Красный лист

Глава 23

Калейдоскоп дверей, дорог. Хрень какая-то. Так не умирают. Волчий клык вошёл точно в висок. Ни крови, ни... сожаления. Я сделал то, чего... от меня ждали... Предсказан.

Потом врезался паровоз...

– Та часть сути, что была в теле Володимира, тебя догнала. Часть части. Не обращай внимания, пока доберёмся до дома, всё вернётся.

Мы шли по улице Восьмого марта в сторону автовокзала. Нас никто не видел. Нас обходили, пропускали, как будто мы... что-то, но нас не видели. Смотрели сквозь нас... меня.

Повернули. Дом – хрущёвка. Третий подъезд. Квартира на втором этаже. Прямо. Хорошая дверь, на сейф-дверь не похожая, красивая, деревянная, обитая досочками, покрашенная морилкой. Таких уже не встретишь в этом мире защиты от жизни за сейфами или в сейфах.

– Это мой личный путь в Серый город, – закрывая входную дверь, сказал Амади. Открыл дверь в комнату, а там подъезд панельной девятиэтажки. – А этот дом, как общага для тех, у кого нет своего дома в Сером городе. Когда твой заказчик рассчитается, куплю себе дом на берегу реки времени.

– Здесь она тоже течёт?

– Конечно, пойдём покажу.

– Почему Серый город... изменился?

– Стал менее серым и более живым? Возможно, это ты стал менее серым и более живым?

Бум... Бум... – врезались пара поездов, вышибая дух...

Мы шли по мощёной улице. Местами полированный керамогранит, местами плитка, местами асфальт и какие-то панели непонятного состава. Так же и дома – разных стилей, эпох. Огромные, уходящие в небо столбы из стекла и небольшие терема из дерева с резными ставнями. Из огромных камней и из мерцающих плёнок. И народ тут ходил из разных эпох и, видимо, миров. Но все... очень похожи на людей.

– Серый город – город человечества.

– А есть и другие?

– Не знаю.

– Получается... до сего момента я жил с частью самого себя.

– Не заметил? Да, это такая фишка у людей – делить себя на части и жить какой-то одной.

Бум – паровоз.

Мы вышли на набережную. Резко потеплело, и зажглись фонари. Широченная река. С той стороны набережная была едва различима, хотя горели фонари.

– Сейчас вечер? – спросил я. Вроде как нет, но темно. – А там... же вроде как мир снов, откуда набережная?

– Решил показать тебе набережную вечером, под светом фонарей она выглядит нарядно, не видно грязи, мусора. Река времени разделяет мир серых торопов и мир снов и духов, а набережная... Так ведь мир снов всегда только отражение иллюзий спящего.

– А есть что-то, что не иллюзия?

– Это ты сам думай или решай.

– Но все наши... хм... мои решения – иллюзия.

– О, смотри, Володимир. Смотри. – Амади указал рукой вправо.

Два человека стаскивали с набережной лодки.

– Всегда найдутся те, кому мало мира, им нужно больше.

Один сел на вёсла, другой отталкивался шестом. Лодка отошла на два корпуса, когда исчез шест, потом вёсла. Двое стали тянуть верёвку, которой лодка была привязана к берегу, а лодка отплывала всё дальше.

– Что с ними будет?

– Кто ж знает? Спросить-то не у кого.

Люди тянули, лодка отплывала. Светало.

– Здесь нет ни мусора, ни грязи...

– А я не говорил, что они есть!

– Зачем ты показываешь мне всё это?

Бам... Бам... Бам… – опять поезда.

– Всего лишь часть контракта.

– А эти на лодке?

«Эти на лодке» исчезли.

– …Эти? На какой лодке? Пошли, путь проложен, двери открыты. Помнишь? Не убивай, иди след в след.

Мы вышли на площадь с колоннадой. Со всех дорог сюда стекались люди и нелюди, заходили, вставали по центру, потом шли и исчезали между колонн. Как и мы. Постояли, повернули, пошли, прошли между колонн и оказались в миленьком лесу. Эдакий парк, трава покошена до состояния газона. Веточек, палочек на земле не валяется. Зато на деревьях висят светящиеся шары, из которых и в которые влетают светляки.

