«Мы прожили не напрасно…» (Биография Карла Маркса и Фридриха Энгельса)

Когда свежеотпечатанные экземпляры «Манифеста Коммунистической партии» попали к проживавшим на континенте членам Союза коммунистов, революция 1848 – 1849 гг. в Европе уже началась. Маркс и Энгельс пережили эти напряженные дни вместе, так как в конце января 1848 г. Энгельс был выслан французским королевским правительством из Франции и вновь переехал к Марксу в Брюссель.

Четырьмя неделями позже парижские рабочие свергли монархию и провозгласили республику. «Благодаря этой победоносной революции французский пролетариат вновь оказался во главе европейского движения, – торжествовал Энгельс на страницах „Немецкой брюссельской газеты“. – Честь и слава парижским рабочим! Они дали толчок всему миру, и этот толчок почувствуют все страны, одна за другой…»[151] Февральская революция во Франции фактически явилась сигналом для последующих революций в Австрии, Чехии, Венгрии, Польше, Южной Германии и Пруссии.

Недели, исполненные драматизма

Начало революции не застало Маркса и Энгельса врасплох. Они видели ее приближение и делали все, чтобы подготовить к ней рабочий класс и в первую очередь несколько сот членов партии – Союза коммунистов. Теперь предстояло проверить новую теорию в ходе революционной практики.

Ближайшие дни и недели были исполнены драматизма. 26 февраля 1848 г. пришло известие о победоносной революции в Париже. Несколько дней спустя Маркс и Энгельс получили решение Центрального комитета Союза коммунистов перенести в связи с развернувшимся на континенте революционным движением местонахождение комитета из Лондона в Брюссель. Возможно, что Маркс даже ездил в Лондон для предварительного обсуждения этого решения.

Отныне руководство Союзом находится в руках Брюссельского окружного комитета. Однако в Брюсселе правительство начинает предпринимать меры, направленные против политических эмигрантов и бельгийских демократов. В числе других подвергается аресту, а затем высылается из страны Вильгельм Вольф. Именно поэтому члены нового Центрального комитета во время состоявшейся на квартире Маркса встречи принимают далеко идущие решения. Они переносят местонахождение Центрального комитета в Париж и уполномочивают Маркса немедленно отправиться туда, с тем чтобы сформировать там новый Центральный комитет.

Во второй половине того же дня Маркс получает приказ о высылке, а вечером он и вслед за ним Женни были арестованы под нелепым предлогом. На следующий день их вынуждены выпустить на свободу за отсутствием доказательств вины. Но приказ о высылке остался в силе. Вечером Маркс вместе с семьей покидает Брюссель и направляется в Париж, имея при себе дружеское приглашение республиканского правительства Франции: «Мужественный и честный Маркс! Французская республика – место убежища для всех друзей свободы. Тирания Вас изгнала, свободная Франция вновь открывает Вам свои двери…»[152]

Примерно 12 марта Маркс уже сообщает из Парижа Энгельсу: «Здесь конституировался Центральный комитет, так как Джонс, Гарни, Шаппер, Бауэр, Молль находятся здесь. Я выбран председателем, а Шаппер – секретарем. Членами состоят Валлау, Лупус, Молль, Бауэр и Энгельс». И добавляет: «Советую тебе приехать сюда»[153]. Энгельс сразу же последовал этому совету.

Тем временем Маркс создал в Париже Клуб немецких рабочих. С его помощью он выступил против планов мелкобуржуазных немецких эмигрантов, намеревавшихся экспортировать революцию из Франции в Германию с помощью военных средств. Один из сподвижников Маркса сообщает: «Социалисты и коммунисты решительно высказались против любой попытки привить республику в Германии извне вооруженным путем»[154]. Но предостережения оказались тщетными. Мелкобуржуазные авантюристы, плохо вооруженные, все же выступили и уже на границе между Францией и Баденом потерпели полный разгром.

Почти ежедневно члены Центрального комитета встречались для обсуждения неотложных мер. 13 марта пришло известие, что трудовой народ Вены поднимается на баррикады. Австрийский император был вынужден обещать народу буржуазную конституцию. Своего высшего накала революционные выступления достигли несколькими днями позже, 18 марта, в Берлине. После ожесточенных уличных боев берлинские рабочие, ремесленники, мелкие буржуа и студенты одержали победу над королевскими войсками. В паническом испуге король Фридрих Вильгельм IV поклялся предоставить права буржуазии и поддержать ее стремление к национальному единству. Были отменены цензура и приказы об арестах немецких патриотов.

