«Мы прожили не напрасно…» (Биография Карла Маркса и Фридриха Энгельса)

С вынужденным уходом Маркса из «Рейнской газеты» и завершением пребывания Энгельса в Берлине для обоих молодых людей заканчивается важный период их духовного и политического развития. Для них начинается новый отрезок жизненного пути, полный неожиданностей, бурных переживаний и поразительных открытий, личного счастья и одновременно горького опыта, отрезок, которому суждено было коренным образом изменить их жизнь и придать ей совершенно новое направление. Марксу и Энгельсу пришлось пережить это изменение, находясь за границей, одному – во Франции, другому – в Англии. И это не было случайным обстоятельством, ибо обе названные страны в своем экономическом, социальном и политическом развитии намного опередили Германию. То, что в Германии еще только зарождалось – а именно капиталистическое общество и вместе с ним промышленный пролетариат, – во Франции и в Англии предстало перед Марксом и Энгельсом в зрелом состоянии.

В сердце революции – Париже

Улица Ванно, пролегающая в квартале, расположенном на левом берегу Сены, в 40-х годах XIX столетия почти не отличалась от сотен других парижских улиц. И то, что на этой улице проживало немало иностранцев, главным образом немцев, было для столицы Франции обычным явлением. Но если жители улицы мало интересовались своими соседями, прибывшими из Германии, Польши, России, то полиция Луи Филиппа, который охотно именовал себя королем-гражданином, хотя на деле был королем банкиров, вела за ними упорную слежку.

В доме № 23 уже продолжительное время проживал немецкий эмигрант Герман Мёйрер, находившийся на подозрении у полиции из-за тесных контактов, которые он поддерживал с французскими и эмигрировавшими немецкими рабочими. В середине октября 1843 г. доктор К. Маркс, только что прибывший из Крёйцнаха вместе со своей женой Женни, поселился на этой улице в доме № 38 (сегодня дом № 40). Нельзя сказать, что он был совершенно неизвестен местной полиции. Его выступления против прусской реакции привлекли внимание и по эту сторону государственной границы. В начале декабря в том же доме снял квартиру еще один прибывший из Дрездена литератор, доктор Руге, статьи которого незадолго перед тем были запрещены прусским и саксонским королями.

Французская полиция чуяла, что улица Ванно превращается в оплот ниспровергателей, и события, казалось бы, подтверждали обоснованность ее подозрений.

Новоселы прибыли в Париж не для отдыха и развлечений. Маркс и Руге энергично принялись за подготовку издания задуманного ими журнала.

Пребывание в Париже явилось крупным событием в жизни Маркса. Во Франции он столкнулся с новым для себя миром, миром господства капитализма. В экономическом плане феодализм неуклонно преодолевался здесь уже с конца XVIII в. Решающее политическое поражение ему было нанесено буржуазной революцией 1789 – 1794 гг. Ее победа, завершенная июльской революцией 1830 г., положила начало крушению феодализма на европейском континенте.

Победив, французская буржуазия – как до нее это сделала буржуазия английская – начала быстро укреплять свою экономическую власть. Основу для подъема капитализма и здесь составляла промышленная революция, переход к машинному производству. В Англии промышленная революция к 1830 г. в основном уже завершилась, во Франции она достигла высшей точки своего развития в первой половине XIX в., в Германии же в 30-е годы она еще только начинала набирать силу.

С 1789 г. Франция стала родиной политической революции. К ней и ее столице Парижу устремляли свои взоры революционеры, где бы они ни жили, на нее возлагали они свои надежды. Париж собирал революционных демократов самых разных национальностей. Здесь жили Генрих Гейне и Фридерик Шопен, русский революционный демократ Михаил Бакунин и польский поэт свободы Адам Мицкевич.

«Война немецким порядкам!»

Новый журнал должен был называться «Deutsch-Französische Jahrbücher» («Немецко-французский ежегодник»). Предполагалось, что он объединит самых передовых публицистов Германии и Франции и будет учить немцев «говорить по-французски», иными словами, действовать в революционном духе. Однако надежды на сотрудничество в журнале французских единомышленников не оправдались. Поэтому Маркс и Руге сосредоточили свое внимание на работе с немецкими авторами. В большинстве своем они жили в эмиграции. Наиболее известными среди них были, конечно, поэты Георг Гервег и Генрих Гейне. К числу сотрудников принадлежал и Фридрих Энгельс.

