«Мы прожили не напрасно…» (Биография Карла Маркса и Фридриха Энгельса)

Задача Интернационала состояла в том, чтобы подготавливать почву и создавать условия для возникновения национальных рабочих партий. Ради этого Маркс и Энгельс организовывали распространение научного коммунизма среди передовых пролетариев, у которых пробудилось классовое сознание.

Маркс и Энгельс всегда мыслили и действовали как пролетарские интернационалисты. Но это не мешало им уделять особое внимание немецкому рабочему движению, которое в 60-е годы вновь оживилось. Оба друга вели борьбу в Германии во время революции, охватившей европейские страны в 1848 – 1849 гг. Там, на немецкой земле, жили и действовали многие бывшие члены Союза коммунистов. Не последнее значение имело и то обстоятельство, что Марксу и Энгельсу как немцам в равной степени было присуще чувство и пролетарского патриотизма и пролетарского интернационализма. Они, конечно же, желали, чтобы немецкий рабочий класс занял достойное место в международной освободительной борьбе.

Секретарь-корреспондент для Германии

В первом документе, опубликованном Генеральным Советом Международного Товарищества Рабочих (в первое время этот орган именовался Центральным Советом) и подписанном всеми членами Совета, Карл Маркс назван секретарем-корреспондентом для Германии. Эту функцию он исполнял без перерыва до 1872 г.

Для членов Генерального Совета Маркс служил образцом выполнения своего долга. Об этом свидетельствуют сохранившиеся протоколы. Маркс никогда не уклонялся от своих секретарских обязанностей из-за недостатка времени. В качестве секретаря-корреспондента он должен был вести из года в год возрастающую переписку, консультировать членов Интернационала в Германии, устанавливать контакты между ними и рабочими организациями в других странах.

В первое время после 1864 г. у секретаря-корреспондента для Германии не было крепкой опоры в немецком рабочем движении. Маркс порой чувствовал себя в этом отношении как генерал без армии. Отрицательную роль сыграл здесь Фердинанд Лассаль. «Пока эта лассальянская дрянь будет преуспевать в Германии, для Международного Товарищества там не будет места, – с огорчением писал Маркс Энгельсу, но затем оптимистически прибавил: – Что же, нужно вооружиться терпением»[278].

Своей идеологией и политикой Лассаль, а после его смерти в 1864 г. его последователи вели немецких трудящихся, организованных с 1863 г. во Всеобщем германском рабочем союзе, по ложному пути. Они стремились не к разгрому государства эксплуататоров, а к реформированию прусского юнкерского государства с помощью всеобщего избирательного права и рабочих производственных товариществ, деятельность которых должно было финансировать само эксплуататорское государство. Лассальянство не давало рабочему движению революционных перспектив, но на протяжении определенного времени оно оказывало большое влияние на немецкий пролетариат. Оно распространяло пагубную иллюзию, будто рабочий класс без классовой борьбы и диктатуры пролетариата может со временем мирно врасти в социализм. А в отношении волновавшего весь народ вопроса об объединении Германии в одно государство вожди лассальянства поддерживали не путь демократического объединения снизу, а предложенный прусским министром-президентом Бисмарком план объединения страны сверху с помощью железа и крови под эгидой Пруссии.

Такую политику Маркс и Энгельс не только отвергали, но и боролись против нее. Борьба велась различными способами. Энгельс за десять вечеров написал в феврале 1865 г. брошюру, распространенную в Германии под названием «Военный вопрос в Пруссии и немецкая рабочая партия». В ней разрабатывались некоторые основные направления политики революционных немецких рабочих.

Во-первых, Энгельс доказал, что рабочий класс может и должен выступать только за демократическое, поддерживаемое народными массами объединение всей Германии в одно национальное государство. Прусское же милитаристское государство было главным врагом демократического решения национального вопроса. Рабочий класс ни в коем случае не должен идти с ним на компромисс.

Во-вторых, Энгельс разъяснял, почему рабочему классу следует в его собственных классовых интересах поддерживать буржуазию в ее борьбе за буржуазно-демократические свободы: каждая победа буржуазии над классом феодалов в известной мере является «и победой рабочих, способствует окончательному свержению господства капиталистов, приближает время победы рабочих над буржуазией»[279].

