Красная дорама (СИ)

32. Донджю

Под загадочным псевдонимом «африкано» скрывался самый обыкновенный кофе американо — и довольно неплохой, если, конечно, так вообще можно сказать о разбавленном эспрессо.

Пеперони поварам тоже удалась — в том смысле, что практически ничем не отличалась от своих сестер в Москве, в Сеуле или в Нью-Йорке. За Рим или там Венецию не скажу, как-то так вышло, что, будучи в Италии, местной пиццы я так ни разу и не отведал — просто не сложилось.

Поесть в тишине у нас, правда, не получилось — едва мы приступили, как послышалась музыка, и по этажу разнесся приятный женский голосок: одна из сотрудниц ресторанчика подошла к установке караоке в углу зала, взяла в руки микрофон и запела. Мелодия была живенькой, но текст ни разу не попсовым — что-то о величии Родины и обреченных на неудачу происках подлых врагов.

Когда песня закончилась, к караоке направился кто-то из посетителей, коротко переговорил с сотрудницей, получил от нее микрофон — и вдохновенно исполнил что-то не менее патриотичное. С музыкальной точки зрения — тоже вполне прилично, кстати.

Следующему желающему усладить наш слух своим вокальным искусством распорядительница караоке по какой-то причине отказала — и снова взялась за микрофон сама.

— Онни, а можно я тоже попрошусь? — указав глазами на певицу, спросила в какой-то момент у старшей сестры Хи Рен.

Джу Мун Хи как раз отставила от себя опустевшую кофейную чашку, со своей кимчи-пиццей ей удалось разделаться еще раньше, так что табу на разговоры за столом, видимо, можно было считать снятым.

— Ну, попросись, — кивнула она — без особого, однако, энтузиазма.

— Спасибо! — девочка тут же радостно подорвалась со своего места.

Правда, пока она решалась обратиться к онни, у караоке уже образовалась небольшая очередь. Всего из пары человек, но все же школьнице пришлось подождать — видимо, волшебного слова, которым товарищ Джу открыла нам экспресс-проход в пиццерию, Хи Рен не знала. Ну или здесь та магия не работала.

— Товарищ Чон, оставлю вас на несколько минут, — проговорила между тем Джу Мун Хи — и направилась в сторону висэнъсиль, то есть «комнаты гигиены».

Когда же она вернулась — очередь Хи Рен петь к этому времени так еще и не подошла — со своего места поднялся уже я:

— С вашего позволения, товарищ Джу — тоже ненадолго отлучусь…

Все-таки пицца — пища достаточно тяжелая, особенно — для корейского желудка…

Уже на выходе из туалета меня вдруг окликнули:

— Простите, товарищ, вы случайно не Чон Сун Бок?

Я обернулся: ко мне обращался плотный мужчина лет пятидесяти в добротном, несколько я бы даже сказал вычурном костюме-тройке — в общем-то, типичный здешний посетитель.

— Вы даже не представляете, товарищ, насколько случайно я Чон Сун Бок… — буркнул я себе под нос.

— Что? — не расслышал — ну или закономерно не понял — незнакомец.

— Говорю: да, это я, — любезно улыбнулся я. — А что такое?

— Я видел вашу фотографию в «Нодон синмун», — вместо ответа пояснил мой собеседник. — Как раз начал вас разыскивать… — он замялся.

— И чем же вызван этот ваш ко мне интерес? — подозрительно прищурился я.

— Меня зовут Ли Хо Сок, — представился тут «костюм-тройка». — Мой сын, Ли Джин Хо — тот самый неаккуратный мотоциклист, что попал в аварию в позапрошлую субботу…

— А-а… — понимающе кивнул я.

— Нет таких слов, которые могли бы выразить мою вам признательность, товарищ Чон! — продолжил Ли Хо Сок — похоже, с едва сдерживаемой горячностью. — В тот несчастный день вы дважды спасли моего сына!

— Дважды? — переспросил я.

— Сперва не дали ему стать убийцей, пусть и невольным — а затем и вовсе способствовали оправданию за аварию, рассказав в полиции про тот злополучный грузовик. Водителя уже нашли — и он признался, что специально подрезал мотоцикл моего сына!

— Даже так? — скептически приподнял я брови.

