Крупнейшие уголовные дела XX века в США

Дело «соледадских братьев»

«Соледад» — по-испански «одиночество». Это слово как нельзя более точно отражает действительность соледадской тюрьмы — места, где человек безмерно, бесконечно одинок. И дело не только в том, что многие узники содержатся там в одиночных камерах в условиях строгой изоляции от общества. К этому добавляется и всемерно насаждаемая тюремной администрацией расовая сегрегация. Расизм и здесь нашел себе питательную почву. Белые заключенные организовали нечто вроде тюремного филиала ку-клукс-клана — общество «Арийское братство». Это еще более обострило конфронтацию на расовой почве между узниками. Началась организованная травля негров не только со стороны расистов из тюремной администрации, что считается здесь едва ли не в порядке вещей, но и со стороны белых заключенных. Такое положение не могло продолжаться бесконечно долго. Энергия взрыва искала лишь подходящий повод. И он представился.

Если не считать отдельных исключений, никогда раньше белых не выводили на прогулку вместе с неграми. Но как только ку-клукс-клановцы в тюремных робах объединились в организацию, администрация тут же внесла коррективы в условия тюремного режима. 13 января 1970 г. заключенных разной расовой принадлежности впервые за длительное время вывели на совместную прогулку.

На тюремном дворе, в этом каменном колодце с высокими стенами и нависающей сторожевой вышкой, заключенные сразу же разделились на две группы: белые сосредоточились в центре, негры отошли в сторону. Посыпались расистские оскорбления, угрозы. И белое большинство бросилось на чернокожих…

Находившийся на вышке офицер охраны О. Дж. Миллер открыл стрельбу без предупреждения. Первые же пули уложили наповал негров У. Ноумена и К. Эдвардса. Третья пуля тоже угодила в негра. Это был Э. Миллер (однофамилец стрелявшего), который получил тяжелое ранение и спустя несколько часов, не приходя в сознание, скончался в тюремной больнице. Четвертым выстрелом оказался ранен белый заключенный.

По этому факту было возбуждено производство в уголовном порядке. Перед большим жюри графства Монтерей предстал офицер охраны О. Дж. Миллер. Три дня заседали присяжные. Они внимательно выслушали показания свидетелей из числа сотрудников администрации тюрьмы и белых заключенных. Ни один чернокожий узник допрошен не был. Большое жюри не поинтересовалось показаниями даже тех из них, которые являлись непосредственными очевидцами и участниками драматических событий 13 января. С большей или меньшей степенью достоверности можно выдвигать различные предположения о причинах столь одностороннего интереса присяжных. Бесспорно лишь то, что большое жюри состояло из одних только белых, хотя жертвами преступления оказались преимущественно негры. Но как бы там ни было, офицера охраны О. Миллера, застрелившего трех безоружных заключенных, полностью реабилитировали с формулой «оправданное» убийство.

Об этом решении заключенные отделения усиленного режима тюремной зоны «У» узнали из сообщения администрации по внутренней трансляционной сети. Спустя полчаса с галереи третьего этажа был сброшен служащий тюремной охраны Джон Миллс. Он получил тяжелые травмы, от которых скончался. Анджела Дэвис, судьба которой впоследствии самым причудливым образом оказалась связанной с событиями в соледадской тюрьме, со свойственным ей темпераментом так писала о них:

«Закованные в цепи чернокожие узники ответили стихийным, отчаянным протестом, они выкрикивали угрозы (неосуществимые!) в адрес убийцы О. Миллера, в гневе сотрясали решетки камер. В соледадской тюрьме воцарился дух сопротивления. Один их охранников по неосторожности сунулся в это яростное пекло и был поглощен хаосом и бездной — он стал жертвой жажды мести. Никто не знает, кто столкнул его с перил лестницы»[301].

