Лощина Язычников. Книга Блэквелл

Глава 24

Фэллон

Ранее я пропустила парад Мабон на Городской площади и все ужины, на которые меня приглашали, решив провести вечер с дедушкой.

Он больше не мог вставать с постели. С каждым днем его тело отказывало, подводя его. За последние несколько недель он так быстро похудел, что кожа свисала с костей, а щеки ввалились. Если бы не его упрямство, он даже не смог бы держать карандаш для своего кроссворда. Как будто он собрал энергию на целый день для этой единственной задачи, единственной вещи, которую он с нетерпением ждал.

Поскольку дедушка также не мог вставать, чтобы сходить в туалет, Мина Мэй приходила каждое утро и каждый вечер, чтобы помочь. Дедушка, конечно, спорил, но Мина была настойчива. Сначала я задавалась вопросом, почему она здесь, со мной и дедушкой, но потом я заметила выражение ее глаз, точно такое же, как у Джулиана, и я знала, что это потому, что она глубоко заботилась о дедушке.

Пока я мыла посуду, Мина пришла из гостиной и поставила корзину, наполненную грязной одеждой.

— Ему повезло, что у него есть ты, — сказала она, любуясь мной с другой стороны прилавка, положив руку на грязную кучу. Между всеми этими приходами и уходами у нас едва ли был разговор, который длился больше, чем ворчание дедушки.

Я не знала, что ответить.

— Нам обоим повезло.

Я вытерла последнюю тарелку, поставила ее на желтый коврик для сушки и повернулась к ней лицом.

— И нам также очень повезло, что у нас есть ты. Серьезно, — я вздохнула, — я не знаю, как я когда-нибудь смогу отплатить тебе за твою помощь.

Она кивнула, широко раскрыв глаза.

— Слишком много на твои плечи, не могла позволить тебе делать это в одиночку.

— Да, — я прислонилась спиной к стойке, — но я рада, что я здесь.

— Я тоже рада, что ты здесь, дорогая.

Мина подняла корзину и повесила ее на бедро.

— Я постираю белье за тебя, и не вздумай спорить.

Я рассмеялась.

— И не собиралась.

— Ты выйдешь в город сегодня вечером?

— Я подумывала о том, чтобы остаться дома. Знаешь, на случай, если я понадоблюсь дедушке.

— Оу, он в отключке. Бенни еще долго не проснется.

Мина похлопала по стойке и наклонилась.

— Сделай мне одолжение и иди повеселись. Это Мабон, и ты никогда не знаешь, что может случиться, или удача может обернуться против тебя.

И она ушла, подмигнув, прежде чем исчезнуть за стеной в гостиной.

Несколько часов спустя Фэйбл сидела рядом со мной на бревне перед костром, и мы вдвоем передавали кувшин домашнего самогона с яблочным пирогом из погреба семьи Сайруса. Мандэй, Айви и Адора танцевали и кружились вдоль берега, намочив низ своих длинных платьев с оборками. Они пинали волны, разбрызгивая воду, когда в небе висел тонкий кусочек луны. Мы с Фэйбл просто сидели, наблюдая, как остальные три девушки танцуют и поют вместе с ветром, как морские сирены.

Из старого динамика, воткнутого в песок, полился Hppie Sabotage, и Маверик подбросил в костер еще одно полено, отчего в черное небо полетели искры горящих углей. Он вернулся на свое место рядом с Сайрусом и одним движением отбросил светлые волосы с глаз.

— Где Кейн? — спросил Маверик, переводя взгляд с Сайруса на меня. — Он уже должен быть здесь.

Сайрус опустил локти на колени и ткнул длинной палкой в бревно между своих вытянутых бедер. — Его старик хотел поговорить, — объяснил он, затем его светлые глаза посмотрели поверх огня мимо меня, его черные брови приподнялись. — Кстати, о дьяволе.

Кейн шел к нам по пляжу в льняных брюках с завязками и частично расстегнутой белой рубашке, его бронзовая кожа мерцала, как звезды на поверхности океана. Его мягкие каштановые волосы сегодня были растрепаны, густые и развевающиеся на ночном воздухе. В одной руке он держал еще одну бутылку и опустил свои карие глаза на мои, синяк на одном из них уже приобрел цвет.

