Лощина Язычников. Книга Блэквелл

Глава 36

Джулиан

Процесс посвящения в Священное Море не был секретом для скандинавских Лесов. Мы понимали, что это влечет за собой. Погребение и притяжение страха, чтобы вытянуть магию. Если нет магии, они должны просто выжить. Выживает сильнейший. После того, как они переродились, наступала связь с морем — дни, проведенные на открытом воздухе, в окружении воды. Последней была связь с новым ковеном. Раздеться и соединиться с членами через ритуал Великого Обряда. Они бы все передавали ее по кругу и трахали, но она бы не сделала этого добровольно. Ни с кем. Стали бы они принуждать ее? Мой желудок перевернулся…

С моей стороны было глупо полагать, что они сдадутся, услышав, каким решительным был Прюитт в Палате представителей. Я лгал себе, успокаивая себя и ослепляя ложью, что ее простого отказа будет достаточно, но Священное Море, должно быть, так же отчаянно хочет заполучить Фэллон, как и я. По разным причинам.

4:49 утра.

И все же, все же, инициация Священного Моря началась, и ублюдки… они забрали девушку. Моя девочка! Девушка, которая владела моей душой в каждом едва уловимом вздохе. Одна мысль о том, что она напугана, а меня нет рядом, когда я должен был быть, вызвала во мне что-то новое. На этот раз это была не тьма, потому что она была такой же обжигающей, как солнце, вырывающееся из моей груди. Я нажал на газ, когда грохот машины разжег мою ярость.

Я проехал через кладбище, прищурившись на единственных двух фигурах в поле моего зрения. Бронко мчался по надгробиям, разрушая священную землю и направляясь прямо к ним. Я не останавливался. Я не мог! как будто что-то овладело мной. Мысль сводила с ума: моя девушка в шести футах подо мной, а не на мне. Все это толкало меня вперед в любовном тумане. Я до побеления сжал руль, почувствовав смерть в дыхании ночи.

Скорость достигла ста, когда мой взгляд остановился на двух холмиках свежевырытой земли на моем пути. Фэллон. Я крутанул руль, когда «Бронко» съехал в сторону, пока полностью не остановился перед Кейном и Мавериком, которые оба стояли. Я выпрыгнул из «Бронко», не потрудившись закрыть дверцу. Моя грудь вздымалась так сильно, что каждый холодный вдох обжигал мои легкие, когда я устремился к ним.

— Ритуал уже начался, — заявил Кейн, и Маверик попятился. — Ты ничего не можешь сделать.

Адреналин подскочил в моих венах, а ночное небо опустилось так низко, что у меня защемило сердце. Нависли тучи, завертелся усиливающийся ветер, и я не заметил, как мной овладела ослепляющая ярость. Я не заметил, потому что был так далеко.

Я схватил Кейна за воротник рубашки, поднял его высоко в воздух, когда молния разорвала окружающие черные тучи.

— В каком из них она находится?

Гнетущий грохот оборвал мои стиснутые зубы. Пот выступил у него на лбу, а пальцы впились в мое предплечье. Он задохнулся от моей крепкой хватки, отказываясь говорить мне.

— КОТОРАЯ ИЗ НИХ? — Я закричал, и злобный ветер угрожал вырвать его из моей хватки.

— Джулиан, — раздался сзади голос Сайруса. — Подумай об этом, прежде чем сделать какую-нибудь глупость. Орден придет за тобой. Это всего лишь девушка, и тебе нужно подумать о том, что лучше для твоего ковена, — добавил он, используя те же слова, которые Агата использовала в палатах. Сайрус Кантини, человек разума, тем не менее, не было никаких рассуждений, когда дело касалось Фэллон.

Закричав, я подбросил Кейна в воздух, и он ударился о склеп. Камень треснул при ударе, и я повернулся с чем-то черным, бренчащим по моему телу, вибрации сотрясали мое ядро.

Маверик и Сайрус попятились с широко открытыми глазами, на их лицах отразилось недоумение. Сжав кулаки, я упал на колени, прижался ухом к земле, положил ладони на могилы и закрыл глаза, чтобы почувствовать знакомый пульс ее сердца. Затем я нашёл ее могилу и вцепился в нее, потому что она была жива и дышала.

Ее сердце теперь стучало у меня в ушах. Такой громкий и наполняющий меня шум до кончиков пальцев. Мои ладони ударились о влажную землю, когда новый крик вырвался из моей груди, сжигая землю, как будто моя ярость могла сжечь землю!

Почва поднималась с земли и уносилась сильным ветром. Я почувствовал, как жар высушил мои внутренности, мою кожу. Меня жгло, но агония от того, что я еще не видел Фэллон, подталкивала меня вперед, мотивировала меня.