Расследование этого факта началось немедленно и проводилось энергично. Все 137 узников зоны «Y» были изолированы в своих камерах. На целый месяц они лишились предусмотренных тюремным режимом прогулок, даже глоток свежего воздуха оказался им недоступен. Вскоре круг подозреваемых сузился до трех заключенных. В этом качестве в материалах дела фигурировали негры Джордж Джексон, Джон Клатчет, Флит Драмго.

В досье Джорджа Джексона, 28 лет, значилось, что он осужден по так называемому неопределенному приговору к лишению свободы на срок от одного года до пожизненного тюремного заключения за соучастие в ограблении второй степени (со смягчающими обстоятельствами). Вердикт о виновности по этому делу был вынесен несмотря на единодушные показания потерпевшего и другого подсудимого, которые заявляли, что Д. Джексон не принимал участия в совершении преступления. К моменту возникновения дела об убийстве Д. Миллса он находился в соледадской тюрьме уже десять лет.

Джон Клатчет, 24 лет, квалифицированный рабочий-авиамеханик, активно участвовал в профсоюзном движении. По ложному доносу был обвинен в краже телевизора. На суде выяснилось, что эту вещь он приобрел за деньги, добросовестно заблуждаясь в отношении ее подлинного собственника. Телевизор оказался краденым. Тем не менее Д. Клатчет был осужден. Наказание по неопределенному приговору было назначено в виде лишения свободы на срок от шести до 15 лет. К тому моменту заключенный находился в соледадской тюрьме уже четыре года.

И наконец, Флит Драмго, 23 лет, осужден за ограбление второй степени. Потерпевший указал на него как на лицо, совершившее нападение, несмотря на то что словесный портрет преступника, который был дан перед опознанием, совершенно не совпадал с действительным обликом Ф. Драмго. Впрочем, один признак все-таки совпал — цвет кожи. Этого оказалось достаточным для осуждения. Подсудимый был признан виновным и на основе все того же неопределенного приговора заключен в соледадскую тюрьму сроком от шести до 15 лет. Во время производства по делу об убийстве Д. Миллса он находился здесь уже более трех лет.

В ходе расследования эти имена всплыли не случайно. Они уже давно беспокоили администрацию. И причина этого не в каких-либо нарушениях тюремного режима или других подобных действиях со стороны Джорджа Джексона и его друзей. Она лежала значительно глубже и заключалась в том, что в городе Сан-Хосе, ближайшем к соледадской тюрьме крупном административном центре, незадолго до описываемых событий был создан Комитет в защиту политических заключенных. Эта организация боролась за освобождение многих узников соледадской тюрьмы. Из оперативных данных администрации стало известно, что Д. Джексон, Ф. Драмго и Д. Клатчет фактически оказались эмиссарами Комитета среди заключенных. Они разъясняли им цели и задачи организации, вели пропагандистскую работу. Отсюда понятно, почему при полном отсутствии достоверных доказательств именно Джексон, Драмго и Клатчет оказались подозреваемыми по делу об убийстве служащего тюремной охраны Джона Миллса. Не было бы этого случая, наверное, представился бы другой для того, чтобы отправить строптивых заключенных в газовую камеру.

Дело «соледадских братьев», как вскоре стала называть их пресса, далеко вышло за рамки частного случая убийства в отдаленной провинциальной тюрьме. Демократические слои американской общественности увидели в нем свидетельство усиления репрессий по расовым и политическим мотивам. Возник Комитет защиты «соледадских братьев». Его председателем стала Анджела Дэвис. На одной из пресс-конференций, организованных Комитетом, она заявила:

— Положение в соледадской тюрьме отражает положение всего негритянского населения. Убиты три негра, безоружные и не пытавшиеся бежать, и это называется оправданным убийством… Убит один белый охранник, и это сразу называется зверским убийством… Тфи негра, о которых известно, что они пытаются организовать в тюрьме борьбу против подлинных причин их угнетения, эти три негра изолируются от других, и им предъявляется обвинение в убийстве… Мы призываем к коренной перестройке всей тюремной системы; в то же время мы стремимся организовать движение за освобождение политических заключенных…[302].