— Ты пришла, — сказал он низким голосом, и я покрутила кольцо настроения на пальце, задаваясь вопросом, в каком настроении он был сегодня вечером. Он остановился позади меня и уткнулся головой мне в шею.

— Спасибо, что пришла.

Я кивнула, и Кейн выпрямился позади меня, обошел вокруг костра и сел между Мавериком и Сайрусом. Его два выпученных глаза уставились на меня из-за колышущегося пламени костра, и он отхлебнул из бутылки, комок в его горле подпрыгивал с каждым глотком.

— Сегодня та самая ночь, Фэллон, — объявил он.

Я взглянула на Фэйбл, которая рисовала круги на песке палкой, опустив взгляд. Мой взгляд метнулся обратно к Кейну. — Ночь для чего?

— Для твоего посвящения. Для Священного Моря это трехэтапный процесс. Я прошел через это. Сайрус, Мэв и Айви прошли через это, — он сделал паузу и прищурился, — Твой отец прошел через это… Это тоже важно для тебя. Другие девушки ждали этого, особенно твоя подружка, Мандэй.

Он перевел взгляд на девушек, танцующих у берега.

— Но сейчас мы сосредоточены на тебе, дочери Тобиаса Моргана и все дела.

— Я не ведьма, — сказала я, почти смеясь над этой идеей.

— Ты ведьма. Это уже внутри тебя, и мы собираемся помочь вытащить это наружу во время посвящения. К тому времени, когда ты полностью войдешь, ты тоже это увидишь.

Все трое парней уставились в мою сторону через костер.

— Мы можем защитить тебя, Фэллон, но ты должна доверять нам. Ты должна отбросить эти свои преграды и подчиниться, иначе это не сработает.

Я приподняла бровь.

— Ты можешь защитить Бенни?

Кейн покачал головой.

— Бенни — изгнанник, древнескандинавский лесной ведьмак, который случайно живет на нашей земле. Мы не можем ему помочь.

— Но он мой дедушка, моя семья, — настаивала я.

— Нет, Фэллон, мы будем твоей семьей.

Я покачала головой, смахивая лунный свет с песка и вставая.

— Тогда мне это не интересно, — сказала я, уходя, песок взлетал с моих босых ног при каждом шаге.

После нескольких глотков пряной янтарной жидкости я обнаружила, что прислонилась к холодным скалистым утесам, наблюдая за девушками во всей их красе, их руки двигались легко, как балет над водой, под ремейк «Tainted Love». Я закрыла глаза, думая о том, во что превратилась моя жизнь. Единственному парню, которого я хотела, не разрешали приближаться ко мне. Ведьмы были здесь и реальны, убийство витало в воздухе, кто-то может охотиться за мной, а дедушка умирал.

Слева от меня Кейн шел в мою сторону, и я скрестила руки на груди. — Я могу попробовать, — сказал он, опуская ладонь на камень и наклоняясь надо мной. Я схватила кувшин и посмотрела вниз на наши босые ноги, утопающие в песке, думая, что попытки будет недостаточно.

— Эй, — отрезал Кейн. — Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь Бенни, хорошо? Я поговорю со своим отцом, что-нибудь придумаю.

Вдалеке донесся певучий голос Адоры.

— Уже почти полночь. Кто прыгает в океан?

Мои глаза метнулись обратно к Кейну, и у меня загорелась идея.

— Нет, Кейн. Я разберусь с этим сама, без вашего ковена.

Я проскользнула у него под мышкой и пошла обратно к группе.

— Я! — крикнула я, рысью пробираясь по песку. — Я хочу прыгнуть.

Все они говорили, что прыжок в океан принесет удачу, и после предсказаний Элеонор, я была в отчаянии. Дедушке оставалось недолго, и я была готов на все, даже прыгнуть в ледяной океан.

— Ни за что, — отмахнулась Фэйбл, вскакивая на ноги. — Никто, кроме Маверика, не прыгал, но он идиот.