Маркс и Энгельс радовались успехам народных масс. Они подготавливали возвращение в Германию находившихся в Париже членов Союза коммунистов и Клуба немецких рабочих – в общей сложности нескольких сот человек. Они должны были переходить границу поодиночке. Их вооружали, но не старыми ружьями и саблями, а духовным оружием: «Манифестом Коммунистической партии» и программой действий коммунистов, разработанной применительно к условиям революции в Германии.

Семнадцать требований коммунистов

Эта программа была составлена Марксом и Энгельсом в последние мартовские дни. После утверждения Центральным комитетом она была сразу же напечатана. Она называлась «Требования Коммунистической партии в Германии». Ее лозунгом был призыв: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Первое из семнадцати требований звучало следующим образом: «Вся Германия объявляется единой, неделимой республикой»[155].

Далее коммунисты требовали введения всеобщего и равного избирательного права, всеобщего вооружения народа, отделения церкви от государства, а также равенства всех граждан перед законом. Они требовали передачи в собственность государства крупных земельных владений, предприятий горнодобывающей промышленности, рудников, банков и транспортных средств, предоставления права на труд и получение помощи в случае нетрудоспособности, предоставления равных возможностей на получение образования. Для сельскохозяйственного населения они добивались безвозмездной отмены всех феодальных повинностей, налогов и барщины.

Все эти требования были нацелены на то, чтобы лишить феодальное дворянство экономической и политической власти. Они отвечали интересам всех прогрессивных классов утверждавшегося буржуазного общества. Осуществление данной программы должно было подготовить и облегчить предстоящую борьбу пролетариата за свое освобождение от капиталистической эксплуатации и гнета. Именно это имели в виду Маркс и Энгельс.

В начале апреля они покидают Париж и направляются в Германию. К этому времени прошло четыре с половиной года, с тех пор как Маркс и три года как Энгельс покинули родную землю. В Майнце оба друга вместе с местными членами Союза коммунистов обсуждали вопрос о том, как быстрее организовать по всей Германии руководимые коммунистами рабочие союзы. Затем они уехали в Кёльн. Там они намеревались выпускать газету, чтобы с ее помощью направлять и организовывать в процессе развития революции деятельность демократических сил, в первую очередь рабочих, а также вести борьбу против контрреволюции.

Во главе «Новой Рейнской газеты»

31 мая этот замысел претворился в жизнь. Вечером кёльнские разносчики газет собрались в помещении редакции, расположенной в доме № 17 по улице Унтер Хутмахер. Они получили первый номер «Neue Rheinische Zeitung. Organ der Demokratie» («Новая Рейнская газета. Орган демократии»), датированный 1 июня 1848 г., и поспешили с ним в город. На первой полосе первого номера газеты был помещен список членов редакционного комитета. В его состав входили: главный редактор Карл Маркс, Генрих Бюргере, Эрнст Дронке, Фридрих Энгельс, Георг Веерт, Фердинанд Вольф, Вильгельм Вольф. Несколькими месяцами позже к ним присоединился поэт Фердинанд Фрейлиграт. Все они являлись членами Союза коммунистов.

Но почему же их газета имела подзаголовок «Орган демократии»? Энгельс так отвечал на этот вопрос: нашим «знаменем могло быть только знамя демократии, но демократии, выдвигавшей повсюду, по каждому отдельному случаю, свой специфический пролетарский характер, о чем она еще не могла раз навсегда написать на своем знамени. Если бы мы не пошли на это… то нам не оставалось бы ничего другого, как проповедовать коммунизм в каком-нибудь мелком захолустном листке и вместо большой партии действия основать маленькую секту»[156]. На протяжении всей своей жизни Маркс и Энгельс не переставали бороться против опасности превращения рабочей партии в замкнутую, оторванную от действительного движения секту. Поэтому они отстаивали на страницах «Новой Рейнской газеты» программу, опиравшуюся на семнадцать «Требований Коммунистической партии в Германии» и представлявшую собой не коммунистическую, а революционно-демократическую программу.

Центральное ее требование сводилось к слому прусского и австрийского государств с целью объединения всей Германии в единую демократическую республику. В ней ставился вопрос и о ведении революционной войны против русского царизма, в котором Маркс и Энгельс справедливо видели в то время основной оплот европейской реакции. Царь был самой могущественной внешнеполитической опорой феодальных государств Пруссии и Австрии. Без его свержения было невозможно и освобождение Польши. Таким образом, революционная война против царизма, которая могла бы подорвать господствующее положение царя или по крайней мере ослабить его влияние, отвечала интересам утверждения буржуазно-демократических отношений во всех европейских странах.

