Кухонный бог и его жена

8. СЛИШКОМ МНОГО ИНЬ

Так что ты теперь знаешь, какой я была раньше. Не всегда думала о плохом, как говорите вы с Хелен. В молодости мне хотелось верить в хорошее. А когда все хорошее в моей жизни стало исчезать, захотелось уцепиться за него покрепче и не отпускать.

Теперь я стала осторожнее. Не знаю, почему Хелен меня за это критикует. Пусть себя лучше критикует! Сама знаешь, какая она: стоит ей увидеть что-нибудь хорошее, например, хорошее поведение ее детей, тут же ищет подвох. Вот я тебя спрашиваю: разве не скверно думать, что раз все с тобой хорошо обращаются, то ты скоро умрешь? В китайском языке есть слово дамэй — неудача, несчастье. Если думаешь о дамэй, то оно придет. Даже если Хелен думает, что умрет, она поступает неразумно, говоря об этом.

Я лишь хочу сказать, что понимаю, каково слышать страшные истории и верить в них. Тебе повезло, что в твоей жизни ничего подобного не было, но в моем первом замужестве было, причем с самого начала. Может, этот брак вообще не имел никаких шансов. Когда выходишь за нехорошего мужчину, то и брак хорошим не будет, от этого никуда не деться. Вот только если бы Пинат не вложила в мою голову опасения, возможно, я смогла бы порадоваться хоть немного до того, как вся правда вышла наружу.

В общем, вот что получилось: за три дня до моей свадьбы Пинат поступила очень плохо. Она рассказала о семье Вэнь такое, что меня стало тошнить. А на следующий день поведала об опасности, которая может подстерегать меня, если я полюблю Вэнь Фу слишком сильно. Через день после этого разговора я уехала в Шанхай готовиться к свадьбе. Уже с уверенностью, что мой брак обречен.

И я не думала, что Пинат распустила язык, чтобы отомстить мне. Когда я вернулась из дома отца, она обращалась со мной вполне дружелюбно. Показав американский журнал для невест, кузина посоветовала, какое платье будет на мне смотреться лучше всего: из белого атласа со шлейфом в десять футов длиной.

И продемонстрировала платье, которое хотела надеть сама, хоть я и не приглашала ее в подружки невесты.

Когда я сказала, что Старая тетушка уже выбрала мне платье: длинное красное ципао с вышитой курточкой, она сморщила нос и фыркнула:

— Наряд для деревенской свадьбы! На тебе должно быть западное свадебное платье. Ни одна уважающая себя шанхайская девушка не выйдет замуж в китайском платье. Это старомодно! Ты только посмотри на фотографии в журнале!

В этом была вся Пинат: бунтовала против традиций, но своих идей никогда не имела.

— Старомодно или нет, но Старая тетушка никогда не согласится на свадебное платье белого цвета, — возразила я.

— Только необразованные люди считают, что белый — цвет траура, — не унималась кузина. — Если позволишь ей решать за тебя, то появишься на собственной свадьбе на красном кресле в носилках, в сопровождении деревенского оркестра и нищих! А все влиятельные друзья твоего отца выберутся из автомобилей, чтобы посмеяться над тобой.

И Пинат заржала, как лошадь, чтобы я точно поняла, что услышу в день своей свадьбы.

Такая мысль мне в голову не приходила.

— Фу! Да не делай такое строгое лицо! — сказала она. — Я сейчас же поговорю об этом с мамой. А еще я считаю, что мы обе должны использовать косметику. Девушки из самых уважаемых семей красятся, а не только певицы, актрисы и падшие женщины. Вань, посмотри на сестер Сун.

Услышав, что Пинат собирается мне помочь, я позволила себе поделиться восторгами и переживаниями. Я рассказала, что в день свадьбы будет два празднества: банкет в хорошем ресторане друзей Вэней, а второй — в отеле «Цзиньцзян Метрополо Классик» в Шанхае, современном и очень стильном. Во всяком случае, таким его считали в 1937 году. Сейчас это название тебе ничего не говорит, но в те времена отель был шикарным местом для проведения банкетов. Еще я сказала, что семья Вэнь подарила нашей семье четыре тысячи юаней.