Вскоре Маркс установил, что полиция нередко вскрывала предназначавшуюся ему почту. Наряду с Марксом полицейской слежке подвергались и его парижские друзья. Однако подобного рода трудности и подлости не могли запугать бывшего редактора «Рейнской газеты». Они лишь заставляли его действовать с удвоенной энергией. А насколько легче работалось ему, когда рядом находилась любимая жена! С ней он мог делиться своими размышлениями, планами, проверять в беседах правильность и убедительность своих выводов. И насколько легче дышалось здесь вопреки всему! В Париже можно было по крайней мере нападать на врага с открытым забралом.

В конце февраля 1844 г. вышел в свет первый, сдвоенный, номер «Немецко-французского ежегодника». В нем были опубликованы некоторые письма Маркса, которыми он обменивался с Руге в период подготовки издания, и две его статьи.

В качестве цели журнала Маркс провозглашает установление связи критической философии «с действительной борьбой»[46], чтобы оказывать действенное влияние на судьбу немецкой нации. В чем же, по мысли молодого Маркса, состоит ее судьба? «…Эта судьба – предстоящая нам революция»[47]. Для ее подготовки можно было предложить только один лозунг: «Война немецким порядкам!»[48]

«Открытие» рабочего класса

Это было совершенно ясно. Таким же ясным был и ход мыслей Маркса в обеих его статьях, в которых он окончательно преодолел гегелевский идеализм и превзошел позицию Фейербаха. Маркс утверждает, что буржуазная революция не только не принесла освобождения человеку, но и не может его принести. Ее идеалы «Свобода! Равенство! Братство!» могут быть претворены в жизнь лишь благодаря новой революции, которую Маркс в то время называл «общечеловеческой эмансипацией»[49]. Долг прогрессивной философии состоит в том, чтобы способствовать дальнейшему развитию человеческого общества. Однако эта философия может стать действенной лишь в том случае, если будет связана с потребностями масс, будет отражать их интересы.

Но какая сила была в состоянии «ниспровергнуть все отношения», иными словами, осуществить окончательное освобождение человечества от эксплуатации и угнетения? Такой силой, отвечал Маркс, может быть только класс, который принуждают к тому «его непосредственное положение, материальная необходимость, его собственные цепи»[51]. Этот класс «есть пролетариат»[52].

Этот революционный вывод, а также ряд других важных положений, сформулированных Марксом в Париже, знаменуют собой решающий шаг на пути его перехода от революционного демократизма к коммунизму, от философского идеализма к материализму. Он пришел к открытию, что именно рабочий класс явится творцом нового, свободного от эксплуатации общества будущего. В этом состоит его всемирно-историческая миссия.

И до Маркса и Энгельса находились люди, выступавшие с резкой критикой капитализма и его бесчеловечных порядков. В своих книгах они честно показывали нужду и бесправие трудящихся, рисовали картины грядущего общественного строя, в котором восторжествуют справедливость и социальное равенство. Однако эти представления об обществе, в котором будут обеспечены достойные человека условия существования, и о путях, ведущих к созданию такого общества, не были научно обоснованы. Они носили утопический характер. Поэтому авторов таких теорий назвали утопическими социалистами. Их крупнейшими представителями были французы Шарль Фурье и Клод Анри де Сен-Симон, а также англичанин Роберт Оуэн.

В то время как утопические социалисты видели в пролетариате страдающий класс, для Маркса он был прежде всего борющимся классом. В то время как утопические социалисты требовали для пролетариата справедливости и предоставления человеческих прав, исходя из нравственных соображений, Маркс выводил историческую миссию пролетариата из его непосредственного положения, из реальных общественных отношений. В то время как утопические социалисты взывали к благоразумию господствующих классов, власть имущих, Маркс отвергал подобные иллюзии и обращался к самому рабочему классу.