Естественно, что это прогрессивное для своего времени требование полностью утратило основу после того, как несколькими десятилетиями позже в самой России возникло мощное революционное движение, особенно же после того, как русские рабочие и крестьяне свергли царизм. Тем не менее немало идеологов империализма еще и сегодня не оставляют смехотворных попыток использовать в грязных антисоветских целях совершенно ясно направленные против царизма, а не против русского народа политические высказывания Маркса и Энгельса, относящиеся к середине прошлого века.

Если Маркс и Энгельс усматривали в царской России оплот европейской реакции, то в Пруссии они видели опору реакции немецкой. Предстояло сделать еще бесконечно много для того, чтобы обеспечить первые успехи революции в Германии.

В ходе мартовских боев силы феодальной реакции потерпели поражение, но не были уничтожены. И они уже опять поднимали голову, чтобы вернуть себе утраченную власть. Получив доступ к власти в Берлине, Вене, столицах небольших немецких государств, буржуазия испугалась революционных народных масс и пошла на компромисс с князьями и дворянством. Крестьяне и мелкие буржуа в своей значительной части были готовы вести борьбу, но их силы были раздроблены, им не хватало единого решительного руководства.

Это в полной мере относилось и к рабочим. Они были объединены в сотни союзов, но в большинстве своем находились под политическим влиянием мелкой буржуазии. Члены Союза коммунистов, которых, к сожалению, насчитывалось всего несколько сотен, были разбросаны по всей Германии. Они организовывали и мобилизовывали рабочих, однако их численность и влияние были слишком незначительными для того, чтобы они могли повсюду оказывать успешное сопротивление воздействию буржуазии на пролетариат. «Одним словом, революция была не доведена до конца»[157], – констатировал Фридрих Энгельс в «Новой Рейнской газете». Она должна быть продолжена до окончательного обеспечения буржуазно-демократического развития нации, о котором мечтали одни и которое обещали другие.

Осуществления этой цели настойчиво и страстно добивались редакторы «Новой Рейнской газеты». Позже, вспоминая о месяцах, которые он провел на посту заместителя главного редактора рядом со своим другом, Энгельс писал: «Конституция редакции сводилась просто к диктатуре Маркса. Большая ежедневная газета, которая должна выходить в определенный час, ни при какой другой организации не может последовательно проводить свою линию. К тому же здесь для нас диктатура Маркса была чем-то само собой разумеющимся, бесспорным, и мы все ее охотно принимали. Именно его проницательности и твердой линии газета была в первую очередь обязана тем, что стала самой известной немецкой газетой революционных лет»[158].

Большинство передовиц писал Энгельс. Как специалист по внешнеполитическим и военным вопросам, он определял линию газеты в этих областях. В ходе редакционной работы особенно наглядно обнаружилось, сколь великолепно Маркс и Энгельс дополняли друг друга. Они оба были, каждый в своем роде, яркими журналистами и превосходными стилистами, хотя Энгельс обычно писал понятнее и проще. Многие статьи каждого из них свидетельствуют об участии в их подготовке другого. Сам Энгельс писал об этом: «Вообще относящиеся к тому времени статьи Маркса почти невозможно отделить от моих, потому что мы планомерно распределяли между собой работу»[159].

Маркс, Энгельс и остальные редакторы старались поддерживать тесные связи с кёльнскими рабочими и демократами. Они участвовали в различных демократических и пролетарских обществах, чтобы обеспечить и упрочить союз между коммунистами и демократами, рабочими, мелкими буржуа и представителями интеллигенции. Это имело огромное значение для борьбы против общего врага – опасно усиливавшейся контрреволюции. Своим основным опорным пунктом Маркс и Энгельс считали кёльнский Рабочий союз, который вскоре насчитывал несколько тысяч членов. В нем оба друга, как и другие сотрудники «Новой Рейнской газеты», часто выступали в качестве докладчиков или принимали участие в дискуссиях, обсуждая, какие дальнейшие шаги необходимо было предпринять для продолжения и обеспечения победы революции.

Сознательные рабочие в Кёльне и далеко за его пределами рассматривали «Новую Рейнскую газету» как свою газету. Коммунист Фридрих Лесснер, портной по профессии, тоже, как Карл Шаппер и Иосиф Молль, прибывший в Кёльн, позднее вспоминал: «Во всех мастерских, где мне приходилось работать, я раздавал „Neue Rheinische Zeitung“ и нередко в рабочее время читал из нее вслух статьи, воспринимавшиеся в большинстве случаев с воодушевлением»[160]. Кроме того, Лесснер был своего рода «придворным портным» Энгельса, хотя вся работа сводилась, как выразился сам Лесснер, к «починке и приведению в порядок его гардероба»[161].

