«Мы прожили не напрасно…» (Биография Карла Маркса и Фридриха Энгельса)

Конечно, это чистая случайность, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс почти в одно и то же время возвратились из крупных городов, где проходили подготовку к своей будущей профессии, на родину – первый в Трир, а второй в Бармен. Они еще не были знакомы, и в лучшем случае каждый из них мог лишь прочитать кое-что, вышедшее из-под пера другого. Однако их политические взгляды уже в это время развивались в весьма близком направлении. Их объединяло решительное неприятие реакционного пруссачества, его политики и идеологии. В следующий период своей жизни они не только услышали друг о друге, но сотрудничали в одной и той же газете и впервые встретились, хотя эта встреча и была очень короткой.

Большие планы и горькие разочарования

Когда Карл Маркс в середине апреля 1841 г. возвратился из Берлина в Трир, он рассчитывал посвятить себя преподавательской деятельности в каком-нибудь университете. Его сопровождали наилучшие пожелания друзей по «Докторскому клубу». Они ждали от него многого. Один из них, публицист Мозес Гесс, восторженно писал в то время одному из своих приятелей: «Доктор Маркс, как зовут моего кумира, еще совсем молодой человек (едва самое большое 24 года), который в будущем нанесет последний удар средневековой религии и политике»[35].

Когда молодой доктор философии смог опять заключить в объятия свою Женни, самым большим желанием обоих было наконец пожениться. Однако докторская диссертация еще не обеспечивала средств к существованию. Поэтому Маркс стремился получить место доцента в Бонне. Но вскоре ему пришлось убедиться, что этому плану осуществиться не суждено. Что же произошло?

В 1840 г. в Пруссии на трон вступил Фридрих-Вильгельм IV. Прусская буржуазия выступила со своими требованиями. Для того чтобы обеспечить собственные интересы, она стремилась получить доступ к политической власти, особенно в сфере государственного управления и законодательства. Король отклонил эти требования. Поэтому наиболее сильная в экономическом отношении часть буржуазии – промышленники, банкиры, купцы прежде всего Рейнской области – перешла в лагерь оппозиции и стала во главе буржуазного движения. Благодаря этому антифеодальная борьба обрела новую силу. Чем шире в последующие годы включались в это движение народные массы, чем большее влияние они на него оказывали, тем глубже становился кризис феодальной системы в Пруссии и во всей Германии. В конце концов он вылился в революцию 1848 – 1849 гг.

Однако в начале 40-х годов силы феодализма, особенно прусское правительство, чувствовали себя еще очень уверенно. Его представители использовали все имеющиеся в их распоряжении средства для подавления нараставшей оппозиции. Прогрессивные газеты запрещались. Ужесточилась цензура. Оппозиционно настроенные ученые и публицисты изгонялись из университетов и редакций.

В этих условиях Маркс не видел ни малейшей возможности работать в каком-нибудь прусском университете. Ибо он не допускал и мысли о том, чтобы отказаться от своих демократических взглядов или скрывать их. Поэтому Карл и Женни вынуждены были и дальше томиться в ожидании друг друга. Это явилось для них тяжелым испытанием, тем более что вскоре скончался отец Женни, относившийся к Карлу с отеческой дружбой.

Восхищение Фейербахом

Маркс искал сферу приложения своим силам: он написал несколько статей, начал немало других, так и не завершив их, был занят поездками между Триром, Бонном и Кёльном. В это время он прочел книгу, которая и в дальнейшем глубоко интересовала его: труд философа Людвига Фейербаха «Сущность христианства». Что же так привлекло Маркса в этой книге?

Ее автором был философ, который не только резко критиковал религиозную идеологию класса феодалов и критически развивал дальше отдельные стороны гегелевской философии. В ней отвергались всякая религия и гегелевский идеализм в целом как несовместимые с действительной сущностью мира и достоинством человека, а на их место выдвигался философский материализм. Мир, точно так же, как и человек, учил Фейербах, не нуждается для своего существования ни в боге, ни в абсолютной идее Гегеля. Человек существует лишь благодаря природе и является плодом ее развития. Природа, бытие первичны и существуют независимо от человека и его сознания. Вне человека и природы нет ничего, в том числе и бога. Религия порождена людьми.

Эти положения философии Фейербаха разрушали чары гегелевского идеализма. Его материалистические, атеистические и гуманистические взгляды вызвали сенсацию в среде прогрессивной интеллигенции Германии.

Однако критический ум Маркса вскоре обнаружил слабые стороны учения Фейербаха, прежде всего тот недостаток, что философ не рассматривал человека как конкретно-историческое и социально определенное существо. Это мешало Фейербаху применить материалистический подход к человеческому обществу и его истории. Но и самому Карлу Марксу удалось выработать такой подход далеко не сразу, а лишь с течением времени.