Интересы пролетариата, как показал Маркс, совпадают с интересами общественного прогресса. Борясь за свое освобождение, пролетариат выражает интересы всех угнетенных. Пролетарская революция ликвидирует частную собственность на средства производства – фабрики и заводы, землю и ее недра – и тем самым основы классового господства. Благодаря этому будут ликвидированы корни всякой эксплуатации и угнетения. Таким образом, освобождение пролетариата фактически является и освобождением человечества. Этим пролетарская революция принципиально отличается от всех предшествовавших революций, которые лишь заменяли одну форму эксплуатации другой.

С этим открытием – Энгельс тогда же независимо от Маркса пришел к таким же выводам – родилось пролетарское мировоззрение, родился научный коммунизм. Отныне Карл Маркс занят лишь тем, что шаг за шагом разрабатывает, все глубже обосновывает и распространяет это мировоззрение.

Горькие неожиданности и счастливые события

Первый, сдвоенный, номер «Немецко-французского ежегодника» оказался и его последним номером. Правительства Пруссии и других немецких государств мобилизовали против журнала свой полицейский аппарат. Прусский король отдал распоряжение использовать все средства, чтобы не допустить распространения журнала. Был издан приказ об аресте Маркса, Руге, Гейне и других сотрудников ежегодника, как только они ступят на прусскую территорию. Книготорговцев предупредили о недопустимости его продажи, за магазинами букинистов была установлена слежка. В результате предпринятых мер несколько сот экземпляров журнала попали в руки прусской и баварской охранки.

Руге испугался. Но главное, он не был согласен со взглядами Маркса. Буржуазный демократ не мог дальше следовать за пролетарским революционером. Поэтому в конце марта 1844 г. Маркс порывает с Руге.

Карл Маркс и его Женни остались без всяких средств к существованию. Но оказалось, что они не были одиноки. Товарищи по прежней работе в «Рейнской газете» прислали деньги. Молодая чета смогла перевести дух. Помощь подоспела в высшей степени вовремя, так как 1 мая 1844 г. у них родился первый ребенок. Это была девочка. По желанию отца ей было дано имя его любимой Женни.

Гейне – гость и друг

В доме Карла и Женни постоянно бывали многочисленные знакомые и друзья, демократы и сторонники утопического социализма, ученые и художники, хотя хозяйке приходилось быть крайне экономной. Одним из самых частых гостей был Генрих Гейне, уже не первый год проживавший в Париже в качестве эмигранта. Ни Маркс, ни Гейне не знали, что они состояли в родстве, хотя и очень далеком. Согласно современным данным, прапрадедушка и прапрабабушка Гейне были одновременно и прапрапрадедушкой и прапрапрабабушкой Карла Маркса.

Нередко Маркс и Гейне часами просиживали над каким-нибудь стихотворением поэта, обсуждали и улучшали его, пока оно не обретало своей мастерской формы. И часто первой внимательной и очаровательной слушательницей Гейне была Женни.

Дружба с Марксом имела огромное значение для творческого развития Гейне. Уже в феврале 1844 г. поэт признавался: «Мои новые стихи… будут дышать… высокой политикой…»[53] Как раз в те месяцы, когда происходили их регулярные встречи с Марксом, Гейне создал одно из непреходящих произведений немецкой литературы: «Германия (Зимняя сказка)». В нем он предрекал: «Растет поколенье новых людей»[54], которое однажды навсегда освободит народы от угнетения и нищеты.

Так вели борьбу, каждый своим оружием, отважный революционер и ученый и знаменитый поэт во имя общей цели: счастливого будущего своего народа и всех других народов. Пророчески звучат слова Гейне, сказанные им о Марксе и его соратниках: «Эти доктора революции… единственно живые люди в Германии… им принадлежит будущее»[56].

В рабочих харчевнях Парижа

После прекращения издания «Немецко-французского ежегодника» у Маркса возникают различные новые планы публицистической деятельности, которым, однако, не суждено было осуществиться. Наряду с философскими и историческими исследованиями он начинает интенсивно заниматься изучением экономических проблем. Путем исследования капиталистической системы хозяйства он стремится более обстоятельно обосновать положение пролетариата в буржуазном обществе.

Однако Маркс не погребает себя под горой книг. Он любил жизнь, а жизнь в Париже на каждом шагу давала ему возможность наблюдать мир вопиющих противоречий: богатство, блеск роскоши у представителей господствующих классов – банкиров, предпринимателей и придворных льстецов и рядом – невыразимую нужду трудящихся. По пятнадцати и более часов надрывались пролетарии, их жены и дети за жалкую плату в тесных, темных, зловонных помещениях мастерских и фабрик.

