Красный лист

Глава 17

Солнце клонится к закату. Я, наверное, здесь на перекрёстке и останусь ночевать.

Эта страда... прямо автострада, точно. Камни, которыми она выложена, огромные, метров пять на пять, в четыре ряда, гладкие, красные с сероватостью... Ну что? Как я понял, неделю на страду – и я на побережье у Вольного города.

Это особое состояние, когда один миг сменяет другой, повторяющиеся движения вводят в ритм... Неделя, как один вдох и один выдох. И бирюзовые моря, как на картинках песчаных пляжей с пальмами, шезлонгами и бокалом... Что там?.. С вишенкой.

Ощутимо почувствовалась влага, а переливающиеся луга стали обычными, изумрудно-зелёными. Без болот, с обычными рощами, обычными животными, не размазывающимися от скорости перемещения. Правда одни коровы да козы... с козлами. Ну и пастухи у каждого стада. Ладно, не очень-то и хотелось... мяса. Впрочем, красные бабочки тоже кончились, а обычные – гадость!

У меня три синих полных йо-йо, пустые бледнее. Разжился у желающих разжиться у меня. Один синий – пустой и два красных – пустых, пустые можно и в мешке хранить, а полные – только в шкатулке, причём для каждого цвета своя шкатулка.

Зачем мне в Вольный город? Информацию собрать, шамана Роха найти, что, конечно, вряд ли. За время моего пути я встретил ещё двоих шаманов, оба Биора. Так вот, то, что я дикий по сути, – это они поняли, и то, что первый наставник у меня уже был, тоже почувствовали. Короче, отвечать не стали, посидели на беседах – и дальше по своим делам. Новый э... первый шаман возможен только роховский, который и сможет меня научить быть... идти путём Роха. И вообще, я же шаман только на бумаге... ну, в смысле, только по чему-то там, но ничего не могу.

Вольный город. Хм... ну, посёлок, состоящий из телег и изредка домиков. Есть логова полуземляные и огромные дома. Вольный город – развалины, в которых живут вольные волки и почти не живут шаманы, мало их здесь... Те очень немногие, что добрались, они сразу в основном отправляются в море, где добрая шхуна (или чего у них?) и старый морской волк. Набирают крыс сухопутных и путём жесточайшей дисциплины превращают их в... волчат, а затем и в морских волков, и всё это чтобы ловить рыбу, а, нет, ещё ради романтики и шторма.

Видишь свободную развалину? Заходи, можешь жить. Поставил посередине палку с портками – и жильё твоё. Поставил, восстановил стены и крышу – и всё, ты житель... вольный житель, делай что хочешь.

С крышей я увидел три сооружения – дом морских волков, «школа» шаманов и дом главы города, она же гостиница – два синих йо-йо в сутки, но всё включено: и солнце днём, и вода в море, и еда на рынке в виде рыбы, и ещё... это... эта гадость морская капуста, что постоянно прибывает с приливами с каждой волной. И это единственная работа, кроме рыболовства, что есть в городе, – очищать линию прибоя от капусты, заодно можно её есть, она очень даже полезная и питательная, но вонючая и противная.

Но мне как шаману, конечно же, надо в школу, где, что логично... ага, рохошамана нет, так что вали, добрый человек... куда шёл. Сюда шёл? Ну тогда вали не сюда... в другое сюда. У них тут приличное заведение – ну, это я уже от себя добавил, когда ночлег искал. Вот, а по ночам тут часто дождь... А заработать синие йо-йо... один синий йо-йо можно за один день очистки побережья от капусты. И ведь конкуренция, переделы сфер влияния и лучших пляжей на побережье.

В общем и целом, двинул я по линии прибоя в сторону Мерцающего города. Ну, минут тридцать двигал, пока линия прибоя была почищенной, потом пришлось изрядно удалиться, ибо капуста... она, если полежит, то ещё полезнее становится.