— Видишь, какие они щедрые и как меня ценят! Я осознавала, что хвастаюсь, пусть и чуть-чуть. — Думаю, моя будущая семья заплатит за меня не меньше сорока тысяч, — отозвалась Пинат. — И я выйду замуж за сына из состоятельной шанхайской семьи, гораздо богаче, чем местная, от которой я отказалась.

И тогда я поняла, что кузина пытается убедить меня, что сама, задолго до сделанного мне предложения, решила отдать Вэнь Фу кому-нибудь другому. Таким образом она позволяла нам обеим сохранить лицо: она не теряла жениха, а я его не отбивала.

Мне подумалось, что это очень щедрый жест, дающий нам обеим возможность принять случившееся. Благодаря ему мы снова сумели сблизиться, стать сестрами. С того самого дня и до свадьбы мы называли друг друга тан цзе — «сладкая сестра», так говорят о кузине, которую любят.

Кстати, то, что Пинат сказала о денежном подарке, не было плохим поступком. Наоборот, это позволило мне верить в ее искренность.

За три дня до свадьбы наш дом наполнился гостями, приехавшими издалека: родственники Старой тетушки, Новой тетушки, кузены, с которыми нас связывали запутанные брачные узы. Было очень трудно спать после обеда рядом с такой толпой народу… поэтому Пинат отправилась на улицу прогуляться, а я стала упаковывать одежду и заворачивать свои драгоценности в мягкие тряпицы.

За пару дней до этого на большом семейном обеде мне сделали много подарков: овальный нефритовый перстень от матери отца, золотую цепочку от отца, два золотых браслета, один от Старой, а другой от Новой тетушки. Были и другие подарки. Старая тетушка, убедившись, что нас никто не видит, отдала мне сережки из императорского сочно-зеленого нефрита, некогда принадлежавшие моей матери, — те самые, которые, как обещала мама, должны были стать моими.

Я как раз их примеряла, вспоминая мамины слова о цене сережек и моих слов, когда в комнату вбежала Пинат. Она шепотом позвала меня в оранжерею, чтобы поговорить. Я сразу все бросила. Секреты, рассказанные в оранжерее, всегда были самыми лучшими, с привкусом опасности. Мы пробрались между разбитых горшков, мимо нашей детской чайной мебели и двух деревянных кресел для лужайки, с отломанными спинками.

Пинат сказала, что сидела на ступенях Нового Запада и услышала разговор мужчин. Старая тетушка выгнала их из гостиной, потому что обнаружила, что они не только курят сигары, но и сплевывают на ковер. Вот они и устроились на террасе, курили, плевали себе под ноги и болтали об обычных скучных делах: новом японском премьере, взрывах на фабриках, забастовках. Но вдруг всплыла новая тема: ла-са, мусорный бизнес.

— Один дядюшка рассказывал, что в Шанхае все посходили с ума, стараясь разбогатеть на ла-са иностранцев. Американцы, британцы и французы всегда выбрасывают то, что было им не нужно на их предприятиях, и еду, если они приготовили ее слишком много. Они упаковывают товар в деревянные ящики, а когда товар уже доставлен, то ящики просто выбрасываются. Возвращаясь домой, в свои страны, они бросают мебель в квартирах.

Дядюшка говорил, что на иностранцах легко разбогатеть. И для этого много ума не надо. Нужно просто сказать: «За небольшую плату я освобожу вас от мусора: старой одежды, объедков и ненужной мебели». А потом перепродать все тому, кому это нужно. Так можно заработать состояние на три поколения за один вечер.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросила я.

Мне казалось, что этот разговор не стоил похода в оранжерею.

— Я еще не закончила, — ответила Пинат. — Это только начало. Потому что затем другой дядюшка упомянул, что такой мусорный бизнес лучше другого, во всяком случае, он не позорный.

— А что такое позорный бизнес? — спросила я, думая, что сейчас кузина примется рассказывать о «миссионерских женах». Так говорили несчастные молодые нищенки: «Я буду вашей миссионерской женой сегодня. Спасите меня. Пожалуйста, спасите».