– Это те, кого вы на Земле зовёте феями или эльфами. Правда, в последнее время у них тут... срач... по-научному если говорить. Феи – это маленькие человечки, женщины с крыльями, а эльфы – мальчи... мужчины с крыльями. Так вот, эльфы почему-то решили, что они феи, отрезают себе крылья, считают себя бессмертными. Ты только не говори с ними и вообще не говори. Бескрылые обидятся в любом случае, а крылатые, они хоть и нормальные, но за своих бескрылых обгадят тебя с головы до ног, вонять будешь пару торопов.

Как он это вовремя.

– Здравствуйте, путники, вы тут впервые? – прозвучало сбоку.

Амади сделал вид, что не слышал, и идёт себе – не слышит и не видит. Ну и я с ним... Бам – паровоз... После паровоза я вообще ничего не могу думать.

– А... не впервые, – вздыхает голос, и существо улетает.

Когда мы вышли на другой тороп, Амади выдохнул:

– Знаешь, я думаю, что и крылатые тоже того... еб... е...

– Больные?

– Точно... е-больные. Ну не может из феи получиться... е-больной эльф. Они изначально... е-больные.

Бам... Бам... Бам, бам.

– Блин, долго меня ещё... бамкать будет?

– Пока все твои части тебя не догонят.

– Такое ощущение, что тех частей... в том теле было больше, чем было в этом.

– Может, так и есть. Ты живёшь, живёшь, думаешь, что думаешь, что это ты, а ты лишь одна двадцатая от «ты»... или сотая.

Бам...

– Я тебе одну вещь скажу, Володимир, только ты не обижайся. Когда все части тебя... в тебе соберутся, будешь ли это ты?.. Вот в чём вопрос.

– Лучше бы я бредил.

– А ты и бредишь, смотри.

Камни левитировали в воздухе. Вокруг туман, и мы скакали с камешка на камешек. Временами появлялись морды, лица... носы нас нюхали, глаза разглядывали. Настолько страшные морды, что оторопь берёт, и столь же прекрасные лица, что успеваешь влюбиться. Потом оторопь, потом вновь влюбляешься.

На торопе парящих камней мы вышли на перекрёсток – огромный гладкий камень, и посередине выемка с ладонь глубиной, наполненная водой.

– Уф, не люблю этот тороп... Влюбляться с полными штанами – то ещё испытание для психики, поэтому и не ем... Ты как? Как впечатления?

– Противоречивые.

– Это точно, я тоже здесь против речения, да и вообще, чем меньше болтаешь, тем крепче спишь... Укладывайся, мы тут будем ждать караван.

– Зачем?

– Без каравана нам не пройти дальше.

Бам, бам – накрыло меня паровозом моих частей, и я... лёг и заснул.

– Эй... подъём, соня, пошли, а то караван пропустим.

Вот чего бы я себе не простил, так это того, что пропустил бы этот караван. Огромные, раза в два выше великанов... да не, больше. Огромные-огромные минотавры. Идут один за другим. Несут груз – мешки с них ростом на спине и то тут, то там прикреплены скамеечки с сидящими на них людьми. Точно как колесо обозрения с люльками… Амади кинул пару блестящих шариков человеку, сидящему на первом минотавре, тот крикнул: «Третий!» Караван, не останавливаясь, продолжил движение, а третий минотавр подставил нам свои руки-ковши и рассадил по скамейкам. Меня – в районе печени. Амади – где-то на спине.

Точно, по размеру соотношение эльфа с человеком, как у меня с минотавром. Невзирая на копыта, минотавр шёл бесшумно, слегка покачиваясь.

Бам… Бам… – чуть не слетел я со скамейки. Да сколько же меня во мне? Ёжики в тумане…

Кстати, морды и лица из тумана больше не показывались – уже хорошо, а то Амади прямо на сотню прав: влюбиться и обделаться – пф... не... не, я, пожалуй, пас, хоть и голодный.