Внезапный маневр грузовика выглядел действительно странно, но чтобы прям вот специально… Интересно, чего больше в таком признании — чистой правды или, скажем так, специфического полицейского усердия?

— Там долгая история, — развел тем временем руками мой собеседник. — Джин Хо, в общем-то, и ни при чем — подведя его под аварию, хотели добраться до меня. Благодаря вам — не вышло… Но сейчас, боюсь, не время подробно об этом рассказывать: вижу, вас ждут, — словно одернув самого себя, кивнул он в направлении нашего с Джу Мун Хи и Хи Рен столика.

Я бросил взгляд в ту сторону: девочка еще не вернулась от караоке, а вот ее онни смотрела как раз на нас с Ли Хо Соком — внимательно и будто бы хмуро. Впрочем, это было достаточно типичное выражение ее лица.

— Вот, возьмите, — в пальцах у «костюма-тройки» тем временем появился картонный прямоугольник визитки. — По любому из этих трех номеров наберите меня в удобное вам время. Договоримся о встрече — там без спешки и побеседуем. Я твердо намерен вас отблагодарить — и отблагодарю!

Я взял карточку — поймав себя на мысли, что делаю это, как положено на Юге, двумя руками. Но здесь, очевидно, должен быть схожий ритуал, нет?

Запнувшись об эту мысль, толком я визитку не рассмотрел — уже вопреки сеульскому обычаю. Просто сунул ее поглубже в карман.

— Да что там, товарищ Ли — на моем месте так поступил бы каждый! — повторил я при этом свою старую фразу, вошедшую даже в газетную статью.

— Эх, товарищ Чон, если бы так… — вздохнул мой собеседник. — К сожалению, очень многие боятся в полиции лишнее слово обронить…

Хм, что-то не припомню, чтобы кто-то в участке опасался обронить лишнее слово — особенно та пожилая пара в коридоре! Впрочем, возможно, Ли Хо Сок имел в виду «под протокол».

— В любом случае, как уже сказал, я собираюсь отплатить вам добром за добро, товарищ Чон, — продолжил между тем «тройка». — И кое-какие возможности для этого у меня есть. Так что звоните — встретимся, поговорим. А сейчас — не буду вас больше задерживать, а то ваша очаровательная спутница уже смотрит на меня, как тигр на козленка! Жду вашего звонка, товарищ Чон, — протянул он мне руку.

— Хорошо, обязательно позвоню, — пообещал я, пожимая его широкую и твердую ладонь.

Обстоятельно подумать о том, что и как может мне принести подобный нежданный контакт, я решил позднее.

— Кто это был? — ничуть не скрывая не совсем понятной мне неприязни к моему недавнему собеседнику, осведомилась Джу Мун Хи, когда я вернулся за столик.

— Некий Ли Хо Сок, — ответил я и показал начальнице полученную визитку — заодно хоть мельком рассмотрел карточку сам. Оформлена та было несколько более кричаще, чем я привык. Название компании на ней ни о чем мне не говорило. Должность же у моего нового знакомца была — исполнительный директор. — Это отец того мотоциклиста, из-под колес которого я вытолкнул женщину с ребенком, — пояснил я — и тут сообразил, что Джу Мун Хи легко может оказаться не в курсе происшествия на остановке. — Да, возможно, вы не знаете… — начал объяснять я, но собеседница остановила меня нетерпеливым жестом:

— Я поняла: та авария, про которую писали в «Нодон синмун», — бросила она. — И что он от вас хотел? Этот Ли Хо Сок.

— Благодарил за то, что уберег его сына от участи убийцы, — не вдаваясь в подробности, пояснил я.

— Понятно, — покосившись на визитку, скривила губы моя собеседница. — Известная строительная контора, много работает в Пхеньяне по государственным подрядам… — таким тоном вполне можно было сказать и «шваль подзаборная какая-то».

— Что-то не так? — счел необходимы уточнить я.

— Донджю, — брезгливо процедила товарищ Джу. Буквально это слово означало «мастер денег» и подразумевало нечто вроде «новый северокореец», если провести аналогию с нашими «новыми русскими». — Готова спорить, кечхын у этого Ли Хо Сока максимум — «колеблющийся»! А чхульсин сонбун — что-нибудь вроде «кулак»! От силы — «кулак, помогавший в деле строительства государства»! Лет десять-пятнадцать назад таких, как он, к Пхеньяну и на сто ли бы не подпустили! А теперь — пожалуйста, ходят себе по столичным ресторанам, будто так и надо!