14 февраля 1970 г. большое жюри вынесло обвинительный акт. «Соледадские братья» обвинялись в убийстве первой степени (с отягчающими обстоятельствами). В мае суд в городе Салинасе приступил к рассмотрению дела по существу. Учитывая большой интерес общественности к этому процессу и предполагая возможность массовых акций протеста против судебных репрессий, председательствующий судья Гордон Кэмпбелл обратился в легислатуру штата[303] с ходатайством о запрещении пикетирования здания суда. В результате в уголовном кодексе штата Калифорния появилась новая норма:

«Любое лицо, пикетирующее здание суда или устраивающее в нем или вблизи него шествие с целью помешать, затруднить или нарушить отправление правосудия или с целью оказать влияние на судью, присяжного, свидетеля или служащего суда при исполнении ими своих обязанностей, совершает мисдиминор»[304].

Такая норма с чисто юридической стороны едва ли может быть подвергнута обоснованной критике. Однако в данном случае настораживает ее явная ориентация на пресечение действий общественных комитетов защиты подсудимых в судебно-политических процессах. В отдельных своих высказываниях накануне суда над «соледадскими братьями» Г. Кэмпбелл выразил эту мысль достаточно определенно. Кроме того, он позволил себе в адрес подсудимых ряд замечаний, которые со всей очевидностью свидетельствовали о его предубежденности. На это обстоятельство обратили внимание защитники «соледадских братьев» и публично выразили Г. Кэмпбеллу свое недоверие. Тот поспешил заявить самоотвод. В результате кресло председательствующего в этом процессе занял судья Энтони Брезил. Но и он пребывая в нем недолго. Защита потребовала изменить место проведения суда, поскольку в Салинасе среди белого населения преобладали расистские настроения, что могло сказаться на решении присяжных. Судья Э. Брезил отказал в удовлетворении этого требования. Такая позиция вызвала протесты со стороны демократической общественности, которая настаивала на переносе предстоящего судебного разбирательства из провинциального Салинаса в Сан-Франциско. С поддержкой этого требования выступили известные американские киноактеры Марлон Брандо, Джейн Фонда и другие. Движение приобрело столь широкие масштабы, что судебные власти вынуждены были уступить. Местом предстоящего судебного разбирательства дела об убийстве Д. Миллса был избран город Сан-Франциско. В связи с этим 8 июля Д. Джексон, Д. Клатчет, Ф. Драмго были переведены из соледадской тюрьмы в тюрьму Сан-Квентин.

Между тем деятельность Комитета защиты «соледадских братьев» приобретала все больший размах. Депутаты негритянского происхождения легислатуры штата Калифорния провели самостоятельное расследование обстоятельств убийства Д. Миллса, в результате чего появился документ под названием «Доклад чернокожих депутатов легислатуры о положении в соледадской тюрьме». Лейтмотивом его была попытка привлечения общественного мнения к вопросу о нарушениях прав человека в пенитенциарных учреждениях Калифорнии. При активном содействии Комитета защиты «соледадских братьев» в октябре 1970 года одна из крупных книгоиздательских фирм США опубликовала собрание писем заключенного Джорджа Джексона. Эти письма потрясали воображение сценами жестокости и насилия в соледадской тюрьме. Помимо этого они обнаружили несомненное литературное дарование автора.

Готовилась к судебному процессу в Сан-Франциско и другая сторона: ку-клукс-клановцы, неофашисты и тому подобные элементы с явно расистской ориентацией подняли шумную кампанию против негритянского меньшинства, требовали суровой и незамедлительной расправы с «соледадскими братьями». В самый разгар этой кампании из тюрьмы Сан-Квентин поступило экстренное сообщение: 21 августа 1971 г. заключенный Джордж Джексон был убит при попытке к бегству. До начала судебного процесса в Сан-Франциско оставалось четыре дня…

Материалы служебного расследования этого факта до сведения общественности доведены не были, они надолго, а может быть и навсегда, потонули в анналах тюремного ведомства. Поэтому о реальных событиях, которые разыгрались в тюрьме Сан-Квентин, можно говорить лишь предположительно. Однако предложим читателю самому оценить значение двух фактов, которые известны достоверно.

