«Мы прожили не напрасно…» (Биография Карла Маркса и Фридриха Энгельса)

Своей беззаветной солидарностью с рабочей революцией в Париже Маркс и Энгельс приобрели не только открытых врагов в лице буржуазных правительств, тайной полиции, Бисмарка, папы Римского. Внутри Интернационала также разгорелась жаркая борьба за политическое наследие коммунаров, за будущее международного рабочего движения. В начале 70-х годов она потребовала от Маркса и Энгельса напряжения всех сил, ибо помимо оппортунистических вождей английских тред-юнионов, оставивших Интернационал в беде в этой нелегкой ситуации, усилились атаки на Генеральный Совет со стороны анархистской оппозиции, приверженцев мелкобуржуазного идеолога и политика Михаила Бакунина.

Бакунин хочет присвоить наследие Коммуны

Энгельс внес на заседании Генерального Совета предложение «созвать в Лондоне на третье воскресенье сентября закрытую конференцию Товарищества»[328]. Предложение было принято. Маркс и Энгельс получили поручение разработать повестку дня и проекты решений конференции.

Уже в подготовительный период развернулась острая борьба между Марксом и Энгельсом и их единомышленниками, с одной стороны, и защитниками анархистских взглядов, – с другой. Бакунин, вступивший в Интернационал с намерением навязать ему свою анархистскую программу, громогласно выдавал себя за истинного наследника Парижской коммуны. Но его псевдореволюционные лозунги находились в резком противоречии с опытом деятельности коммунаров.

Отрицание Бакуниным всякой государственной власти, следовательно и социалистического государства, было абсурдным, учитывая исторические достижения Коммуны в попытках создания пролетарской государственности. Его утверждение, будто пролетариат может и даже должен отказаться от создания пролетарских партий, было не менее безрассудным. Парижские рабочие своей кровью заплатили за то, что у них еще не было революционной классовой партии с научно обоснованной программой. Практика опровергала и путчистские взгляды Бакунина, считавшего, что везде и всегда можно устроить революцию, если небольшая, но решительная группа людей призовет массы к борьбе.

Маркс и Энгельс были едины в убеждении, что анархизм представляет собой смертельную угрозу для революционного рабочего движения. Они разоблачали безответственную игру анархистов в революцию, разъясняли своим соратникам, что последователи Бакунина исходят из мелкобуржуазных, идеалистических, чуждых рабочим позиций и по всем основным вопросам вступают в противоречие с действительными интересами международного пролетариата. Прежде всего анархизм мешал пролетариату в осуществлении центральной задачи, которую после 1871 г. нельзя было больше откладывать на будущее: в создании, укреплении и развитии революционных рабочих партий в отдельных странах.

Лондонская конференция

С 17 по 23 сентября 1871 г. в Лондоне заседали 22 делегата с решающим и 10 с совещательным голосом. Среди них находились такие известные руководители парижских коммунаров, как Огюст Серрайе и Эдуар Вайян. Рабочие ряда стран не смогли прислать своих делегатов из-за полицейских репрессий, направленных против Интернационала. Они поручали, как правило, представлять свои интересы секретарям-корреспондентам. Маркс, например, получил мандат от секций Интернационала в Германии.

Целыми днями продолжались жаркие дискуссии о будущей политике Товарищества. Маркс и Энгельс постоянно ссылались при этом на опыт Парижской коммуны. Энгельс произнес важную речь о политическом действии рабочего класса, подвергнув уничтожающей критике пропагандировавшееся бакунистами «воздержание от политики», иными словами, их отказ от всякой организованной политической работы. Он убедительно обосновал выводы, вытекающие из этого для классовой борьбы пролетариата:

Совместными усилиями Маркса и Энгельса, их единомышленников и некоторых бывших участников Парижской коммуны удалось принять на конференции принципиальное решение. Она утвердила резолюцию «О политическом действии рабочего класса», в которой недвусмысленно констатировалось, что «организация рабочего класса в политическую партию необходима для того, чтобы обеспечить победу социальной революции и достижение ее конечной цели – уничтожение классов…»[330].

По инициативе Маркса и Энгельса делегаты конференции подчеркнули в особых резолюциях тесную связь между экономической и политической борьбой рабочего класса, отметили роль профсоюзов и призвали к вовлечению крестьян и сельскохозяйственных рабочих в движение промышленного пролетариата. Было рекомендовано там, где есть возможность, создавать в рамках Интернационала организации женщин-работниц.

