Красный лист

Глава 8

Состояние странное. Я как будто вживляюсь в этот лес. Чувствую его мысли, его ритм. Как будто эти джунгли – живые. Единый живой организм. Становясь его частью, я вовсе не перестаю быть для него пищей, уф... странное состояние. Когда сам факт, что ты пища для другого, воспринимается на естественном уровне, на уровне «так оно и есть... если догонишь, то ты, если догоню я, то я буду есть, таков порядок вещей».

Пятый день пути к горам. Тело как будто сжимается, уменьшается. Практически не сплю. Хватает двух-трёх часов. Причём лучше в вечерних сумерках. Тогда хватает двух часов, и отдых наполненный.

Поток течёт лениво. В голове, плечах – медленно, слегка охлаждая, почти не ощущаясь. В груди, животе – разгоняясь и нагреваясь. Поток в руках волнообразный. Поток в ногах горячий, и очень горячий в ступнях.

Я иду босиком – земля холодит. Жар потока уходит вглубь земли, прохлада по телу идёт в голову. Ноги в тепле, а голова в холоде... Мысли, оказывается, теплолюбивые – опустились в живот, отчего тело стало более мягким, устойчивым, текучим.

Уф. Странное состояние.

Еда... Не голодаю, но ем в основном тех жучков с синей башкой.

Глаза... мои. Шутят. То днём темнеет, то ночью вижу лучше, чем днём.

Кожа стала покрываться чешуёй... фу-фу.

Два существа отбиваются от многоножки. Странные они, я таких не видел. Похожи на меня, но без чешуи... Уф… это люди.

Один уже ранен и только прикрывается щитом. Второй, прикрываясь первым и его щитом, атакует копьём, нет, не атакует, отгоняет. Многоножка сытая, да и не ест людей. Чего не поделили? Может, люди охотятся на варанов и едят? На как-то, мягко говоря, у них плохо получается.

Варан явно играет, не разгоняясь даже до половины своих сил, а эти двое уже подустали. Спрашивается: зачем? Бесконечно долго можно смотреть на три вещи… Это срабатывает, только когда ты сыт, обут, за тобой не охотятся, и в холодильнике твоём арбуз зреет.

Любопытство, не подкреплённое выгодой, затихает. Любопытства нет, но вот помочь... да, нужно. Я оглянулся, огляделся... ох... ты ж. Я в одних трусах, с обломком лапы паука.

– Ау... ша... ша... ша! – кричу я и бью, тру палкой-лапой о ствол дерева – звук, отдалённо напоминающий звуки паука-мамонта... очень отдалённо... только от того, что я так думаю.

Люди замерли, а варан-многоножка... ему надоело играть или дела, он просто уходит.

– Спасибо, – говорит тот, что с щитом... та.

– Да, ты, брателло, вовремя, – подтверждает второй, – но видок у тебя... Пошли с нами, ты, видимо, новенький.

– Ша... ша... – отвечаю я. Что-то не так, странное состояние. Состояние... лопнуло, осыпалось, но говорить... – Ша-а… ш... а...

– Ага, я так и понял... ша... Ты новенький, пошли, тут либо с нами, либо с ними. – Парень кивнул туда, куда умчалась многоножка. – Я Кирилл, это Соня.

– Ше... ше... ш...

– Ага, пошли... ше... ше... Тут, в общем-то, недалеко, полдня. Ты как, Соня?

– Нормально.

Парень отошёл, нашёл вещмешок, отдал его девушке, та надела вещмешок и щит за спину. Убрала малый меч-кинжал в ножны. Парень... Кирилл подошёл, присел. Соня залезла ему на спину.

– Ногу подвернула. Вчера мы уже возвращались с обхода... Пошли, чего стоишь?

Парень с девушкой на спине бодро зашагал.

– Пошли. Вот вчера из Амазонки анаконда выскочила, пришлось драпать... Не... ты, парень, попал, ага, парень... – Кирилл замялся. – Это же Амазонка, джунгли, понял?

Соня толкнула его в плечо.

– Ладно, пошли, тебе всё расскажут... Это тебе повезло на нас наткнуться, прошёл бы мимо, и джунгли тебя сожрали бы.

– Ша... – Я хотел сказать, что их сожрали бы, если бы не я.

– Ага... ша.

Кирилл – болтун. Они с Соней идеальная пара. Как Кирилл говорил что-то, что не нравилось Соне, она била его ладошкой по макушке или кулаком в плечо. Если ладошкой по макушке – говори тише, медленнее... и меньше, кулаком в плечо – тема не для разговора.