Маркса прежде всего влекла к себе повседневная политическая борьба. Она все дальше и дальше уводила его в ту сферу, которая в то время превращалась в важнейшее поле борьбы между силами прогресса и реакции: в сферу политической публицистики.

Редактор в двадцать четыре года

Когда в начале 1842 г. ведущие рейнские промышленники и банкиры создали в Кёльне «Rheinische Zeitung» («Рейнскую газету»), призванную служить рупором буржуазной оппозиции, они обратились к Марксу с предложением о сотрудничестве. Вскоре он начал писать для этой газеты. А осенью того же года он дал согласие на предложение издателей стать ее редактором.

Маркс переселился в Кёльн и с головой ушел в работу. Одновременно он вел упорную борьбу с цензурой. Занять в столь молодые годы такое видное положение – от этого вполне могла закружиться голова. Однако Маркс не утратил присущей ему скромности. Об этом свидетельствует небольшой эпизод, имевший место вскоре после того, как он принял на себя руководство редакцией.

«Рейнской газете» пришлось защищаться от нападок одной реакционной газеты, которая обвиняла ее в симпатиях к идеям социализма и утопического коммунизма. Маркс откровенно признал, что ему еще не хватает знаний по этим вопросам. Однако он не ограничился такой констатацией, а сразу же сделал из нее соответствующие выводы. Он приступил к изучению имевшейся французской, английской и немецкой литературы по данной проблематике, обменивался мыслями с близкими ему по взглядам людьми в Кёльне и в итоге выработал на сей счет собственную точку зрения. И только после этого он обратился к названной теме на страницах «Рейнской газеты», но теперь уже со знанием дела. Такой упорный труд ради достижения ясности и истины оставался характерным для него на протяжении всей жизни.

В различных сериях статей, публиковавшихся на страницах «Рейнской газеты», он исследовал проблемы политической и социальной жизни Рейнской области. В это время он еще придерживался точки зрения Гегеля, считавшего, что решение социального вопроса является исключительно делом государства. Именно на нем, по мнению философа, лежала обязанность обеспечить разумную организацию общества. Но как могло государство, в котором господствовали юнкеры, выступать защитником обездоленных?

Чем ближе знакомился Маркс как журналист с положением трудящихся масс, тем отчетливее начинал сознавать, что действия людей определяются классовыми интересами, которые Гегель в своей философии не принимал во внимание. У юнкеров были свои интересы, отличавшиеся от интересов буржуа, интересы землевладельцев отличались от интересов поденщиков.

Именно о социальных и экономических вопросах шла речь в нескольких статьях, подготовленных Марксом осенью 1842 г. и в начале 1843 г. для «Рейнской газеты». Он исследовал в них бедственное положение мозельских мелких крестьян, поденщиков и виноделов. Когда же правительство стало протестовать и громогласно обвинять автора статей в клевете, Маркс принял вызов.

Пункт за пунктом он доказывал в своей газете, что правительство фактически не предпринимало никаких серьезных мер, чтобы помочь мозельским крестьянам и поденщикам. Обвинения Маркса били не в бровь, а в глаз. Он не давал сбить себя ничем. Не скрывая противоречий, не щадя самодовольства властей, он наносил удары по наиболее уязвимой сфере политики прусского правительства – его аграрной политике. Вопросы, которые он ставил, помогали вскрывать истинное положение дел. А оно не могло не внушать тревогу.

Крестьяне-виноделы прислушивались к его выступлениям. Ведь появился «газетчик», который не собирался в угоду правительству, церкви или другим толстосумам выдавать белое за черное, нищету за благосостояние, а, напротив, выступал на их стороне, на стороне простых людей. Имя Маркса приобретало популярность, разумеется, не у правительства. Последнее ужесточило цензуру над газетой.

В течение нескольких месяцев Маркс значительно обогатил свой опыт. Впервые вплотную столкнувшись с экономическими вопросами, он сумел лучше понять значение экономических и социальных отношений в жизни общества. Он начал понимать роль «бедной, политически и социально обездоленной массы»[36] в буржуазном обществе.

В борьбе с цензурой

Следует упомянуть еще об одном новом для Маркса моменте: ему приходилось преодолевать сопротивление прусско-юнкерского государства, его бюрократии и прежде всего его цензуры. Зачастую статьи не могли печататься в газете вследствие возражений цензора. Жертвой цензуры стали и некоторые материалы Маркса. Но он умел обходить препоны, выдвигавшиеся этими стражами существующего порядка. Несколько десятков лет спустя Маркс рассказывал об одной забавной истории, которая однажды случилась у него с цензором.