Но Пинат сказала:

— Они осуждали бизнес семьи Вэнь. По словам дядюшки, те продают китайский мусор иностранцам, особенно людям из Англии и Америки.

У меня тут же все внутри опустилось.

— Какой мусор?

— Они продают все, что сломано, странно или запрещено, — говорит Пинат. — То, что сломано, они приписывают к временам империи Мин, а странные вещи относят к династии Цинь. Ну, про запретное они не врут, так и говорят, что это запрещено. Здесь нет смысла ничего выдумывать.

— Что за запретные вещи?

— Дядюшка сказал, что отец Вэнь Фу ездит по маленьким деревенькам, где голодно из-за засухи, наводнений или саранчи, и высматривает, кто не может оплатить ренту, кому приходится продавать последнюю землю, чтобы выжить. И за медяки скупает у них изображения усопших предков. Честное слово!

Я не вру. Эти люди так бедствуют, что готовы расстаться с душами собственных родственников. Представляешь? Все эти предки против своей воли уезжают в Америку. В один прекрасный день они очнутся и, ай-ай-ай, поймут, что висят на стене дома на Западе и слушают, как кто-то говорит на неизвестном им языке! — Пинат смеялась до слез.

Это была ужасная мысль. Я представила себе портрет бедной мамы. Где он?

— Этого не может быть! — возразила я. — Семья Вэнь импортирует только товары хорошего качества, самые лучшие. Так сказала тетушка Мяо.

— Муж Мяу-Мяу тоже был на террасе, — сказала Пинат. — И даже он согласился с тем, что у Вэней грязный бизнес: да, они хорошо зарабатывают, иностранцы обожают эти картины, однако это богатство, построенное на чужом несчастье. Но и это еще не все. Муж тетушки Мяо сказал, что когда Вэни умрут и попытаются попасть в иной мир, все эти предки будут встречать их у ворот, чтобы вышвырнуть обратно.

Я вскочила и отряхнула платье.

— Не верю! Все эти люди просто завидуют. Ты же знаешь мужа Мяу-Мяу и остальных, они все время врут.

— Я всего лишь рассказываю то, что слышала. Почему ты на меня разозлилась? Может, это и неправда, какая разница? Бизнес-то прибыльный. Они не занимаются ничем незаконным. В современном мире так и ведут дела с иностранцами.

— Никто не должен говорить подобное о семье моего мужа, — ответила я. — А ты прекрати пересказывать враки. — И я погрозила ей пальцем.

Весь день и всю ночь я думала о словах Пинат, напрасно пытаясь убедить себя, что услышанное ею — ложь. Мое нутро мне не подчинялось, у меня появилось плохое предчувствие. И я заболела.

Конечно же, мое беспокойство объяснимо. Я волновалась перед свадьбой, размышляя обо всех этих людях, которые на нее придут, об отце, его влиятельных друзьях, моих сводных сестрах, их мужьях и детях. Когда я пожаловалась Старой тетушке, что плохо себя чувствую, она сказала:

— Все правильно, ты и должна чувствовать себя неважно. Ты же скоро уйдешь из семьи, начнешь новую жизнь.

Она уложила меня в кровать и накормила горячим терпким супом, я подумала, что не знала, какой она может быть доброй.

На следующий день, пока я все еще лежала в кровати, меня пришла проведать Пинат. Она сказала, что снова была возле террасы и подслушала новую историю.

— Больше не хочу никаких историй! — заявила я.

— Эта не касается семьи Вэнь, — настаивала Пинат. — И бизнеса тоже. Это хорошая история. — Потом она наклонилась поближе и прошептала: — История про секс.

Стоило мне услышать, как кузина произносит эти слова, мои глаза широко распахнулись. Мы обе захихикали, и я села, чтобы послушать.

Я была тогда очень наивной, даже больше, чем остальные китайские девочки. Никакого сравнения с вами, которым в школе показывают фильмы про тело, назначают свидания в шестнадцать лет, кто влюбляется в мальчика на первом курсе колледжа, помнишь этого Рэнди? Ты же шалила с ним, да? Вот видишь, даже сегодня ты не в силах признаться. Я видела твое лицо, когда ты была с ним. И сейчас вижу, как тебе стыдно. Сейчас твоя мать уже не так наивна. Конечно, до свадьбы было совсем другое дело.

