Лисья невеста

Глава 19

С утра нас ждали не слишком приятные хлопоты.

Наступило время похорон.

Церемония прощания с погибшими заняла целый день.

Но без дела не остался никто.

На кухне не переставая варили, жарили и запекали как для жертвоприношения предкам, так и для явившихся из ближайшего предместья гостей.

Родители, глотающие слезы над телами детей, производили самое тягостное впечатление.

Все-таки убитые на посту охранники это одно. Должность у них такая, опасная. И нанимаясь, они осознают все риски. А тут — случайные жертвы, побочный урон, которого не должно было случиться. У ребят впереди была вся жизнь… которую они собирались посвятить той же опасной профессии. Наемники, одаренные слуги, воины.

Аристократия обучалась в столице или на дому, сюда же, в школу, принимали тех, кто будет их оберегать и выполнять не самые приятные поручения. Расходный материал, да простят меня скорбящие.

Так что итог закономерен, пусть и преждевременен. Все мы там будем.

Да, себя я тоже посчитала. Раз уж я стану выпускницей школы Золотого Лиса, придется пойти по общепринятому пути. Только постараюсь устроиться куда-нибудь в тихое местечко, подальше от дворца, заговоров и прочей и суеты. Может, какую провинциальную девицу на выданье охранять… Боец из меня пока что так себе, но Лейши обещала подтянуть владение холодным оружием. А врукопашную я ей и сама пару приемчиков покажу, чтобы взаимовыгодно получилось.

Завтракать в день траура не положено.

С рассветом все обитатели школы во главе с господином Хайном собрались на склоне, где обычно проходили медитации. Расположились на расстеленных заранее циновках лицом к солнцу, и нестройным хором затянули песнопения.

Мелодии были знакомы Ронни, но слова она помнила смутно, а я и подавно могла лишь подвывать в унисон.

После молитв за благополучие душ, переходящих в загробный мир, началась собственно церемония прощания. Гробы выставили в ряд на центральной площади, перед ними поставили низкие длинные столы для подношений. У каждого — отдельная курильница с вьющимся под порывами ветра дымком, где положено сжигать благовония и бумажные дары.

Здесь из бумаги вырезали то, что может пригодиться усопшему за гранью. Видела я и мечи, и коней — искусно сделанных, пусть не раскрашенных, но вполне узнаваемые силуэты. Однако чаще всего подносили копии местных денег, здраво рассудив, что уж со звонкими монетами-то блага можно приобрести почти любые.

Диски с дырочкой посередине загорались неохотно. То ли бумагу чем-то пропитали, то ли огонек норовил погаснуть из-за нелетной погоды. Как назло, после ясного рассвета ветер нагнал туч, небо затянуло серостью и с него то и дело срывались мелкой очередью капли.

В толпе, неровной вереницей тягуче-неторопливо следующей от площадки, вдоль гробов, к столам с угощением, слышался ропоток. Мол, дурная примета, что подношения не горят. На том свете покоя не будет бедолагам.

Я украдкой огляделась.

Пусть все сегодня равны перед общим горем, в белых простых одеяниях, но я все еще служанка и имею право лавировать среди гостей с подносом.

На столе стояли блюда, положенные по протоколу. Кроме пустого риса, только овощи во всех видах, но почти без специй. Чтобы пряностью и яркостью вкуса не мешать горести.

И высокие графины с цветочной росписью, в которых под изящными пробками томилось убойное байцзю.

Иными словами, водка из сорго.

Возможно, подношение алкоголя предкам должно было проводиться исключительно в кувшинах, но я рассудила, что, учитывая погодные условия, хуже не будет.

Что хорошо в местных одеяниях, особенно парадных и траурных, — это широченные рукава. Тренировочные и рабочие попроще, чтобы не мешали рукам, но сегодня все облачились в траур. Так что спрятать небольшую пиалу с алкоголем получилось без проблем. Дальше дело техники: незаметно капнуть в каждую курильницу, делая вид, что подбрасываю благовония. По чуть-чуть, пожар устраивать ни к чему, чисто окропить.

Предкам, похоже, понравилось, потому что больше угли не затухали.

Лис проводил меня подозрительным взглядом, но приставать и расспрашивать не стал.

Ему было не до того.

Приходилось утешать родителей, отвечать на бесконечные вопросы — по большей части риторические. Но интересовались не только высшей справедливостью, но и материальной. Например, денежной компенсацией от его императорского величества. Не лично, конечно, но раз заплатили за поступление…

И очень огорчались, узнав, что акция единоразовая. Аж до скандала дошло, правда, тихого — из уважения к окружающим. Который господин Хайн быстро пресек, выдав небольшую связку монет от школы.

Подозреваю, от себя лично.

Поскольку память Ронни подсказывала категоричное «нет»: император милостью своей поощряет семейство, в котором уродился маг, лишь однажды. Дальше как-нибудь сами. Ну, может сам одаренный что-то подкинет от щедрот. Только ему еще обучиться надо, а деньги не резиновые. Курочек прикупить, сарай поставить, крышу поменять — уже и закончились. Кому везло и род его зажиточный, тем проще — сразу финансирование учебы готово. А если как у меня, то приходится выкручиваться. Деточку, конечно, накормят-обуют за счет школы, но кроме этого другие расходы есть. Та же стирка, бумага для занятий, чернила. Подушечка помягче, одеяло потеплее.