В-третьих, Энгельс не оставил никаких сомнений в том, что проведение отстаиваемой им вместе с Марксом революционной стратегии и тактики рабочего класса непременно предполагает наличие самостоятельной революционной рабочей партии. Такая партия не будет «просто плестись в хвосте у буржуазии», а будет постоянно выступать как «совершенно отличная от нее, самостоятельная партия»[280].

Этими указаниями Энгельс связал общую программу Интернационала с конкретной ситуацией в Германии и в то же время нанес ощутимый удар по лассальянству.

Если обратиться к последующей истории немецкого народа, нетрудно заметить, как поразительно точно сбылись предсказания Энгельса. Революционный рабочий класс во главе со своей партией всегда выступал как наиболее последовательный авангард борьбы за демократические права человека и гражданина. Столетний опыт классовых битв на немецкой земле разоблачает попытки врагов социализма сконструировать противоречия между демократией и социализмом как неразумные, опасные, контрреволюционные. Раздающиеся и в наши дни столь «современные» стенания о «большей демократии» при социализме представляют собой лишь замаскированные попытки подменить социалистическую демократию демократией буржуазной и похоронить, таким образом, пролетарскую государственную власть.

Письмо из Берлина

Маркс, прочитавший рукопись брошюры Энгельса перед сдачей в набор и местами улучшивший ее, принял вместе с ее автором меры для распространения этого произведения и изложенных в нем идей в Германии. При этом Маркс и Энгельс получили энергичную поддержку со стороны многих бывших членов Союза коммунистов, вновь очень активно участвовавших в пробудившемся немецком рабочем движении.

Важнейшим доверенным лицом Маркса и Энгельса в Германии был тогда Вильгельм Либкнехт. В 1862 г. после амнистии он смог вернуться в Пруссию и занялся агитацией деятельности Интернационала и принципов научного коммунизма сначала в Берлине, затем с 1865 г. в Лейпциге. В молодом рабочем-токаре Августе Бебеле он нашел умного и страстного товарища по борьбе. Вместе с ним Либкнехт организовал Союз немецких рабочих обществ, члены которого еще не были свободны от мелкобуржуазно-демократических взглядов, но отгораживались от лассальянства. Вскоре стали заметными первые успехи.

Среди писем и газет, полученных Марксом в апреле 1865 г., было и послание из Берлина, отправленное правлением берлинского союза типографских подмастерьев. Вот его важнейшие положения:

«Уважаемый господин!

Как и до других, до Вас, очевидно, дошли вести о событиях в Лейпциге, о забастовке лейпцигских подмастерьев-печатников, требующих увеличения оплаты их труда…

Правление, подписавшее это письмо, обращается к Вам, уважаемый господин Маркс, и просит Вас содействовать тому, чтобы Международное Товарищество Рабочих и особенно английские, а также лондонские наборщики проявили интерес к своим лейпцигским братьям, оставившим работу, и что-нибудь сделали, что-нибудь собрали для них. Однако действуйте быстро, так как скорая помощь – настоящая помощь!!»[281]

Маркс немедленно отреагировал на это обращение. Он передал письмо лондонскому Просветительному обществу немецких рабочих, организовал там сбор средств и уже через несколько дней после получения письма сумел отправить деньги бастующим лейпцигским наборщикам.

Но это еще не все. Маркс сообщил Генеральному Совету о забастовке и добился, чтобы Интернационал включил борьбу за солидарность с наборщиками Лейпцига в число своих неотложных задач. По поручению Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих Маркс и другие обратились с просьбой о помощи к членам Товарищества в Бельгии, Чехии, Франции, Австрии и Швейцарии. Делегация, в которую входил и Маркс, посетила профсоюз лондонских наборщиков с целью апеллировать к их чувству солидарности.

Призыв Интернационала был услышан и воспринят. Для поддержки забастовщиков в Лейпциг стали поступать денежные переводы из Парижа, Лиона и Страсбурга, из Брюсселя, Берна и Лозанны, из Вены, Брно и Граца, даже из Петербурга и Риги.

