Красный лист

Глава 19

Самое забавное – всё, что на мне было надето в день ареста, на мне же и осталось – с клыком волка, кухонным ножом и мензуркой птичьего молока. Сама одежда качественная и, кроме того, что насквозь и навсегда провоняла морской капустой, остальные свои функции продолжала выполнять. Оружие есть, а кисти, распухшие, его взять не могут. На прощание Калли накормила меня недавно пойманной живностью, собрала немного в запас, предложила пойти с ней. На мой отказ сказала, что я дурной, что мне идти пару недель и я сдохну от голода, если меня раньше не съедят, советовала не ходить по мёртвым землям, искать мерцающие, короче, удачи.

Как можно выживать без рук? Да так же, как и с руками, хочешь жить – живи.

Через два дня, как расстались с Калли, я уже шевелил пальцами правой руки, ловил бабочек. Невкусные, зато питательные, тут главное – не найти синих жуков, пф, как вспомню… Ну, вообще они были ужас как плохи, и чего я их ел? Да по сравнению с ними бабочки – как сало с чёрным хлебом и лучком... пф... Есть хочется.

Я иду по чёрной земле. Довольно большая клякса, где обойти – я не увидел, зато гора уже вот она, передо мной. Что ж, так я проходил чёрные земли…

Когда каждый шаг поднимает облачко пыли и пепел, я как будто иду по пожарищу, только недавно сжёгшему всё, и даже землю... Жар и пепел.

Всё нормально, только всё облачнее, и пепел уже налип везде, где только мог, а где не смог, шатал, двигал и налипал.

Гоню... да, потихоньку. Вот так подумать, всё это – один сплошной бред. Помнится, я жаловался, что ко мне белки не заходят, так, может, это они? Хотя здесь скорее чёрная лиса, да, та, которая песец... Бывает же чёрный песец? Да по-любому.

А ещё бывает человек... пепельный, из того облака пепла, что я поднял своими шагами.

Я остановился, облако пыли и пепла меня догнало… через пару минут осело. Ну, хотя бы часть человека из-за пепла не видно, зато количество пепла на мне... Я и есть пепельный человек.

Как смог, но дошёл. Никогда не думал, что синяя трава будет меня так радовать, и бабочки... невкусные, как кусок сала на чёрном хлебе с лучком, м-м…

Золатпик виден по утрам, окрашивается красным. А зачем мне туда идти? Да потому что портал-то именно там. Не знаю, что происходит под куполом в море. Но тот, кто хоть раз проходил порталом, знает... или чувствует портал. Сперва я был уверен, что портал в конце пирса, ну, по логике был уверен, потому как, когда не надо, логики во мне до... хрена. Поэтому я шёл, скорее бежал. Зверьё, почуяв мой настрой... не настрой, короче, на меня слегка охотились, а я спасался только ямами боли. Во всех смыслах. Зверьё к ямам и полям не подходило. А нарывающие руки, засунутые в поля боли, успокаивались, и даже спадало опухание.

Настоящая проблема – мёртвые земли стали встречаться чаще и протяжённее…

Настоящая проблема – мёртвые земли. Нет, настоящая проблема – отсутствие ям боли…

Настоящая проблема – сутулик, тварь размером с мелкого шимпанзе, с острыми ноготками и зубами. Ямы их отпугивают сильно, а я их притягиваю… сутуликов, а ям всё меньше.

Лапы тигра с шипами... Та, что прикрывала браслет, была давно снята, зато вторая на месте, не моя лапа, а лапа тигра, что отдала мне Калли при расставании. В бою один на один мне хватит силы и скорости на любого сутулика.

Сутулики – странные твари, бегают на всех четырёх лапах, но сейчас все трое ходят по кругу на задних, передние сжимая и разжимая. Сжимая и разжимая круг вокруг меня.

Мы на небольшой мерцающей поляне, окружённой мёртвой землёй. Это значит, они пришли сюда конкретно за мной, и пара укусов моей ноги на это явно указывает, прямо предвещает. Одного я сумел уже ранить, когда он, не дождавшись товарищей, атаковал первым. И его выбитый глаз... добавляет им осторожности.

Прыжок... почти одновременный, но тот, что с выбитым глазом, чуть мешкает, и у меня есть место для того, чтобы отпрыгнуть. При этом я успеваю попасть ногой ещё в одного, прямо между ног... лап… но вся физиология... В общем, результат отсутствует. Ну, кроме того, что мы опять кружим, я – потихоньку вокруг своей оси, они – кругом радиусом метров пять…

По большому счёту тот одноглазый продолжает терять кровь и, скорее всего, слабеет, но и мои покусы... в общем, одного я точно завалю, и они это понимают, что остальные пообедают, и поэтому мы всё ещё кружим.