Райское место утратило свой... шик. Еды мало, капусты много. Синие йо-йо есть, а ям боли нет. Шаманы есть, да, шаманы тут хорошо есть, и пить, и жить... наверное.

Мне же урчание в животе оставалось скрывать только звуками своего же чарующего голоса:

– Где... мои крылья, которые нравились мне? Где... мои бёдра... которые вкусные... где? А я иду, шагаю по земле. И я к воде не подойду…

Эх, такой талант пропадает. Через день стали встречаться переливающиеся луга с бабочками, на второй – исчезли зелёные, зато стали попадаться чёрные поля, пыль и пепел. Никакого желания в них заходить, но если луга не залезали на дороги, то поля – сплошь и рядом, и не всегда их можно обойти.

Очередное поле, потом луг и холм... И когда я поднялся на вершину холма, открылся вид... обалдеть, на военный лагерь. Нет, лагерь – это лагерь, а здесь почти от горизонта до горизонта... тысяч на сто лагерь-посёлок, разбитый на сектора, с фургонами, с караулами и караульными. Разве что центрального штаба не видно, все шатры одинаковые.

Увидев, заценив и оценив, заметил главную дорогу, что ведёт в лагерь, а также то, что только по ней прибывают и убывают. Но главного так и не увидел. Лагерь растянулся на пару километров вдоль побережья, а вот Мерцающего города нет.

Что ж, будем посмотреть. Ям боли, несмотря на встречающиеся переливающиеся луга, нет. Можно и вздремнуть, и посмотреть, и ещё чего...

– Эй. – Меня пнули по ноге. – Вставай, воин, рассвет проспишь.

Трое. Все трое – вожаки, двое с копьями, один с мечом в ножнах, скалится.

– Вставай, пошли.

Я молча встал, меня молча взяли в коробочку – мечник впереди, копейщики по бокам сзади. Мы шли к главной дороге.

– Ох... ренеть... – Я замер.

Красное море, красное небо и первый луч... край солнца. Море и небо сливались в красном зареве. Солнце красной точкой начало светиться интенсивнее, источая красность.

– Что, в первый раз видишь? Стой! – Вопрос, видимо, был задан мне, но я замер с раскрытым ртом. – Стой, Боярд, дай ему посмотреть в первый раз... это... охренеть…

Солнце поднималось медленно, с каждой секундой насыщенность красного росла... Вот солнце целиком вышло и вспыхнуло красными искрами во всё небо, и вмиг краснота ушла, сменившись сначала жёлтой, но ослепляющей вспышкой, потом вернув и небо, и море. А искры красного цвета образовали над водой шар... купол в полнеба, отражаясь, мерцая, и потом опали.

– Мерцающий город, – произнёс тот, кто всех остановил.

– Он... в море?

– Затоплен... Всё, идём. – Это уже мечник. – Тут не так, как там, – сказал он, подходя к навесу у дороги. – Подожди... – Сам зашёл под навес, где стоял стол, стул и сидел ещё один.

– Товарищ майор, шпиона привели, – доложил лейтенант. Майор устало посмотрел на меня. – На холме засел, наблюдал.

– Или дрых? – уточнил майор.

– Или дрых, – согласился тот.

– Ты, лейтенант, шаманов наслушался, откуда здесь шпионы? Кто он, откуда?.. Ага, не узнал, зато сюда приволок. Ладно, иди уже... А ты, – сказал майор уже мне, – заходи... рассказывай.

– А чё рассказывать-то?

– Кто, как звать, кто вожаком был – всё.

– Э... шаман, имя... Балу. Вожак Фри.

– Фри... Фри... молодой, видимо. Ладно, в канцелярии скажут, а что шаман... – Он с сомнением посмотрел на меня. – Точно шаман? Шаманы с копьями не ходят.

– Не научен ещё... шаманить.

– О как... Что, дикий? Фри! Точно, он ещё ни одного вожака не дал. Гляди ж ты, сразу шамана… Лейтенант, твоё налево, ты шамана привёл... шпион хренов. Вот веди его сам к Паутине.