— Спасибо, — пробормотал Маверик.

Фэйбл закатила глаза.

— Это не секрет, чувак. Ты идиот.

— Но я счастливый идиот.

Я откинула волосы с лица и обняла свое тело.

— Значит, это правда? Я прыгну, и все будет хорошо?

В моей груди зародился проблеск надежды. Я могла бы изменить судьбу дедушки.

Фэйбл пожала плечами, когда Адора вприпрыжку побежала по песку.

— О, я должна это увидеть, — пропела она, затем схватила Айви за руку и побежала к скалам. Остальная часть толпы последовала за ними, крича в ночь и оставляя пылающий костер и алкоголь позади.

Мы поднялись на северную часть пляжа, где склон был не таким крутым. Маверик и Сайрус поднялись первыми, подняв девочек за руки. Как только мы все вступили на твердую почву, мы пошли по краю утеса к крутому обрыву, где на дне не было камней.

Когда мы остановились, все восемь из нас выглянули через край, когда заброшенный черный особняк остался позади нас. Костер отсюда имитировал пламя свечи, и мои нервы поползли по мне, как пауки. Я повернулась налево, чтобы посмотреть на Маверика, когда заметила большую статую, похожую на пугало, на самой высокой вершине утеса.

— Что это?

Маверик повернулся, указывая пальцем туда.

— Ах, это? Это Плетеный Человек.

Я не замечала этого раньше, но я также никогда не была так далеко от береговой линии.

— Для чего это?

— Он наш палач.

Маверик снова повернулся ко мне лицом, и кончики его пальцев коснулись края сбоку от меня.

— Это прямой спуск, никаких камней, и вода здесь глубокая. Холодно, ты уверена, что хочешь это сделать?

Я втянула воздух, и холод разлетелся в моих легких, как битое стекло.

— Да, — кивнула я. — Я делаю это.

Я должна была хотя бы попытаться.

— Ну как скажешь, — Маверик сделал шаг назад, как и все остальные, — дамы вперёд.

— Она не прыгнет, — прошептала Айви.

— Ставлю сто баксов, что прыгнет, — парировала Адора.

Я встряхнула руками, чтобы избавиться от дрожи, когда мои босые ноги закачались над обрывом.

Я делаю это.

Бросив последний взгляд на черное полотно созвездий, я сделала несколько шагов назад, затем побежала…

И я подпрыгнула.

Чего мне никто не сказал, так это того, что во время полета время останавливается. Воздух застрял в моих легких. Я не могла дышать, я не могла думать. Страх сковал мою душу, но все же освободил меня, неизвестность ждала меня внизу, прорываясь сквозь измерение между жизнью и смертью.

Может быть, именно по этой причине папа потерял себя со своей работой и хобби. Возможно, здесь, в этом промежуточном месте, он чувствовал себя ближе к моей матери. Причина, по которой он всегда был так очарован моделями самолетов и с нетерпением ждал единственного телефонного звонка, который забрал его у меня в полёт.

И я хотела, чтобы океан исчез, а гравитации не существовало. На короткое время ничто не имело значения. Все, что было между утесом и морем, казалось очаровательным, как мирный сон, и мне хотелось остаться в этом месте навсегда, приколоться к небу, стать единым целым с галактикой.

Но потом стало чертовски больно.

Мое тело ударилось о ледяную воду, как будто это был бетон, кусая и жаля мою плоть, как раз в тот момент, когда волна обрушилась на меня. Мои руки и ноги болтались по бокам, когда я пыталась вернуть себе контроль под каменистыми водами, но волны отбросили меня на утес, и моя голова врезалась в камень.

Я погрузилась под воду, лицом вверх и уставилась в ночное небо. Все глубже и глубже я сосредоточилась на паникующей группе людей, которых я оставила позади несколько мгновений назад, указывающих вниз, толкая друг друга, но я ничего не слышала в этих водах. Я моргнула, приказывая своим конечностям вытащить меня обратно на поверхность — умоляя инстинкт выживания включиться, — но они не поддавались. Мои мышцы застыли, когда я погрузилась глубже, мое тело раскачивалось под поверхностью вместе с волнами.

