стоп! Какой еще, на фиг, следующий раз⁈ Решено же: валю отсюда к чертям собачьим! То есть от этих чертей собачьих валю!

Я рывком сел на футоне — словно собирался прям вот так сразу и бежать прямиком на вокзал. Но нет. Поспешишь — людей насмешишь. Действовать надо с толком, с расстановкой…

Так что сперва я попытался сосредоточиться и мысленно докричаться до Цой. Теперь-то уж точно было пора!

Увы, мудан так и молчала.

Ладно, не очень-то и хотелось…

Нет, вру, конечно — очень хотелось — но раз не вышло, значит, разберусь сам — как всегда делал. План «Б» готов, по нему и пойду.

Поднявшись, я посетил санузел. Умываться пришлось холодной водой: электричество было, но бойлер в ванной почему-то все равно не работал. Тратить время на выяснение, что там с ним не так, я не стал.

Перейдя на кухню, заварил чай (оказавшийся очень странным на вкус — ну да, ячменный же), которым наскоро и позавтракал. Есть мне что-то не хотелось — так что открывать припасенную лапшу не стал.

Затем оделся на выход, вытряс из «Трех принципов объединения» все до последней воны и рассовал деньги по карманам пиджака. Сунул туда же телефон (предварительно проверив, не пустит ли тот меня в «Кванмён» — нет, не срослось, лимит, чтоб его) и решительно вышел из квартиры — с твердым намерением никогда больше сюда не возвращаться.

На площадке попахивало хлоркой. Лестница выглядела свежевымытой, кое-где ступеньки еще даже толком не просохли. Однако корячившихся на уборке подъезда соседей мне по пути на попалось — как видно, успели со всем управиться, встав с утра пораньше.

Зато внизу, возле вахты — на этот раз не пустовавшей, в клетушке дежурила какая-то старушка — меня подловила инминбанчжан.

— Чон, что это было за представление? — сходу накинулась она на меня.

— В смысле? — не понял я. Но решил, в отличие от собеседницы, держаться вежливо — и поклонился: — Доброе утро, товарищ Мин!

— Шанхайский барс тебе товарищ! — буркнула женщина. По-корейски это звучало несколько более вычурно, но общий смысл был приблизительно такой. — Сколько раз повторять: для вас я — тетушка Мин! Вроде ж выучил уже — и вот снова начинаешь!

— Простите, тетушка Мин, — миролюбиво развел руками я. — Сами знаете, с головой у меня сейчас немного не того…

— Да уж, знаю! Устроил вчера безобразие во время сукпак комёль! Жить надоело⁈ Полчаса потом уговаривала полицейских, чтобы не написали в отчете о твоих наглых выходках!

— Уговорили в итоге? — почти машинально уточнил я.

— А то! — хмыкнула инминбанчжан.

— Спасибо, тетушка Мин! — искренне поблагодарил я.

— Что б вы с Паком, лоботрясы, без меня делали! — заявила, будто бы слегка оттаяв, моя собеседница. — А куда это ты, кстати, намылился? — снова, впрочем, почти тут же нахмурилась она. — Разве тебе доктор не велел лежать?

— А еще он мне рекомендовал дышать свежим воздухом, — на голубом глазу заявил я. И на всякий случай добавил: — Избегая физических нагрузок — только легкие прогулки! — а то еще, глядишь, припашут какие-нибудь цветочки у дома сажать — ради общественной пользы!

— Свежим воздухом? — как-то скептически прищурилась на меня тетушка Мин. — Ну-ну…

— Доктор прописал, — одарил я инминбанчжан любезной улыбкой — и, обменявшись с собеседницей еще парой уже ничего особо не значивших фраз, вышел из подъезда.

Сразу же за дверью выяснилось, что сомнения женщины скорее всего касались не полученных мной от врача рекомендаций как таковых, а лишь перспективы их надлежащего выполнения: со свежим воздухом снаружи как-то не сложилось. Двор был сплошь затянут едким дымом, валившим из десятков печных труб — как и моя, выведенных в окна квартир. Сильно пахло гарью. Щипало глаза — пришлось их максимально сощурить.

И это еще не все трубы дома дымили — где-то каждая третья. Что ж здесь зимой творится, когда стоят настоящие морозы? А они тут бывают, я читал в «Кванмён». До минус десяти в январе — сплошь и рядом!

На магистральной улице дышать стало немного легче, но явственно тянуло дымком и здесь. Обнадежил меня было троллейбус, подъехавший к остановке почти сразу, но с ним случился облом: номер-то оказался тем, что мне нужно, а вот дополнительный индекс — нет.

Об этой хитрой системе я тоже вчера вычитал в сети: в Пхеньяне по одному и тому же маршруту ходят троллейбусы с разным набором остановок. Не где-то большим, а где-то меньшим, типа экспресса — просто не совпадающим. Якобы так придумал лично Ким Ир Сен — для борьбы с загруженностью общественного транспорта. По-моему, бред, если честно. И очень неудобно! Может, истинная цель тут была в чем-то ином? Но если и так, в «Кванмён» о ней не писали, а собственных гениальных догадок у меня не родилось…

В общем, первый троллейбус мне пришлось пропустить, а следующий я прождал на дыму почти полчаса. Благо на этот раз вариант маршрута оказался подходящим — и еще минут через тридцать пять, вдоволь насмотревшись по дороге на симпатичных регулировщиц в респираторах, я вышел у пхеньянского железнодорожного вокзала — бежевого цвета здания, надо признать, довольно стильного — с колоннадой и часовой башенкой. Даже неизменные портреты Вождей на его фасаде будто бы смотрелись здесь более или менее органично.

