7.1. Кроль: Жертва

Сперва кабаны мирно шли под тенью деревьев, но заметив Клею, остановились.

«Нападут», — только пронеслось у неё в голове, как здоровенный хряк грозно взревел. Следом кабанье стадо бросилось через поляну, навострив торчащие наружу клыки на беззащитную жертву. Испугавшись, Клея подорвалась с места и побежала. Она понеслась прочь от опасности и распластавшегося в траве Буруги.

Вот только далеко убежать не удалось. Стоило ей вспомнить о брошенном хозяине, как ноги сразу же вросли в землю. Клея обернулась на проплешину из примятой травы и со слезами кинулась обратно. Кабаны приближались, а она не знала, как спастись от их атаки. Взвалить на себя беспамятного Буругу у неё не получилось. В бессилии Клея упала на колени и рыдая закрыла его собой.

Как в недавнем видении о жизни Машеньки, она прикрыла голову руками и съёжилась в ожидании удара. От страха сердце заколотилось так сильно, как никогда прежде. Перед глазами встала непроглядная пелена, а уши заложило.

И тут, как бы со стороны, Клея увидела нападающих на неё кабанов, панорамно, сразу с четырёх сторон. Словно её тело разделилось на несколько копий и все они окружили несущихся хряков. В ладонях Клеи закололо от рвущейся наружу психонергии. Она боязливо вскинула руки перед собой, словно пытаясь остановить надвигающуюся угрозу. И тут же с десяток молний ударили по кабанам. Запахло палёной шерстью и жаренным мясом. Звери взревели и заметались по поляне, натыкаясь на сородичей и вспарывая клыками их бока.

Клее стало дурно. Голову точно стянуло колючими верёвками. Она нащупала грудь хозяина и прильнула к ней щекой. Слушая биение его сердца, она провалилась в тревожную дремоту.

Ей снова приснился мужчина с сединою на висках. Только в этот раз он не кричал на неё, не угрожал и не бил. Наоборот, был нежен в словах и ласков в обращении. Клея почувствовала приятную дрожь, пробегающую по телу, от его прикосновений. Она совершенно не была напугана. Её охватило незнакомое чувство, похожее на жажду или голод.

«Вожделение», — нашлось в сознании нужное слово.

И в самом деле она вожделела мужчину с сединою на висках. Вверяла ему себя без остатка, отдаваясь во власть его животной страсти и наслаждаясь каждым мгновением. Клею поглотила эйфория, от которой в сердце зародилась жадное чувство ненасытного желания получить ещё больше.

«Опустошение», — новое слово, точно камнем, разбило образ счастливого соития.

Клее показалось, что её больше нет. Как пустой сосуд, в котором не осталось и тени аромата. Острой болью по нему прошлись трещины от слов мужчины с сединою на висках. Он говорил колко, язвительно, надменно…

«Разве страдания тела сравняться с пыткой словом? Тем более, когда палач любимый человек?» — сердце Клеи сжалось.

Бессмертная надежда издевательски зажгла пламя веры в возрождение былого счастья. Нужно лишь вынести все невзгоды. Потерпеть, переждать, выстрадать…

«Вот только где столько сил взять?» — Клея увидела перед собой лужицу бурой жидкости. Она макнула в неё пальцы.

«Тепло… Липко», — в задумчивости Клея поднесла перепачканные пальцы к лицу и вдохнула запах, от которого тут же свернулся желудок. Она грустно опустила руку, оставив на полу грязный развод. Он напомнил ей недописанную букву. Стоило подрисовать черту, как вышла заглавная буква «П». Рядом закорючкой Клея вывела «е», а следом «р»… Не прошло и десяти минут, как на полу появилась надпись:


'Перед тобой я полностью открыта и защищаться не могу. И голова пеплом укрыта. Не знаю я кого люблю.

Не знаю по какой причине переменился ты ко мне. Твои слова горят в пучине моих страданий, как в огне.

Твои слова мне лезут в душу и разрывают на куски. Хочу сказать, что их не слышу. А с губ срывается «Прости».