Эта и другие подобные акции привели к росту популярности и укреплению престижа Международного Товарищества Рабочих. «Капитал» Маркса тоже существенно помог рабочим разобраться в том, кто их друзья, а кто враги, определить путь и цель пролетарской освободительной борьбы. Многие рабочие газеты опубликовали выдержки из этой книги, рецензии и высокие оценки ее, помогая тем самым распространять правду о капитализме, о его исторической обреченности.

Осенью 1868 г. Маркс и Энгельс получили три радостных известия с континента. В начале сентября в Нюрнберге состоялся ежегодный съезд возглавлявшегося Бебелем и Либкнехтом Союза немецких рабочих обществ. Союз заявил о том, что разделяет идеи и задачи Международного Товарищества Рабочих[282]. В Программу Союза были дословно или почти дословно включены все важнейшие пункты Устава Товарищества. Благодаря этому Интернационал приобрел тысячи новых приверженцев в Германии.

Несколько дней спустя немецкие делегаты внесли на обсуждение Брюссельского конгресса Интернационала следующую резолюцию: «Мы… рекомендуем рабочим всех стран изданную в прошлом году книгу Карла Маркса „Капитал“ и настоятельно рекомендуем им приложить все усилия, чтобы помочь осуществлению перевода этого важного труда на те языки, на которые он еще не переведен»[283].

Примерно в то же время даже делегаты заседавшего в Гамбурге Всеобщего германского рабочего союза, прослушав доклад Вильгельма Бракке, заявили, что Маркс своим «Капиталом» «завоевал непреходящую заслугу перед рабочим классом»[284]. Это было ясным признаком того, что и в недрах этой лассальянской организации формировалась оппозиция, принявшая воззрения Маркса и Энгельса. Возглавлял ее Вильгельм Бракке.

Теперь рабочие союзы, профсоюзные организации или отдельные рабочие из Германии все чаще обращались к Марксу с вопросами и просьбами о помощи – таковые поступали из Берлина и Золингена, Лейпцига и Зигбурга, часто обращались к нему горняки угольного бассейна Эльсниц-Лугау.

Манчестерские будни

Энгельс старался взять на себя как можно больше политических дел своего друга. По просьбе Маркса он написал, например, доклад о цеховых товариществах горняков Эльсниц-Лугау, появившийся во многих немецких газетах. Он вел также переписку со многими единомышленниками в Германии, США и других странах.

Шли годы, и число друзей Энгельса в Манчестере помимо Карла Шорлеммера, Сэмюэля Мура и Эдуарда Гумперта пополнилось новыми знакомыми. Энгельс был членом многих объединений – клуба Альберта, Общества поддержки нуждающихся иностранцев, клуба либералов и ученых – Атенеума. Там он пользовался для своей научной работы великолепной библиотекой и читальным газетным залом.

Позднее он стал членом, а на какое-то время и председателем Шиллеровского общества, которое в 1859 г. по случаю 100-летия со дня рождения великого немецкого поэта и драматурга основали в Манчестере жившие там немцы. Благодаря Энгельсу культурная жизнь этого общества была проникнута демократическим духом. Его исключительная начитанность и понимание литературы принесли обществу большую пользу.

Совершенно иной характер имело вступление Энгельса в общество охотников, благодаря которому он в течение многих лет находил отдых от изнурительной конторской работы. Он с воодушевлением участвовал в регулярных охотах на лис. В письмах к Энгельсу Маркс не раз озабоченно спрашивал, не случилось ли с ним чего худого во время этих бешеных гонок. Но Энгельс очень уверенно сидел в седле и был опытным наездником – этот спорт он рассматривал как полезную подготовку к будущим революционным боям, в которых надеялся принять участие.

Когда в 1863 г. скоропостижно скончалась Мери Бёрнс, Энгельс тяжело переживал эту потерю. Он чувствовал, что со смертью этой женщины, которая была его юношеской любовью, безвозвратно прошла и его собственная молодость. Его скорбь разделяла Лидия, или, как ее еще называли, Лиззи, сестра покойной. Лидию и Мери сближала общность политических убеждений. Больше десяти лет Энгельс, Мери и Лиззи жили вместе.