Маркс видел ужасную нищету и сопутствующее ей невежество пролетарских масс. Но его взгляд проникал глубже. Он читал все, что было написано французскими историками о классовых боях прошедших десятилетий. Но прежде всего он сам шел к рабочим.

В беседах с ними, в долгих дискуссиях во время встреч в тайных организациях французских и живших в Париже десятков тысяч немецких рабочих он познавал опыт и мысли, стремления и чувства пролетариев, пробуждавшихся к классовому самосознанию. «…Человеческое братство в их устах не фраза, а истина, и с их загрубелых от труда лиц на нас сияет человеческое благородство»[57], – взволнованно писал он.

С этих дней непосредственная связь с рабочим классом становится для Маркса неотъемлемой частью его деятельности, жизненной потребностью. Эта связь не только обогащала его бесценным опытом. Она не только укрепляла его веру в силу и высокие моральные достоинства пролетариата. Она давала ему, кроме того, постоянную возможность проверять на жизненной практике рабочих свои научные выводы.

Теперь для Маркса это было вдвойне важно, так как его теоретические исследования привели его к такому пониманию исторической роли рабочего класса, которое в корне отличалось от воззрений всех предшествовавших и современных ему мыслителей за одним исключением. Этим исключением был Фридрих Энгельс. С ним Маркс на протяжении ряда месяцев поддерживал переписку.

В качестве генерального ассистента в Манчестере

Опасаясь протестов своей семьи, Фридрих Энгельс до сих пор публиковал свои статьи, брошюры и стихи либо анонимно, либо под псевдонимом Фридрих Освальд. Однако для отца философские и политические взгляды его первенца не остались тайной. Собственно, сын и не думал скрывать своих воззрений. После окончания военной службы Фридриха отец выдвинул ультиматум: или сын поступает на службу в фирму «Эрмен и Энгельс» в Манчестере и продолжает свою коммерческую подготовку, или ему будет полностью отказано в финансовой поддержке. Фридрих Энгельс не мог прокормиться ремеслом журналиста. Поэтому он решил ехать в Манчестер.

В последние дни ноября 1842 г., почти в день своего рождения, стройный, высокий двадцатидвухлетний Энгельс, лицо которого украшают коротко подстриженные рыжеватые усы и бакенбарды, прибыл в столицу английской текстильной промышленности. В Англию он приехал не в первый раз. Еще в 1838 г. он сопровождал отца в короткой деловой поездке в Лондон и Манчестер.

Но теперь ему предстояло здесь жить и работать. Ему была предоставлена должность генерального ассистента – сегодня мы сказали бы помощника управляющего – в конторе бумагопрядильной фабрики «Эрмен и Энгельс», совладельцем которой был его отец. Ведение международной переписки, оказание помощи при закупке сырья и продаже различных видов хлопчатобумажной пряжи, изучение технологии, контроль за складским хозяйством – таков был круг его обязанностей. Одновременно он прилежно и добросовестно продолжает пополнять свои коммерческие знания.

На родине капитализма

Жизнь в Англии произвела на Энгельса очень глубокое впечатление. Здесь перед ним предстал мир развитого капитализма, с начальными шагами развития которого он познакомился на родине, в долине реки Вуппер. Промышленность британской империи была сконцентрирована в крупных фабричных городах. Лондон уже в то время насчитывал более трех с половиной миллионов жителей, Манчестер – почти 400 тысяч, Глазго – 300 тысяч. Почти половина мировой промышленной продукции производилась в Великобритании. Англия была родиной капитализма, банкиром для всего мира и его промышленной мастерской. В общественном развитии она обогнала Германию на целую эпоху.