– Это наш второй обход, мы полгода назад всего прибыли, подготовка там, ага… Такие же, как ты, были... ха-ха... только в одежде нормальной, ха-ха… – Хлоп по макушке. – Здесь вообще жить можно, если знать, что куда. Природа прямо на диво чудная, пауков местных ты видел, точно видел, раз с лапой в руке. Здорово ты звук приближения большого паука сымитировал, я даже поверил, всё думал, ножку отломаем и сварим. Ночью пауков, говорят, варить надо, будет как рак, на вкус. Ел раков? В Амазонку, конечно, лезть – последнее дело, даже крокодилы – это ерунда, анаконды опаснее. А варана помнишь? Это зараза такая, в общем-то, неагрессивная, если бы Соня ногу не подвернула, мы бы его... – Хлоп по макушке. – Ты про Амазонку, наверное, таких сказок наслушался. Так вот, эта Амазонка не та Амазонка. – Бам – кулак в плечо. – Обучение тут на высшем уровне, за пару месяцев из тебя ниндзя сделают, будешь как Чёрный плащ. «Я ужас, летящий на крыльях ночи»… – Хлоп по макушке.

Через пару часов, видимо, от постоянной болтовни Кирилла сознание окончательно пришло в себя, чего не скажешь о... моей способности говорить.

– Ша?..

– Ты чего? Француз, что ли? Не видал никогда. Говорят, тут нет французов. – Бам – кулаком в плечо.

Полдня в компании Кирилла – и я полюбил тишину. Он тараторил без умолку. Нет, вру, умолкал. В тех случаях, когда били по макушке или плечу, и если чего вдруг... вокруг, шум какой. Такое случалось дважды, Кирилл замолкал, прикладывал палец к губам, показывал мне, что сейчас не нужно болтать, на что Соня иронично улыбалась. Но при всей своей болтливости он знал, что вокруг творится, даже иногда создавалось впечатление, что он болтает с целью меня отвлечь, и, глядя в его простые честные глаза, точно понимаешь – этот может. Однако, видя, как его Соня поколачивает, думаешь – да не-е, это не он может, это тут оба два сапога, как говорится, и в джунглях пригодится.

К вечеру подошли к горам, к границе лесов. Кирилл остановился, присел. Соня слезла.

– Ага... Сонь, ну ещё минут… ну ещё полчаса смогу, засветло не дойдём. Тут пара часов, хотя... э... Ша... – так Кирилл обращался ко мне. – До поселения два часа ходу, правда в гору. Сможешь Соню донести? Сегодня попадём в посёлок.

– Ша... ша...

– Ага, и я про то же, так что... ты, конечно, новенький, но...

Я подошёл к девушке и присел, предлагая залезть. Соня сняла щит и мешок, отдала Кириллу.

Соня лёгкая. Я шёл достаточно долго. Кирилл сначала смотрел недоверчиво и непривычно... молча. Потом начало смеркаться, но мы вышли на довольно ухоженную тропу, и идти стало намного легче и безопаснее, ну и Кирилл молчал... Он что, только с Соней на спине болтает?

Посёлок находился в небольшой долине, с двух сторон окружённой горами и ещё с двух сторон – частоколом или стеной высотой метра четыре. Всё, что я успел разглядеть в наступающих сумерках.

Пустили нас быстро. Издалека приметив, открыли дверь.

Стена была пару метров шириной, по краям дерево, внутри, видимо, камни с землёй. За стеной – небольшая площадка. К стене приделан навес, под которым лежат брёвна.

– Вот, на бревно Соню сажай, и пошли к коменданту. – Кирилл и вправду стал… менее разговорчив.

Девушка ещё раз меня поблагодарила и улеглась на бревно, вытягивая руки и ноги. Мы прошли по центральной улице, по краям стояли деревянные избы без окон.

– Стекла нет, – пояснил Кирилл, видя, как я разглядываю посёлок, – пошли, вон комендатура.

Комендатура – трёхэтажное здание, деревянное. Дверей нет, окна есть – проёмы без стёкол. Лестница привела на второй этаж, мы прошли дальше – коридор, комната, приёмная, стол, стул, стеллажи с... какими-то штуками. Новая комната. Такой же стол, стул, стеллажи, за столом сидел уставший усатый прапорщик.

– Товарищ дежурный. Кирилл и Соня вернулись с обхода. Без происшествий, только Соня ногу подвернула, и вот, – Кирилл указал на меня, – новичка нашли.