Прости, если не так любила. Прости, если чего недодала. С тобой одним я жить хотела. Но горестна судьба моя…'


Утопая в слезах, Клея не переставая перечитывала строчку за строчкой и выла. Выла от невыносимой боли, тисками сдавившей ей грудь и не дававшей нормально вздохнуть. Опухшие от слёз глаза болезненно слиплись. В горле саднило, как будто стенки разодрали звериные когти. Руки задрожали и несмотря на желание дописать ещё несколько слов, она так и не смогла этого сделать. Всё тело как будто сковал могильный холод. Ей хотелось выбраться из тягостного сна, но он никак не отпускал.

— Не плачь, маленькая моя, — послышался голос Буруги. — Всё хорошо.

Клея приоткрыла один глаз. Хозяина не увидела, зато почувствовала его тепло. Буруга баюкал её на руках. Размеренно раскачиваясь на ходу. На Клею накатила внезапная радость. Она потянулась к шее хозяина, желая уткнуться в неё носом.

— Не ёрзай, а то уроню, — со смешком выдал Буруга, поглаживая по голове и прижатым ушам.

«Ушам⁈» — Клея осознала, что снова оказалась в облике кроля.

Разочарованно вздохнув, она обижено сжалась в комок. Ей полюбилось женское тело и то, как хозяин обращался с ней. Сквозь шёрстку его прикосновения чувствовались совсем иначе. Клея хотела сбросить мех и подставить обнажённую кожу под ласкающую её ладонь.

— Хозяин, — позвала она Буругу, но вместо слов раздался жалкий писк.

— Больно? Потерпи, маленькая. Оторвёмся и я тебя выпущу на травку, — ласково отозвался он и покрепче прижал её к груди.

Тук-тук, успокаивающе застучало его сердце. Топ-топ, в такт ему шагал Буруга. Клея не могла видеть от кого, они спасались, но догадывалась, что нападением кабанов дело не ограничилось.

С плеском хозяин перебрался через ручей и, потоптавшись на берегу, сразу же вернулся в него. Хлюпая по воде, Буруга торопливо шёл к зарослям травы. Аккуратно пробравшись свозь них, он присел на корточки и стал ждать.

Клея принюхалась. Сначала запахи казались ей самыми обычными, но вдруг к ним примешались новые оттенки. Густой до неприятного смрадных дух стремительно приближался. Сквозь заросли, она увидела двуного монстра с кабаньим рылом. Его плечи и видимую часть спины скрыли продолговатые пластины, между которыми торчали пучки густой щетины.

— Пришёл по следу. Кабан-защитник, — прошептал Буруга, пряча кроля за пазуху. — Сиди смирно, маленькая.

Клея послушно притихла, вслушиваясь в звуки вокруг. Плеск воды и шлёпанье грязи, подсказывали ей, что кабан перешёл на другой берег ручья. С вязким звуком его копыта то и дело затягивало в ил. Зверь явно не спешил уходить. Он всё топтался и топтался, пока его цель напряжённо наблюдала за ним из зарослей.

Наконец, шаги кабана удалились Буруга вдохнул полной грудью и шумно выдохнул. Клея всем телом ощутила облегчение хозяина. Осторожно, почти не шурша он выбрался из травяных зарослей. Под ногами зашлёпала мокрая грязь с берега ручья. А следом раздались уже уверенные шаги по обычной земле.

Только Клея обрадовалась миновавшей опасности, как в нос ударила кабанья вонь, а в уши ворвался топот десятка копыт. Буруга выругался и побежал. Он то и дело разгонял по телу потоки психонергии, в неудачных попытках сконцентрировать их в ладонях. Клея не понимала, что мешает хозяину сражаться. А потом вспомнила об отравлении. Видимо, яд ещё не успел выветриться и продолжал дурманить сознание, ослабляя тело.

Встревоженная Клея принялась вспоминать всё, связанное с использованием теневого образа. Ей до смерти хотелось спасти хозяина, через особые навыки сумрачного тела. Вот только она о них мало что помнила. Всего несколько несвязных снов и видений, будоражащих память. Не более.

Буруга вздрогнул, как от удара. Клея почувствовала, как её сильно прижало к хозяину. Ликующие кабаньи повизгивания разнеслись нарастающей волной. Среди них выделился один. Басовитый, грозный рык разбавил всеобщее веселье. Клея силилась вылезти наружу и посмотреть, что же происходит снаружи. Но неведомая сила крепко вдавливала её в тело хозяина.