Прыжок... почти одновременный, на самом деле почти. Зазор в движении мне не поймать, и я просто прыгаю на того, что спереди, и прокатываюсь по нему, сминая. Кисти рук вспыхивают болью – на них приходится опираться. Боль отрезвляет и отвлекает от царапин и новых покусов, но со спины уже зацепился один, второй – одноглазый – зашёл справа и вцепился в ногу, и лишь помятый мною задерживается, целясь в горло. Одноглазый вновь получает по морде, туда же и с лёгким писком отскакивает, а передний прыгает и сбивает меня с ног. Я валюсь на спину, прижимая заднего, но клыки переднего щёлкают у самого горла.

Правый бок обжигает болью, я бью когтем по навалившемуся на меня, но размаха не хватает, скорее отталкиваю, он вцепляется в мою куртку и вонзает клыки в горло.

– Что ты тут забыла? – Я сидел на убитом одноглазом, зажимая тряпками рану на шее.

Когда Калли появилась, я был, в общем, жив. А трое сутуликов – нет. Всё просто – капелька везения и много-много ран...

– Меня выследили, дорогу на юг охраняли, пришлось… А ты ходишь, как последний мамонт на земле, – следы оставляешь и шумишь.

– Ну и ладно. Всё хорошо, что нас не убивает.

– Как думаешь, отряд из пяти вожаков, что идут сюда, тоже хорошо?

– Ну, что я могу сказать? – Я криво улыбнулся, настроения шутить нет, зато есть характер. – Мы будем драться.

– Ну, если ещё... часа три тут просидим, придётся. Вставай, если Золатпик обойти справа, там долина, можем затеряться.

– Там на Золатпике или в нём – портал на Зелёные земли…

– Ты думаешь, если бы там был портал, об этом никто бы не знал, не охранял?

– Не знаю, но мне туда.

– Ну и сутул с тобой, пошли туда.

– Ты со мной?

– Какая разница где, главное – как ты умрёшь.

– Я?

– Мы.

– Хм…

Вторые сутки без сна и отдыха. Калли неприветливо молчала. Жуём корень мерцающей ромашки. Корень мерцающей ромашки – обезболивающее, наподобие топора. Убивает наиболее активные нейронные связи в мозге или что-то похожее. Болит рука, ромашку жуём, те связи, по которым боль переносится, отмирают – боли не чувствуешь. Мышцы ног болят от нагрузки – жуёшь ромашку, и так далее.

Мёртвые земли, мерцающие, мёртвые, мёртвые, мерцающие... мёртвые... и мёртвые, и мёртвые.

– Знаешь, я кажется, поняла, даже если там есть портал, ни один здравомыслящий туда не сунется.

– Только мы?

– Мы уже давно... не здраво… Не говоря уже о мышлении.

Калли дёрнула меня за руку, сбивая с ног и заталкивая за камень.

– Тс... Кажется, они рядом. Сколько нам ещё? – прошептала она, закрывая мне рот ладонью. – Нас нагоняют, – наконец пояснила она своё поведение, мотая головой в ту сторону, откуда мы пришли. – Может, попытаться спрятаться? Что маловероятно, у них шаман – ищейка. Либо надо ускориться... сильно.

Девушка отпустила меня, и я осторожно выглянул. В часе ходьбы от нас... шестеро. Последние пару часов мы скакали по камням, забираясь в гору, а значит, следов не оставляли. Ну, те, кто на лугу не увидел наши следы, те, конечно, и здесь не разглядят, эти же шли примерно нашим маршрутом. Почему примерно? Потому как определить точно, так мы шли или не так, я не смогу… Оставим нехорошее самомнение и желание порассуждать на время, когда за нами не будут гнаться вожаки с шаманом.

– Что у них есть дальнобойное? – спросил я, соображая, что ничего типа лука я не видел.

– Ты имеешь в виду лук или ружьё? Лука скорее нет. – Девушка задумалась.

Ага, прямо самое время порассуждать.

– Ружьё.

Она выглянула с другой стороны камня.

– Ну, возможно. Я отсюда не вижу. Но, знаешь, вполне возможно, если ты на самом деле шпион, им могли выдать дорогие патроны.