Мы прошли четыре торопа, когда нас так же на ходу сняли, поставили на землю и ушли. Это такая торопная электричка – кто-то сходит, кто-то садится. А виды были... После парящих камней мы шли по водному торопу. Минотаврам по колено. Ясное чистое небо, и на воде плескаются коровы в ластах. На спине лежат, потом перевернутся мордой в воду и опять перевернутся, а во рту уже клок водорослей, лежат пережёвывают. Потом... мини-лес… очень маленький лес. Деревья, возможно, и мне по колено. Минотавры же ступали чётко, ни одно деревце не пострадало. Потом начался нормальный лес с ненормальными комарами. Размером с лошадь. Они разгонялись и летели в минотавра. Хобот – как труба канализационная. Гудение, скорость… Но в последний момент промазывали, уж не знаю как, но минотавры никаких манёвров для уклонения не совершали.

Потом лес... такой лес, который для минотавров даже лес. Там нас и спустили. Я думаю, для местных комаров мы, как комары.

Пришлось... бежать, потому что местные блохи размером с козу – ох... уж...

Моё паровозное «бам-бам» перемешивалось с «бам-бам», когда блохи приземлялись рядом с тем местом, куда я отскочил…

Оказалось, что минусом для блох стала их повышенная прыгучесть – они перелетали нас, и только одна из сотни приземлялась примерно рядом. Так – мелкими перебежками от травинки к травинке – мы и влетели в серое нечто, что выключило нас в мавзолее.

– Скажи мне, Амади, мы же могли через Серый город сюда попасть?

– Могли.

– А нах…

– А для этого. – Он вбил мне палкой в лоб, и я открыл глаза в своём зале.

…Бум... Бум... Десяток «бум», и ясное чёткое осознание... конца состава. Я-я стал полным я.

– Здравствуй, Настя, – повернулся я к Селене. – Ты здесь как? – Мы лежали на спине и смотрели друг другу в глаза, я видел Селену, а чувствовал… Настю.

– Ну, сейчас меня зовут Селена. Вовка, так получилось...

– Да уж, получилось... И как тебе ощущения?

– Было... очень больно, ещё больнее внутри – вспоминать ошибки и принимать их, понимая, что уже не исправишь.

– Ага, а главное, что эти ошибки уже и на фиг тебе не сдались.

– Да, это очень странное состояние.

– Сколько... воплощений... ты сейчас... сейчас в тебе? И каково это?

– Я думаю, порядка двадцати. Все связаны с тобой – те жизни, где мы были вместе, и это не мозаика на стене... а единая картина. Сколько у тебя? – Селена сдула локон с лица, как это делала Настя.

– Я собрал самого себя... с этой прошлой жизнью... миром. Тень воспоминаний и десятки... ещё – суть Роха. И пока отдельными картинками.

– А помнишь, ты меня в Бразилии бросил?

– Не помню. Помню, как ты меня убила заострённой палкой.

– Убила и съела, ты будешь только моим…

– Уф, Селена... И как жить будем?

– Ну, как пойдёт. Но уже хотелось бы, долго и счастливо... Как я умерла в последний раз?

– С заставы раненых эвакуировала. Термобарическая ракета. Быстро и... надеюсь, быстро…

– Да, я помню только дорогу... Быстро... Почему ты бросаешь меня каждый раз?

– Я боюсь тебя потерять.

– И поэтому уходишь? Помнишь, что я сказала тебе в Бразилии?

– Я пойду за тобой по всем морям?

– Да, а говорил, не помнишь Бразилию.

– Кусками... А потом ты вышла замуж.

– Нет, это ты уплыл и погиб, потом ушёл на войну, потом стал лётчиком, потом... Почему ты бросаешь меня каждый раз?

– Я боюсь.

– Чего же боится мой бравый ярин?

– Не встретить тебя в следующей жизни.

– Я пойду за тобой по всем мирам, и, если ты растворишься, я растворюсь с тобой.

Она повернулась, всмотрелась в глаза и припечатала ладонь к моему солнечному сплетению. Жар... вспыхнул.

– Что?.. Зачем ты отдала весь жар?

– Это мой выбор.