Манчестер был центром английской хлопчатобумажной промышленности. Последняя же была наиболее развитой отраслью индустрии страны. К каким же выводам должен был вскоре прийти Энгельс? Там, где капиталистическая индустриализация достигла наивысшего расцвета, а вместе с ней богатство и роскошь «текстильных лордов», там пролетариат находился в состоянии крайней нищеты. Эксплуатация фабрично-заводского пролетариата была неограниченной. Между буржуазией, которую тогда именовали также «средним классом», и рабочим классом шла непримиримая борьба. В то время как пролетариат Германии делал самые первые шаги на пути к своей организации, английский рабочий класс уже создал могучую организацию – тред-юнионы, иными словами, профсоюзы, преследовавшие экономические цели, и чартистское движение, являвшееся массовой пролетарской революционной политической организацией, которая в своей программе – Народной хартии, – разработанной в 1838 г., требовала осуществления ряда демократических реформ.

Если у себя на родине Энгельс мог наблюдать страдающий пролетариат, то в Англии ему пришлось впервые познакомиться с борющимся промышленным пролетариатом. В то время Манчестер был центром английского рабочего движения. За несколько месяцев до приезда Энгельса здесь состоялась крупная стачка, которая, правда, не увенчалась успехом, но продемонстрировала английской и европейской буржуазии силу организованного пролетариата. Здесь между 1838 г. и 1842 г. под руководством чартистов развернулось мощное массовое движение за демократическую перестройку британского парламента. В митингах, созывавшихся чартистами, принимали участие сотни тысяч людей.

Упорное сопротивление и борьба трудящихся масс против буржуазии привлекали к себе внимание Энгельса, революционного демократа и гуманиста, точно так же как возмущала его нищета пролетариев, которых беззастенчиво грабили капиталисты. Возмущение побуждало его к действиям. Но для того чтобы действовать, следовало добиться полной ясности относительно причин массовой нищеты и путей ее устранения.

Над этими проблемами до Энгельса в Англии задумывалось немало ученых и мыслителей-гуманистов. К тому времени буржуазные экономисты, прежде всего Адам Смит и Давид Рикардо, уже рассматривали труд в качестве источника всякого богатства. Они установили поразительный факт: рабочий становится тем беднее, чем больше он производит. Английские утопические социалисты беспощадно и мужественно клеймили пороки и преступления капитализма. Наиболее последовательный из них, фабрикант Роберт Оуэн, даже пожертвовал своим состоянием, чтобы посредством создания в рамках капиталистического общества рабочего производственного товарищества доказать, что рабочие могут организовать производство и без капиталистов, а благодаря этому улучшить условия своей жизни.

Молодой Энгельс изучает обширную литературу, которая содержит сведения о таких выводах, опытах и экспериментах. Этому он посвящает значительную часть своего свободного времени. Но прежде всего он изучает положение самих рабочих. «Я оставил, – писал он позже, – общество и званые обеды, портвейн и шампанское буржуазии и посвятил свои часы досуга почти исключительно общению с настоящими рабочими…»[58]

Так он бродил по пролетарским кварталам города, посещал рабочих, ютившихся в жалких трущобах и сырых подвальных помещениях. Там он слушал рассказы об их жизни, материальном положении, об их надеждах и устремлениях. Эти контакты с рабочими ему, сыну фабриканта, помогала устанавливать Мери Бёрнс.

Ирландская пролетарка Мери

Энгельс познакомился с Мери Бёрнс, очевидно, вскоре после своего прибытия в Манчестер. Мери, которой был двадцать один год, в то время работала прядильщицей на одной из многих хлопчатобумажных фабрик города, возможно даже на фабрике, принадлежавшей фирме «Эрмен и Энгельс». Фридрих влюбился в темпераментную, черноглазую ирландскую работницу. Его привлекали жизнерадостность, энергия и чувство собственного достоинства девушки, импонировало ее развитое классовое самосознание.

Мери укрепила Энгельса в его намерении посвятить себя наряду с профессиональной деятельностью изучению положения рабочих и общению с ними. Будучи ирландкой, она до глубины души ненавидела английских поработителей своего народа и пробудила у Энгельса глубокую симпатию к мужественной ирландской нации.

Фридрих и Мери вместе посещали политические собрания рабочих, узнавали об их забастовочной борьбе, прислушивались к их спорам о грядущем социалистическом обществе. Им часто приходилось видеть, как пролетариев, боровшихся за свои экономические или политические требования, обманывали предприниматели и преследовала полиция. Молодую пару можно было встретить и на рабочих вечеринках, участники которых много пели, шутили, танцевали.