– Досюда дострельнет?

– Не, не знаю. Дорогое оружие, хотя… говорят, не дальше лука стреляет.

Оказалось, дальше. Приняв мудрое решение – хм, мудрое... ладно, просто решение… Короче, мы не стали рассчитывать, что сумеем спрятаться, и устремились вверх. Куда конкретно? Да хрен его знает. Вообще этот овощ... или корнеплод... травянистый оказался на редкость... Бам-бам – раздалось снизу. А, впрочем, может, и наговариваю, я же не знаю, как далеко местные луки стреляют, а ещё не знаю, как близко вожаки успели подойти... и прочее. Зато вижу точку – рану в бедре, пуля не вылетела, боли нет... Хорошую травку я жую. И ещё один «бам»... Одна пуля – мимо, но крошками от камня посекло лицо Калли.

А самое обидное... Мы только вышли на относительно пологую тропинку, она настолько удобная, как будто в парке гуляешь, и настолько же удобная для стрельбы по нам.

Мы юркнули назад, как раз развилка... Вверх по камням, но более-менее прикрыты. Или пробежаться? По-любому лучше быстро бежать, чем...

Вторая попытка более удачная, в том смысле, что не попали, но пришлось отступить. Пологая тропинка звала, но стоило только Калли сунуться на эту тропинку, как бабахнули прямо в считанных миллиметрах от неё – снайперы хреновы. Вот ведь... овощ... или трава... а ещё говорят, хрен редьки не слаще.

Редька... редька. Мы ползли по камням, мои разбитые кисти не сильно помогали, зато опять побуждали остановиться – они типа всё простят, накормят, вылечат и, учитывая нашу волю к свободе... волю... к свободе… странное выражение, но, блин, всё же менее странное, чем рассуждение о словах и их смыслах, когда... Да, короче, обещали аккуратно связать и донести в полном соответствии с женевскими нормами обращения с пленными.

Вечерние сумерки. Солнце уже скрылось за гору, в которую мы ползём. Тут наши преследователи предлагают нам сдаться, на что я им отвечаю... Ну как им? Так, сквозь зубы – что на нас распространяются женевские нормы... об обращении с военнопленными... И ведь я же так реально себе под нос... просипел.

– Да, норм жевского пара на вас распространим.

– У них не ищейка, у них слышаман, – сказал я.

– Да, а это значит, даже ночью вас найдём! – прокричали нам.

– И чего ты встала? – спросил я Калли.

– От слышамана не уйти, он уже, скорее всего, слышит наши шаги, а подойдёт ближе – и биение жизни будет слышать.

– Калли правду говорит! – раздалось снизу.

– Стали бы они нас... агитировать! Руки в ноги и шагом марш... влево, вдоль горы, вон по той тропинке, – шепнул я. Руками при этом показываю замотанный кулак... и киваю на путь вверх. – И молчи, Калли... иначе язык до Киева доведёт.

Люблю молчаливых и послушных девушек. Хм, нашёл, конечно, время порассуждать. Ну, впрочем, как обычно. Хотя ножки стройные… Ладно-ладно, не в любой ситуации, люблю молчаливых и послушных вот конкретно в этой. А ещё... когда забиваешь сознание отвлекающими мыслями... Ага, ползём.

Скорость ночью упала. Сами мы старались не шуметь, для шума и дезориентации преследователей периодически кидали вниз большие камни – те, что в состоянии «только толкни, и я покачусь».

Задержало это наших преследователей или нет, история не узнает. Мы поднимались, звуки сзади... нас нагоняли. Калли молчала уже не от того, что это я попросил, а просто не хотела и не могла. Придерживая и помогая мне, она пару раз упала – сломала руку, разбила лицо.

Только всё усиливающееся чувство, что мы идём верным путём, держало меня на этом пути. Медленно, но мы ползли.

Уже перед самым рассветом я осознал, что нужно успеть до того, как огненный луч Мерцающего города дойдёт сюда и… что? Сожжёт нас в этом туннеле... Бежать? Нет, на бег это не похоже, мы молниеносно ползли.

Настолько молниеносно, что когда огненный луч... лавой начал сжигать наши тела, что-то втянуло нас в портал, помогая преодолеть последние метры и секунды...

Рук не чувствую... ног... тела… головы... Глаза... глаза перестали видеть, точнее, остался только один цвет – красный. И то, что нас догоняют, уже не имеет значения. Я впихиваю еле ползущую Калли в зеркало портала и заваливаюсь вместе с ней.