Тогда секс представлялся мне чем-то таинственным, как, например, поездка в какой-нибудь далекий уголок Китая. Иногда на пути оказывался холодный томный лес, а иногда попадался храм в облаках. Вот какие картины возникали в моем воображении.

Какие-то факты я, конечно, знала благодаря сплетням, пересказанным мне Пинат, или историям, которые мы слышали или придумывали вместе. Я знала, что секс — это что-то запретное, правда, не такое, как торговля портретами предков. Я знала, что мужчина касается женщины в потайных местах, например, трогает стопы. И что женщине иногда приходится снимать всю свою одежду. А еще я слышала про мужское достоинство, никто никогда не говорил мне, как его правильно называть, я знала только слово, которым пользуются, когда речь идет о маленьких мальчиках. Я же видела цзи-цзи моих кузенов. Поэтому примерно представляла, как это достоинство выглядит: небольшой отросток мягкой розовой плоти, округлый, как мои пальцы. Говорят, что иногда, если мужчина не хочет вставать ночью на горшок, он просит у жены разрешения засунуть свой цзи-цзи между ее ног.

Вот и все знания о сексе, что я почерпнула. Помнится, мы с Пинат смеялись до тех пор, пока слезы не потекут из глаз. Ужасно! Думать, что мужчина делает uiy-uiy в женщину, наполняя ее, как ночной горшок! Да уж, я была сама невинность.

Тогда нам казалось очень смешным, что такие вещи происходили со Старой и Новой тетушками. Но день свадьбы приближался, и я все чаще задумывалась: как это произойдет у меня. Как я превращусь в ночную вазу моего мужа?! Вот зачем для приданого куплено целых три вазы — чтобы держать одну запасную поближе к кровати!

Теперь ты понимаешь, как охотно я стала слушать эту историю о сексе, учитывая, что должна была выйти замуж уже через два дня.

— Сегодня, — Пинат уже хихикала, — одни из наших дядюшек рассказал о молодоженах.

— Это который дядюшка?

— Кузен Старой тетушки из Нинбо. Ну, ты знаешь, о ком я говорю.

— Дядюшка Черепаха! — воскликнула я.

Мы всегда так называли этого родственника после того, как Маленький Гун запустил живую черепаху в его суповую миску. Дядюшка тогда пожаловался, что его суп недостаточно хорошо сварили. Называть мужчину «черепахой» очень гадко, потому что так говорили только о глупых мужьях, не замечающих, что жены обманывают их прямо перед носом. Но мы все равно повторяли это прозвище. А сейчас Пинат рассказывала историю, которую слышала от него на террасе.

— Недавно он наткнулся на давнего школьного друга. И тот спросил: «Помнишь Яу, моего кузена со стороны матери?» Дядюшка Черепаха ответил: «Конечно, это ведь худой юноша, который был с нами на скачках где-то три года назад? Он еще поставил на старую клячу, которая и дойти-то до финиша не смогла. Как он поживает? Надеюсь, больше не делает ставок на лошадей?»

Тогда его приятель стал очень серьезным и сказал, что в прошлом году Яу женился на девушке, которая не понравилась его семье. Ее семья считалась не очень почтенной: какой-то торговец средней руки, продавец японского соевого соуса. В общем, их положение было гораздо ниже положения семьи Яу. И красавицей невесту назвать никто не рискнул бы. Выходит, она соблазнила юношу, подчинив себе телом и разумом, и убедила его встать перед своими родными и сказать: «Простите, мама и папа, но я должен жениться на этой девушке, что бы вы ни говорили».

Тут Пинат нагнулась ко мне поближе.

— А потом дядюшка Черепаха зашептал всем на террасе, что, по его мнению, делала девушка, чтобы соблазнить Яу. — Она откинулась назад. — Но все так расхохотались, Что я плохо расслышала, кроме слов «куриная любовь», «руки доярки» и «трюки ночного сада».

— А что это значит? — спросила я.

Кузина нахмурилась, размышляя.