Мери Бёрнс была большой любовью Энгельса. Они жили вместе всегда, когда для этого представлялась возможность, правда, тайно, поскольку обычаи того времени запрещали официальную связь сына фабриканта с простой фабричной работницей. Позже, в начале 50-х годов, когда Энгельс после шестилетнего отсутствия вновь возвратился в Манчестер, Мери стала спутницей его жизни и оставалась ею вплоть до своей смерти в 1863 г.

Иногда по воскресеньям Энгельса посещал Георг Веерт – молодой немецкий коммерсант и поэт, работавший в соседнем Брэдфорде. Они были знакомы еще по Бармену. Энгельс нашел в Веерте доброго и веселого друга. В свою очередь Веерт обрел в лице Энгельса понимающего слушателя и человека, который мог дать мудрый политический совет. В одном из своих стихотворений Веерт воспевал красоту, темперамент Мери Бёрнс, присущее ей чувство национальной гордости. Оно начинается словами:

Благодаря постоянному влиянию Энгельса Веерт объявляет себя сторонником рабочего класса, пишет незабываемые стихи о борьбе бедных против богачей, о шахтерах и шахтовладельцах, о братской солидарности угнетенных всех стран. В последующие годы рядом с Марксом и Энгельсом он вырос в первого выдающегося поэта немецкого пролетариата.

Переломный момент

Впечатления, которые Энгельс приобрел в среде английских рабочих, опыт, накопленный им в Манчестере, городе борющегося пролетариата, стали для него замечательной жизненной школой. Они вдохновляли его в научных занятиях, заставили обратиться к трудам английских экономистов, философов и естествоиспытателей в поисках ответа на вопрос о законах развития капиталистического общества. Они побудили его к критическому исследованию проектов французских, немецких и английских мыслителей, которые до него были заняты поиском возможных способов избавить мир от угнетения и эксплуатации.

В конце 1843 г. Фридрих приступил к разработке накопленных к этому времени мыслей первоначально в двух статьях: «Наброски к критике политической экономии» и «Положение Англии. Томас Карлейль. „Прошлое и настоящее“. Лондон, 1843». Обе появились в «Немецко-французском ежегоднике» и вызвали самый живой интерес Маркса.

В этих статьях Энгельс доказывал, что причиной всех бед буржуазного общества является частная собственность, что она обусловливает существование классов, эксплуатацию трудящихся масс и вообще все основные черты капиталистической системы хозяйства. Вызванный существованием капиталистической частной собственности раскол «человечества на капиталистов и рабочих», который «обостряется с каждым днем» и «должен постоянно усиливаться»[60], писал Энгельс, может быть преодолен лишь в результате «уничтожения частной собственности»[61]. Но где же была та сила, которая способна совершить такое спасительное дело? И Энгельс отвечает: «Лишь неизвестная континенту часть английской нации, лишь рабочие… действительно достойны уважения… у них есть еще силы для великого национального дела, у них есть еще будущее»[62].

Этим выводом Фридрих Энгельс в 1844 г. совершает переход к научному коммунизму. Вывод о том, что только рабочий класс в состоянии создать бесклассовое общество, представлял собой поистине гениальное открытие. Оно явилось результатом работы Энгельса в двух направлениях: во-первых, критического анализа достижений мировой науки и, во-вторых, обобщения опыта классовой борьбы пролетариата.

Это открытие повлекло за собой коренной поворот в жизни Энгельса. Революционный демократ отныне открыто перешел на сторону рабочего класса. Он объявил себя сторонником философского материализма и коммунизма.

Энгельс окончательно порвал с буржуазным классом, выходцем из которого являлся. Это было трудное, чреватое серьезными последствиями и мужественное решение для молодого человека, которому было обеспечено вольготное существование в качестве фабриканта и крупного коммерсанта.

Осознание исторической миссии рабочего класса, которая состоит в свержении капитализма и создании нового, действительно человечного общественного строя, стало исходным пунктом для создания теории научного коммунизма. Независимо от Энгельса к этому открытию в то же самое время пришел и Маркс. В последующие десятилетия этой идее, как ни одной другой, суждено было овладеть массами. В ходе всемирной борьбы коммунистического и рабочего движения и особенно в рамках содружества социалистических государств она обрела материальную силу и сегодня оказывает все возрастающее влияние на ход мировой истории.