Для того чтобы газета могла выйти утром, накануне вечером следовало представить оттиски статей цензору. Красный цензорский карандаш нередко доставлял типографии много ночной работы.

Однажды вечером цензор вместе со своей супругой и дочерьми на выданьи был приглашен на бал к обер-президенту. До того как отправиться на бал, он должен был еще выполнить свою цензорскую работу. Но именно в этот вечер оттиски не поступили к нему в обычное время. Цензору приходилось ждать, поскольку он не мог не выполнить своих служебных обязанностей, и в то же время он должен был появиться на балу у обер-президента, имея в виду связанные с этим надежды на устройство брачных дел своих дочерей. Было около десяти часов. Цензор сильно нервничал и решил отправить жену с дочерьми к обер-президенту, послав тем временем своего служащего в типографию за оттисками. Служащий вернулся и сообщил, что типография закрыта. Тогда отчаявшийся цензор отправился в своем экипаже на находившуюся довольно далеко квартиру Маркса. Было уже около одиннадцати часов. После продолжительных звонков в одном из окон четвертого этажа показалась голова Маркса.

– Давайте оттиски! – заорал цензор.

– Их нет, – прокричал в ответ ему Маркс.

– Как так?!

– Завтра газета не выходит!

С этими словами Маркс закрыл окно. У цензора от злости слова застряли в горле[37].

Однако стычки с цензурой редко принимали такой забавный оборот. С конца 1842 г. конфликты обостряются буквально на глазах. 19 января 1843 г. правительство приняло постановление с 1 апреля запретить издание газеты. Кое-кто из лиц, финансировавших газету, попытались спасти ее, придав ей благожелательный по отношению к правительству тон. Маркс отклонил такие чрезмерные требования. Он решил прибегнуть к политической демонстрации. 18 марта в газете появилась следующая заметка: «Нижеподписавшийся заявляет, что с этого дня он в силу существующих цензурных условий вышел из состава редакции „Rheinische Zeitung“. Кёльн, 17 марта 1843 г. Доктор Маркс»[38].

Так завершился важный период формирования политических взглядов и мировоззрения Маркса, период, когда ему впервые пришлось открыто занять определенную политическую позицию и изо дня в день отстаивать ее. И он занял такую позицию – позицию последовательного революционного демократа, борца за общественный прогресс, удовлетворение справедливых антифеодальных требований буржуазии и в не меньшей мере борца за интересы обездоленного трудового народа. Одновременно у него сложилось убеждение в том, что прусские юнкеры и их государство являются смертельными врагами демократии и свободы в Германии, а буржуазия боится бескомпромиссной борьбы против феодального строя. «Противно быть под ярмом – даже во имя свободы; противно действовать булавочными уколами, вместо того чтобы драться дубинами. Мне надоели лицемерие, глупость, грубый произвол, мне надоело приспособляться, изворачиваться, покоряться, считаться с каждой мелочной придиркой», – писал Маркс близкому ему по убеждениям человеку, публицисту Арнольду Руге. «В Германии я не могу больше ничего предпринять. Здесь люди сами портятся»[39].

Свадьба в Крёйцнахе

Маркс только сменил поле борьбы, но не отказался от нее. Его мысль сразу же обратилась на поиски того, где и какими средствами ее можно было бы продолжить.

Этим вопросам посвящена его переписка с Руге, в лице которого он нашел временного попутчика. Руге, неоднократно страдавший от произвола цензуры, намеревался продолжить борьбу против идеологии феодализма за рубежом путем издания нового журнала. Он предложил Марксу сотрудничать с ним и обещал обеспечить ему прочное материальное положение.

Маркс дал согласие. Местом издания журнала был избран Париж. Но перед переездом Маркс осуществил наконец свое заветное желание. Он отправляется в Крёйцнах, где в то время со своей матерью находилась Женни, и женится на ней. Свадьба состоялась 19 июня 1843 г. Маркс восторженно пишет, что он «по уши влюблен, и притом – серьезнейшим образом»[40]. Женни становится для Карла всем: любимой женой, заботливой матерью их детей, надежным секретарем и корреспондентом, мудрым советчиком и верным соратником по борьбе. В ней ярко воплотились лучшие черты, присущие тем женщинам, которые с первых шагов рабочего движения рядом со своими мужьями принимали участие в революционной борьбе, – мужество и оптимизм, верность и самоотверженность, убежденность в победе социализма.