Решения Лондонской конференции свидетельствовали о победе взглядов Маркса и Энгельса. Но бакунисты не только не прекратили свою подрывную работу, но даже усилили ее. Они начали поход против решений Лондонской конференции, обвинили Генеральный Совет в целом и Карла Маркса в особенности в диктаторстве и выдвинули смехотворное требование об отказе от всяческих авторитетов. Энгельс метко заметил по этому поводу, что когда ему говорят об авторитете и централизации как о двух вещах, заслуживающих категорического осуждения, то ему кажется, «что те, кто так говорит, либо не знают, что за вещь революция, либо они являются революционерами только на словах»[331].

Примерно год спустя Энгельс еще раз выступил по поводу опасных атак анархистов против всяких авторитетов. Он утверждал, что для рабочего класса в процессе формирования и защиты социалистического общественного порядка, особенно социалистического государства, авторитет и дисциплина необходимы, ибо «если победившая партия не хочет потерять плоды своих усилий, она должна удерживать свое господство посредством того страха, который внушает реакционерам ее оружие»[332]. Но и организация общественной жизни при социализме будет иметь своим следствием то, что «с развитием крупной промышленности и крупного земледелия материальные условия производства и обращения неизбежно усложняются и стремятся ко все большему расширению сферы этого авторитета»[333].

Эти указания Фридриха Энгельса полностью подтвердились в борьбе марксистско-ленинских партий за укрепление и защиту социалистической государственной власти, за постоянное совершенствование социалистической демократии.

Подготовка к Гаагскому конгрессу

11 июня 1872 г. Генеральный Совет принял решение созвать следующий конгресс Интернационала в начале сентября в Гааге. Маркс и Энгельс собирали лучшие силы Международного Товарищества Рабочих для отпора анархистам.

Этой цели служила и брошюра, написанная ими весной 1872 г., «Мнимые расколы в Интернационале». В брошюре они беспощадно разоблачили разлагающую деятельность бакунистов в Международном Товариществе Рабочих и заклеймили их как предателей организованной борьбы пролетариата. Авторы призывали со всей энергией оберегать единство международного революционного рабочего движения. Но влияние анархистов еще не было сломлено. У них оставалось немало сторонников, прежде всего в Италии, Испании, Бельгии и Швейцарии, то есть в странах с еще недостаточно развитым и организованным рабочим классом и многочисленным слоем мелкой буржуазии.

Маркс и Энгельс решили сами поехать в Гаагу. Это был единственный конгресс Интернационала, в котором они участвовали лично. В историю этой международной организации он вошел как наиболее значительный.

Но не только Маркс и Энгельс, а также их соратники активно готовились к гаагской встрече. Приняла свои меры и полиция. Узнав о созыве конгресса, она готовилась к нему так, словно речь шла о встрече террористов, намеревавшихся покушаться на жизнь короля. Французское правительство пыталось оказать давление на голландские власти, чтобы добиться запрещения конгресса. Не удалось. Тогда парижское министерство внутренних дел и французская тайная полиция отправили в Гаагу двух офицеров и шесть полицейских агентов. Пруссия тоже послала полицейского комиссара. Голландские буржуазные газеты старались натравить население на делегатов конгресса, призывали во время его проведения держать на запоре ювелирные магазины и лавки и не выпускать своих жен и дочерей одних на улицу.

К большому сожалению штатных охотников за коммунистами, совсем иначе реагировали на конгресс Интернационала гаагские рабочие. С большой сердечностью встречали они делегатов (общим числом 65) из Австралии, Бельгии, Дании, Германии, Франции, Великобритании, Голландии, Ирландии, Австрии, Польши, Португалии, Швейцарии, Испании, Венгрии и США. Особенный интерес проявляли к Карлу Марксу, которого сопровождали жена и дочь Лаура, приехавшая со своим мужем Полем Лафаргом. Лафарг был на конгрессе делегатом от испанских и португальских рабочих организаций.

Интернационал и создание классовых партий пролетариата

На Гаагском конгрессе, заседавшем с 2 по 7 сентября 1872 г., выступила сильная анархистская оппозиция. Она вновь высказалась против участия рабочих в политической борьбе и отвергла организационное сплочение пролетариата в политических партиях. Анархисты превозносили всесилие спонтанных, неорганизованных действий и нередко защищали даже тактику индивидуального террора.

Вскоре, однако, обнаружилось, что Маркс и Энгельс располагают не только лучшими аргументами, но и численным превосходством на конгрессе. На их стороне были опытные, теоретически подготовленные соратники по борьбе – Иоганн Филипп Беккер из Швейцарии, Теодор Куно из Италии, Эжен Дюпон из Англии, Иосиф Дицген, Адольф Гепнер и Людвиг Кугельман из Германии, Поль Лафарг, Шарль Лонге и Огюст Серрайе из Франции, поляк Валерий Врублевский, русский Николай Утин и Фридрих Адольф Зорге из США (внучатый племянник которого, Рихард Зорге, стал впоследствии знаменитым разведчиком-антифашистом). Участвуя в непрерывных дискуссиях, они помогали тому, чтобы большинство делегатов поддержали принципы, которые уже давно отстаивали Маркс и Энгельс и правильность которых была подтверждена в практической борьбе Парижской коммуны.