Вой ветра теперь не достигал моих ушей, так как единственное, что я слышал, был звук ее бьющегося сердца. Я собрал почву в кулак, поднял сжатые руки, и почва поднялась с земли и закружилась вместе с ветром. Земля подчинилась моему пылу и взлетела, пока остальная часть могилы не приподнялась, и не появился деревянный гроб.

Оказавшись внутри ямы, я прижался к краю могилы и открыл крышку.

— Фэллон, — выдохнул я, сделав неглубокий вдох.

Фэллон зажмурилась и снова открыла глаза. Ее лицо было красным, а по щекам бежали пятна. Ее глаза были налиты кровью и расширены, а длинные белые и спутанные волосы запачканы грязью. Ободранные и окровавленные пальцы дрожали, когда она потянулась ко мне, ее губы дрожали. Я схватил ее за руки и вытащил ее едва обнаженное тело из гроба.

— Я здесь, — сказал я ей, падая на край могилы, увлекая ее за собой. Фэллон уткнулась лицом мне в грудь, каждая ее мышца была напряжена. Я гладил ее по волосам, держал ее вместе.

— Ты со мной.

Буря превратилась в успокаивающую ночь, и грязь посыпалась на нас двоих, как черное конфетти.

— Ты пожалеешь об этом, — предупредил Кейн, сгорбившись и схватившись за бок, пока я вытаскивал Фэллон из могилы.

— Я отправлюсь в Орден с первыми лучами солнца. Ты сгоришь за это, Блэквелл.

Не обращая на него внимания, я подхватил Фэллон на руки и понес ее к «Бронко», положил на пассажирское сиденье и обогнул переднюю часть.

— Ты только что запечатал свою смерть!

5:23 утра.

Фэллон сидела в шоковом молчании всю дорогу до моей хижины. Ее тонкие и нервные пальцы сплетались на коленях, когда она смотрела вперед, ее многострадальное тело все еще дрожало, отстраненное и далекое на пассажирском сиденье.

Я и раньше был свидетелем ее страхов. Я был рядом с ней во время ее детской травмы. Я наблюдал за ней со стороны, как будто я был фантомной половиной души, которая отделилась от неё, но я чувствовал ее страдания, как если бы они были моими собственными. Я хотел успокоить ее так же, как она всегда могла успокоить меня. Было много вещей, которые я хотел сказать, но ни одна из них, по моему мнению, не была бы достаточно хороша, как и язык, на котором я говорил, чтобы выразить себя так, как она заслуживала.

Я протянулся, чтобы взять ее за руку. И при этом я так сильно боялся, что этого будет недостаточно. Я хотел, чтобы Фэллон знала, что это никогда не было выбором.

Будь то в этой жизни или в нашей реинкарнации, это всегда будет она. Как это было всегда. Природа нашей опасности была бы непреодолимой, но когда ее пальцы скользнули сквозь мои, это было похоже на жизнь, а не на смерть — настолько сильное, настолько неразделимое, настолько вечное. И я подумал, что, возможно, храбрая рука искалеченного монстра могла бы говорить сама за себя. Что ему не нужны слова, чтобы высказать его преданность.

Краем глаза я наблюдал, как ее глаза на мгновение закрылись, затем они открылись, прежде чем ее дыхание участилось. Она крепко сжала мою руку, и мы продолжили нашу поездку сквозь ночь.

Когда мы добрались до домика, я загнал «Бронко» на кладбище машин, которые я собрал, и выскочил, чтобы обогнуть пикап и подойти к ней. Открыв пассажирскую дверь, Фэллон повернулась на сиденье и схватила меня за обе руки.

— Дедуля, — прошептала она, новые слезы дрожали в уголках ее глаз. — Ты должен отвезти меня домой. Дедушка… он умирает, я это чувствую! Что-то случилось, Джулиан. Пожалуйста!

Я не знал, что ответить. Я не мог вернуть ее туда.

Входная дверь в мою хижину со скрипом открылась, и Бэк вышел с крыльца и направился к нам. Повинуясь инстинкту, я повернулась, держа Фэллон позади себя.

— Ты что, с ума сошел? Ты привез ее обратно сюда? — спросил Бэк, вытягивая шею, чтобы взглянуть на нее. — Джулс, она не может… — он понизил голос, — …она не может находиться здесь, и как только другие узнают, они не будут… такими же доброжелательными.

Я стиснул зубы.

— Скоро взойдет солнце, и мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

Бэк скрестил руки на груди и на мгновение опустил голову. Он глубоко вздохнул, прежде чем посмотреть на меня преданными глазами.

— Что?

Я бросил ему ключи от «Бронко», и он поймал их в воздухе одной рукой.

— Поезжай в дом Моргана и проверь Бенни.