– Да... кто ж знал-то? Эх, не будет выходного после наряда.

– Не будет... шпион… Можешь, шаман Балу, своё вооружение здесь оставить, там уже оно нах... Нет? Ну как знаешь, топай сам, мы к шаманам в носильщики не нанимались. Понял... шпион? – Это уже лейтенанту.

– Ты это... – стоило нам отойти, сказал лейтенант, – майора не слушай, у нас всё ровно с шаманами, инструкции соблюдаем. Тебя вот... ну, по ошибке, конечно, но задержали. Э... нет, это не надо, вот, до Паутины проводили... да?

– Да... Тут все лейтенанты такие говорливые?

Ощущение, как в родной полк вернули, с интригами, подколами, подставами, но в пределах, ага, в пределах части. В штабе с говном, извиняюсь, сожрут, в поле грудью прикроют, так и живём... жили.

Что можно сказать? Порядок блюдут. Короче, здесь всё в норме, но, что как бы радует, пары встречаются – копейщики, так понимаю, рядовой состав. Браслеты на виду носят. Рубахи, специально сшитые, с одним рукавом, левым.

Как оказалось, лагерь стоит на возвышенности, а ниже ещё один уровень – у воды. Каменные ангары, пирс с кораблями, стены.

– Тебе... А, всё одно до ворот надо, пошли. – Лейтенант... нервничал.

Спустя минут десять спуска по хорошей лестнице мы подошли к мини-крепости. С двух сторон ангары, одна стена в море с пирсами уходит, и одна стена с воротами, у которых мы и остановились.

Лейтенант подолбил ногой в створку.

– Старший караульный смены лейтенант Барси, шамана привёл.

Раздался щелчок.

– Заходи, – вздохнул Барси и зашёл за мной. – Старший караульный...

В сером балахоне на нас смотрел лысый истощённый или просто тощий мужик.

– Не кричи, лейтенант, я слышал и видел. И иди пока в дежурку. – Он махнул головой, указывая на комнату справа.

Барси вздохнул и пошёл туда.

– Хм... хм... пошли, шаман.

Это не стена. Видимо, такой же ангар. Мы шли, поворачивали, загибали, шли, поворачивали и, наконец, вышли во двор.

– Туда иди. – Мужик в балахоне указал на здание слева с одной дверцей, неприлично и непривычно маленькой.

А внутри ангара – ангар... Ни одной перегородки, просто огромный зал, по которому в некоем порядке движутся люди. Полностью обнажённые и истощённые. И неистощённые... полноватые и одетые... в одежду или в железо. И все они движутся в едином режиме, на едином вдохе. Шумный вдох через нос и глубокий выдох… Посреди ангара возвышается постамент, но котором стоят люди в серых балахонах и задают ритм дыхания хлопками ладоней. Их четверо, они стоят по краям, а в середине – стол, за которым... сидит майор, не тот, конечно, но одет так же.

Отлично. Я огляделся – стоит скамья, каменная. Ну и я вроде как намёки понимаю, сел.

Сидел я долго... весь день. Хорошо, что котомки у того майора не оставил, плохо, что там еды нет…

За время моего сидения зашли трое, один сел рядом, потом его забрали, двое прошли дальше, один до сих пор ходит по ангару, другой... другого не вижу. Тот, кого забрали, вышел. Всё это молча, только громкий вдох... Ну и вышел один, получается. А эти движущиеся... в общем, логика их движения от меня ускользает. Но, в целом, самое хреновое досталось тем, в балахонах, – стоять и бух-бух... Они вроде бы меняются, но не скажу точно, со скамейки их плохо видно.

Зато, когда один из них перестал хлопать, трое других стали хлопать реже. Это уже было под вечер – окна под потолком позволяли слегка ориентироваться, где солнце.

Дышат реже, вдыхают тише. Потом второй, третий... четвёртый, бедняга, ещё хлопал где-то час раз в минуту. Я пробовал так дышать. Ну пару раз получилось... Да не, что я наговариваю? Я раз двадцать вдохнул на его хлопок, ну и между ними тоже.

