Лощина Язычников. Книга Блэквелл

Глава 35

Фэллон

Джулиан ненадолго зашел, чтобы поцеловать меня, и его поцелуй был голодным и настойчивым на балконе, под молочным полумесяцем, почти заставив его передумать.

— Иди, — настаивала я с легким смехом, его губы на моей шее, его рот у моего уха. Я держала глаза закрытыми, пока он обожал меня. Шепот и стоны пронеслись между нами как раз перед тем, как его рот снова накрыл мой, скользя языком и ощущая вкус, как прилив тепла в декабре. Все мое тело нагрелось, от головы до пяток — тепло распространилось в нижней части живота.

— Я вернусь, — пообещал он, целуя меня в лоб. — Позволь мне избавиться от Бэка, и я вернусь к тебе. А теперь спи, пока я тебя не разбужу.

Он исчез прежде, чем я открыла глаза, так быстро и бесследно, только тепло все еще оставалось и мурашки по каждой поверхности моей кожи.

Я ждала, глядя в открытые французские двери. Сидя в углу, свеча, горящая внутри моей тыквы, освещала злую улыбку с раскосыми глазами. Это было последнее, что я увидела перед тем, как провалиться в сон…

00:33 ночи.

Я резко проснулась, когда чьи-то руки схватили меня за лодыжки и связали запястья за спиной. Их было так много! Они заткнули мне рот кляпом, на голову надели мешок, и все, что двигалось с другой стороны, были тени.

Крик застрял у меня в горле и разорвал воздух. Я дрыгала ногами, мое тело покрылось потом, когда паника овладела мной, превращая меня в безумную. Их хватка ослабла, когда они попытались схватить меня, затем меня сдернули с кровати и бросили на холодный твердый пол. Меня подхватили на руки. Длинные руки обхватили меня, прижимая к своей груди.

— Прекрати бороться, — сказал он мне на ухо.

— ДЕД… — попыталась я сквозь кляп, прежде чем чья-то рука заглушила мои крики, крепче прижав меня к ним.

Мое сердце стучало в ушах, и моя кожа была словно в огне, гнев поднимался из глубины моей души. Пальцы вцепились в мою кожу, скручивая плоть, пока она не загорелась.

— Лунное дитя? — крикнул дедуля с нижней площадки лестницы.

— Всем заткнуться! — сказал мужчина.

— ЛУННОЕ ДИТЯ?! ЧТО ПРОИСХОДИТ?

В словах дедушки сквозил ужас, и я услышала приглушенный рев, когда он, спотыкаясь, поднимался по деревянным ступенькам. Он не смог бы добраться до меня. Я не хотела, чтобы он добрался до меня. Мне нужно было добраться до него, и я выбросила ногу вперед, когда она ударилась о тело. Что-то с грохотом упало на пол. Дедушка крикнул, крича со ступенек:

— ОТПУСТИТЕ ЕЕ! ПОЖАЛУЙСТА, ОТПУСТИТЕ МОЙ ЛУННЫЙ СВЕТ!

Я покачала головой, пытаясь высвободить руку изо рта. Каспер зашипел и издал отчаянный крик. Я повертела головой, но повсюду была темнота.

— Ах, чертов кот! — взвизгнул кто-то, и после глухой удар! Каспер издал второй звук, который я не узнала, но похожий на сдавливание плюшевой собачьей игрушки.

Каждый звук в моих ушах был подобен порезу на запястье, потому что я не могла вырваться на свободу. Я ничего не могла поделать. Я была поймана в ловушку, придавлена, приглушена, скована, как бы сильно ни сопротивлялись мои конечности.

— Я УМОЛЯЮ ВАС, ПОЖАЛУЙСТА! ЛУННОЕ ДИТЯ! Не… обижай мою… внучку…

Дедушка кричал в отчаянной борьбе с лестницы прямо за дверью, и у меня было такое чувство в груди, как будто кто-то вогнал в нее кол, вывернул ее. Я перестала сопротивляться, не желая, чтобы дедушка боялся. Затем громкий стук отразился от лестницы и ГЛУХОЙ УДАР! Эхо отдавалось по всему дому, в моей голове, в моем сердце.

