Кружевница из ковена Будриоли

Глава 43

Неприятные новости домочадцы восприняли с философским спокойствием. Противница нашего с бароном союза Елизавета, конечно, расстроилась. Но, понимая всю сложность ситуации, согласилась с Надей, которая как раз не была против.

- Если так дело повернулось, то ничего уже не поделаешь, - сказала она, отпаивая меня мятным чаем. – Только пусть жених сначала бумаги подпишет, что деньги ему твои без надобности, а уж потом свадьба.

- Вот именно! – поддержала ее Надя. – А потом пусть делает, что хочет.

- А вы уверены, что барон не передумает? Поразмыслит и решит, что супружеская жизнь не так уж и плоха! – Елизавета не могла избавиться от своих подозрений. – И тогда никуда не деться!

- Не передумает. Я видела его и уверена, что такой человек своих решений не меняет. Этот брак барону не нужен. Таким образом, он хочет избежать куда более неприятной ситуации, - возразила я, вспоминая угрюмое лицо Вревского. Его сложный характер как раз сыграет мне на руку. В нем было все. И упорство, и целостность натуры, наличие внутреннего стержня. Да, подобные качества выглядели странно в сочетании с его образом жизни, но они, несомненно, присутствовали в натуре барона. Такие люди всегда противятся навязанному. Просто на данный момент барон выбрал наименьшее из двух зол. Видимо, ситуация достаточно серьезна, если подключился начальник Тайной канцелярии. Но я все равно не понимала, что же их связывало с Вревским?

- Дай Бог, чтобы так и было… - тяжело вздохнула Елизавета, а потом все же улыбнулась. – Ничего, деточка, мы вместе, а это главное.

Всю ночь я провела в размышлениях. Во мне все противилось этому браку. Но, во-первых, от меня зависело благополучие многих людей. А во-вторых, я была в чужом незнакомом мире, и идти напролом, не особо разбираясь в его реалиях, было бы непростительной ошибкой. Глупой и наивной девочкой я уже давно не была, поэтому в мою голову приходили вполне рациональные мысли. Нужно всю ситуацию повернуть в свою сторону. Мало того, мне требуется брачный контракт, в котором пропишутся все нюансы брака с бароном.

Поверенный прибыл в усадьбу через несколько дней и рассказал, что Вревский нанес ему визит, так как появились новые нюансы в нашем с ним деле.

Петр Симонович очень удивился, когда я предложила ему составить брачное соглашение.

- Вы насмешили меня, Мария Дмитриевна, - он действительно рассмеялся, выслушав меня. – В нашем обществе сие неприемлемо. Оговаривается приданое, иногда даже сумма, которая будет ежемесячно выделяться супруге. Плюс ко всему может обсуждаться, какая недвижимость перейдет в ее личное пользование. Но условия дамы своим мужьям ставить права не имеют. Тем более в виде какого-то документа. Какие у вас странные фантазии, однако…

Но не успела я разочароваться, как поверенный продолжил:

- Но я не думаю, что вам стоит сильно переживать по этому поводу. Барон Вревский передал, что если вы пожелаете, по истечении трех лет брака он даст вам развод.

- Развод? – я была не сильна в этом вопросе. Но мне казалось, что в это время разводы не очень приветствовались. – Разве это так просто?

- Нет, не просто, - согласился Петр Симонович. - Основной причиной, по которой Церковь с тысяча семисотого года допускает развод, есть прелюбодеяние. Причем не только жены, но и мужа. Хотя раньше муж вообще отделывался только епитимьей. Но его милость готов выступить в качестве виновного в этом деле и признать, что регулярно изменял вам.

Какое благородство… Хотя с его репутацией это будет просто констатацией факта. Но, тем не менее, предложение барона меня полностью устраивало. Три года — не так много. Тем более, что мне не придется каждый день лицезреть супруга и ложиться с ним в постель. А если ко всему этому добавить в качестве приятного бонуса двадцать тысяч, вообще беспокоиться не о чем. Через три года я стану свободной богатой женщиной, оставаясь при этом молодой и красивой.

- Итак, что вы скажете на это, Мария Дмитриевна? – Петр Симонович внимательно смотрел на меня поверх очков. – Вы согласны?

- Да, я принимаю предложение барона, но его милость должен подписать отказ от денег еще до нашего венчания, - немного нервничая, ответила я. Жизнь стремительно менялась.

- Он уже подписал его, - поверенный достал из папки документ и положил передо мной. – Можете убедиться.

Оперативненько, ничего не скажешь… Я пробежала глазами по размашистым строчкам, написанным рукой Вревского. Барон сдержал свое слово, и пока причин не доверять ему у меня не было.

