Кружевница из ковена Будриоли

Глава 44

Ну а дальше начался сам обряд. Несмотря на непростую ситуацию, мне было интересно. Тем более, что замуж я выходила в первый раз.

Венчание началось обручением. Священник трижды благословил Вревского, который каждый раз осенял себя крестным знамением. Затем батюшка повернулся ко мне, и я тоже трижды перекрестилась.

- Во Имя Отца и Сына и Святого Духа, - произнес святой отец, вручив нам зажженные свечи, и мы последовали за ним на середину храма. Перед аналоем уже был расстелен белый плат. Я немного замешкалась перед ним, не особо понимая, что нужно делать.

- Встаньте на плат, - шепнул барон, слегка подталкивая меня под локоть. – Я вам уступаю место главы семьи.

Я сначала не поняла, о чем он толкует с легкой насмешкой в бархатном голосе. Но потом догадалась, что барон имеет в виду суеверие. Кто первый встанет на плат во время венчания, тот будет главенствовать в семье. Как остроумно!

Батюшка спросил, является ли наше желание вступить в брак свободным и непринужденным. После чего благословил и произнес ектенью. Потом пришла очередь молитв, и священник попросил у Господа даровать нам детей. В этот момент мне показалось, что рука Вревского, сжимающая свечу, слегка дрогнула. Неужели происходящее что-то значит для него? Ну а почему нет? Он такой же человек и наверняка хотел бы, чтобы на таинстве присутствовала любимая женщина, а не навязанная незнакомая девица.

Дальше началась самая красивая часть венчания. Венцы, протяжное «Венчается раб Божий…»… И, конечно же, трижды произнесенное возглашение: «Господи Боже наш, славою и честью венчай их!».

После возглашения: «И сподоби нас, Владыко, со дерзновением неосужденно смети призывати Тебе…» мы преклонили головы под венцами, которые держали поверенный и граф Кушаков. Обряд закончился тем, что мы троекратно, по глоточку отпили общего вина и, соединив наши руки, батюшка покрыл их епитрахилью. Нас повели вокруг аналоя и подвели к царским вратам, где Вревский поцеловал икону Спасителя, а я – образ Божией Матери. Потом мы поменялись местами. И уже в конце приложились к кресту.

После венчания начальник Тайной канцелярии сухо поздравил меня, и они с бароном отбыли верхом. Мой муж даже слова мне не сказал, словно перед ним было пустое место. И хорошо. Зачем эти наигранные правила приличия?

Экипаж Вревского ждал меня за воротами церкви.

- Мария Дмитриевна, вы не переживайте так. Все будет хорошо, - пытался утешить меня Петр Симонович. – Три года, и вы свободны. Это не такой уж большой срок.

Я наконец, сняла вуаль с лица и с наслаждением вдохнула свежий, пахнущий грибами и прелой листвой воздух.

- О нет, я не переживаю… Я очень рада, что все закончилось и можно вернуться домой. Когда я смогу получить деньги отца?

- Как и заявлено в завещание. По истечении года вашей супружеской жизни, - ответил поверенный. – Вы же читали документы.

Да, я читала, но на тот момент именно этот нюанс для меня был менее важен, чем все остальное. Год?!

- Да, да… Вылетело из головы, - я улыбнулась ему. – Спасибо, что напомнили. А Вревский знает об этом?

- Конечно. Его милость читал завещание. И он сразу же назначил вам годовое содержание, - удивил меня Петр Симонович. – Каждый месяц вам будет приходить определенная сумма…

- Я отказываюсь от содержания, - прервала я поверенного. – И хочу подписать документы, чтобы это было официально.

- Мария Дмитриевна, но почему?! – изумленно воскликнул мужчина. – К чему эта гордость? Просто примите то, что вам принадлежит по праву! Супруг обязан обеспечить своей половине достойную жизнь по мере его возможностей!

- Я приняла решение, - упрямо произнесла я. – Мне не нужны деньги барона. Будьте добры, составьте отказную, я подпишу ее.

- Как пожелаете, ваша милость, – Петр Симонович поклонился. – Как только все будет готово, я приеду в усадьбу.

- Благодарю вас, - я видела, что он неприятно удивлен моим поведением. Но мне было все равно. Это моя жизнь.