Мне оставалось лишь неопределенно пожать плечами.

Начальница вернула мне визитку. Признаться, я уже опасался, что не отдаст. Или велит выбросить «эту гадость» самому — но обошлось.

— Нет, я согласна, что для экономики Родины такие попутчики полезны, — будто бы вдруг опомнившись, продолжила Джу Мун Хи уже несколько иным тоном. — И раз Высший Руководитель их терпит — значит, так правильно! Но смею думать, что это временно. Трудный поход давно завершен, и теперь само наличие в стране этих «господ», — так и сказала! — подрывает основы, заложенные Великим Вождем и укрепленные Любимым Полководцем! И не сомневаюсь: наверху это прекрасно понимают! Что ж, пусть донджю пока веселятся, нагуливают жирок. Придет время — им напомнят, где их место!

Ага, что-то я такое уже слышал — вернее, читал, лично в силу возраста не застав: «Ешь ананасы, рябчиков жуй…»

Кстати, примерно то же самое, только немного другими словами, я сам недавно говорил Кате Кан: либо в какой-то момент здешний строй пустит «нагулявший жирок» бизнес под нож, либо рискует рухнуть сам, как источенная тысячами муравьиных норок крепкая с виду плотина… Не берусь делать ставку, кто кого в итоге одолеет, но вот устраивающая всех ничья тут если и не вовсе невозможна, то крайне маловероятна — так нам говорит опыт прошлого.

Нет, есть, конечно, пример соседнего Китая, будто бы успешно прошедшего между Сциллой возвращения в казарменный социализм Мао и Харибдой нырка в дикий капитализм, но там ведь все тоже, как говорится, не столь однозначно — и шло в процессе, и стало в итоге… Да и в любом случае, шанс, полученный Пекином от истории, был по-своему уникален — далеко не факт, что подобный выпадет и Пхеньяну. Особенно с учетом наличия под боком враждебного Юга…

Хотя с другой стороны, раз уж время не стоит на месте — может быть, современные технологии, которыми северокорейские власти отнюдь не пренебрегают, как-то позволят им и рыбку съесть, и с елки не упасть? То бишь и энергию бизнеса использовать на благо страны, и контроль над ситуацией не утратить?

Пожалуй, все же не стану загадывать. Но наблюдать за этим шоу предпочту с безопасного расстояния — например, из того же Сеула…

Мои размышления прервал звонкий голосок Хи Рен — девочка наконец добралась до вожделенного микрофона. И, может быть, я, конечно, не совсем объективен в отношении своей ученицы, но, думаю, та могла бы дать сто очков форы любому из предшествовавших ей исполнителей. Кстати, по достоинству оценили выступление школьницы и в зале — когда песня закончилась, многие оторвались от своих тарелок и захлопали, а распорядительница, судя по всему, предложила девочке спеть еще что-нибудь.

Девочка вопросительно обернулась к своей онни — та, поняв невысказанное, благосклонно кивнула, и импровизированный концерт Хи Рен продолжился.

За второй песней последовала третья, за третьей четвертая… Но стоило в одной из пауз Джу Мун Хи выразительно насупить брови, как ее тонсен тут же рассталась с микрофоном и дисциплинированно вернулась за столик.

— Ты чудесно поешь! — выдал я ученице вполне заслуженный комплимент.

— Спасибо, Чон- сонсэнним, я очень старалась! — скромно потупилась та.

Далее последовал десерт, сам я от которого отказался — попросил лишь еще одну чашечку «африкано». А вот мои спутницы взяли себе что-то наподобие тирамису — называлось это здесь, правда, как-то иначе.

Затем принесли счет, и Джу Мун Хи расплатилась — причем, не вонами, а юанями. Насколько я рассмотрел со стороны, валютный курс был приблизительно таким, как и обозначала мне начальница.

Кстати, сдачу ей принесли в вонах.

На выходе из пиццерии Хи Рен вручили два надувных шарика с эмблемой заведения, синий и красный — правда, не летающих, заполненных обычным воздухом. По-моему, девочка была в этот миг абсолютно счастлива.