Эти принципы, включенные затем в измененный Устав Интернационала, в частности, гласили: «В своей борьбе против объединенной власти имущих классов рабочий класс может действовать как класс, только организовавшись в особую политическую партию, противостоящую всем старым партиям, созданным имущими классами. Эта организация рабочего класса в политическую партию необходима для того, чтобы обеспечить победу социальной революции и достижение ее конечной цели – уничтожение классов»[334]. Таким образом, большинство конгресса со всей определенностью признало, что достижение диктатуры пролетариата является предпосылкой для социалистического преобразования общества, которое может быть осуществлено лишь под руководством революционных пролетарских партий.

Сегодня, через сто с лишним лет после того, как был сделан этот вывод, тысячи раз подтвержденный жизнью, кто-нибудь может удивляться, что такую очевидную истину революционной стратегии надо было доказывать. Но в то время нужна была вся острота ума, сила убеждения и революционная страстность Маркса, Энгельса, их соратников, чтобы добиться признания этих путей борьбы международного пролетариата.

Благодаря высокому чувству ответственности большинства делегатов Гаагский конгресс увенчался полным успехом. Анархистские силы за их вредные для рабочего класса взгляды и действия были исключены из Интернационала. Решительную победу одержали политические принципы Маркса и Энгельса. На их основе в последующие годы – и после того, как несколько лет спустя Интернационал прекратил свою деятельность, – во многих странах образовались революционные рабочие партии.

Но чем же все-таки объясняется, что, несмотря на свою теоретическую и практическую безрассудность, анархизм и через сто с лишним лет продолжает творить свое черное дело?

В тот период анархизм отражал отчаяние, охватывавшее мелкобуржуазные слои перед лицом все расширявшегося крупного капиталистического производства. Экономическое разорение мелких собственников настраивало их против капиталистического государства; в то же время мелкий буржуа боялся социализма, не оставлявшего перспективы для его частной собственности.

Подобные процессы и сегодня совершаются в странах капитала, хотя теперь уже в тот период, когда капитализм исторически находится в стадии заката. Вот почему анархистские заблуждения – вплоть до апологетики терроризма – находят все новую питательную почву.

Анархисты считают себя борцами против капитализма, но они не видят в рабочем классе, так как не понимают истоков эксплуатации, той единственной силы, которая своей организованной борьбой может свергнуть государство эксплуататоров и построить социализм. Вольно или невольно они играют своими террористическими актами на руку эксплуататорским классам, дают капиталистическому государству повод для подавления рабочего движения и всех других демократических сил.

Поэтому в наше время, как и столетие назад, коммунисты отвергают анархизм, видят в нем реакционное по самой своей сущности, враждебное рабочим движение.

«Революция должна быть солидарной…»

Женни Маркс и ее дочь Лаура были горды триумфом, достигнутым в Гааге. Вместе с Марксом, Энгельсом и другими делегатами они выехали сразу же после окончания конгресса, 8 сентября, в Амстердам, чтобы принять участие в демонстрации рабочих. Маркс выступил на этой встрече – часть своего выступления он произнес по-французски, часть – по-голландски. Его заключительные слова были и призывом и заветом. Они настолько актуальны, словно произнесены сегодня:

Вернувшись в Гаагу, Маркс позволил себе несколько дней отдыха. Вместе с женой, Лаурой и Энгельсом он несколько раз выезжал в расположенный неподалеку приморский курортный городок Схевенинген. Иногда его сопровождал и Поль Лафарг. Полицейские агенты не выпускали Маркса из поля зрения и во время этих поездок. Один из них сообщал: Маркс «принимал там ванны и посещал по вечерам концерты, даваемые на террасе Гранд-Отеля… Там он однажды ужинал в обществе своей жены, Лафарга и его жены – дочери Марксов, весьма привлекательной женщины»[336].

В середине сентября Энгельс и Маркс с женой возвратились в Лондон. Требовалось привести в порядок дела Генерального Совета, местопребывание которого переносилось в Нью-Йорк, распространить документы Гаагского конгресса среди участников международного рабочего движения и добиться их реализации. Но прежде всего Маркса и Энгельса ждали отложенные из-за актуальных политических дел рукописи, требовавшие завершения: очередные тома «Капитала», а также работы в области философии и естественных наук.