Факт первый. Заключенные тюрьмы Сан-Квентин неоднократно обращались к органам государственной власти различных уровней с настоятельной просьбой защитить их от произвола и издевательств со стороны тюремной администрации. Но ни одна из этих попыток не привела к сколь-нибудь ощутимому результату. И тогда заключенные решили использовать судебную трибуну. Трудно было найти лучший случай, чем процесс «соледадских братьев», к которому привлечено внимание общественности не только Калифорнии, а, пожалуй, всей страны. Была составлена обращенная к суду петиция, которую подписали 26 заключенных. Этот документ должен был огласить на суде в Сан-Франциско Джордж Джексон. Но не успел.

Факт второй. В заключении эксперта о результатах судебно-медицинского исследования тела Д. Джексона говорится: «Пуля попала в нижнюю часть спины, прошла через правую сторону туловища и вышла через мозг…»[305]. А теперь попробуем представить себе положение тела в момент выстрела, т. е., иначе говоря, произведем мысленную реконструкцию события. Совершенно очевидно, что описанная траектория пули возможна лишь в одном из двух случаев: 1) выстрел произведен снизу в момент, когда заключенный находился на определенной высоте по отношению к часовому; 2) стреляли в человека, лежащего на животе.

Первый случай заведомо отпадает, поскольку, как явствует из сообщения, Д. Джексон был убит во дворе тюрьмы часовым, который находился на вышке, и, следовательно, мог стрелять только сверху. Но тогда остается второй случай… Здесь факты, которыми мы располагаем, кончаются. А от предположений в этом строго документальном повествовании мы предпочитаем воздержаться.

Трагическая гибель Джорджа Джексона придала новый импульс борьбе. демократической общественности страны против расовых и политических репрессий. Анджела Дэвис выступила в те дни с обращением к соратникам по борьбе:

«Вражеская пуля вновь принесла горе и страдание чернокожему народу, всем, кто выступает против расизма и несправедливости, кто любит свободу и борется за нее. В субботу 21 августа пуля охранника тюрьмы Сан-Квентин оборвала жизнь Джорджа Джексона и лишила его последней возможности вести ту упорную борьбу, которую он с такой самоотверженностью вел в течение одиннадцати лет… Он оказывал и продолжает оказывать огромное влияние на всех, кто его знал. Отвага Джорджа, над которым все время висела угроза расправы без суда, его мировоззрение, отточенное в муках семилетнего одиночного заключения, его упорство перед лицом, казалось бы, непобедимого противника, продолжают оставаться источником вдохновения для всех наших сестер и братьев в тюрьмах и за их стенами… Он стоит перед моими глазами, и мои слезы и горе превращаются в ненависть к системе, убившей его…»[306].

Четверо суток спустя после гибели Джорджа Джексона, 24 августа 1971 г. в обстановке чрезвычайных мер безопасности в Сан-Франциско начался процесс по обвинению оставшихся в живых «соледадских братьев» в убийстве первой степени. Все подступы к зданию суда охранялись полицейскими с автоматическим оружием в руках. Желающие попасть в зал судебного заседания подвергались самому тщательному обыску. Эта унизительная процедура сопровождалась полным обнажением тела, после чего каждого фотографировали в фас и в профиль и отводили на заранее отведенное для него место. В зале перегородка из пуленепробиваемого стекла отделяла публику от участников судебного разбирательства. Подсудимых доставили на армейском вертолете, опустившемся непосредственно на крышу здания суда. Они вышли, скованные вместе цепями. Только в зале судебного заседания судья Спиро Вэвьюрис разрешил их снять. Подсудимые приветствовали своих сторонников поднятыми вверх руками, сжатыми в кулак, — символом солидарности и несокрушимости духа.

