Лощина Язычников. Книга Блэквелл

Глава 42

Джулиан

Была лишь одна книга, с которой я мог связывать себя. Единственная.

Я перечитывал ее много раз. Потёртый корешок. Загнутые уголки страниц. Размытые чернила единственными слезами, которые я выплакал и спрятал их в стенах переплета, где никто никогда не смог бы их увидеть. Масляные отпечатки моих пальцев испачкали ее загнутые и пожелтевшие края. Книга покоилась под моим лунным молоком на прикроватной тумбочке во время беспокойных ночей. Я выучил наизусть каждое слово, строчку, абзац и страницу. Читал ее так, как будто сам прожил эту жизнь — как будто я написал ее в другой жизни. Я никому не позволял прикасаться к ней, потому что она стала моим самым ценным достоянием. Я был и создателем, и монстром в этой истории — создателем, который отгородился от мира из-за своего измученного разума, и монстром, который никогда не заслуживал имени.

И в этот момент на ум пришла одна цитата из Франкенштейна:

«Все, кроме меня, вкушали покой и радость; и только я, подобно Сатане, носил в себе ад; не видя нигде сочувствия, я жаждал вырывать с корнем деревья и сеять вокруг себя разрушение; а потом любоваться делом своих рук».

Жизнь Кларисы Дэнверс пронеслась в моем мозгу, как картотека. Воспоминания были такими быстрыми, но я ухватил каждое из них. Ее самым большим страхом было то, что она не сможет спасти своего сына.

Ее самым большим страхом было не разрушить проклятие Полых язычников.

Все ради ее сына!

Мои эмоции перешли от обожания к гневу, к безнадежности, отчаянию и ярости снова и снова, как это испытала она. Она была беременна и отчаянно пыталась найти ответы. Она украла книги и была поймана. Прежде чем быть изгнанной из Воющей Лощины, она записала ответы в книгу Дэнверс, прежде чем Маттео Кантини конфисковал их.

Знак луны. Родимое пятно. Разрушить проклятие, разорвать жизнь, которая носила родимое пятно луны. Здесь все совпадало — правда вспыхнула в ее воспоминаниях в моем сознании.

Несколько месяцев спустя Клариса была вынуждена рожать своего проклятого язычника в лесу в полном одиночестве. Это всегда была Кларисса и проклятый ребенок, с такими черными глазами и такими белыми волосами. Бездонный и Демонический. Она назвала его Стоуном. Она обещала ему многое, жизнь. Нормальную жизнь.

Ее глазами я наблюдал, как Стоун рос в лесу за городом. Я наблюдал, затаив дыхание, как все это происходило. Они встретили ведьму, у которой Клариса научилась черной магии. Вместе они произнесли заклинание, которое заморозило Стоуна во времени и использовало его элемент земли, чтобы дать Кларисе больше времени, сохраняя ее молодой, пока она не сможет освободить его от проклятия.

Перенесясь вперед, я наблюдал, как она плыла через Атлантику с замороженным Стоуном в гробу на носу корабля. Как только лодка достигла окраины города, мужчина помог им пересесть в лодку поменьше, пока они не прибыли на берег острова Костей. Именно там они пробыли много десятилетий, Клариса и Стоун. Но Стоун был заморожен, и Клариса была совсем одна, ее затаенная ярость только росла с годами.

Она продолжала практиковать темную магию, тренируясь управлять теневой кровью, чтобы выполнять ее приказы. Сначала с моим дедушкой, затем с моим отцом, а когда мой отец умер, со мной! Я наблюдал, как она внушала мне, использовала меня, искушала меня. Сначала с Томом Гордоном. Затем она заколдовала Джури Смита, чтобы проверить мою преданность. Бет Клейтон, Ривер Харрисон… Клариса всегда была в тени. Она была Тьмой. Это всегда была она, каждое испытание приближало ее к цели: убить девушку с меткой луны. Девушка, в жилах которой текло проклятие. Моя девочка.

Но чего она никак не ожидала, так это моих чувств к лунной девушке.

— Теперь ты понимаешь? — спросила Клариса Дэнверс в моих объятиях. Моя голова закружилась, возвращаясь в настоящее. Она выжила, увидев мое лицо, точно так же, как она выживала больше века.

— Она должна умереть, — прохрипела Клариса шепотом. — Это единственный способ освободить его.

Его. Стоун.