– Нам теперь нельзя умирать.

– Да, уж точно не в этой... жизни.

Ночь. Ночью в Каскаде прохладно. Прижимаю завёрнутую в одеяло Селену к себе. Селена забавно морщит носик и иногда сжимает зубы. То, что ей в этом мире есть восемнадцать, – однозначный плюс, а вот то, что она помнит порядка тысячи лет своей жизни, – это напрягает. Но то, что она отдала мне весь свой запас жара... просто взрывает мою ярость. Впрочем, по моим воспоминаниям – да, она именно такая, всегда, всё и прямо сейчас, на полную катушку. Если уж костёр, то на пол-Европы, хотя конкретно те воспоминания... кажутся чем-то ещё более нереальным, чем то, что происходит здесь и сейчас.

Шаги по улице. По ночам тут редко кто ходит, дня хватает, чтобы уходиться, а ночью – спать, и караульные охраняют в основном стены.

Шаги в мой дом. Посыльный дежурный внизу открывает…

Шаги... и тихий стук в дверь. Что же могло случиться, если меня будят ночью, учитывая, что обычно не будят? Я вытаскиваю руку из-под головы Селены, она возмущённо хмурится.

– Что случилось? – открываю я дверь комнаты.

– Война... мой ярин... Император объявил войну!

– А знаешь… Вовка, или Север... Саша... мой ярин… Сколько у тебя имён… Знаешь, я не удивлена. Сколько я тебя знаю, всегда есть повод сбежать от меня... и всегда ты ни при чём… Всё время твоя жизнь такова, что... ты плывёшь по течению. Как же это?.. Синч в твою голову… Но ты всегда плывёшь туда, куда нужно тебе... – Селена лежала, завернувшись в одеяло. Растрёпанные волнистые волосы делали её... более живой. Один локон лез на глаза и не поддавался сдуванию. Лицо было серьёзным, но в глазах… искрилась смешинка.

– Хочешь, я возьму тебя с собой?

– Нет, это не мой путь, но знаешь, на этот раз... на этот раз я тебя дождусь. Так подумать… Да, всё, что я делаю, так это жду тебя и даже дожидаюсь, правда, для этого чаще всего приходится сначала умереть, а потом родиться.

– Колесо Сансары.

– Никогда его не любила.

– Кого?

– Твой пафос.

– Паф... ф... Чего это? Не пафосен я. Просто люблю... пофилософствовать.

– Ха-ха, тебе ещё Сократ сказал: «Гера, это не твоё». Ха-ха, помнишь? Уф... умора, бьёт тебе палкой по голове и говорит: «Это башка, чтобы... чтобы… что?» Ха-ха, помнишь?

– Помню, только это наставник Ба в монастыре Таура учил меня жить, не используя мозги.

– Ха-ха, и ведь научил. – Селена звонко рассмеялась.

– Ты смеёшься, как Анастасия.

– Я она и есть… Ты забыл? Все женщины, которые у тебя были... я и есть... Жутко, да? Мне – да! Но так здорово вспоминать. Пожалуй, мне хватит веселья, пока я тебя буду ждать с войны. И спасибо, ты приготовил отличное гнёздышко, самое защищённое на этой планете. Или нет… я его приготовила.

– Ты грустишь? – За весельем я чувствовал пропасть... пустоты. – Почему ты решила, что я уйду? У меня есть воеводы, дядя твой, боевой старец.

– Не старее тебя... ха… да, прости... Я знаю, таков твой путь, твой выбор.

– У нас с тобой никогда не было детей, – решил я сменить тему. Зря... Глупый я, Гера.

– Да, мы умирали раньше, ты или я.

– Но сейчас... некоторые потратили весь свой жар, и нам нельзя умирать, пока мы не наполним источник.

– Вот и помни об этом, когда полезешь в какую-нибудь пирамиду или пещеру, куда ты там любишь...

Собирать совет? Нет, они сами с усами, и кто-то без. Не будем... э... наводить тень на плетень. Старший я здесь... ну практически номинально. И вновь не будем наводить тень, я и не хочу и никогда не хотел залезать на вершину этой социальной пирамиды. Залезть повыше… да вылезти – ну, иногда. Я люблю комфорт, уют и сам решать, что делать. Хотя последнее, судя по всему... не точно.