Июньская битва в Париже

В конце июня 1848 г. произошло событие, имевшее решающее значение для исхода европейской революции в целом. Парижский пролетариат впервые соорудил баррикады для защиты своих собственных классовых интересов. Маркс и Энгельс следили, хотя и издалека, но со страстным участием, за ходом событий. Изо дня в день они сообщали о них на страницах «Новой Рейнской газеты», анализировали и оценивали происходившее во французской столице. Что за драма разыгрывалась там? Что явилось ее причиной?

В феврале французская буржуазия, пришедшая к власти в результате самоотверженной борьбы революционного парижского пролетариата, была вынуждена обещать рабочим право на труд. Свыше 100 тысяч безработных столицы были направлены на земляные работы. Но буржуазия затеяла с этими пролетариями коварную игру. Едва почувствовав себя достаточно сильным, новое буржуазное правительство выбросило их на улицу. Теперь рабочие поняли, что их обманули. Преисполненные гнева, они подняли 23 июня вооруженное восстание. Их лозунгами были: «Хлеб или смерть!» и «Жить, работая, или умереть, сражаясь!»

Буржуазия призвала на помощь армию, ту самую армию, которая всего четыре месяца назад стреляла и убивала по приказу короля. 40 тысяч парижских рабочих противостояли по меньшей мере 150 тысячам вооруженных солдат, призванных защищать власть буржуазии. Четыре дня шла борьба. Это была, как писал в «Новой Рейнской газете» Фридрих Энгельс, «революция отчаяния… Рабочие знают, что они ведут борьбу не на жизнь, а на смерть…»[162].

26 июня последние из пролетарских революционеров сложили оружие. Тысячи из них пали в боях, тысячи других были убиты после победы буржуазии, около 25 тысяч было арестовано, примерно 3,5 тысячи позже было выслано в колонии. Так буржуазия попрала свой собственный лозунг «Свобода! Равенство! Братство!», показав, что на деле он представляет собой не более чем пустую фразу, предназначенную для обмана народа.

«Вот оно – fraternité, братство противостоящих друг другу классов, из которых один эксплуатирует другой, это fraternité, возвещенное в феврале, – писал Маркс в „Новой Рейнской газете“, – огромными буквами начертанное на фронтонах Парижа, на каждой тюрьме, на каждой казарме. Его истинным, неподдельным, его прозаическим выражением является гражданская война, гражданская война в своем самом страшном обличии – война труда и капитала»[163].

В своих выступлениях на страницах «Новой Рейнской газеты» Маркс и Энгельс оценили июньское восстание в Париже как предвестника грядущих классовых битв пролетариата в борьбе за свое социальное освобождение. Они разъясняли своим читателям на примере этого героического восстания ту непреложную истину, что нигде и никогда социализм не может быть претворен в жизнь в рамках буржуазного общества, а это произойдет лишь тогда, когда будет свергнуто господство буржуазии и пролетариат возьмет власть в свои руки.

В борьбе против наступающей контрреволюции

Предсказания Маркса сбылись. После поражения июньского восстания в Париже контрреволюционные силы во всех европейских странах вздохнули свободнее. В Польше, Чехии и Италии восторжествовала реакция. Прусские и австрийские войска разгромили восставших и жестоко отомстили побежденным. Немецкая буржуазия подло предала своих естественных союзников: сначала революционных крестьян, которые выступили против своих эксплуататоров-феодалов; затем соседние народы, прежде всего поляков, которые вели борьбу за свое национальное освобождение. Ободренная этим, феодальная реакция принимает меры, чтобы «восстановить положение, существовавшее в Германии до мартовских событий»[164].

Изо дня в день «Новая Рейнская газета» должна была сообщать о злоупотреблениях полиции, все более частых запретах собраний, а также о процессах против органов прогрессивной печати и широких военных приготовлениях прусского короля. Царская армия была готова выступить против революционной Венгрии. Резко усилились придирки к «Новой Рейнской газете». Маркса и Энгельса очень беспокоило то, что перед лицом планомерной концентрации контрреволюционных сил революционное демократическое движение продолжало по-прежнему оставаться раздробленным. Самыми различными средствами они стремились обеспечить столь необходимое объединение всех демократов и рабочих.