Моя голова отмахнулась от ее слов. Правда о том, чему я был свидетелем всего несколько секунд назад, душила меня. У меня в груди была эта штука. Она билась. Тяжело. Быстро. У меня тряслись руки.

— Я не буду этого делать.

— Почему, Кэрри?

Фэллон закричала, ничего не понимая позади меня, не видя страхов Кларисы так, как я. Мои мышцы напряглись.

— Почему ты отправила мне это письмо? Зачем тебе его контролировать? Почему ты хотела, чтобы Джулиан убил меня? В этом нет никакого смысла!

Моя челюсть сжалась, глаза расширились. Фэллон не должна знать. Знать было опасно. Бремя. Я не мог позволить Фэллон жить с чем-то подобным. Что если она не умрет, язычники всегда будут жить так. Я не знал, как она это воспримет. Я не знал, что она сделает! Я не знал, будет ли она когда-нибудь снова доверять мне. И что еще хуже, я тоже не мог позволить никому другому узнать.

— СКАЖИ МНЕ! — потребовала Фэллон, ее голос пронзил ночь.

— Не надо, — кажется, прошептал я, качая головой и глядя вниз на улыбающуюся Кларис с затуманенным зрением.

Отчаянные мольбы Фэллон усилились в моих ушах.

Клариса засмеялась, но прежде чем она успела сказать хоть слово, я схватил ее за голову обеими руками и щелкнул ее шею.

— НЕЕЕТ!

Фэллон закричала позади меня. Ее голос был где-то в другой жизни. За пределами этой.

— Зачем ты это сделал?! Мы могли бы привести ее в Орден! Ее жизнь за твою! Она убила всех этих людей, а не ты! Почему ты убил ее? Им нужен баланс, а она была нужна нам!

Фэллон отчаянно плакала, все ее слова растворялись в холодном воздухе и вокруг меня.

— Она была ответом на все, Джулиан, и ты убил ее! О, боже, ты убил ее! Почему?

— Потому что я люблю тебя, — мой мозг выплюнул цепочку смертоносных слов, желая выкрикнуть их в воздух внезапным взрывом. Эта мысль возникла неожиданно и так чуждо из моей головы. Я никогда не думал, что поверю в это. И я не должен был любить ее, но больше не мог отрицать правду — мою правду, величайший кошмар монстра.

Потому что я любил ее — девушку, которой пришлось умереть, чтобы снять проклятие, — и я унесу все, что теперь знал, в могилу. Ничего не оставлю после себя. Ни одного человека. Я убил ее. Я убил ее. Я убил ее. Не моим проклятым лицом или теневой кровью, а моими голыми гребаными руками. Руки, которые тряслись.

Ничего не оставляя после себя.

Если Клариса знала, как снять проклятие, то, скорее всего, Стоун, который был заморожен и застрял на острове Костей, тоже знал, как снять проклятие. Я не мог привести его сюда. И я должен был убедиться, что никто не знает о его существовании. У меня не было другого выбора, кроме как забыть о нем, не желая рисковать.

Потом я услышал голоса вдалеке.

Бэк, Феникс и Зефир направлялись сюда.

Я должен был вытащить Фэллон отсюда.

Труп с глухим стуком безвольно упал на лесную землю! Мой разум затуманился. Я выбрался из-под мертвого тела Кларисы. Мои пальцы дрожали, когда я потянулась к лицу. Моя маска исчезла. Исчезла! Я опустил голову, опустился на четвереньки, пошарил руками по земле в поисках маски.

Я отчаянно метался на четвереньках. Где она? Мои кулаки сжимали листья. Меня заставили видеть в темноте, но мои глаза слезились, расплывались.

— Фэллон!

Я закричал, в поисках. Остальные приближались, и скоро другие язычники начнут задавать вопросы о том, почему Фэллон была со мной. Я должен был увезти ее отсюда. Мне нужна была моя маска, чтобы вытащить ее отсюда.

— Фэллон, моя маска!

Потом я почувствовал ее — мою девочку. Девушка, у которой было родимое пятно в виде полумесяца.

Я застыл и опустил голову. Мои мышцы конвульсивно сокращались под кожей. Сердце, бьющееся в моей груди, пыталось покинуть меня. Я не мог пошевелиться, хотя все остальное мое тело хотело сбежать от моей души. Почему я не мог дышать?

Она надела маску мне на голову. Воздух выходил неровными толчками, когда ее руки накрыли меня. Я повернулся в них. Взял ее в свои.