Первая акция, которую предприняли в суде Джон Клатчет и Флит Драмго, была продиктована отнюдь не интересами собственной защиты. Выше и важнее этого они сочли память о своем погибшем «соледадском брате» Джордже Джексоне. Оставшиеся в живых подсудимые продолжили дело, которое он завершить не успел. Они предъявили суду петицию, подписанную заключенными тюрьмы Сан-Квентин. На обратной стороне поздравительной открытки мельчайшим почерком было написано:

«Мы, подписавшиеся, содержащиеся в одиночном заключении, страдая от ран и внутренних повреждений, нанесенных известными и неизвестными нам охранниками под командованием офицера охраны Луиса С Нельсона, обращаемся к суду с настоящей петицией…»[307].

Далее излагались конкретные факты злоупотреблений тюремной администрации, жестокости и издевательств, которым подвергаются заключенные Сан-Квентина. Однако судья Спиро Вэвьюрис счел данный вопрос не относящимся к предмету судебного разбирательства и даже отказался публично огласить этот документ. Тогда защитники подсудимых предоставили его копию в распоряжение прессы.

На следующем судебном заседании адвокаты заявили, что их подзащитные подверглись жестоким избиениям за представление петиции заключенных в суд. В подтверждение достоверности этого факта подсудимые сорвали с себя рубашки. Все присутствующие могли убедиться в наличии многочисленных следов физического насилия — свежих ран, кровоподтеков, ссадин, ожогов. Но и это тягостное зрелище не произвело должного впечатления на судью. И на этот раз он отказался приобщить петицию заключенных к материалам дела или отреагировать на нее каким-либо иным юридически значимым образом.

На вопрос судьи о том, признают ли себя подсудимые виновными в убийстве служащего тюремной охраны Д. Миллса, Джон Клатчет и Флит Драмго ответили категорическим «нет». Согласно судебной процедуре дальнейшее производство по делу должно осуществляться с участием присяжных заседателей. Из 120 кандидатов лишь семеро оказались чернокожими. В результате длительного отбора в состав жюри не прошел ни один из них: сработала система мотивированных и немотивированных отводов, которой с успехом для себя воспользовалось обвинение. Максимум, чего удалось добиться защите, это включить в состав четырех запасных присяжных заседателей двух негров.

Обращаясь к жюри, судья Спиро Вэвьюрис, указывая на скамью подсудимых, произнес:

— Эти люди — чернокожие, но я хочу, чтобы вы обращались с ними так, как если бы цвет их кожи был таким же белым, как только что выпавший снег.

Такого рода декларация в традициях американских судов. И она многим кажется вполне демократичной и либеральной, хотя при более пристальном рассмотрении в ней нетрудно заметить явную презумпцию превосходства белых. Ведь если бы судья исходил из идеи равноправия рас, он не стал бы призывать присяжных относиться к чернокожим как к белым. Это просто не имело бы смысла.

Слово для вступительного заявления предоставляется главному обвинителю на процессе Уильямсу Картису. Он сказал, что обвинение располагает двумя десятками свидетелей, которые лично наблюдали, как Д. Джексон, Д. Клатчет и Ф. Драмго сбросили служащего тюремной охраны Д. Миллса с галереи третьего этажа.

Во вступительном заявлении защиты, с которым выступили адвокаты Флойд Силлимен и Ричард Сильвер, прозвучала мысль о злоупотреблениях властью в тюремной системе Калифорнии. Однако обвинитель заявил протест против такой постановки вопроса. Судья его удовлетворил и предложил защитникам ограничиться исключительно рамками предъявленного обвинения.

Во время судебного следствия выяснилось, что из 20 свидетелей обвинения 18 — белые. Как показал перекрестный допрос, заключенные согласились дать показания против «соледадских братьев» исключительно под воздействием угроз со стороны начальника тюремной охраны — капитана Чарлза Муди или соблазнившись возможностью условно-досрочного освобождения в качестве своеобразной платы за эту специфическую услугу обвинительной власти.