После смерти Мери Энгельс еще больше сблизился с Лидией. Чувство глубокого взаимного уважения и симпатии, желание заботиться друг о друге с годами переросло в крепкую любовь. Лиззи стала второй женой Энгельса.

Энгельс и Лиззи Бёрнс часто приглашали в гости младшую дочь Маркса Элеонору. Тусси чувствовала себя у них так хорошо, что Маркс, например, в шутку писал своему лучшему другу 20 июня 1868 г.: она «едва не вызвала у нас дома чувство ревности своими дифирамбами манчестерскому дому…»[285]. Всегда, когда Элеонора гостила у Энгельса, он уделял много времени этой смышленой, одаренной девочке. Он относился к ней совершенно серьезно как к маленькой личности и постоянно обдумывал, чем бы порадовать Элеонору: обменивался с ней почтовыми марками, дарил ей домашних животных, играл с ней на рояле в четыре руки. В 1869 г. четырнадцатилетней девочке, к ее великой радости, было разрешено сопровождать Энгельса и Лиззи в их путешествии по Ирландии. В то время в доме Энгельса жила также Мери Эллен Бёрнс, племянница Лидии, которую прозвали Пумпс. Энгельс заботился о ее воспитании и относился к ней так (хотя она, случалось, давала поводы для разочарований), будто девочка была его собственным ребенком.

Но Манчестер и в 60-е годы не стал для Энгельса второй родиной. Слишком сильно он ощущал, что живет здесь лишь по необходимости, его слишком сильно тянуло вновь открыто и непосредственно бороться вместе с Марксом за интересы рабочего класса.

Вот она – «наша партия»

Как секретарь-корреспондент для Германии Маркс стремился объединить под знаменем Интернационала обе организации немецких рабочих – Союз немецких рабочих обществ и Всеобщий германский рабочий союз. Энгельс поддерживал его в этом своими статьями, публиковавшимися в немецких рабочих газетах. Летом 1869 г. надежда обоих друзей сбылась. Они узнали, что в конце июня Союз немецких рабочих обществ, руководимый Бебелем и Либкнехтом, нашел общий язык с оппозицией внутри лассальянского Всеобщего германского рабочего союза и что в августе в Эйзенахе созывается общий съезд немецких социал-демократов. Многочисленные местные секции Международного Товарищества Рабочих поддержали призыв о проведении съезда.

Маркс увидел в этом большой шанс к тому, что «немецкое рабочее движение выйдет, наконец, из стадии лассальянской детской болезни…»[286]. Действительно, на Эйзенахском съезде 262 делегата под руководством Бебеля, Либкнехта и Бракке основали Социал-демократическую рабочую партию, названную рабочими Эйзенахской партией. В ней насчитывалось больше 10 тысяч человек. Члены Интернационала были наиболее сознательными и активными членами этой партии.

9 августа Маркс получил телеграмму от Вильгельма Либкнехта, в которой сообщалось о завершившемся создании Эйзенахской партии. На следующий день он оповестил об этом большом успехе участников заседания Генерального Совета. А в конце месяца, работая над отчетным докладом Генерального Совета предстоящему конгрессу Интернационала, Маркс уже мог сообщить представителям восьми европейских стран и Соединенных Штатов Америки: «На состоявшемся недавно Эйзенахском съезде делегаты… организовали новую Социал-демократическую партию, в программу которой дословно вошли основные принципы нашего Устава»[287].

Основание Социал-демократической рабочей партии в Германии было для Маркса и Энгельса не только радостным событием, но и личным успехом. Эта партия вообще явилась первой организованной классовой партией пролетариата в рамках целой страны. Несмотря на некоторые мелкобуржуазно-демократические пережитки в своей программе, она была марксистской партией. С ее появлением немецкий рабочий класс получил надежного руководителя в борьбе за насущные интересы народа и его будущее. Она послужила надежной опорой для Интернационала, для Маркса и Энгельса при проведении революционной стратегии и тактики в Международном Товариществе Рабочих.