Мы попрощались, и я забралась в экипаж. Мне предстояла долгая дорога.

Весь путь до дома я не переставала думать о поступке Вревского. Нет, его порыв, конечно, благороден… Хотя… Теперь это обязанность барона: обеспечивать свою супругу. Но, с другой стороны, он мог и не позаботиться обо мне. Ничего не мешало просто вычеркнуть меня из жизни.

Вот только я не могла принять от Вревского деньги. Я ему не настоящая жена, а фиктивная. Да и вообще во мне все противилось такому положению дел. Я смогу обеспечить себя сама! Подумаешь, год! Это такая ерунда!

Убаюканная покачиванием экипажа, я уснула, свернувшись калачиком в углу. Мне снился Вревский. В его руках почему-то был букет незабудок…

А потом все закрутилось в повседневных заботах. О венчании я даже не вспоминала.

Надя излечила у слуг все, на что они жаловались. Алексей все больше привязывался к Ахбазану, который, в свою очередь, признал его за хозяина. Елизавета постепенно возвращала свои умения, тренируясь напускать наваждение, и иногда подшучивала над остальными слугами. Она могла так «закрутить» Стешу, что та минут пять расхаживала по передней с пирогом на подносе, ища двери столовой. Или отправляла Ивана за грибами, а когда он начинал хвалиться полной корзиной белых, оказывалось, что она пуста.

Зато Орель стал совершенно неуправляемым. Он убегал, шипел на меня, когда я пыталась его погладить. А однажды даже царапнул. Алексей пообщался с ним по-своему и объяснил мне, что Орелю требуется заниматься тем, для чего он создан. Мой кот был проводником в потусторонний мир, и животному требовалось ходить туда, чтобы сбрасывать негативную энергию. Так что забот мне теперь прибавилось… Как бы ни хотелось забыть о силе некроманта, она не давала этого сделать.

В обычных, не колдовских делах тоже имелись успехи. Мы встретились с ювелиром, и он из десяти выбрал пять эскизов. Набор «Снежная королева» ему понравился больше всего. Для него Демьян Федотович предложил уже просверленные жемчужины. Еще он отобрал колье «Тайна» из рубинов в сочетании с агатами на черном шелке, браслет с топазами в серебристой оправе, черный чокер с бриллиантовой каплей и серьги с изумрудами на зеленой основе.

Мы уже пили кофе, когда Демьян Федотович рассказал мне удивительную историю. Конечно, он преподнес ее в шутливой форме, но я серьезно задумалась над случившимся.

- Мария Дмитриевна, ваша опаловая малая парюра* уже приобрела некую славу, так сказать…

- Что это значит? – я с любопытством взглянула на него.

- Я быстро продал ее. По понятным причинам не буду называть имя той дамы, что приобрела украшения. Так вот, когда она увидела парюру, то пришла в неописуемый восторг. Ей нравилось все. И необычность изделия, и сочетание кружева с камнями, и его уникальность. В общем, дама, не раздумывая, купила набор, - ювелир тихо засмеялся. – Покупательница появилась через неделю с таким лицом, что я, грешным делом, подумал: вот сейчас она устроит скандал. Но я ошибся! Дама благодарила меня и клялась, что парюра излечила ее близорукость и теперь ей абсолютно не нужны очки! Представляете?

- Наверняка, она просто убедила себя в этом, - я тоже засмеялась. – Или не особо страдала близорукостью.

Мы еще немного поговорили, и я вернулась в гостиницу, где меня ждали Надя и Алексей. Мне очень хотелось поделиться с ними историей об опаловой парюре.

- Меня до сих пор удивляет твое умение плести кружево. Когда ты училась этому и у кого? – девушка внимательно взглянула на меня. – В ковене тебя учили делать куклы-амулеты.

- Было бы желание, а научиться можно всему! – я отвернулась от подруги, делая вид, будто что-то ищу в саквояже. – Вот и я научилась. Ты лучше скажи, это моя сила излечила женщину?

- Да, скорее всего. Опал как раз лечит плохое зрение, - ответила девушка, не став дальше углубляться в мои способности плести кружево. Но я чувствовала, что у нее есть подозрения на этот счёт. Может, стоит рассказать всю правду?

*Малая парюра (полупарюра). Включает 2–3 предмета.