- Венчание состоится в небольшой церквушке в соседнем уезде. Естественно, никаких гостей и прочего. Буду присутствовать я в качестве свидетеля и, возможно, свидетель со стороны барона Вревского, - уставшим голосом сказал Петр Симонович. – Барон пришлет за вами экипаж с охраной. После церемонии его милость отправится в Москву. Ну а вы, Мария Дмитриевна, возвратитесь к себе в усадьбу.

Что ж, это очень хорошо. Я не хотела, чтобы мои друзья присутствовали на венчании, так как Вревский видел и Надю, и Алексея. Свое лицо я собиралась скрыть от будущего мужа при помощи вуали. Зачем ему знать, как я выгляжу?

Дни полетели с еще большей скоростью. Наступил день венчания. Мои домочадцы переживали больше, чем я.

- Мне не нравится, что ты едешь туда одна! – высказывал мне Алексей. – К чему эта скрытность? Ну и что, если барон узнает тебя? Что от этого изменится?! Мне вообще кажется, что Вревский неплохой человек!

- Мы ничего не знаем о нем. Поэтому так мне будет спокойнее, - гнула я свою линию. – Да и вообще, зачем барону видеть меня? Мы чужие люди. Я для него останусь безликой фигурой, что очень даже хорошо! И я не останусь одна. Свидетелем на свадьбе будет Петр Симонович, а к церкви меня доставят с охраной.

С трудом, но мне удалось убедить друзей, что все будет хорошо. Елизавета привела в порядок одно из Надиных платьев, которые ей покупал Маре Армаш. Все мои наряды не подходили для венчания, а покупать свадебное платье я не хотела. Зачем? Для меня эта церемония была не праздником, а повинностью. Поэтому бархатное платье темно-бордового цвета — отличный вариант. Волосы я убрала в скромную прическу, которую Елизавета украсила сзади изящным венком.

Экипаж барона прибыл после обеда. Его сопровождала охрана в количестве шести крепких мужчин. Забравшись внутрь, я помахала домочадцам, собравшимся на крыльце, и карета понесла меня в неизвестное будущее.

За окошками уже начало смеркаться, когда мы подъехали к небольшой кирпичной церквушке, побеленной прямо по кладке. Ее золотой купол, омытый дождем, тускло поблескивал в осенних сумерках. В карету заглянул один из моих охранников и сказал:

- Побудьте пока в экипаже, княжна. Я предупрежу, что вы прибыли.

И вот именно в этот момент я начала нервничать. Мне захотелось выскочить под дождь и бежать прочь сломя голову. И тут произошло чудо… Над куполом церкви засияли золотистые всполохи, а потом начал появляться узор. Что это? Я вглядывалась в нежные цветы, которые складывались в кружевной узор. Я вдруг поняла, что это незабудки…

- Княжна, вас ждут.

Узор в последний раз вспыхнул и рассыпался золотыми искрами, которые, опадая, сливались с золотом купола.

Я глубоко вдохнула и приняла протянутую руку. Мне помогли выйти из экипажа, проводили до высоких дверей. Дальше я должна была, наверное, идти сама. Я только успела накинуть на голову полупрозрачную вуаль, как за моей спиной послышались шаги.

- Добрый вечер, княжна.

Рядом остановилась большая фигура барона, но я не повернулась.

- Добрый вечер, ваша милость.

Мое плечо почти касалось его руки.

- Наверное, вы ждете от меня извинений за то, что вас заставили согласиться на этот брак? – его доносящийся сверху голос был холоден. – Но я не стану этого делать.

- Я ничего не жду от вас, - процедила я. – Но все равно благодарна за то, что отказались от денег.

- Я не нуждаюсь в чужих деньгах, потому что являюсь мужчиной. И способен обеспечить себе безбедное существование, не полагаясь на приданое молодых девиц. Поэтому благодарить меня не стоит. Кстати, княжна, вы скрыли своё лицо под вуалью, чтобы создать интригу? Но только это меня абсолютно не заботит. Больше мы с вами не увидимся, - металл в его голосе походил на острое лезвие клинка. – Так что ваша внешность не имеет никакого значения. Но, подозреваю, будь вы милашкой, то обязательно продемонстрировали бы это.

- Зато вы, я вижу, любите демонстрировать то, что не нужно, - огрызнулась я. - Например, дурной характер.

После этих слов я почувствовала, как загорелась моя макушка. Наверняка Вревский стоит и прожигает ее гневным взглядом с высоты своего роста.

«До чего тяжелый человек! И теперь иди пойми: он хотел меня обидеть, мол, не красавица? Или хотел показать, что он тоже недоволен вынужденным браком? Так мне все равно, мог бы и не напрягаться», - раздражённо подумала я.

В притвор вышел священник, и мы прекратили обмениваться «любезностями».