— Какие-то волшебные трюки, которые девушка может делать с помощью своего тела. Наверное, научившись этому у иностранца. В общем, мать и отец Яу воспротивились его выбору и стали его пугать. Они сказали, что девушка слишком плохо воспитана, слишком неистова и сильна. И что если он на ней женится, то они от него откажутся. Но юношу так влекло к этой девушке, что он уже не мог остановиться. В конце концов его семья смирилась, потому что Яу их единственный сын. Что им еще оставалось делать? Итак, Яу женился, и они поселились в доме родителей. Некоторое время казалось, что у них все может получиться. Девушка и родители мужа ссорились все реже, а Яу по-прежнему тонул в своей любви, хотя дарила ее ему та, что стала его женой.

Пинат серьезно вздохнула и выпрямилась с улыбкой, будто довела историю до счастливого конца. Но потом она сделала еще один вдох и резко спросила:

— Как думаешь, что произошло дальше?

Я покачала головой и подалась ближе к ней.

— Всего спустя три месяца после свадьбы произошло несчастье! Поздно ночью мать проснулась и услышала, как сын ссорится с молодой женой. Яу ругался, а девушка плакала и умоляла его. Мать подумала: «Хорошо, он учит ее послушанию». Но потом ругань сына прекратилась, но девушка продолжала причитать. А затем стала кричать, как животное. Она кричала и кричала без умолку.

Мать с остальными домочадцами вбежали в их комнату, и что же они увидели? Обнаженную пару! Муж лежал сверху, а кричащая жена пыталась его столкнуть. Но Яу не двигался с места. Он казался застывшим, как деревянная статуя. Девушка продолжала кричать: «Мы застряли! Помогите! Помогите!»

И правда, они застряли, прямо как собаки.

— Не может быть! — воскликнула я.

— Правда! Правда! Мать попыталась растащить их в стороны, шлепала сына по спине, веля ему проснуться. Она толкала и толкала, пока сын вместе с девушкой не перекатились на бок. И только тогда она увидела посеревшее лицо сына, зажмуренные от боли глаза, широко раскрытый рот. Тогда мать стала плакать и бить свою невестку. «Отпусти его! Отпусти его! Демон, дух лисицы!» — вопила она.

Пришла очередь отца спасать сына. Он вытолкал мать из комнаты и крикнул слугам, чтобы они принесли ведро холодной воды. Отец окатил пару холодной водой — это срабатывало на собаках. Одно ведро, второе, третье — ничего не помогало. Он чуть не утопил бедную девушку. И тогда сдался и велел позвать травника.

Тот подошел к сыну и обнаружил, что юноша уже остыл и закостенел. Но чтобы не будоражить родителей, которые хотели убить девушку, лишь бы она отпустила их сына, травник тихо послал слуг за носилками. Потом быстро смешал листья китайской полыни, сушеную гейхеру и теплый уксус и попытался втереть эту смесь туда, где Яу и его жена не могли разделиться. Когда и это не помогло, он заставил девушку пить маотай[6], пока она не опьянела до бесчувствия. Тогда ее, смеющуюся и плачущую, вместе с мертвым мужем переложили на носилки и вынесли из дома.

Дядюшка Черепаха сказал, что в госпитале мужа и жену наконец разъединили. И тогда мужчины стали размышлять, что же именно помогло в этом деле. Кто-то говорил, что девушку положили на лед, пока она не чихнула и не выпустила его. Кто-то — что их облили маслом, и муж выскользнул. Тогда я снова услышала голос дядюшки Черепахи: ему не очень хочется вдаваться в подробности, но разве не ужасно, что сын его старого друга Яу вынужден был попасть в мир иной евнухом? Ба! Все сразу засмеялись и начали плевать на пол.

Ты представляешь? Они смеялись! Никакого сострадания к бедному юноше и его жене! А потом дядюшка Черепаха велел всем замолчать. Это произошло на самом деле. Его друг узнал, что именно случилось, на похоронах. Семья Яу пыталась все держать в тайне, но ко дню похорон по округе уже разнеслось, что родители не ошибались: девушка действительно была слишком сильной, имела слишком много инь, женской сути. Она так сильно любила мужа. что. когда он входил в ее тело, сжимала его и не отпускала, пока не вытягивала все его мужское семя. И оно вытекало из него, пока не закончилось, и тогда он умер.