Если несколько лет назад лассальянские вожди еще могли с издевкой говорить, что «партия Маркса» состоит всего из трех человек – самого Маркса как «руководителя», Энгельса как «секретаря» и Либкнехта как их «агента», то Эйзенахский съезд показал, что наступление научного коммунизма неудержимо. Маркс и Энгельс называли Эйзенахскую партию «нашей партией»[288]. Они проложили путь к ее созданию и в последующие годы всегда помогали вождям Эйзенахской партии словом и делом.

Спустя несколько недель после Эйзенахского съезда Маркс совершил поездку в Германию. Его сопровождала дочь Женни, состояние здоровья которой настоятельно требовало перемены климата. После короткого пребывания у родственников в Аахене они нанесли краткий визит рабочему-философу Иосифу Дицгену в Зигбурге и давнему соратнику Паулю Штумпфу в Майнце. После этого они почти три недели гостили в семье Кугельманов в Ганновере. Хотя и Марксу это время тоже очень было нужно для отдыха, он интересовался заботами и нуждами рабочих своей родины. Во время пребывания в Ганновере его посетила группа профсоюзных деятелей и лидеров только что образованной Социал-демократической рабочей партии. Маркс лично познакомился тогда с Вильгельмом Бракке и нашел в этом двадцатисемилетнем книготорговце из Брауншвейга умного и беззаветно преданного делу рабочего класса человека, с которым он вскоре подружился.

Возвратившись из Ганновера, Маркс немедленно возобновил работу в Генеральном Совете. Теперь секретарь-корреспондент для Германии не был больше «генералом без армии». За ним стояла партия, опыт и успехи которой Маркс немедленно начал обобщать для Интернационала. Он делал это, не в последнюю очередь имея в виду успешную деятельность Эйзенахской партии в парламенте.

Революционер должен бороться и в парламенте

Вопрос о том, позволительно ли классово сознательным рабочим или их представителям избираться в парламент, то есть в буржуазный орган, и участвовать в его деятельности, занимал умы многих пролетарских революционеров. Маркс и Энгельс высказались по этому поводу еще во время революции 1848 – 1849 гг., когда поддерживали своего друга Вильгельма Вольфа, в то время представителя силезских рабочих и мелких крестьян, в его парламентской деятельности как депутата франкфуртского национального собрания.

Когда в 1867 г. Август Бебель и Вильгельм Либкнехт были избраны саксонскими рабочими в рейхстаг Северогерманского союза, Маркс и Энгельс внимательно следили за их выступлениями там. Бебель и Либкнехт показали, что пролетарские революционеры могут и должны использовать трибуну буржуазного парламента в интересах классовой борьбы и дали пример, как это делать. Они действовали прежде всего в трех направлениях: вскрывали, умело используя свою депутатскую неприкосновенность, позорные дела представителей господствующих классов, обвиняли эксплуататоров; с трибуны рейхстага они распространяли основные положения научного коммунизма и пропагандировали историческую миссию рабочего класса; они требовали таких улучшений в положении трудящихся, которые могли быть осуществлены уже в рамках капиталистического общества.

Такая революционная пролетарская парламентская тактика, впервые успешно опробованная в течение ряда лет, получила высокую оценку Маркса и Энгельса. Маркс сообщил о ней в Генеральном Совете и призывал товарищей по борьбе из других стран учиться у эйзенахцев.

Поддержал он и предложение Бебеля и Либкнехта созвать следующий конгресс Международного Товарищества Рабочих в сентябре 1870 г. в Германии, в городе Майнце. Это должно было как бы свидетельствовать о признании немецкой марксистской партии. Но вышло иначе. В то время как рабочее движение разных стран готовилось к конгрессу, господствующие классы Франции и Германии вели подготовку к войне.