Затем мир погрузился в тишину.

Всё замерло

— Нет! ДЕДУШКА! НЕТ! — Я закричала, плача в ладонь и яростно тряся головой, представляя худшее, представляя его лежащим у подножия лестницы, таким беспомощным.

— Пожалуйста, остановитесь, — мои слова были приглушенными и напряженными.

— Пожалуйста, мой дедушка. Вы можете взять меня, делать со мной все, что захотите, только, пожалуйста, позвольте мне сначала помочь ему.

На мгновение они замолчали, а затем один из них сказал:

— Продолжайте.

— Хватайте ее за ноги.

Я слышала, как океан разбивается о скалы, как ледяной морской бриз обдувает мою потную и горящую кожу, когда они несли меня вниз по ступенькам балкона. Они бросили меня в багажник какой-то машины. ВНЕДОРОЖНИК. Колючий пол был горячим на моей и без того раздраженной коже. Низкие лучи света проходили мимо, как будто я шла по туннелю, но я знала, что это были угловые уличные фонари на Городской площади, когда мое тело перекатилось назад, когда мы обогнули беседку.

В машине было тихо, но не мое бешено колотящееся сердце. Я чувствовала пульс повсюду — в каждой клеточке, — когда мои мысли бешено метались по дедушке. Глухой удар.

Я крепко зажмурилась, зная, что случилось худшее. Глухой удар, он соответствовал биению моего сердца. Как будто кто-то стучал, передавая мне сообщение. Но я отогнала это, живя в альтернативной вселенной, где дедушка был самым сильным человеком, которого я знала.

Он мог пройти через что угодно, и моя голова затряслась, когда слезы хлынули с болезненной силой, все мое существо кровоточило. Будь в порядке, дурень. Встань ради меня, и все будет хорошо! Потому что я спрыгнула со скалы, и мне должна была сопутствовать удача, а с ним все должно было быть в порядке.

БУДЬ В порядке, кричала моя душа, и это пронзило меня, когда его упрямое лицо вспыхнуло в моем сознании.

Затем машина бесшумно остановилась.

1:06 ночи.

Когда открылась дверь багажника, ночь взвыла. Я попыталась откашляться от жжения, поселившегося в моем горле из-за кляпа во рту. Мой взгляд пытался проникнуть сквозь ткань на моих глазах, и воздух вокруг меня пах смертью, затаившей дыхание. Зашелестели деревья, и каркнул ворон! На расстоянии, когда меня подняли и понесли. Они бросили меня на землю. Я попятилась назад, пока не врезалась во что-то твердое.

Когда они сорвали мешок с моей головы, это было совсем не то, что я ожидала увидеть.

Мандэй была одета в черный спортивный костюм, в руке у нее была лопата. Половина ее тела была в яме, рыжие волосы растрепаны, лоб вспотел. Брюки цвета хаки прошли мимо моего поля зрения, когда они присели передо мной на корточки. Страдальческое выражение лица Кейна смотрело на меня в ответ, его мрачные глаза были с такой же болью, как и мои.

— Это не должно было так случиться, — сказал он мне тихим шепотом. — Почему ты не могла просто смириться с этим? Почему ты все так усложнила?

Мои глаза зажмурились, и я покачала головой, мои крики были приглушены кляпом.

— Чертов кот здорово задел меня, — прошипел Маверик, высасывая кровь из предплечья.

Кейн склонил голову набок.

— Перестань быть ребенком. Приготовьте гробы.

Он снова повернулся ко мне лицом, убрал пряди волос, прилипшие к моей щеке и лбу.

— Это начало твоего посвящения, Фэллон. Я дал тебе тот же вариант, что и Мандэй, но ты так и не появилась. У меня не было выбора. Так и должно быть. Тебе придется провести пять часов под землей в этом гробу. Есть три варианта развития событий, — Кейн оперся локтем о согнутое колено, подняв палец, подсчитывая мои варианты.