Несколько месяцев молодая чета провела в доме матери Женни. Карл и это время использует для интенсивной подготовки к изданию нового журнала. Он подготавливает несколько статей и в этой связи усиленно работает над специальной литературой. Свидетельством тому осталось свыше 250 мелкоисписанных страниц, содержащих выписки, сделанные им из 42 книг.

Однажды к нему явился друг его покойного отца, тайный советник Эссер и по поручению прусского правительства задал вопрос о том, не желает ли Маркс поступить на государственную службу. Ему была бы гарантирована блестящая карьера. Маркс с презрением отверг эту попытку подкупа. Таким же провалом закончились и другие попытки правящих классов подкупить Маркса, неоднократно предпринимавшиеся на протяжении последующих десятилетий. Политика кнута и пряника вплоть до наших дней остается одним из излюбленных средств борьбы угнетателей против рабочего класса – независимо от того, идет ли речь об отдельных его представителях или обо всем классе в целом.

В начале октября 1843 г. Карл и Женни покидают Крёйцнах и переселяются в Париж. Отныне для них обоих началась полная лишений и жертв жизнь политических эмигрантов, на которую они добровольно обрекли себя из любви к своему народу, во имя свободы и демократии, во имя общественного прогресса. Они предпочли изгнание и нужду необходимости покориться людям, политика которых была пагубной для их родины, врагам прогресса человечества.

Артиллерист прусско-королевской гвардии…

«Рейнскую газету» читали в прогрессивных кругах не только Рейнской области, но и всей Германии. К сотрудничеству в ней было привлечено немало людей, обладавших блестящим и дерзким умом. Георг Гервег, лично знакомый с Марксом, опубликовал в газете несколько своих знаменитых стихотворений; Бруно Бауэр и Карл Фридрих Кёппен, Мозес Гесс и Адольф Рутенберг регулярно писали для нее. К числу постоянных авторов газеты принадлежал и Фридрих Энгельс. В двадцать один год он был, конечно, одним из самых молодых сотрудников. Больше всего он писал о культурной жизни Берлина, так как с конца сентября 1841 г. жил в столице Пруссии.

Энгельс должен был отбывать воинскую повинность и нес службу здесь в 12-й роте гвардейской пешей артиллерии. Рота размещалась в казармах, находившихся на Купферграбен, в тех самых казармах, которые ныне носят имя самого выдающегося из своих обитателей (казармы имени Фридриха Энгельса Национальной Народной Армии ГДР). Как человек, имевший гимназическое выпускное свидетельство, он был зачислен для прохождения одногодичной, а не трехгодичной службы в качестве вольноопределяющегося. Это означало, в частности, что через шесть недель после призыва он имел право жить на частной квартире. Сегодня мемориальная доска, установленная на доме № 43 по улице Клары Цеткин (бывшая Доротеенштрассе, 56), напоминает о том, что Энгельс проживал здесь с апреля по октябрь 1842 г.

Военными знаниями он овладевал успешно, хотя и без воодушевления. До глубины души он ненавидел монархию и касту юнкеров, как и реакционное пруссачество в целом. О «своем» короле он откровенно писал одному из друзей: «…я смертельно ненавижу его; и если бы я не презирал до такой степени этого подлеца, то ненавидел бы его еще больше»[41]. Не исключено, что уже тогда он мог питать надежду однажды применить полученные военные знания и навыки в борьбе за свободу народа – надежду, которая исполнилась в 1849 г. Почти ежедневно маршировал он вместе со своей ротой вдоль недавно застроенной Шоссе-штрассе на учебный плац, расположенный у Ораниенбургских ворот, мимо машиностроительных фабрик, которые возникли там как раз в те годы. Молодой Энгельс тогда еще не подозревал о всемирно-исторической миссии набиравшего здесь силы класса – пролетариата.

О своей жизни в качестве гвардейца-артиллериста он сообщал сестре Марии, отчасти подтрунивая над собой, отчасти с мрачным юмором. «…Ты надорвала бы себе живот от смеха, если бы увидела, как я стою в мундире, с длинным толстым банником в руке возле шестифунтовой пушки и верчусь около колеса. Впрочем, моя форма очень красива: синяя, с черным воротником, на котором нашиты две широкие желтые полосы, обшлага черные с желтыми полосами, а фалды подбиты красным. Кроме того, красные эполеты с белыми кантами. Уверяю тебя, что это производит очень эффектное впечатление, меня можно было бы показывать на выставке»[42].

…и вольнослушатель университета

Почти все свое свободное время Энгельс отдает участию в идейных схватках того времени. Возможность такого участия ему предоставлял, как за несколько лет до этого Карлу Марксу, Берлинский университет. Он посещал – иногда прямо в военной форме – различные лекции, особенно по философии, литературе и истории религии.