В общем, скорость перемещения никак не зависит от дыхания и хлопающих, но когда последний прекратил хлопать, все остановились и сели, кто где стоял.

О, я понял... и оценил. Солнце зашло, и включили фонари под полом. Пол стал почти прозрачным. Под полом оказался ещё один этаж, с комнатами и коридорами. Так там внизу люди двигались по коридорам, а сели по комнатам – каждый в своей.

Ёжики... Тот последний хлопающий захлопал вновь, и люди сверху пошли вправо, а люди внизу, в комнатах, двинулись влево. Двадцать девять хлопков – и они поменялись местами. Те, что весь день тут ходили, улеглись на койки, те, что снизу, встали. Свет погас, и четверо стали хлопать, а люди – ходить и дышать.

– Да... ну вас нах… – Я вышел во двор, где меня ждал тот, который сюда привёл.

– Пошли.

Мы вернулись к двери в стене и комнате, куда ушёл лейтенант и куда сейчас завёл меня этот. Комнатушка оказалась больше и длиннее, чем кажется, и кровати стоят.

– Спать! – сказал мой сопровождающий.

– Есть! – сказал я.

– Ешь. – Он указал на стол. На пустой стол и стул.

– Да... ну вас, опять же... и туда же. – Я развернулся и попробовал выйти.

Этот, в сером балахоне, на меня даже не смотрел. Дверь без видимых запоров не отворялась.

– Спать, – повторил он после моих попыток толкать и тянуть.

– Есть!

– Ешь!

Постоянство – признак мастерства. Ага, дверь, ведущая внутрь комплекса, также закрыта.

– Спать!

– Есть!

– Ешь!

Какой там фильм был?.. Беги, прячься… бей. Жёсткая кровать на голодный желудок сну не способствует, думал я, потому... Да не думал, лёг и уснул.

Красный восход. Сейчас я стоял на пирсе, и он происходил вокруг меня. Красное море слилось с красным небом, красный воздух с красной тиной. Солнце всходило медленно, открывая новые грани красоты и насыщенности. Взрыв алых брызг. Солнце полностью вышло, а искры опали, высветив купол, внутри которого я и красные камни пристани... поднялись... или красная вода расступилась, открывая коридор в центр, к самой яркой искре.

– Подъём.

Я проснулся резко и сразу. Сразу сел... встал. Нас тут двое, тех, кто спали, и этот, в сером, но не вчерашний, а другой. Этот поживее, посветлее... свежее.

– Идём.

– Завтракать?

А в ответ тишина. Мы вышли во двор и в ту мелкую дверцу не пошли, зашли с торца в тот же ангар, но теперь в нормальную дверь.

– Ждите. – Сопровождающий указал на скамью, но сесть мы не успели.

Пришёл другой сопровождающий и повёл нас по лестнице вниз, ниже вчерашнего минус первого этажа, в отдельные комнатки, где лежали серые штаны, рубаха и хламида с капюшоном – балахон. Ага, у меня и своя есть. Ладно, шаровары и рубаху я поменял.

– Сюда. – Меня завели в кабинет.

Кабинет без окон, столов и стульев. Почему кабинет? Потому что в середине кабинета восседал его владелец. Восседал стоя, сидеть-то не на чем.

Разметка на полу, где встать, достаточно понятна. Не люблю такое, я встал, на полшага не дойдя до квадрата.

А чего? Хорошо стоим. Воздух на удивление свежий, морской, не хватает только накатившего прибоя, чтобы так... ш-ш-ш…

Ш-ш... накатила волна, сразу подмочив мои ноги по щиколотку. Хозяин кабинета стоял так, как будто зеркало воды – новый пол.

Воздух чистый, свежий, морской... так ш-ш-ш…

Ш-ш... вода прибыла до колена.

Ну и ёж с вами, давайте тогда песок, ну и рыбок... Нет, ни песка, ни рыбок. А когда мне будет по грудь, этот упрётся в потолок, нет, скорее по шею, что мне это даст?