Поколения буржуазных идеологов и их сегодняшние пособники в лице ревизионистов, или сторонников «пересмотра», «обновления» марксизма, всегда стремились и ныне упорно продолжают отрицать, фальсифицировать и извращать положение о ведущей роли рабочего класса в борьбе за социализм и коммунизм. Однако сама жизнь сегодня убедительнее, чем когда бы то ни было, подтверждает правильность того, что понял молодой Энгельс: именно рабочий класс является тем классом, «на котором зиждется вся сила нации и ее способность к дальнейшему развитию»[63].

На связь с революционными рабочими

За выводом последовали дела. Поскольку рабочий класс представляет ведущую силу грядущего общества, Энгельс должен был установить связь с этим классом, должен был не только изучать его социальное положение, но и познакомиться с людьми, выражавшими его интересы. Он установил тесные связи с активистами чартистского движения, подружился с Джемсом Личем. Этот простой, интеллигентный рабочий, обладавший развитым классовым самосознанием, был признанным вожаком чартистов в Манчестере.

Энгельс внимательно читает газеты чартистов и английских утопических социалистов. Вскоре это перестает его удовлетворять, и он начинает сотрудничать с ними. Он едет в Лидс, чтобы лично познакомиться с редактором газеты «Northern Star» («Северная звезда») Джорджем Джулианом Гарни. Гарни писал об этом много лет спустя: «В 1843 г. он из Брадфорда приехал в Лидс и отыскал меня в редакции „Northern Star“. То был высокий, красивый молодой человек, с лицом почти по-мальчишески юным. Несмотря на немецкое происхождение и образование, его английский язык и тогда был безупречным. Он сказал мне, что постоянно читает „Northern Star“ и очень интересуется чартистским движением»[64]. Их знакомство вскоре переросло в дружбу, которой суждено было продолжаться на протяжении всей их жизни.

Энгельс установил также связь с проживавшими в Англии немецкими революционными рабочими. Они были объединены в Союз справедливых, первую политическую организацию немецких рабочих. Союз был основан в 1836 г. в Париже. Позже центром его деятельности стал Лондон. Являясь полупропагандистским союзом, полузаговорщической организацией, Союз в 40-х годах все больше занимался распространением среди рабочих коммунистических идей, носивших, естественно, утопический характер. Его ведущим теоретиком был Вильгельм Вейтлинг, высокоодаренный человек, портной по профессии. Энгельс и Маркс лично познакомились с ним несколькими годами позже.

Энгельс, как и Маркс, критически относился к утопическому коммунизму. Он высоко ценил заслуги утопических коммунистов, состоявшие в том, что они рассматривали рабочий класс уже не только как страдающий класс, но как силу, созидающую все ценности, силу, которая может и должна сама освободить себя. Но представления утопических коммунистов о том, как можно добиться освобождения рабочего класса, Энгельс считал ошибочными. Часть из них делала ставку исключительно на ведение неутомимой агитации и пропаганды, другие же – на организацию путчей силами своих малочисленных сторонников. Представители утопического коммунизма не верили в революцию, в которой могли бы принимать сознательное участие угнетенные массы. В их представлениях о будущем обществе центральное место отводилось принципу всеобщей уравнительности.

Хотя Фридрих Энгельс ни при каких условиях не мог согласиться с подобными взглядами, он высоко ценил самоотверженность и волю к действию этих пролетариев, поднявшихся на решительную борьбу. Он направляется в Лондон, чтобы познакомиться там с ведущими представителями Союза справедливых: Генрихом Бауэром, сапожником из Франконии; Иосифом Моллем, часовщиком из Кёльна, и Карлом Шаппером из Нассау, бывшим студентом-лесоводом, затем наборщиком, ставшим в конце концов преподавателем языков. «Со всеми троими я познакомился в Лондоне в 1843 году, – писал Энгельс позже, – это были первые революционные пролетарии, которых я видел. И как бы ни расходились в частностях тогда наши взгляды, – ибо их ограниченному уравнительному коммунизму я в то время еще противопоставлял немалую дозу столь же ограниченного философского высокомерия, – все же я никогда не забуду импонирующего впечатления, которое произвели на меня эти три настоящих человека в то время, когда сам я еще только хотел стать человеком»[65].