В конце августа – начале сентября Маркс предпринимает поездку в Берлин и Вену, где обсуждает со своими единомышленниками политическое положение и ближайшие задачи. В Вене он неоднократно выступает на собраниях и призывает не возлагать больше надежд на буржуазию, а искать опору в народных массах, в первую очередь среди рабочих. Он использовал поездку также для того, чтобы найти средства для «Новой Рейнской газеты». Получив в начале года долю причитавшегося ему отцовского наследства, он передал большую часть денег для нужд газеты. Тем не менее испытываемые ею финансовые трудности становились все более острыми.

К этому прибавились новые затруднения. В середине сентября кёльнская полиция начала преследование Генриха Бюргерса, Эрнста Дронке, Фридриха Энгельса, Карла Шаппера, Фердинанда и Вильгельма Вольфов. Им удалось скрыться от слежки, но Марксу пришлось на много месяцев отказаться от их сотрудничества. Энгельс вместе с Дронке поначалу отправился в Бельгию, но был выслан оттуда и переехал во Францию, а затем в Швейцарию. Он снабжал оттуда «Новую Рейнскую газету» корреспонденциями, работал одновременно во многих швейцарских рабочих союзах, но его отсутствие остро ощущалось в кёльнской редакции.

В эти недели вынужденной разлуки ложные друзья пытались внести разлад в отношения между Марксом и Энгельсом. Узнав об этом, Маркс направил своему соратнику по борьбе сообщение относительно посылки денег и белья, сопроводив его следующими строками: «Как мог ты предположить, что я брошу тебя хотя бы на одну минуту на произвол судьбы! Ты неизменно мой ближайший друг, как и я, надеюсь, твой»[165].

Осенью 1848 г. революция потерпела еще ряд поражений. 31 октября австрийские императорские войска штурмом взяли революционную Вену и потопили свободу в потоках крови. «В Вене только что закончился второй акт драмы, первый акт которой был разыгран в Париже под названием „Июньские дни“… В Берлине мы скоро переживем третий акт»[166], – с горечью и одновременно трезво оценивая перспективу писал Маркс 6 ноября в «Новой Рейнской газете». Несколькими днями позже именно так и произошло. Один из отпрысков Гогенцоллернов граф фон Бранденбург возглавил правительство, и прусские гвардейские полки под командованием графа фон Врангеля вступили в Берлин. Таким образом, путем государственного переворота было восстановлено соотношение сил, существовавшее до революции. Буржуазные депутаты, избранные весной народом, позволили военным разогнать себя, не оказав никакого сопротивления. Их сил хватило лишь на то, чтобы выступить с призывом не платить налогов королю, нарушившему свои обещания. Они страшились применения внепарламентских форм борьбы. Поэтому революция была задушена силами феодальной контрреволюции.

В борьбе за создание общегерманской рабочей партии

Будучи диалектиками, Маркс и Энгельс видели также и остававшиеся незаметными для представителей господствующих классов результаты подобного развития событий. «Главным плодом революционного движения 1848 года является не то, что выиграли народы, а то, что они потеряли, – потеря их иллюзий»[167], – писал Маркс в «Новой Рейнской газете». Поэтому задача коммунистов состояла в том, чтобы извлечь правильные выводы из минувших боев, разъяснить их уроки народу, в первую очередь рабочим, и предотвратить повторение допущенных ошибок в ходе предстоящей борьбы.

В многочисленных газетных статьях Маркс и Энгельс разъясняли читателям, что немецкая буржуазия своим гнусным предательством и соглашательством с феодальным дворянством доказала свою неспособность вести за собой народ по пути общественного прогресса. Сделать это мог только молодой немецкий рабочий класс. Помочь ему осознать, почувствовать свою политическую ответственность и объединить его передовые силы в национальную, многочисленную и самостоятельную в идеологическом отношении рабочую партию – на решение данной задачи с самого начала революции были направлены усилия Маркса, Энгельса и других членов Союза коммунистов.

По этой причине осенью 1848 г., несмотря на свою огромную загруженность работой, Маркс принял на себя руководство кёльнским Рабочим союзом, когда президиум последнего сделал ему такое предложение. «Правительство и буржуазия должны убедиться в том, – заявил он, – что, несмотря на все их преследования, всегда найдутся люди, готовые предоставить себя в распоряжение рабочих»[168].