– Чего с Соней? – кивнув мне, спросил прапор.

– На камне оступилась, защемила лодыжку, на нас анаконда выползла.

– Вдоль Амазонки шли?

– Да...

Прапор устало вздохнул.

– Таких только смерть лечит... Всё, иди, теперь ты. – Прапор посмотрел на меня. – Имя, чем занимался.

– Ша... ш.

Прапор уставился на меня не моргая, потом неожиданно громко и звонко рассмеялся.

– Ты синяка объелся? Жучки такие с синей башкой.

Я кивнул, прапор ещё раз звонко рассмеялся.

– Уф, и как догадался?.. Ладно... Это на пару дней, ты дня три шатался, скоро пройдёт. Выходишь из здания, обходишь, там бочка – умыться, вымыться. Потом на третий этаж. Занимаешь любую свободную койку. Завтра... всё остальное завтра.

Умыться, помыться – да, это тема. Лечь в кровать и заснуть... в кровати, в оба глаза. Мозг отключился за пару миллиметров от поверхности кровати. Настоящей, с соломенным матрасом и соломенной подушкой.

Проснулся. Темно... Выспался абсолютно. Спустился вниз. На крылечке сидел прапор, пил чай.

– Ты чего? А, это ты? Не спится? Выспался? Да, от синяка такие приходы бывают, где только нашёл?.. Всё одно не ответишь, сходи в мой кабинет, кружка, чайник на столе, наливай, пей.

Кружка и чайник фарфоровые, ручной работы, хорошей ручной работы. Чай ароматный.

– Присаживайся, раз уж выспался, чего время терять? – Прапор похлопал по крыльцу рядом с собой, когда я вышел. – Как встанет солнце, будет завтрак. С другой стороны лестницы – помещение столовой для новичков. После завтрака инструктаж у инструктора. Новички не часто встречаются, поэтому инструктаж индивидуальный. Покажет, расскажет всё, твоя задача – просто слушать. Верить, не верить – это всё потом, со временем. Дальше. Инструктора ждёшь, когда позавтракаешь, в приёмной рядом с кабинетом. Да, кабинет не мой – коменданта, я дежурный. Ты с армией как? Служил? Тут всё просто, но наряды будут. А, одеть тебя надо... Ты у нас средний, в приёмной увидишь штаны с рубахой – надевай, тебе. Что ещё? В поселении не балагурить, выгоним, остальное на инструктаже... Да, ты больше синек не ешь – жуткие последствия, пару дней ещё туда-сюда, потом... я сам не видел... Короче, пока не ешь, там сам разберёшься. Тут так – делай, что хочешь, если делаешь, что должен, всё остальное... пыль. Вопросы есть? Ха-ха, конечно, есть, только спросить не можешь. Уф... а ты способный, новички обычно разговорчивые и буйные, а ты же... ха... Да ладно, через пару дней разговаривать станешь. Поподкалывают тебя, прям звездой станешь... Ничего, не будешь всякую дрянь есть. Ладно, пойдём, коли не спится, караулы проверим, с мужиками познакомлю. Ты только это... лишнего не говори. Ха-ха-ха... уф... но поздороваться нужно. Вот и славно.

– Ша... ша.

Гогот в казарме.

– Синяка объелся, – прокомментировал прапор.

Три караулки и ворота. Везде одно и то же:

– Знакомьтесь – Шаша…

Во второй караулке я оценил замысел прапора – с сонных караульных смех сон сдувал махом. Прапора, кстати, Андрей зовут.

– Ты нормальный, Шаша... не обидчивый, помог парням смену отстоять.

Мы вернулись в комендатуру через час. Обошли весь посёлок и всю стену.

– Часа три до рассвета, иди вздремни.

Вздремнуть, наверное, не вздремнул, так, полежал. Из десяти коек только три заняты, и я третий... Или всё же вздремнул? Рассвет наступил быстро. А в комнате уже никого.

Пройдя через приёмную, нашёл штаны с рубахой. Завтрак после синей диеты – плотный, тяжёлый, вкусный… Этакая столовая самообслуживания – котёл с кашей и чайник с чаем. И, по всей видимости, я всё же первый – котёл полный, хотя каша уже подостыла. Андрей с Сёмой – инструктором – ржали с моего «шаша» особенно долго. И прекратил это только комендант Максим Игоревич. Выслушав доклад от дежурного Андрея, хмыкнул на словах о моём поедании синяка и ушёл в свой кабинет.