Так, свидетель обвинения А. Йорк, осужденный в 1968 году за убийство, в августе 1970 года пытался совершить побег из тюрьмы. Вместо того чтобы в установленном законом уголовном порядке возбудить производство по этому факту, администрация тюрьмы вдруг вышла с представлением о его условно-досрочном освобождении, мотивируя свое решение примерным поведением заключенного. О причинах такой странной метаморфозы рассказал на суде сам свидетель. По его словам, капитан Ч. Муди предложил ему дать инкриминирующие показания по делу «соледадских братьев». В случае согласия он обещал добиться для него условно-досрочного освобождения, в случае отказа угрожал снова «бросить в котел»[308]. Заключенный А. Йорк предпочел свободу, даже если она получена путем лжесвидетельства. А капитан Ч. Муди свое слово сдержал: буквально накануне судебного разбирательства дела «соледадских братьев» А. Йорк вышел из тюрьмы[309].

Условно-досрочное освобождение было предложено на таких же условиях и заключенному У. Уорзелла. Вот фрагмент из перекрестного допроса этого свидетеля обвинения.

Защитник Ф. Силлимен: Правда ли, что Вы стали свидетелем обвинения между 17 и 21 января 1970 г., стремясь выйти на свободу?

Свидетель У. Уорзелла: Я просил об освобождении. Это все, что я могу сказать.

Защитник Р. Сильвер: Каковы Ваши взаимоотношения с капитаном Муди?

Свидетель У. Уорзелла: Я боялся того, что он может сделать… Я боюсь капитана Муди.

Защитник Р. Сильвер: Почему Вы боитесь его?

Свидетель У. Уорзелла: Он жестокий и вспыльчивый… Вы просто должны увидеть его собственными глазами, чтобы понять меня.

В ходе дальнейшего судебного следствия выяснилось, что две трети всех участвующих в деле свидетелей обвинения были условно-досрочно освобождены из заключения после 13 января 1970 г. в отрезок времени, который точно совпадает с производством по делу «соледадских братьев».

Когда суд перешел к исследованию вещественных доказательств, защита представила макет зоны «У» соледадской тюрьмы, где погиб служащий охраны Джон Миллс. Выяснилось, что после его смерти тюремная администрация поспешила перестроить эту зону таким образом, что все имеющие значение для дела детали интерьера оказались утраченными. Трудно предположить, что руководство тюрьмы не отдавало себе отчета в недопустимости подобного рода действий до суда. Но тогда невольно возникает мысль об умышленном сокрытии следов преступления.

С изложением результатов дактилоскопической экспертизы вещественных доказательств, обнаруженных на месте преступления, на процессе выступил эксперт Спиро Вейсос. Его заключение было однозначным: отпечатки пальцев, оставленные на этих предметах, не принадлежат ни одному из подсудимых по данному делу[310].

23 марта 1972 г. после напутственного слова судьи с изложением основных норм доказательственного права, которыми следует руководствоваться, присяжные заседатели удалились на совещание для вынесения вердикта. Трое суток спустя старшина присяжных сообщил судье, что к единогласному решению, как этого требует уголовно-процессуальное законодательство штата, прийти не удалось. Двенадцать присяжных разделились на две группы — восемь и четыре человека. Характер разногласий старшина не объяснял. Судья С. Вэвьюрис предложил продолжить обсуждение и призвал меньшинство присоединиться к мнению большинства.

На следующий день, 27 марта 1972 г. секретарь судебного заседания огласил вердикт жюри присяжных. Все подсудимые — Д. Клатчет, Ф. Драмго и Д. Джексон (посмертно) — признавались невиновными. В такие моменты оправданные, их родственники и друзья обычно не скрывают своих чувств. На этот раз особой радости не было. Ведь оставшимся в живых и оправданным «соледадским братьям» предстояло со скамьи подсудимых отправиться не домой, а снова в тюремную камеру — отбывать свой неопределенный приговор…