Деятельность Маркса и Энгельса, направленная на создание самостоятельной политической организации рабочего класса, еще более усилила ненависть прусского правительства к ним обоим и к их соратникам по борьбе. В начале февраля 1849 г. с помощью двух судебных процессов власти предприняли попытку заставить «Новую Рейнскую газету» замолчать. Маркс и Энгельс, который в середине января возвратился в Кёльн, защищали не только себя и газету, но и свободу печати всей Германии с такой силой убеждения, что присяжные оправдали их. Под аплодисменты слушателей Маркс заявил:

Тесная связь с народом обеспечила редакторам «Новой Рейнской газеты» доверие кёльнских рабочих и уважение противников. Офицерам прусского гарнизона редакция, как с удовлетворением писал Энгельс, благодаря наличию «8 пехотных ружей и 250 боевых патронов в редакционной комнате»[170], а также красным якобинским колпакам наборщиков представлялась крепостью, которую нельзя было взять простым налетом.

С большой надеждой Маркс и Энгельс наблюдали за тем, как в начале 1849 г. во всех частях Германии возникали новые пролетарские организации. Усиливалось стремление к объединению в общенациональном масштабе. Рабочие все больше и больше осознавали, что они останутся бессильными до тех пор, пока будут изолированными и разобщенными. К ним полностью могут быть отнесены слова, сказанные Лениным позже применительно к революциям нашего столетия:

Маркс и Энгельс старались содействовать этому процессу политического и идеологического созревания немецкого рабочего класса с помощью «Новой Рейнской газеты» и кёльнского Рабочего союза, который тем временем стал наиболее значительным рабочим союзом в Германии. Оба друга устанавливали многочисленные связи между отдельными местными рабочими организациями, заботились о том, чтобы члены Союза коммунистов приобрели решающее влияние в этом движении, направленном на объединение сил немецкого пролетариата.

Чтобы помочь рабочим разобраться в экономических отношениях, на которых основывается классовое господство буржуазии, Маркс, начиная с 5 апреля 1849 г., публикует в нескольких номерах «Новой Рейнской газеты» свою работу «Наемный труд и капитал». В ее основу были положены лекции, с которыми он выступал в конце 1847 г. в Немецком рабочем обществе в Брюсселе. В этой работе Маркс в доступной форме разъяснял рабочим механизм капиталистической эксплуатации и тем самым материальные, экономические основы современной классовой борьбы. «Пока наемный рабочий остается наемным рабочим, судьба его зависит от капитала, – писал он коротко и убедительно и иронически добавлял: – Это и есть пресловутая общность интересов рабочего и капиталиста»[172].

Серия статей Маркса, и поныне остающаяся лучшим введением в политическую экономию рабочего класса, сразу же стала предметом систематического изучения и обсуждения на собраниях членов кёльнского Рабочего союза. Она помогла рабочим более ясно осознать цель их борьбы за социальное освобождение.

Прощальный номер, отпечатанный красной краской

Весной 1849 г. вселявшее столько надежд движение к созданию общенациональной рабочей партии оказалось прерванным. В Германии развернулась решающая битва между революционными силами и феодальной контрреволюцией, которая теперь уже выступала в союзе с буржуазией. Она вошла в историю под названием кампании за имперскую конституцию. Маркс и Энгельс принимали в ней активное участие.

Внешним поводом явилось принятие в конце марта 1849 г. имперской конституции, которая после многомесячных дебатов наконец была одобрена Франкфуртским национальным собранием. Это была буржуазная конституция, представлявшая собой жалкий компромисс. Согласно ей, предусматривалось не создание единой демократической германской республики, а наследственной германской империи с общегерманским парламентом. Несмотря на всю свою ограниченность, конституция все же являлась шагом вперед по сравнению с существовавшей до того времени политической и экономической раздробленностью Германии и неограниченным господством феодальных властителей.

Из-за этих антифеодальных тенденций немецкие князья отклонили имперскую конституцию. По тем же причинам для народных масс она стала символом революции. Народ видел, как писал Фридрих Энгельс, «в каждом, пусть даже жалком шаге на пути к объединению Германии шаг к устранению мелких государей…»[173].

В первые дни мая в различных частях Германии – в Саксонии и Силезии, Рейнской области, Бадене и Пфальце – народные массы поднялись на вооруженную борьбу в защиту имперской конституции. Разумеется, Маркс и Энгельс в «Новой Рейнской газете» выступили на стороне восставших. Они надеялись на то, что этот революционный подъем во имя непосредственной цели – имперской конституции – сможет перерасти в борьбу за демократическую республику.