– О... как предсказуемо, – слышу я слова, проваливаясь в сон.

Не хочу просыпаться. Впрочем, чувствую себя на удивление хорошо, если так можно сказать о том, чего не чувствуешь…

– Давай вставай, просыпайся, ярин Север.

Мы сидим вчетвером в креслах. Я, Ю Лад, Калли... и, видимо, Милена, чем-то похожая на Ю Лада. Хозяева нашего уюта всё те же – серые в сером.

Состояние у нас всех четверых – где-то за гранью.

– Ю Лад, ты вернул свою сестру. Север, ты можешь задать любой вопрос.

– Она умирает, – не спрашивает, утверждает Ю Лад. От каждого слова его губы трескаются и начинают кровоточить.

– Да.

– Как нам... нас всех спасти... выжить? – шепчу я свой вопрос.

– Хороший вопрос, – вслух размышляет старший. – Вы с Ю Ладом выживете, ваши спутницы... нет. Ты можешь поменять свой единственный вопрос.

– Я хочу, чтобы все четверо выжили, как это сделать?

– Хм, как предсказуемо, Север... Есть несколько путей, вам подойдёт... один, и он вас не устроит.

– Если все четверо выживут, говори...

– Хорошо, вот ответ на твой вопрос, расширенный. Во-первых, ты и твоя спутница сожгли почти все свои меридианы. Если ты, Север, сейчас выпьешь птичье молоко, ты восстановишь свои. Если отдашь спутнице, она восстановит свои и её процесс умирания замедлится, этого времени хватит, чтобы доставить её до целителя. Дальше, Ю Лад. Синяя слизь в твоём кармане. Если ты её съешь, твой правый глаз будет видеть. Если отдашь своей сестре, она сможет перенести следующую операцию. Тело Милены уже мертво, и её можно спасти, только переместив её суть... в спутницу Севера. Север, отдаёшь молоко своей спутнице, в её пустой кристалл вбираешь суть Милены и вгоняешь его в свою спутницу. После этого едете домой. Ловите Гер Арума и говорите, чтобы он провёл ритуал сути. Он будет говорить, что такого нет, потом, что не знает, потом, что не может, потом, что нельзя. Пройдя ритуал сути, вы извлечёте йо-йо из Севера – нехорошо, что он там есть, – и из спутницы Севера. Извлечёте её и оставите суть Милены в ней.

– У меня будет суть, – шепчет Калли, – я согласна!

– И это... такая жизнь? – спрашивает Ю Лад.

– Да, Ю Лад, это такая полноценная для ваших спутниц жизнь, чего не скажешь о вас. Один почти ослеп, другой ничего не чувствует.

Мерно катящаяся повозка ставила в тупик. Я видел, что мы едем, но не чувствовал, мозг... в шоке.

– Слепец Ю Лад, – подкалываю я охотника.

Тот лишь улыбается.

– Бесчувственная су… Север.

Надо ли говорить, что мы выбрали?.. Калли была рада обрести суть, у неё на это какой-то... фетиш. Милена была почти мертва, и её голос не требовался.

Достать суть, поместить в кристалл, поместить кристалл в Калли мне помог старший серый, и боль от процесса сейчас с радостью вспоминается моим мозгом, как доказательство того, что я хоть что-то да могу чувствовать.

Потом нам открыли короткий путь из мавзолея, и мы втроём... выползли в радостные объятия Сер Ольда и Га Ри. Их привёл не менее радостный Урр.

И вот мы катим домой – спустя почти год. О том, что происходит, происходило, Сер Ольд многозначительно молчит.

Меня же занимает другая мысль. Оборотни. Вожаки, шаманы... Альрин. Все шрамы и отметины с Калли исчезли, мои скрыты. Но армия вожаков, собираемая то ли отражать, то ли нападать, – это та сила, что может уничтожить Зелёный лист…

Как и кому об этом сказать и не стать при этом шпионом Красного листа? Так, забываем слово «лист» – Красная земля.

Уф... хорошо, что после вживления Милены в Калли она... заткнулась.

Ну да, конечно, самое важное – это армия оборотней, которые и не оборотни, но молниеносно быстры и сильны. А не то, что я чувствую только поток, боль, и то не всякую. Ну и органы чувств работают.

– Слепошарый Юджин, – подкалываю охотника.

Юджин скалится и кидает что-то и, судя по звуку, даже куда-то попадает. Видимо, в меня.