Ледяной океан поглотил меня, проливаясь мне в рот, в нос, выпивая меня и наполняя своим смертельным холодом. Море полностью завладело мной, и хотя мой мозг, казалось, был в огне, мороз пробежал по моей крови. Атлантический океан обрушил на меня свой лед со всех сторон.

У меня кончился кислород, и страх пронзил мой позвоночник.

Мне нужно было дышать.

Изо рта у меня вырвались пузыри. Мое тело дернулось, и мой крик исказился. Море приглушало меня. Все, что я могла делать, это смотреть наверх. Я моргнула, когда на вершине утеса появилась фигура, ныряющая головой вперед в воду с точными и ангельскими очертаниями. Мой разум играл со мной злую шутку, когда я погружалась все глубже и глубже, мои белые волосы развевались вокруг меня, как облака.

Наступил покой, как будто земля затихла на прекрасное, наполненное мгновение. Воды тоже были наполнены. Они поглотили меня, давя на грудь, на голову. Давление сдавило мою грудную клетку, и я в последний раз дернулась в глубине.

Крошечные пузырьки поднимались передо мной к поверхности.

Я закрыла глаза, чтобы тонуть, тонуть, тонуть.

Затем меня подняли за талию и потащили наверх под водой, пока чей-то рот не вцепился в мой, яростный и отчаянный, вдыхая в меня теплую жизнь и оттаивая мои легкие. На краткий миг я почувствовала себя невесомой в его объятиях, как снег летом, и все мое существо проснулось, когда мой разум распознал его — Джулиан.

Я ничего не могла разглядеть в мрачных черных водах, но руки, впившиеся в мою талию, губы, сжимающие мои, и длинные ноги, выталкивающие нас на поверхность, дали мне понять, что мне нечего бояться.

Наши головы, наконец, показались на поверхности, и он потянулся за моей головой и притянул меня к своей шее. Он вынырнул и поплыл к берегу, одной рукой обхватив меня за спину. Его приглушенный глубокий голос донесся до меня, но в другом мире, в забытом времени. Я приковала взгляд к созвездиям, слезы замерзли в уголках глаз, а обморожение пронзило мою плоть. Я не дышала. Я не могла дышать. Я почувствовала, что отключаюсь, но все еще могла видеть звезды, и я сосредоточилась на них.

Я сосредоточилась на Сириусе, самой яркой звезде на небе.

Джулиан

— Ф-Ф-Фэллон, — мои слова вырвались наружу после того, как я вытащил ее на берег.

Ее мокрые конечности безвольно лежали в моих руках, пока я укачивал ее на песке. Мои мышцы напряглись под кожей, отчаянно пытаясь поднять температуру моего тела, когда она лежала на мне, как будто не живая. Я не знал, было ли это из-за воды или она видела мое лицо. Я не знал, так как мои мысли были в панике. Я прижал палец к ее горлу, мое сердце замерло в ожидании того единственного удара, который мог позволить мне снова дышать.

— П-п-пожалуйста, — пропел я, другой рукой поглаживая вверх и вниз по ее спине в ужасной попытке вернуть ей тепло или вернуть в нее жизнь. — Дыши.

А потом раздался глухой удар. Я почувствовал это. Доказательство. С ней все было в порядке.

Фэллон наклонилась вперед, когда вода хлынула из ее рта на пляж.

Я уронил голову обратно в песок, увлекая ее за собой, тяжело выдыхая, прижимая руку к ее затылку, чтобы удержать ее лицо на моей шее, чтобы она не видела меня без моей маски.

Наши тела задрожали под полумесяцем луны, когда я услышал голос, донесенный ветром.

— Вот она! — крикнул кто-то. Я повернул голову в сторону, чтобы увидеть их группу вдалеке, и мое сердце заколотилось в груди.

— Мне жаль, Фэллон.

Я прижался губами к ее холодной щеке, прежде чем выскочить из-под нее. Я побежал к устью утеса, входу в туннель, скрытому под домом Бенни.