Испытание войной

Когда 19 июля 1870 г. было обнародовано заявление Наполеона III о войне, Маркс и Энгельс ни минуты не колебались в своей оценке: на Германию совершено нападение, она должна обороняться. Победа Германии была бы в интересах немецкого рабочего движения, которое нуждалось в едином национальном государстве, для того чтобы сплоченнее вести свою освободительную борьбу. Кроме того, немецкое рабочее движение, возглавлявшееся Социал-демократической рабочей партией как в организационном, так и в теоретическом отношении, представляло собой авангард международного рабочего движения.

Но интересы немецкого народа и интересы Гогенцоллернов были диаметрально противоположными. Гогенцоллерны и их подручный Бисмарк желали создать такую единую Германию, во главе которой стояла бы Пруссия. Маркс и Энгельс, революционные силы немецкого рабочего движения боролись за демократическую Германию, в которой Пруссия «растворилась» бы. Поэтому Маркс и Энгельс были возмущены руководителями лассальянцев, поначалу безоговорочно поддержавшими прусское правительство. И, напротив, они с признательностью приветствовали «акт мужества»[289] Бебеля и Либкнехта, которые недвусмысленно отмежевались в рейхстаге от династических целей Пруссии и призвали европейские народы «устранить нынешнее господство, основывающееся на силе сабель и классовом неравенстве, как причину всякого государственного и общественного зла»[290].

Вечером в день начала войны происходило заседание Генерального Совета. Марксу было поручено подготовить публичное воззвание о войне. Маркс писал Энгельсу: «Это мало приятно в моем теперешнем состоянии – при болезни печени и усталости»[291]. Но он написал его в течение четырех дней, работая почти без перерыва. 23 июля проект был готов, а 26-го единогласно утвержден. Воззвание было опубликовано 28 июля на английском языке, несколько позже оно появилось на французском и немецком языках под заглавием «Генеральный Совет Международного Товарищества Рабочих о войне». Сегодня этот документ известен в качестве «Первого воззвания Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих о франко-прусской войне». Энгельс, не сумевший на этот раз из-за нехватки времени просмотреть рукопись до ее опубликования, написал Марксу 31 июля: «Воззвание научит все классы народа понимать, что теперь только у рабочих имеется подлинная внешняя политика. Оно очень хорошо…»[292]

Маркс вместе с Энгельсом еще в предшествующие десятилетия убедительно доказали, что причины войн коренятся в общественных отношениях. Необходимо устранить от власти эксплуататоров, наживающихся на войнах, чтобы навсегда исполнилась мечта человечества о мире. Но пролетариат должен занимать свою позицию по отношению к тем войнам, предотвратить которые он не в состоянии.

Маркс заявил ясно и недвусмысленно: «Со стороны Германии война эта является оборонительной»[293]. Но он тотчас указал и на то обстоятельство, что Бисмарк преследует в войне против Франции собственные, разбойничьи цели. Немецкий рабочий класс должен поддерживать войну до тех пор, пока она является оборонительной войной против Наполеона III, справедливой войной. «Если немецкий рабочий класс допустит, чтобы данная война потеряла свой чисто оборонительный характер и выродилась в войну против французского народа, – тогда и победа и поражение будут одинаково гибельны»[294].

Как это уже часто случалось в прошлом, Маркс и Энгельс еще раз на своем собственном примере показали рабочему классу, как следует выставлять и сегодня остающееся актуальным требование: коммунист должен оценивать политику классового врага не по его речам, как бы прекрасно и привлекательно они ни звучали, а исключительно по его делам.

Маркс с гордостью цитировал в воззвании выдержки из решений, которые принимали в те дни немецкие и французские рабочие на антивоенных собраниях в Париже и других французских городах, а также в Берлине, Брауншвейге и Хемнице (ныне Карл-Маркс-Штадт). Эти демонстрации пролетарского интернационализма вселяли такую уверенность, что Маркс закончил свой призыв следующими словами:

Маркс и Энгельс ни минуты не сомневались в победе Пруссии и союзных с ней немецких государств. Они с тревогой наблюдали за тем, как милитаристы и буржуа, опьяненные успехами прусско-германских войск, все беззастенчивее требовали включения Эльзаса и Лотарингии с их запасами угля и железной руды в состав Германии. Когда руководители Эйзенахской партии обратились в Генеральный Совет с вопросом, что же следует делать, Маркс высказал предостережение: запланированная аннексия французских провинций Эльзаса и Лотарингии исключит всякую возможность действительно прочного и длительного мира между Францией и Германией и станет вернейшим средством обеспечить господство милитаристского деспотизма в будущей уже не раздробленной, единой Германии[296].