— Мне так чертовски жаль, — прохрипел я, поднимаясь и притягивая ее лицо к своей груди. — Мне жаль, мне жаль, мне жаль…

Ее покой заставил меня замолчать, поглотил меня, заставил меня дышать немного легче. — У меня не было выбора.

— Я не понимаю, — шепотом воскликнула она, шаги приближались. У нас было не так много времени.

— Давай, я должен вытащить тебя отсюда.

Я схватил ее за руку и бросился бежать. Вместе мы пробрались между деревьями к моей хижине. Я не мог думать ни о чем, кроме как прокручивать воспоминания Кларисы, пытаясь найти лазейку. Что-то, что не связывало бы Фэллон с моим проклятием. Что-то, что могло быть неверно истолковано, ошибочно. Но я читал страницы ее глазами. Я видел те же слова, что и она. Я видел в книге ту же отметину, что и на коже Фэллон.

Фэллон не отставала от меня, доверяя мне, когда не должна была. Если бы она знала то, что знаю я, она бы этого не сделала.

Мы наткнулись на мою хижину.

— Подожди здесь, — сказал я ей, затем взбежал по ступенькам крыльца и вошел в хижину. Стоя перед стеной рядом с входной дверью, я нащупал связку ключей со стены. Я слетел обратно по ступенькам, указывая на черный GS-R. — Садись в машину.

— Джулиан, ты меня пугаешь, — ее тело дрожало, когда она шарила глазами в темноте у подножия лестницы.

— Скажи мне, что происходит, пожалуйста!

— Я отвезу тебя обратно в…

Затем я застыл. Тупик. Меня осенило. Я не мог уйти, по крайней мере, до следующей ночи. Меня отправили в лес в наказание за то, что я спас ее от гроба.

— Черт возьми! — закричал я, ударив кулаком по капоту. Все мое тело было в огне. Я ущипнул себя за переносицу, зажмурив глаза.

— Что случилось? — спросила она, уставившись на меня. Она не боялась меня. Она боялась за меня. — Джулиан!

Я шагнул к ней, взял ее за руки и вложил в них ключи.

— Ты должна убираться отсюда. Ты должна вернуться в собственность Моргана. Я привязан к лесу. Я не могу уйти.

— Это не имеет никакого смысла! Почему бы и нет?

— Фэллон, пожалуйста. Послушай меня. Ты не можешь быть здесь, ты должна вернуться. Пожалуйста, доверься мне в этом. Бери машину и уезжай.

Мне нужно было рассказать Зефу и остальным, что произошло, но я должен был держать Фэллон подальше от этого, иначе они будут задавать вопросы. Мне нужно было убедить их помочь мне, доставить тело Кларисы в Плетеного Человека, чтобы я восстановил равновесие за ее проступки. Для города.

— Что, если с тобой что-нибудь случится?

— Я буду в порядке, но тебе нужно идти, — я потащил ее к водительской стороне, открыл дверь.

Фэллон села в машину. Я наклонился между ней и открытой дверью, барабаня пальцами по крыше машины.

— Джулиан, если они заберут тебя…

Черные полосы покрыли ее щеки, вокруг остекленевших глаз. Луна плакала черными слезами. Кто знал? Если бы любовь разрезала меня на части, я бы тоже истекал черной кровью?

— Я не могу… не без тебя.

Она покачала головой, шмыгая носом.

— Не оставляй… — она икнула, — меня. Не позволяй им забрать тебя.

Мое лицо вытянулось, я все еще не мог понять, что она чувствовала ко мне после того, что я сделал. Она была ненормальной, которая всегда была одиночкой, и она никогда не знала, что все умерли, чтобы она могла жить. И я был монстром, который всегда был одинок, и я хотел умереть, чтобы все могли жить.

Мы были разными, но одинаковыми, с такой странной любовью.

— Завтра вечером, — пообещал я, склонив свою голову к ее. — После бала я найду тебя. Мне нужно, чтобы ты доверяла мне.

Фэллон закрыла глаза, кивнула мне в голову.

— А теперь иди.

Я закрыл дверь, постучал по капоту.

Потом я смотрел, как она уезжает.

Красные задние фонари погасли как раз в тот момент, когда три язычника ступили на мою территорию.

— Ты что-то хочешь нам сказать, Блэквелл?

Зефир кипел, зеленые глаза вращались.

Бэк и Феникс появились из-за деревьев позади него.

Я расправил плечи, окидывая взглядом всех троих.

— Нам нужно поговорить.