Когда в рейнско-вестфальском индустриальном районе началось восстание и там для руководства сопротивлением стали создаваться комитеты безопасности, а правительство бросило против революционных рабочих и ремесленников, мелких буржуа и крестьян войска, Фридрих Энгельс поспешил на свою родину. 17 мая «Новая Рейнская газета» так сообщала об этом:

«10 мая Фридрих Энгельс, редактор „Neue Rheinische Zeitung“, отправился из Кёльна в Эльберфельд. В Золингене он взял с собой два ящика с патронами, захваченные золингенскими рабочими при штурме цейхгауза в Грефрате. Прибыв в Эльберфельд, Энгельс сделал Комитету безопасности доклад о положении вещей в Кёльне и предоставил себя в распоряжение Комитета. Тотчас же военная комиссия возложила на него руководство работами по возведению укреплений…

В первый же день своего пребывания в Эльберфельде Энгельс организовал саперную роту и достроил баррикады у некоторых выходов из города… В следующие дни Энгельс продолжал свою деятельность: перестроил многие баррикады, наметил план расположения новых баррикад и усилил саперные роты»[174].

Во всех своих действиях Энгельс пользовался полным доверием рабочих. Они видели в нем своего человека, потому что на протяжении многомесячных революционных выступлений имели возможность убедиться, что «Новая Рейнская газета» последовательно отстаивает интересы пролетариата.

Совершенно иной была позиция Комитета безопасности, состоявшего преимущественно из мелких буржуа. Члены комитета боялись коммуниста Энгельса и союза с ним, а поэтому постарались удалить его из города. Это был один из многочисленных примеров того, как мелкая буржуазия в те дни сама обрекала себя на бессилие.

Энгельс возвратился в Кёльн. По дороге туда он во главе рабочего добровольческого отряда захватывает новую партию оружия в грефратском арсенале, в связи с чем вскоре вновь отдается приказ о его аресте. Но и в Кёльне его пребывание оказалось непродолжительным. Реакция готовилась нанести уничтожающий удар по «Новой Рейнской газете». Маркс, Дронке и Веерт были высланы, против остальных редакторов было начато судебное преследование. Вследствие этого дальнейший выпуск газеты стал невозможным.

«Мы вынуждены были, – писал позже Энгельс, – сдать свою крепость, но мы отступили с оружием и снаряжением, с музыкой, с развевающимся знаменем последнего красного номера…»[175] Обращение редакции газеты к рабочим, помещенное в этом отпечатанном от первой до последней строчки красной краской прощальном номере газеты за 19 мая, заканчивалось следующими словами: «Редакторы „Neue Rheinische Zeitung“, прощаясь с вами, благодарят вас за выраженное им участие. Их последним словом всегда и повсюду будет: освобождение рабочего класса!»[176] Обращаясь к своим врагам, они заявили: «Мы беспощадны и не просим никакой пощады у вас… Мы спасли революционную честь нашей родины»[177].

Гордо звучали полные революционного оптимизма стихи «Прощального слова „Новой Рейнской газеты“» Фердинанда Фрейлиграта, помещенные на первой полосе:

Вновь предстояло изгнание. В то время как Женни Маркс с тремя детьми и Ленхен Демут поехала к своей матери в Трир, Маркс и Энгельс направились в центр восстания – в Юго-Западную Германию. Но прежде следовало удовлетворить кредиторов газеты, выплатить заработную плату наборщикам и печатникам, долги поставщикам бумаги, гонорары корреспондентам, а также позаботиться о соратниках, которым грозил арест. Карл и Женни пожертвовали последним, что у них было, – в общей сложности 7 тысячами талеров. У семьи не осталось ничего, кроме серебра Женни, но и оно вскоре оказалось в ломбарде, так как нужны были деньги на дорогу.

«Самые решительные коммунисты были и самыми смелыми солдатами»

Маркс и Энгельс расстались в Бингене на Рейне. По поручению демократов Пфальца Маркс направился в Париж, чтобы обсудить с французскими демократами вопрос о поддержке восстания в Германии. Однако в середине июня демократическая партия потерпела окончательное поражение и в Париже.

С лихорадочным напряжением Маркс, к которому тем временем приехала Женни, следил за сообщениями, поступавшими из Юго-Западной Германии. Он знал, что среди тысяч вооруженных рабочих, которые стояли насмерть перед наступавшей прусской армией, было немало членов Союза коммунистов. Более того, «самые решительные коммунисты были и самыми смелыми солдатами»[179].