Воздух... Стоять... Воздух... да, да, он есть... Воздухом можно дышать, да, особенно, свежим, чистым... Нет, баню не вспомню, тот-то воздух свежий, прохладный, морской... так ш-ш…

Ш-ш... по пояс.

Следующее «ш-ш» подтопит мне котомку. Интересно, как на это йо-йо среагирует, шибанёт или нет?

Нет?.. Да ладно… Воздух... морской… ш-ш…

Ш-ш... по грудь, не шибануло.

Владелец кабинета невозмутимо сел в позу лотоса, достал пиалу с чайником. Я себе пиалу с чайником тоже завёл, и травки – какие пить, какие не пить? Ну, скорее какие не пить? Три травки нашёл, вкус у них такой терпкий, а действие такое продолжительное, на двое суток послабляет, вот что ни съешь – сразу и... выходит. Я их «очищением сознания» назвал, потому как, когда частит там, то и сознание умнеет, и больше это не стремишься пить. А вот, главное, зачем воздух портить? Зачем портить чистый, свежий... А-а, а другие травки? Ну, я ведь не с бухты-барахты, я же типа видел, какие травки в чайных фургонах продают. В общем, чашка с чайником есть, а чая нет.

Зато воздух есть, ага, в животе ничего пару дней... Только воздух, не сильно-то он там освежает, точно не морской, и еды там не было... о...

Ш-ш... по горло.

С другой стороны, ну как? Как сорокалетний мужик здесь оказался? Да, это классно стать двадцатипятилетним в зеркале, но опыт, опыт-то не пропьёшь. Или пропьёшь?.. Воздух, нет, лёд... э... может морская вода замерзать? Не, не это интересно. Интересно, что в воде есть кислород, а вода может быть газом... чистым, свежим и так не...

Вода остановилась в миллиметре от носа. Пробовал дышать ртом. Да ну вас… Пошевелиться, чтобы уйти, не удалось, вода гипсом застыла или льдом. Я сосредоточился на теле, нет... тело сосредоточилось на теле, сознание сосредоточилось на цели пошевелиться хоть как-то, выдать движение... И тело выдало движение – удар сердца. Пф... и вода исчезла. Я вдохнул полной грудью – нормальный воздух... чистый для подвала.

Хозяин кабинета сидел, пил чай, я подсел рядом, достал свою пиалу, подставил, тот налил. Сидим, пьём чай. Чай, конечно, не еда, не наешься. Но чай хороший. Этот... хозяин кабинета встал на ноги единым лёгким движением и пошёл на выход. Я за ним. Второй этаж – тот, который минус первый со стеклянным потолком, свет кое-как пробивался, и спящих... было слегка видно. Мы прошли коридорами, вышли на первый этаж, зашли в ангар, прошли через ходящих и дышащих, забрались на постамент. Мой сопровождающий сел за стол напротив другого сидящего майора.

– Брак, – спустя минут пять молчания сказал майор.

– Потенциал управления низкий, волатильность высокая, сопротивление низкое, высокая управляемость.

– Понял. А этот? – Майор кивнул на меня.

– Этот? Этот – пустышка!

– Хм... – сказал майор.

– Хм... – сказал и я.

– Пустой дикий прародитель жизни Рох.

– О... хм, – сказал майор.

– Прарожи, – сказал я.

– Чего? – опешили майор и мой сопровождающий.

– Вы же стремитесь говорить чётко и по существу, а прародитель жизни – длинно, прарожи – короче.

– Болтун, – сказал майор.

– В Паутину? – спросил сопровождающий, поведя головой.

Да, отсюда всё видится именно так – огромная паутина, по которой движутся пауки... Да ну нах, не успел сказать я.

– Не, он-то, может, и ускорится, да притормозит других... Личная Паутина! – выдал майор.

– Ох. – Сопровождающий посмотрел на меня... сочувствующе.

– А кормить будут?