В университете в полном разгаре шла борьба между поборниками прогрессивных взглядов философа Гегеля и его противниками. В качестве выразителя взглядов антигегельянцев в ноябре 1841 г. приступил к чтению лекционного курса философ Шеллинг. Энгельс был в числе его слушателей, однако он посещал лекции с единственной целью: собрать материал для полемики с Шеллингом. В двух брошюрах – обе появились без указания имени автора – молодой человек, которому минул всего лишь двадцать один год, обоснованно и страстно выступил против попытки Шеллинга снова низвести философию до положения «служанки теологии». Остроумная защита Энгельсом гегелевской диалектики заставила мракобесов содрогнуться перед этим «провозглашением революции»[43], как назвала его публикации одна из газет. Но все прогрессивные мыслители, напротив, с воодушевлением присоединились к нему.

Энгельса часто можно было увидеть в театре или концертном зале. Именно тогда ему довелось услышать игру выдающегося композитора и пианиста Ференца Листа.

В последние месяцы пребывания в Берлине он завел себе спаниеля, который очень забавлял его. «Я научил его только одному, – сообщал Энгельс своей сестре, – когда я говорю ему – „Безымянный (так его зовут), вот это аристократ“, он страшно ощетинивается на того, на кого я ему указываю, и начинает бешено рычать»[44].

Как и Маркс, Энгельс установил тесные контакты с членами «Докторского клуба». Здесь он тоже познакомился с философами Бруно и Эдгаром Бауэрами, преподавателем реального училища Карлом Фридрихом Кёппеном и другими. Вместе с ними Фридрих и веселился и провел немало часов, способствовавших его духовному развитию.

«…Усваивать и то, что человеку не дается от рождения»

Однако чаще всего Энгельс использовал длинные вечера для самообразования и литературного творчества. Он писал многочисленные статьи не только для «Рейнской газеты», но и для других органов прогрессивной прессы, например «Deutsche Jahrbücher» («Немецкого ежегодника»), издававшегося Арнольдом Руге. Объектом постоянных прямых или косвенных атак Энгельса служило прусское государство, его угнетательская политика и враждебная народу идеология. Статьи находили широкий отклик, а редакторы и издатели были рады получить рукопись, вышедшую из-под его пера. Летом 1842 г. Энгельс неожиданно прекращает свою литературную деятельность. Причины этого мы узнаем из одного письма, направленного им Руге. В нем говорится:

«Я принял решение на некоторое время совершенно отказаться от литературной деятельности и вместо этого побольше учиться. Причины этого решения очевидны. Я молод и самоучка в философии. У меня достаточно знаний для того, чтобы составить себе определенное убеждение и, в случае надобности, отстаивать его, но недостаточно, чтобы делать это действительно с успехом. Ко мне будут предъявлять тем большие требования, что я – „философский коммивояжер“ и не приобрел благодаря докторскому диплому права на философствование. Когда я опять напишу что-либо, на этот раз под своим именем, я надеюсь удовлетворить этим требованиям… Я… считаю теперь своим долгом путем научных занятий, которые я продолжаю с еще бóльшим наслаждением, все более усваивать и то, что человеку не дается от рождения»[45].

В этих словах – весь Энгельс, но более зрелый, чем бойкий литератор бременских времен. Литературный успех, который он имел под именем Фридриха Освальда, отнюдь не вскружил ему голову. Строго критически анализирует он достигнутое и с полной ясностью отдает себе отчет в том, что еще предстоит сделать для овладения знаниями, чтобы иметь возможность в будущем с наибольшей пользой служить прогрессу человечества.

С особым рвением он отдается теперь изучению философии, и особенно произведений Фейербаха. Почти в одно время с Марксом он открывает для себя этого мыслителя, с энтузиазмом воспринимает его материализм и освобождается от гегелевского идеализма.

В начале октября 1842 г. Энгельс покинул Берлин и вернулся в Бармен. В Кёльне он прервал свою поездку, чтобы познакомиться с Марксом, но не застал его. Два месяца спустя во время поездки из Бармена в Англию он повторил попытку и на этот раз успешно. Эта первая встреча Маркса и Энгельса была очень короткой, а атмосфера, в которой она проходила, – холодной. Маркс сомневался, не оказывает ли на Энгельса сильное влияние Бруно Бауэр, который тем временем перешел на позиции анархизма. Однако Маркс и Энгельс расстались если и не друзьями, то по крайней мере соратниками по общей борьбе. Энгельс взял на себя подготовку для «Рейнской газеты» корреспонденций из Англии.