В этом районе на западном берегу реки Тэдонган (да, именно: как выпитое мной вчера пиво, в честь нее, вероятно, и названное) — видимо, одном из самых престижных — печные трубы из окон не торчали, но гарью здесь все равно попахивало. То ли с городских окраин нанесло, то ли еще как…

Обойдя широкую, почти пустую площадь, я вошел в здание вокзала. Огляделся, ища глазами какое-нибудь табло, но увидел лишь фанерный стенд с прикрепленным к нему расписанием. Ладно, сойдет для начала…

Список здешних поездов дальнего следования ожидаемо оказался невелик, но нужный мне — на Синыйджу — я в нем благополучно отыскал. Причем, отправлявшийся всего через три часа. Было еще неизвестно, конечно, найдутся ли в продаже билеты — и хватит ли на оплату тарифа моих скудных сбережений… Ну да на местечко в третьем классе — как я понял, по сути, в общем вагоне — наверное, должно наскрестись…

Еще раз окинув взглядом расписание и невольно улыбнувшись наличию в нем такого пункта назначения как «Москва», я отправился искать кассы. Те обнаружились без труда, буквально в двух шагах. К единственному работавшему окошку стояла очередь — небольшая, человек в десять-двенадцать. Я пристроился ей в хвост, и тут…

Ох-х!

Это было похоже на тот загадочный случай на остановке, с грузовиком и мотоциклом — однако не совсем. Мир вокруг меня снова раскололся, но если в прошлый раз и в настоящем, и в будущем я просто стоял и смотрел, как бы на два «экрана» сразу, то теперь все обернулось немного иначе. Словно раздвоился и я сам.

В общем, сделалось как-то так.

Один Чон Сун Бок по-прежнему остается в конце очереди, а вот другой он же — я же! — уже склоняется к окошку.

— Простите, что вы сказали? — как раз переспрашивает он у девушки-кассира. То есть я переспрашиваю. Я-в-скором-будущем.

— Дайте ваше разрешение на поездку, пожалуйста, — видимо, повторяет та — нетерпеливо.

— Какое разрешение? — уточняю непонимающе.

— Вы же просили билет до Синыйджу? — уже и вовсе раздраженно отвечает моя собеседница. — Значит, разрешение «с подтвержденным номером»! «С синей полосой»! — судя по всему, это она не столько описывает внешний вид нужного документа, сколько приводит его обиходное — а может быть, даже официальное — наименование. — Как я вам продам без него билет, да еще и приграничную зону⁈

— Простите, — осознаю я, что прокололся. — Кажется, я его дома забыл… — пытаюсь забрать из окошка свое удостоверение личности, которое перед этим, видимо, отдал девушке — но та ловко накрывает его ладошкой:

— Подождите! — и жмет другой рукой на какую-то кнопку возле стола.

Вопреки просьбе кассирши, я дергаюсь назад, но уйти без документа не решаюсь и, передумав, снова тянусь к удостоверению… В этот момент откуда ни возьмись рядом со мной вырастают двое в синей полицейской форме. Аккуратно берут под руки и ведут в сторону.

— Это не то, что вы подумали! — потеряно бормочу я на ходу. — Я сейчас все объясню!..

— Конечно, объяснишь, куда ж ты денешься, — цедит один из полицейских — тот, что справа. — Но не мне — и не здесь…

Я — первый я, чей черед подойти к кассе еще не настал — резко тряхнул головой и бочком-бочком двинулся прочь из очереди. Реальность разом склеилась — «форточка» в будущее захлопнулась.

— Вы будете стоять, товарищ? — обеспокоенно крикнул мне вслед дедок, успевший пристроиться за моей спиной.

— Видимо, нет… — выговорил я, отступая к стене и почти сползая по ней на пол зала — перед глазами уже чередой пошли «флэшбэки»: напряженный разговор у кассы, маленькая, но твердая рука девицы на моем удостоверении личности, полицейский…

А, нет, кажется, этот полицейский — уже из настоящего.

— Товарищ, с вами все в порядке? — одновременно и участливо, и сурово склонился надо мной уже знакомый мне «синий мундир» — даже не подозревавший, что через несколько минут должен был бы заломить мне за спину руку у кассы, но теперь уже, как видно, не доведется. По крайней мере, не в этот раз.

— Что-то голова вдруг закружилась… — выдохнул я. — И добавил уже почти привычно: — У меня производственная травма… Есть справка…

— Шли бы вы домой, товарищ Чон, — буркнул страж порядка, проглядев бумагу. — Что вы вообще делаете на вокзале в таком состоянии⁈

— Армейского дружка хотел встретить, — не придумал сходу лучшей легенды я. — Ким его фамилия… — наверняка со мной служил не один десяток этих самых Кимов. — Но он не приехал… Не смог бросить трудовую вахту…

— Хотите, провожу вас в медпункт? — почти с улыбкой предложил полицейский — не иначе, тоже вспомнил свое армейское прошлое.

— Нет, благодарю, — кое-как выпрямился я. Не хватало еще попасть в руки местных коновалов — и отвечать на их заковыристые вопросы! Это же не худо-бедно расположенный ко мне «Весельчак» будет — здесь меня быстро выведут на чистую воду! — Все уже прошло, — заверил я собеседника. — Поеду домой, как вы и сказали…

Ну а что мне еще оставалось делать?