И не только это. «Тот, кто не совсем еще оглушен теперешней шумихой или не заинтересован в том, чтобы оглушать германский народ, должен понять, что война 1870 г. так же неизбежно чревата войной между Германией и Россией, как война 1866 г. была чревата войной 1870 года… Если они захватят Эльзас и Лотарингию, то Франция вместе с Россией будет воевать против Германии»[297]. В одном из своих писем Маркс добавил: «…такая война № 2 будет повивальной бабкой неизбежной в России социальной революции»[298].

Прошло сорок четыре года, и Германия вступила в войну против России и Франции. Спустя три года, в 1917 г., в России победила социалистическая революция. А еще через год развалилось прусско-германское милитаристское государство. Случайность или пророчество? Ни то ни другое, а научное предвидение на основе знания исторических закономерностей.

Когда 2 сентября Наполеон III сдался в плен в крепости Седан, когда спустя 48 часов в Париже была провозглашена республика, случилось то, чего так опасались Маркс и Энгельс: Бисмарк продолжил войну против Французской Республики и французского народа, войну, ставшую теперь жестокой завоевательной войной. Во втором воззвании о франко-прусской войне Маркс от имени Генерального Совета призвал членов Международного Товарищества Рабочих всюду выступить за признание Французской Республики – буржуазной республики. К немецким же рабочим он обратился с призывом решительно выступить против захватнических намерений прусских милитаристов.

Рабочие выполнили свой долг как интернационалисты и истинные патриоты. На митингах и собраниях, в печати и листовках они протестовали против намечавшегося захвата Эльзаса и Лотарингии. Реакция приняла свои меры. Были арестованы и отправлены в Восточную Пруссию члены руководства Эйзенахской партии во главе с Вильгельмом Бракке. Бебеля, Либкнехта и других взяли под стражу по «подозрению в государственной измене». Таковы были «аргументы» милитаристов против обращения революционной рабочей партии к совести нации. Таков был ответ шовинистов на приверженность марксистов пролетарскому интернационализму.

Так как многие секретари-корреспонденты Генерального Совета поспешили отправиться во Францию, нагрузка на Маркса многократно увеличилась. «Мое время до такой степени поглощено „делами Интернационала“, что я никогда не ложусь спать раньше 3 часов ночи»[299], – писал он в те месяцы. Обширная переписка, демонстрации, митинги, призывы к английскому правительству признать Французскую Республику и, наконец, сборы средств солидарности для арестованных в Германии – на все это не хватало дня.

«Дорогая г-жа Либкнехт!

Генеральный Совет Интернационала открыл сбор в пользу семей преследуемых прусским правительством немецких патриотов – патриотов в подлинном смысле слова. Первые 5 ф. ст., которые я Вам посылаю, предназначены для Вас и г-жи Бебель»[300] – так начинается письмо Маркса, датированное 13 января 1871 г. За пару недель до того Энгельс лично послал деньги жене Либкнехта, носившей в то время под сердцем сына Карла, и написал ей от себя и от имени Маркса следующие строки о деятельности ее мужа и Августа Бебеля: «Мы все здесь были очень обрадованы мужественным поведением обоих в рейхстаге при таких обстоятельствах, когда поистине было не шуточным делом открыто и твердо выступить с защитой наших взглядов… Немецкие рабочие проявили во время этой войны такую проницательность и энергию, которые сразу ставят их во главе европейского рабочего движения, и Вы понимаете, какой гордостью это наполняет нас»[301].

Как ни сожалели Маркс и Энгельс о том, что Германия «первоначально обретает свое единство в прусской казарме»[302] (а провозглашение Германской империи 18 января 1871 г. подтвердило это предвидение), они приветствовали обретенное национальное единство Германии как несравненно более благоприятную основу для крепнущего революционного немецкого рабочего движения.