— Ты правда думаешь, что этот чудик позволит мне приблизиться к нему?

— Я не могу… — начал я говорить, затем стиснул зубы. Я обернулся и увидел, что Фэллон сидит с обезумевшим взглядом, уставившись в никуда. Я сделал шаг вперед, схватил Бэка за руку и отвел его в сторону, чтобы она не услышала. — Я не могу вернуть ее туда, Бэк. Я не могу этого сделать. И я также не могу оставить ее одну. Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты сделал для меня эту одну вещь.

Его брови изогнулись, когда он сделал шаг назад.

— Одна вещь? Я поддерживал тебя во всем этом, как и подобает брату. Без вопросов. Но это слишком много, чувак, и ты это знаешь. Ты же знаешь, я последую за тобой куда угодно. Без колебаний я бы умер рядом с тобой в «Плетеном человеке». Но как насчет Джоли? Твоя мать? Ты думал о них? Ковен? Подумай о людях, которые рассчитывают на тебя, Джулс.

Я запустил пальцы в волосы, пропитанный чувством вины и отчаяния.

— Да, я думал о Джоли. Я думал о том, что было правильно и что она хотела бы, чтобы я сделал. Наконец-то я что-то делаю со своей гребаной жизнью, а не убегаю и прячусь, как мы это делали. Бэк, я прошу тебя, умоляю тебя. У нас не так много времени. Если…

Я наклонил голову, видя, что Фэллон ошеломленно смотрит на хижину:

— Если Бенни все еще жив, он мог бы признаться перед Орденом, что все это было вынужденным, и у меня не было выбора, кроме как вытащить ее из могилы. Это было бы слово Бенни и Фэллон против их слов. Чем больше свидетелей, тем лучше, и мне это нужно, чтобы выиграть еще немного времени.

— Все еще жив? А что, если он мертв?

Над нами воцарилась тишина.

— Я не могу думать об этом прямо сейчас. Просто иди, время на исходе. Ты сможешь войти в дом сзади. Поднимись по лестнице на балкон.

5:46 утра.

Фонарь, висевший у меня на крючке рядом с входной дверью, и тот, что стоял сзади на подоконнике, освещали маленькую хижину мягким светом. Дневной свет прокрался в ранние часы, поглощая предутреннюю тьму. Некоторое время Фэллон ходила по дощатому полу, а я наблюдал за ней из темного угла комнаты. Я сказал ей, что Бэк позаботится о Бенни, чтобы успокоить ее нервы, но ее беспокойный разум и сердце не могли оставаться на одном месте. И я не думал, что она будет спокойна после такой ночки.

Много раз я открывал и закрывал рот, желая что-то сказать, когда ее тихий голос разносился по всей хижине.

— Может быть, мне не следовало кричать. Может быть, если бы я просто молчала и позволила им забрать меня. Если бы я никогда не сопротивлялась, он бы не старался так сильно помочь мне.

Ее палец оторвался от мантии, которую она обводила, и повернулась, чтобы посмотреть на меня.

— Не делай этого, — сказал я ей, качая головой. Я не мог видеть ее такой, и я знал, что это разрывает меня на части, потому что я чувствовал это в глубине моего горла, в моей груди. — Я был там, в этом месте, наполненном «что, если» и тем, что ты мог бы сделать по-другому. Это была не твоя вина, Фэллон. Ты была дома. Ты должна была чувствовать себя там в безопасности. Они никогда не должны были вот так врываться и отрывать тебя от сна. Это их вина, а не твоя.

— Ты должен был слышать его, — ее голос дрогнул и затих. Она втянула воздух, и ее грудь расширилась. — Я никогда раньше не слышала, чтобы дедушка так говорил.

Я мог бы сказать что-нибудь, чтобы облегчить ее беспокойный разум. Может быть, что-то вроде: «Давай не будем делать поспешных выводов» или «Все будет хорошо», но я не мог этого знать или сказать. Я не знал, в порядке ли Бенни и все ли будет хорошо. Я не знал, поэтому вместо этого я отвел ее в заднюю часть дома, взял свежую одежду и приготовил ей ванну.

Пока Фэллон мылась, я ходил по хижине, ожидая возвращения Бэка с новостями. Я занялся собой, развел огонь в камине, согрел молоко в кастрюле над газовой плитой и ошеломленно уставился в запотевшее окно в задней части дома. Магия, которую я использовал, ослабила меня, и единственное, что удерживало меня от потери сознания, это то, что Фэллон была здесь. В моём доме.

Фэллон Гримальди была в моем доме, и это должен был быть горячий момент, а не время для скорби. И все же каждую секунду, когда она была в моем душе, я не мог не опасаться худшего.