Сейчас во мне собрался весь «я» и даже первопредок Рох... и даже местами «я» из других «я», но нет порядка, целостности…

Сейчас посмотришь, что я здесь творил. Стыдно? Нет… скорее хочется смеяться и удивляться, как выжил, и... да, Селена права, моя река всегда несёт меня туда, куда мне нужно. Осталось определить, что мне нужно.

А нужно... во-первых, поговорить с Томом, вон стоит – ждёт, пока я тут мысли свои в порядок приводил.

– Том!

– Да, мой ярин!

– Ты всё ещё глава горных малютов?

– Да, мой ярин, я глава горняков.

– Хорошо говоришь.

– Хорошие учителя... Наш договор закончен… ещё вчера.

– Да, Том, и я знаю, часть хочет уйти, но часть хочет остаться.

– Это так!

– И тем, и другим нужна стабильность, устойчивость. Ты знаешь, что Тёмный напал на приграничные поместья и император объявил войну Тёмному?

– Знал, что Зелёные земли воюют, без подробностей…

– Договор на служение и защиту?

– Вам? Каскаду? Императору?

– Леди Селене?

– Уф... неожиданно.

– Том, у нас нет времени!

– Да.

– «Да» что?

– Мы дадим клятву верности леди Селене.

Ага, ещё бы не дали, тут такие умы думали – в одной только Селене их больше десятка, Сер Ольд ещё и, что для меня удивительно, интриган Рок Сат. Этот воевода в полной мере осознал полезность сего инструмента, сейчас и не знаешь, кто тут главный – Сер Ольд или Рок Сат. А нет, знаю, леди Селена Ольд, или... учитывая, что я теперь Се Вер, то Селена Вер, Се Вер... Пф, она тоже будет Се Вер… Ладно, я не Се Вер, пока я ярин Север, но без япа. С этим нужно разобраться – со всем этим... миром и с моим местом в нём.

Альрин, вождь всех воевод, стоял на утёсе. Задумчиво разглядывая свой лагерь. Двадцать тысяч вожаков и пять сотен шаманов. Такую силу не собирал ни один вождь. Он машинально поглаживал свои наручи – коготь тигра.

«Удивительно, как мало кто любит это удивительное оружие», – думал он, пока его мысли не прервали. За его спиной появился помощник, старейшина Паутины.

– Докладывай! Вы проводили нашего гостя? Подробности, рекомендации, ошибки.

– Наш гость оказался не так... хм... силён, при побеге повредил себе кисти рук, пришлось подсунуть ему... помощника. Чтобы он успел к своему порталу, провожающая команда обеспечила соответствующее ускорение и направила по верному пути, правда при этом... ранила гостя.

– Кто... тот дебил?.. Я же сказал, нежно!

– Он уже наказан – его убило камнем... с большой долей вероятности. Гость с нашей помощницей убыл домой. Жизнь помощницы мы отследили, жизнь гостя – нет. Если гость выжил, считаю, план выполнен с существенным улучшением в виде нашего помощника. Слежение за жизнью отключили, чтобы...

– Я понял. Рекомендации?

– Время... три-четыре месяца до следующего красного портала – никаких действий. Потом собрать наших кукол и произвести прорыв, пробный. По результатам откорректировать план и приступить к его полной реализации.

– Чем занять войско?

– Все знают, что сбежали преступники, и никто не знает, что они пойманы. Или отправить по заданию. Пускай ищут.

– Хм... испытание с нулевым результатом? Нет, плохо.

– Учебные тренировки с позитивным подкреплением, победителю... дадим нового шпиона.

– Хорошо, приступай.

Старейшина сжал круглый камень на груди.

– Внимание! Дежурный! Тревога! Уровень высший. Подготовиться к боевому выходу. Цель – поимка шпиона! Готовность десять минут. Выполнять!

Вождь всех вожаков наблюдал за фейерверком над лагерем.