На удивление Клеи кабаны не убили Буругу. Она чувствовала, как звери потащили его куда-то. Время шло, а вокруг по-прежнему слышалось одно лишь кабанье хрюканье и топот полутора дюжины копыт. Вот и вечер настал. Воздух похолодел. Повеяло сыростью.

Сила, сковавшая Буругу и накрепко прижавшая к нему Клею, немного ослабла. Хозяин не спеша поднялся и первым делом ощупал живот, где за пазухой лежал кроль. Млад ласково погладил бок Клеи, как бы успокаивая её. Вот только ей не нужна была забота. Она хотела выбраться наружу и потому активно ёрзала.

— Хорошая жертва! — раздался хрюкающий, немного гнусавый голос. — Пойдёт!

Буругу снова перевернули в горизонтальное положение и потащили. Только теперь его тело не сковывали никакие силы и Клея легко смогла выбраться из-за пазухи.

Прыг-скок!

Она очутилась на каменном полу. Впереди на возвышении стояла глыба с изображением грифолка. Перед ней горело пламя, над которым болталось несколько крюков. Именно туда двуногие кабаны тащили Буругу.

— Жер-тво-при-но-ше-ни-е! — начало скандировать племя дикий свиней. Они собрались ниже, у дальней платформы. Клея же оказалась в середине пути к возвышению. В своём кроличьем виде ей было не по силам допрыгнуть до следующей ступени.

От досады она заметалась на месте. Хряки продолжали радостно скандировать. Стон Буруги потонул в их шуме, но Клея услышала его и в отчаянии бросилась к хозяину. Её тело обдало жаром. Перед глазами встали удивлённые кабаньи морды.

— Не позволю! Вон! Пошли вон! — во всё горло заверещала Клея.

Потоки психонергии пробежали по телу колючими электрическими разрядами и вырвались наружу сетью молний.

— Зажарю! Всех зажарю! — прикрикнула она на двуногих кабанов.

От страха у неё самой затряслись колени и сердце забилось, как сумасшедшее. Племя дикий свиней притихло. В наступившей тишине отчётливо был слышен стрёкот сотни молний и тихий стон Буруги.

— Хозяин, хозяин! — позвала она, но тот, лёжа на алтаре, так и не отозвался.

Клея схватила его за одежду и, взвалив на спину, попыталась уйти. Вот только двуногие кабаны стеной встали на её пути. Они зло пыхтели, осторожно делая шаг за шагом в сторону алтаря жертвоприношения.

«Бросить хозяина и атаковать?» — Клея сгибалась под тяжестью Буруги. Сбрось она его сейчас, то сможет отбиться и сбежать. Но только одна. Повторно водрузить на себя тело хозяина у неё вряд ли получится. Кабаны наступали, оттесняя Клею к изображённому на глыбе грифолку.

— Ста-ликс? Сталикс! — неожиданно Буруга подал голос.

— Хо… — Клея не успела ничего сказать. Её ноги подкосились, и она рухнула.

Возвышение, на котором покоился алтарь, дрогнуло. Из камней ключом забился родник дикой необузданной психонергии. Кабаны упали на колени и, вскинув морды к небу, стали поглощать рвущиеся наружу потоки силы.

— Откуда здесь Сталикс? — едва слышно спросил Буруга, сползая со спины Клеи. У неё не осталось сил, чтобы держать его, как, в прочем, и стоять. Она свалилась перед разрисованной глыбой, глядя на расползающееся изображение грифолка. Оно словно плавилось. А вместе с ним мутнело сознание выбившейся из сил Клеи.

— Маленькая моя, очнись, — Буруга шлёпнул её по щекам.

— Хозяин, больно, — отозвалась она и с удивлением заметила, что находится в какой-то пыльной коморке.

— Похоже, кто-то оставил в свином племени портал. Нам посчастливилось им воспользоваться, — сказал Буруга, кутая любимицу в тёплый плед. — Не знаю, как, но нам крупно повезло. Ты рада, маленькая моя?

Клея кивнула и сразу покосилась на ряды высохших коконов.

— Склеп? — первое что пришло ей в голову.

— Тоже так подумал, маленькая, но оказалось, что нет. Скорее рабочий кабинет мастера по подделкам кримпов. Его давно забросили, но вот тут осталось несколько схем: грифолк и кроли. Много кролей, — Буруга копался на полках. — Видимо, кто-то хотел скустарничать кримпа, который стопроцентно должен был перевоплотиться в Сталикса Владыки Раснаса.