Когда Фэллон вышла из зала, я посмотрел на нее и выпрямил спину. Она была в одной из моих рубашек. Нижний подол доходил ей до середины бедра, а пара клетчатых пижамных штанов, которые я никогда не носил, обтягивала ее лодыжки. Усталость появилась в ее припухших светлых глазах, и я не знал, сколько времени прошло, прежде чем я понял, что пялился.

Я откашлялся и снова повернулся к плите.

— Я принес несколько одеял и подушку из своей спальни, — сказал я ей, постукивая лопаткой по кастрюле из нержавеющей стали, наполненной голубовато-голубым оттенком. — Я подумал, что тебе будет удобнее на диване.

Фэллон кивнула и обошла гостиную.

— Я не смогу заснуть.

— Я знаю, но ты должна попытаться.

Я выключил газ и взял корицу с деревянной полки над плитой. — Тебе нужно отдохнуть, и я обещаю разбудить тебя, как только Бэк вернется с новостями.

Если бы я был на ее месте, я бы тоже не смог заснуть, но я заметил, как она изо всех сил пыталась держать свои опухшие глаза открытыми. Фэллон села на диван. Она выглядела такой крошечной в кожаном диване, и я налил голубое молоко Маджик мун в кружку и принес ей. — Выпей это. Это поможет, или, по крайней мере, я думаю, что поможет. Может быть, немного.

Фэллон отхлебнула из кружки, и ее глаза закрылись. Я поднял брови.

— Тебе нравится?

Она кивнула и сделала еще глоток. Мои плечи расслабились.

— Я собираюсь быстро принять душ. Выпей и ложись. Бэк скоро должен вернуться.

Я потянулся поцеловать ее в лоб и остановился на полпути, вспомнив, что я ненормальный. Что я не могу просто делать все, что захочу, целовать ее, когда захочу. Я был проклятым Полым язычником, вынужденным носить маску покорности. Выдох вырвался из моего носа, и вместо этого мой лоб соприкоснулся с ее лбом.

Я поспешил в душ, натянул хлопчатобумажные штаны и маску. Выходя из ванной, я украдкой бросил взгляд на разбитое зеркало, испещренное трещинами и отсутствующими осколками. Негативное отражение моей души. Моя грудь сжалась, осознав, что Фэллон видела доказательство моего саморазрушения.

Когда я вернулся в гостиную, Фэллон крепко спала, а пустая кружка стояла на кофейном столике. Возможно, не только я поддался естественному очарованию напитка. Рецепт достался ей от матери, и именно тогда я вспомнил историю, которую рассказал ей. Может быть, она тоже помнила, и то, что она узнала эту маленькую информацию, в некотором смысле утешило ее — заставило почувствовать материнскую любовь в то время, когда она больше всего в ней нуждалась.

Огонь потух до слабого пламени, и я схватил кружку со стола, когда раздался тихий стук в дверь. Я оглянулся на Фэллон, которая свернулась калачиком в углублении дивана, и тихо подошёл к двери.

Бэк стоял с другой стороны, выражение его лица было неразборчивым.

— Поговори со мной, с Бенни все в порядке?

Бэк покачал головой, сделал шаг назад, и я последовал за ним на крыльцо, тихо закрыв за собой дверь, но оставив ее приоткрытой. Ранний утренний жар пробежал по моей обнаженной груди, спине. Мое терпение истощалось, пока я наблюдал за ним в смятенных раздумьях.

— Фэллон…

— Она спит, — перебил я и дернул подбородком, чтобы он продолжил.

— Бенни мертв, — торопливо прошептал он, делая шаг вперед. — Он, должно быть, пытался подняться по ступенькам, чтобы добраться до Фэллон, но когда он упал… — он покачал головой, — Я коснулся его, Джулс. Я видел те последние мгновения и слышал крики Фэллон. Он, — Бэк задыхался, почти срываясь, совсем не похожий на монстра, которым его все считали, — Он пытался, чувак. Он действительно пытался, но он был так напуган, и его сердце не выдержало.

Бэк провел ладонями по своей бритой голове, сжал виски.

— Этого не может быть.

Я повернулся, потер виски:

— Этого, блядь, не может быть, — прорычал я, опуская обе руки на фасад дома, ударяя ладонью по обшивке. — Блядь!

— Фэллон с тобой, — сказал он шепотом, как ни в чем не бывало, и появился рядом со мной. — Она с тобой, а Бенни там, в доме Моргана, лежит мертвый у подножия лестницы от сердечного приступа. Кейн и остальные, они все это свалят на тебя. Ты должен отвезти ее обратно.

— Нет, — сказал я, качая головой. Я бы ни за что не заставил Фэллон видеть Бенни таким из-за меня.

— Да, Джулс, — кипел он.

— Нет! — огрызнулся я, и мои глаза расширились, когда я услышал ее тихий плач позади меня.