Я наблюдал из тени, как порыв ветра принес холод, который сковал льдом мои кости. Девочки плакали, когда Кейн поднял Фэллон на руки и понес ее через пляж. Я оставался там, в скалах, еще долго после того, как их тени исчезли над берегом, дрожа, мокрый и прячась в темноте.

Лунатикус

Никто не поверил Беллами, когда он сказал, что лес говорил с ним. Нежный полуночный ветер убаюкивал его уши сказочной тишиной. Ветви изгибались и поднимали свои концы в самые безопасные места. Черные лесные птицы беспокойно хлопали крыльями, предупреждая о приближении опасности.

Но в эту ночь, под небом из бумажных фонариков, где звезды усеивали черное полотно над головой, единственными звуками в лесу был оркестр дыханий Беллами и Сири. Он положил ее на лесную подстилку и любил ее так, как ночь любит луну — вечную и во всех фазах, — а потом долго лежал рядом с ней.

Сири нарисовала созвездия на его коже, соединив его редкие веснушки кончиками пальцев, когда Беллами погрузился в блаженство. В сердце скандинавских лесов он парил и кружился в пылкой лихорадке, как будто это было все, что он пробовал на вкус и дышал.

— Я не могу так больше, — выпалил Беллами, поворачиваясь лицом к Сири.

— С таким же успехом я могу быть чудовищем днем — всепоглощающим чудовищем — в постоянном трауре, тоскующим по этим коротким промежуткам покоя. Мои дни проходят бесцельно, у меня больше нет сердца, когда я без тебя, иду без направления, потерянный и сбитый с толку до наступления ночи, и ты, та, кто полностью владеет мной, оживляет меня только для того, чтобы повторять эту агонию снова и снова. Как так вышло, что мои дни холодные, а темные ночи теплые? Скажи мне, Сири, ты чувствуешь то же, что и я? Потому что, если это так, давай вместе гулять под солнцем. Давай встретимся лицом к лицу с нашими семьями, мой ковен. Стань моей, Сири. Всегда и во все времена.

Хотя ее сердце было счастливо, Сири нахмурилась и провела костяшками пальцев по его щеке. Она видела, как выглядели другие девушки, все они сильно отличались от нее. Анита, ее любимая подруга, тоже была другой. Она еще не встречала никого, кроме своей матери, с таким же бледным цветом кожи, с таким же ясным взглядом.

— Они меня не поймут.

— Ах, лунная девочка, — сказал Беллами, и улыбка украсила его искаженное болью лицо. — Ты другая, поэтому обладаешь глубиной и блеском.

Он перекатился на нее сверху, пока она не стала всем, что он видел, и поцеловал ее до крови. — Если никто этого не видит, мы оставим их всех позади, так как они отвергли нас, заставили нас. Я заберу тебя далеко отсюда, солнце и луну, оставив их ночи пустыми, а их дни холодными, как они оставили наши. За что стоит бороться, если не за любовь?

— Ты бесстыдный язычник, я никогда не смогла бы попросить тебя покинуть свой ковен, — сказала Сири, ее улыбка была неоспоримой.

— Ты никогда этого не делала, и тебе никогда не пришлось бы этого делать. Моя несчастная душа выбрала бы твою в этой жизни и в каждой последующей, потому что без тебя я уверен, что стал бы монстром.

Сири наклонилась и полезла в карман своего платья, вытащив серебряную цепочку с прикрепленным кулоном.

— Отныне и навсегда, — прошептала она, надевая ожерелье ему на шею.

Слова были потеряны для Беллами, когда он сжал кулон в кулаке, пообещав беречь его и запечатал ее улыбку поцелуем.

— Отныне и навсегда, — повторил он.

Ворон, сидящий на ветке дерева наверху, вещал беспокойство в злых лесах. Беллами повернул голову на звуки, прислушиваясь к тому, что говорили деревья.

— Они идут, — его обнаженная фигура вскочила на ноги, — все четверо!

Вдалеке факелы освещали путь в синхронном марше к ним. — Что-то не так, поторопись!

— Кто идет? — спросила Сири, натягивая платье на плечи.

— Язычники скандинавских лесов. Мой отец!