Вот и приходится рассчитываться как придется. Если есть «лишние» дети — отдавать в рабство на несколько лет, если нету — сам ученик помимо занятий отрабатывает. Родители и рады бы облегчить бремя, но у них своих дел невпроворот. А кому-то не до того — сбагрили два лишних рта, и к лучшему…

Времена суровые, не до сантиментов. Этот мир еще нескоро придет к привычному мне образу детства — чтобы развивалки, игрушки, кружки и каждое утро чистая одежда. Сейчас здесь малышня помогает по дому сразу же, как учится ходить. У каждого свои обязанности, свод правил поведения, система наказаний наравне с взрослыми — и объем работ такой, что любой клерк из офиса взвыл бы.

Я и подвывала про себя первые дни. Сейчас ничего, втянулась.

К еде для предков так никто и не прикоснулся. Не положено. Она осталась мокнуть под накрапывающей моросью, а обедать все собрались в общем зале. Мест не хватало, младшие ученики расположились прямо на полу, где им наскоро из запасных досок соорудили стол и набросали циновок, чтобы сидеть.

Несмотря на пресность и скудость выбора, на отсутствие аппетита никто не жаловался. Дети упахивались на тренировках так, что готовы были съесть слона в любое время в любом виде, а крестьяне редко видели на столе изобилие, потому не привередничали.

Байцзю убывало со страшной скоростью.

Я начала грешным делом опасаться драк и песнопений, но почтение к предкам вбито в местных на подкорке. Они молча мрачно пьянели и засыпали.

Ближе к вечеру дождь прекратился.

Похоронная процессия потянулась вниз по размокшему склону к месту захоронения. Ноги скользили и вязли, у некоторых еще и заплетались, но нести гробы доверили самым трезвым, потому обошлось без эксцессов.

Я не пила, но все равно то и дело проскальзывала. Учитывая узкую тропку и отсутствие ограждения, сердце каждый раз замирало от ужаса. Пока добрались до кладбища, чуть не сорвалась раза три.

Нет, до окончания школы я больше с горы ни ногой!

Кладбище располагалось в стороне от деревни и довольно далеко от дороги. Извилистая тропка вела к участку низколесья, где в весенней короткой траве тут и там проглядывали плиты. Не привычные кресты и даже не квадратные куски мрамора. Каждый был огранен по-особому, насколько хватило фантазии и денег заказчика. Над некоторыми холмиками высились настоящие произведения искусства, но таких было мало. В основном — многоугольные фигуры, на верхней грани которых высечены иероглифы. Год, возраст, имя. Если имелись заслуги, их обязательно указывали. Так, пока мы шли по погосту, я нашла троих старейшин, одного министра и шесть талантливых мастеровых.

Могилы заранее выкопали на разных участках. Одного ученика положили в семейном склепе — подземная конструкция, похожая на подпол, только на полках вместо банок и консервов… бррр. Я туда как зашла, так и выскочила тут же, с трудом удерживая внутри содержимое желудка.

Бледности никто не удивился. Всем было нехорошо.

От эмоций или возлияний — другой вопрос.

Рядом с печальным грузом шли нестройной цепочкой женщины и тянули на одной ноте нечто заунывное, очень подходящее к ситуации. Если честно, временами становилось жутковато.

Когда последняя горсть земли закрыла гробы, все опустились на колени, где стояли. Я оказалась позади господина Хайна — как и положено личной служанке. Заодно вместо ледяной влажной земли устроилась с относительным комфортом на его накидке. Главное успеть вовремя встать, чтобы не порвать ничего.

И правильно сделала, потому что в этой позе — на коленях — мы простояли до глубокой ночи. Лишь с первыми лучами выкатившейся из-за горы луны нам было позволено подняться на ноги.

Старейшины, руководившие церемонией, провозгласили, что духи наконец-то обрели покой. И не серчают на тех, кто отправил их в мир иной. По крайней мере, мстить не придут.

Все облегченно вздохнули и разошлись. Кто в деревню, а кому еще по скале обратно наверх топать. Еще и в кромешной темноте, не считая призрачного серпика луны.

Раньше я как-то не задумывалась о религии. Но после переселения души (а именно это, судя по всему, со мной и произошло) поневоле начала примеряться к ситуации. Может, меня неправильно упокоили, потому все так получилось с Ронни? И не выдворят ли обратно, вздумай я признаться в иномирном происхождении?

Поглощенная неприятными раздумьями, я добрела на автопилоте, ориентируясь на меховой подбой плаща господина Хайна, порядком запачканный в кладбищенском глиноземе. Едва успела подхватить верхнюю одежду на пороге.

— Вычисти к утру! — бросил мне лис, проходя дальше.

Ну да, я же личная служанка. Чуть не забыла.

Пришлось тащить тяжеленные перекладины, устанавливать подпорки для просушки. Прежде чем соскребать комья, надо чтоб они подсохли, иначе развезу красоту по всей ткани. А там шелк, вышивка, камни. Ужас получится.

Пока я возилась, расправляя складки и обтряхивая самое вопиющее, вернулся господин Хайн.

Со свитком в руках и растерянным лицом.