Одним из них был Фридрих Энгельс. Расставшись с Марксом, он присоединился к насчитывавшему в своем составе восемьсот человек добровольческому партизанскому отряду, которым командовал Август Виллих, и стал адъютантом командира. Энгельс понимал – и это был еще один урок революции, – что рабочий класс должен овладеть теорией и практикой военного дела, чтобы иметь возможность завоевать и удержать политическую власть. Разве мог он в таком случае остаться в стороне от предстоящей борьбы против прусской контрреволюции?

Адъютант Энгельс проявил себя блестящим организатором и мужественным бойцом. 17 июня при Ринтале он принял боевое крещение. «Его отвага и мужество заслужили единодушное одобрение товарищей по борьбе»[180], – сообщала одна участница этих боев, которая вскоре после них встретила добровольческий отряд. Четырьмя днями позже бойцы отряда неожиданно напали на прусский батальон. Энгельс, сражавшийся в первых рядах, продвигался вперед под залпами врага. Многие из его товарищей восхищались им, но сам Энгельс рассматривал проявление мужества перед лицом противника как нечто само собой разумеющееся.

Последовали новые бои. 29 июня рядом с ним погиб в бою Иосиф Молль. «Я потерял в нем старого друга, – с болью писал Энгельс, – а партия – одного из своих самых неутомимых, бесстрашных и надежных передовых бойцов»[181].

Перевес прусских войск становился все более ощутимым, а растерянность мелкобуржуазных вождей все больше возрастала. Кампания за имперскую конституцию завершилась поражением и зверской расправой контрреволюции над теми бойцами за свободу, которых удалось захватить в плен. 12 июля добровольческий отряд Виллиха – последнее подразделение первой немецкой революционной армии – перешел через границу в Швейцарию. Вместе со всем отрядом перешел ее и Фридрих Энгельс. Он доказал, что умеет сражаться не только пером, но и оружием за свободу и интересы рабочего класса. «…Все, кто видел его под огнем, еще долгое время спустя рассказывали об его исключительном хладнокровии и абсолютном презрении ко всякой опасности»[182], – писала дочь Маркса Элеонора Маркс-Эвелинг.

На протяжении многих недель Маркс и Энгельс ничего не слышали друг о друге. Они очень беспокоились. «Если бы только у меня была уверенность, что Маркс на свободе!»[183] – обращался Энгельс к Женни Маркс. К его радости, ему ответил сам Маркс: «Я очень беспокоился за тебя и чрезвычайно обрадовался, получив вчера письмо, написанное твоей рукой». И здесь же, уже думая о будущем, прибавил: «У тебя теперь имеется прекрасная возможность написать историю баденско-пфальцской революции или памфлет об этом»[184]. Энгельс принял предложение и, как только нашел пристанище в Лозанне, сразу же взялся за работу.

Его труд «Германская кампания за имперскую конституцию» представляет собой в равной мере и историческое исследование, и яркий рассказ о пережитом. Вместе с тем он содержит важные положения относительно тактики революционной партии в вооруженном восстании, которые характеризуют Энгельса как проницательного военного теоретика, и предвосхищает его более поздние военно-теоретические работы.

Именно тогда, в Швейцарии, Энгельс встретился с человеком, который в будущем стал одним из его ближайших соратников по борьбе: с двадцатитрехлетним Вильгельмом Либкнехтом, тоже сражавшимся в рядах революционной армии. Позже Либкнехт вспоминал: «На нем была синяя блуза, которая делала его, державшегося прямо как свеча, с чисто прусской выправкой, еще выше. Сияющие веселые глаза, звонкий, веселый голос, ироническая шутливая речь – олицетворение полной жизненных сил молодости… Таким был Фридрих Энгельс – второе и равное ему „я“ Карла Маркса. Ибо уже тогда они были для нас единым целым. И чем больше я узнавал его, тем значительнее становился он… Здесь впервые был человек, превосходство которого я должен был признать. Не was a man! (Он человек был. – Ред.)»[185].

Ко времени этой встречи Маркса уже не было в Париже. 23 августа 1849 г. в его квартире появился полицейский офицер с приказом, предписывавшим Марксу в двадцать четыре часа покинуть французскую столицу. Это была четвертая высылка в жизни Маркса – Париж, Брюссель, Кёльн и теперь снова Париж. В тот же день он писал другу в Швейцарию: «…я покидаю Францию. В Швейцарию мне не дают паспорта, я должен, таким образом, ехать в Лондон, и не позже, чем завтра… в Лондоне у меня имеются положительные виды на создание немецкого журнала… Ты должен поэтому немедленно отправиться в Лондон. К тому же этого требует твоя безопасность»[186].