Он рассмеялся, словно мысль о такой подделке казалась ему абсурдной. Клее же захотелось разглядеть приколотый к стене набросок животного. Отчего-то показалось будто она его уже где-то видела. В голове всплыли обрывки воспоминаний:


'Дождливый день и бесконечная тоска в душе. Звук взрыва. Вспышка огня. Она открывает окно с закоптившимися от гари стёклами, забирается с ногами на подоконник и смотрит вдаль. Откуда-то появляется жажда полёта.

«Вот бы раскинуть руки, словно крылья, и полететь. Можно недолго и только вниз», — проносится мысль и взгляд останавливается на разбивающихся брызгами каплях дождя. Они врезаются в край подоконника, в опалённую огнём раму и чёрное от копоти окно. Слезинками вода стекает по стеклу, оставляя на нём светлые разводы. Клея водит по ним пальцами, соединяя между собой.

— Что за зверь? — спрашивает мужчина, лица которого никак не получается разглядеть. Он указывает на большую размазанную по стеклу кляксу. Она отдалённо напоминает ей геральдического зверя. Вот только название никак не хочет всплывать в памяти.

— Грифолк, — неуверенно произносит Клея, пряча за смехом не столько своё невежество, сколько непреодолимую тоску. Отчего-то ей совсем не хотелось, чтобы этот, явно влюблённый в неё, мужчина разделил её печаль.

«Было бы здорово полюби я его в ответ», — размышляла Клея, вяло борясь с желанием свалиться из окна под шум утихающего дождя'…


— Понравился? — Буруга сорвал со стены набросок грифолка и тот рассыпался прямо у него в руках. — Вот чёрт! Прости, маленькая, я не нарочно.

Клея рассмеялась точь-в-точь, как в недавнем обрывке воспоминаний. Звонкий смех, скрывающий печаль, встал завесой между ней и хозяином.

«Нет, не хочу!» — она кинулась к Буруге и, обняв его, уткнулась носом в шею. Прямо под скулой.

— Расчувствовалась, маленькая? Ничего, это от стресса, — он погладил Клею по голове и спине.

Она почувствовала приятный трепет, пробежавший волной по телу. Ей захотелось остаться вот так с ним навсегда.

— Мне нравится, хозяин. Ещё. Погладьте ещё, — попросила она, сильнее прижавшись к Буруге.

— Хорошо-хорошо, маленькая. Не дави так, а то упадём, — со смехом ответил он. Его рука скользила по её плечу, спине и даже касалась хвостика. И каждый раз Клея немного вздрагивала, чувствуя, как в животе что-то начинало шевелиться в ответ.

— Достаточно? Давай, маленькая моя, посиди тихонько. А я схожу наружу, осмотрюсь, — Буруга легко взял Клею на руки и пересадил на длинную скамью, заваленную тряпьём. — Скоро вернусь!

Он вышел из коморки через неприметную дверь. Его шаги быстро стихли. А Клея, оставшись в одиночестве, с грустью уставилась на высохшие коконы. Их покрыли множество трещин, а на полу возле каждого имелись углубления с непонятными символами. Клея прошлась мимо них, пытаясь разобрать написанное.

«Мастерская Клима», — она узнала один из знаков, выбитый не в полу, а скрытно на стене. Он походил на тавро мастера, которое ставилось на исключительных ювелирных украшениях.

Клея закружилась по коморке. Многие из оставленных в ней предметов она узнала. Память торопливо поделилась с ней образами далёкого прошлого. И с каждым воспоминанием черты лица некогда влюблённого в неё мужчины стали отчётливей. Они до ужаса напомнили ей немного повзрослевшего Младислава Буругу. Вот только имя хозяина совсем ему не подходило.

«Клим. Клим. Клим…» — вертелось у неё в голове одно и тоже слово. Следом за ним шло понимание, что Буруга воплощение того самого мастера, которому принадлежала коморка с коконами и схемами кролей.

— А я? Кто я? — Клея заметалась на месте. Мысли сбились в кучу. Они навели её на тревожные выводы, печалящие до глубины души и ранящие в самое сердце.

— Кроль. Подделка, — со слезами она уселась на пол, обхватив колени руками.

Загрузка...