— А что такое «семя»? — спросила я.

— Ах! Ты даже этого не знаешь? — воскликнула Пинат. — Это мужская сущность, его ян. Мужчина накапливает его и хранит в своем теле, вот тут, — и она провела пальцем себе от макушки до перекрестья ног. — В ней заключены десять тысяч поколений, переданные ему от предков мужчин, от отца к сыну.

— Тогда зачем женщине его ян?

Пинат нахмурилась.

— Говори честно.

— В общем, устроено так. Если женщина получит достаточно ян, то сможет родить сыновей. Если ян мало, то рождаются только дочери. Так что если в женщине слишком много инь, то она вытягивает из мужа больше ян. Та девушка забрала у своего мужа всё: и его нынешнюю жизнь, и жизни нерожденных поколений.

— И что стало с этой девушкой?

— Ну, родители мужа теперь ее ненавидят всем сердцем. Но они не выгнали ее, и сама она никуда не ушла. А куда ей идти? Замуж ей больше не выйти, кому захочется такую жену? Свекровь мучает ее, как только может. Родители Яу сказали невестке, что держат ее в доме только затем, чтобы, когда она умрет, — они надеются, это произойдет очень скоро, похоронить вместе с сыном. Чтобы он вернул себе тот ян, которого она его лишила. Не смотри на меня так! — Пинат шлепнула меня по ноге. — Это все правда. Дядюшка Черепаха знает эту семью. Может, он даже знает, где живет эта девушка, — где-то в Шанхае. Может, мы сумеем разыскать ее и как-нибудь поглядеть на нее в окошке. Интересно, как выглядит женщина, которая так сильно любила мужа, что выдавила из него всю жизнь? Почему ты на меня так смотришь?

— Это точно было на самом деле? — прошептала я.

— Точно, — ответила кузина.

Через двое суток, в первую брачную ночь, я была сама не своя от страха. Когда муж разделся, я закричала. А ты бы не закричала, если бы увидела, что цзи-цзи твоего мужа ничем не напоминает то, что ты видела у маленьких кузенов? Ты бы не подумала, что его ян вот-вот вырвется наружу?

Должна признаться, что я с самого начала боялась любить мужа. Конечно, я тогда была еще глупенькой девчонкой. Я поверила Пинат, полной глупого эгоизма и гордости. Но если я была дурой, когда поверила ей, то и она тоже была дурой, поверившей байкам дядюшки Черепахи, у которого в голове имелось не больше, чем у того существа, что оказалось в его супе. А дядюшка Черепаха был глупцом, поверившим своему школьному приятелю, который во времена «культурной революции» предал его. Кто знает, чему верил сам этот приятель?

Зачем вообще люди рассказывают подобные истории? И как разобраться, кому можно верить, а кому — нет? И почему мы торопимся поверить именно в плохое?

Мне недавно снилась эта девушка, и я представляла, как могла дальше сложиться ее жизнь. Во сне я писала кузине письмо:

«Пинат, помнишь девушку из истории, которую ты рассказывала больше пятидесяти лет назад? Ту, которая высушила своего мужа намертво? Так вот, я вчера ее видела. Да, здесь, в Америке. Ее свекры во время войны умерли от тифа. А она переехала сюда и вышла замуж, за китайца, разумеется.

Ей уже много лет, но даже сейчас видно, что в молодости она была очень хороша. Гораздо красивее, чем описывал дядюшка Черепаха. Они с мужем до сих пор очень счастливы; Да, после пятидесяти лет брака.

Они живут в большом доме в Сан-Франциско, в Калифорнии: два этажа, низкий процент по кредиту, три спальни, две ванных, там хватает места всем ее внукам, когда они приезжают погостить. А приезжают они часто. Внуков у нее четыре: две внучки, которых родила ее дочь, и два внука от сына. Да, представляешь, женщина, у которой много инь, родила и дочь, и сына!

Конечно, это все чистая правда. Я видела это собственными глазами. Я узнала, где она живет, и прошла возле ее дома. И она помахала мне из окна».