– Скала, – прокомментировал Сёма. – Ладно, хорош ржать, Андрюха... Ты, Саша... – вновь смешки, – пошли со мной.

– Это комната инструктажа, здесь инструктируют дежурную смену и таких, как ты, и это мой кабинет. Будут вопросы – меня здесь нет, я здесь только на время инструктажа, так ищи… Первое! Посёлок Скальный. Главный – Максим Игоревич. Я его зам… Сёма... Семён, организация дежурств. Его второй зам – Лёха, по быту. Вот и всё руководство посёлка. Такие, как ты, у нас случаются регулярно... раз в пару дней, раз в месяц... как сезон. И да, ситуация непростая, поэтому подход индивидуальный. Сейчас ты меня слушаешь, вопросы... ха-ха... не будет сегодня, я так понимаю. Это даже хорошо, может, всех новичков через синяк прогонять?.. Ладно. Ха... ты молодец, ровно держишься... пока. Значит, слушай внимательно: ты либо помер, либо... либо нет, но, скорее всего, помер и попал в этот мир – другой. Ты – попаданец. Книжки про попаданцев читал? Вот это ты. И я... и практически все, кто в этом посёлке. Местные к нам ровно относятся. О, забыл. – Семён встал из-за стола, взял со стеллажа такую знакомую коробочку. – Все попаданцы при попадании браслет получают – такой идентификационный артефакт. Суй руку... да… сейчас я твой браслет отключу, это требование совета старших седых родов. Совет родов – это те, кто управляет этими землями, местные. Да... он у тебя и выключен... О, хорошо, не будет волокиты всякой бумажной. Нам надо каждого новичка встречать, отключать браслет, писать его историю, отправлять её в совет родов – ну там, сколько дней до отключения браслета, что за это время ощущал новичок. Хм... вот реально надо новичков синяком кормить – спокойные будут, пока не привыкнут.

Сёма снял коробочку, отставил.

– Так, ты попал в другой мир. Тут нормально, за исключением пары пустяков, ну типа неустроенности... лёгкой. Здесь, значит, средневековье, но местные магией владеют, своеобразной. Вообще, конечно, хорошо бы инструкцию написать, но... тут ведь как бы пока по своей башке не получишь, не дойдёт. Поэтому основное. Вот. – Семён разложил рулон. – Это карта материка Красный лист. Мы вот тут – Лес костей. Городов как таковых нет, есть посёлки. Местные живут родоплеменной системой. Нас называют «пар», так короче, или «попаданец», поэтому мы тоже себя так называем. Язык тот же, названия, география, река Амазонка, да и многое другое… Для жизни... два пути: остаться здесь или уйти к местным. Через лес живым не выйти, караван к нам местные два раза в год водят, последний случился месяц назад, ещё четыре ждать, получается… Тут десять месяцев в году. Так что ещё четыре ты с нами, если нас устроишь и тебя устроит. Не устроит – никто держать не будет. Жизнь здесь... наряды – дежурство на стене. Всё остальное – как хочешь. Только синек не ешь, ха-ха... Хочешь одеваться, есть, где-то жить – примыкаешь к десяткам, там кто за еду, кто за смолу, кто за что… Смола – это то, что мы добываем и у местных меняем. Смола горит плохо, клеит никак. Когда собираешь – тягучая. Когда высохнет – растолочь в порошок, в банку и на склад. Как её применяют местные, не знаю, нам на фиг не сдалось, только на обмен – инструменты, оружие и прочее. С железом напряг, поэтому ценим. Кузнец есть, но руды нет. Ты хоть мяукни... чего как?

– Ша… ша...

– Ха-ха! Ладно, я прикалываюсь, тут бывает скучновато, ты сейчас будешь нарасхват... Хм, обсуждать пока с тобой нечего, походи, посмотри, четыре дня тебя будут кормить. За четыре дня и говорить научишься, и поймёшь, что к чему. Вопросы? Ха-ха... В посёлке не шуми, веди себя прилично. А, вот ещё... – Семён достал круглый камень портала. – Найдёшь такой – и жизнь удалась, смотри. – Он потёр его, и вверх взметнулось облачко серо-зелёного цвета. Шар в полметра диаметром сформировался и тут же рассыпался.

– Это тебе как доказательство. Видел? Это магия. Местные за такой камень полный комплект брони и оружия дадут, броня только на фиг не нужна – кузнецу на переплавку... Найдёшь такой, сдашь мне или коменданту, без вариантов. Сейчас... да всё, что вспомнил. Как начнёшь приходить в себя, приходи, поговорим.