— Замедли свой пульс и экономь кислород, чтобы продержаться целых пять часов, используй свою магию, чтобы спасти себя, или умри. Это твой выбор.

Я металась глазами туда-сюда, к гробам, к Мандэй, к могилам, к Кейну. Я не могла этого сделать. Я не могла.

Я покачала головой, убегая от него и желая стать единым целым с надгробием позади меня. Я не могла вернуться в ловушку — место, где я была окружена, задыхалась и не была свободна. Я не могла.

Паника, бушующая в моей крови, достигла невыносимого уровня, и я бросилась вправо, отчаянно пытаясь убежать от них. Одна сторона моего лица соприкоснулась с землей, и грязь попала мне в глаза, просочилась в рот. Животный звук вырвался из моего горла.

Кейн застонал и встал. Он неторопливо подошел ко мне сзади, просунул руки мне под мышки и поднял меня в положение стоя. Мое тело устало от борьбы, мои мышцы устали. Энергия покинула мои связанные ноги, пока он поддерживал мой вес.

— Твой отец смог, — проворковал он мне на ухо, убирая мои волосы с плеча. — Ты Морган. Священное Море всегда было частью плана. Я знаю, ты напугана, но если ты не успокоишься, твоя магия — единственное, что может тебя спасти.

— Я буду в земле рядом с тобой, — сказала Мандэй, глядя на меня из ямы с извиняющимся выражением в глазах. — Посмотри на это с другой стороны, Фэллон. Мы будем сестрами.

Она пожала плечами, как будто в этом не было ничего особенного. Как будто дедушка не лежал у подножия лестницы, беспомощный.

Кейн засунул палец в мой кляп, выдернул его, прежде чем схватить меня за челюсть и повернуть шею в сторону. — Останься в живых.

Мои глаза расширились, и я откинула бедра назад и наклонилась вперед, выплевывая грязь и слезы изо рта.

— Пожалуйста, Кейн, — закричала я, наклоняясь. — Проверь Бенни, пожалуйста. Я умоляю тебя. Он может пострадать! Он может быть…

Я не мог этого сказать. Я не могла!

— Пожалуйста!

Кейн закрыл мне рот ладонью, скрестил руки на моей груди и прижал меня к себе.

— Что случилось? — спросила Мандэй, выглядя смущенной. Взгляд Маверика метнулся к Кейну позади меня. — Что-то случилось?

— С ним все в порядке, — заявил Кейн. — Открой гроб.

Кейн наклонился в сторону и подхватил мои ноги, держа меня на руках, пока шел к гробу.

— Пожалуйста, проверь Бенни, — снова взмолилась я, но Кейн проигнорировал меня, выражение его лица было трезвым и недоступным.

Он затащил меня в яму, положил в гроб, и они вдвоем стояли надо мной, пока я слышала, как Понедельник охотно забиралась в свой гроб, когда мне пришла в голову мысль.

— Думаю, Элеонора была права, Мандэй. Ты сама вырыла себе могилу, — крикнула я. Кислород вырвался из моего носа, и волна гнева бушевала внутри меня.

— Ты знаешь, что это значит, Кейн? Однажды ты потеряешь всю свою силу из-за падения странника. Именно так, как она и сказала! И, эй, может быть, я и есть странник, но у тебя есть выбор прямо здесь и сейчас поступить правильно. Чтобы изменить свое будущее. Помоги моему дедушке, Кейн. Не позволяйте ему страдать там одному, пожалуйста!

Кейн стоял, положив одну руку на крышку гроба, его лицо было пустым из-за луны позади него. На мгновение я подумала, что он передумал, но потом он сказал:

— Увидимся через пять часов.

Крышка гроба закрылась, и меня поглотила тьма.

Джулиан

4:36 утра.

Четырехчасовой час прошел. Феникс и Зефир уехали около часа назад, план был составлен и готов к проведению бала у Прюиттов менее чем через две недели. Малыш Бэк сидел по другую сторону колыхающегося костра, пока он поджаривал нас спереди, а октябрьские температуры замораживали наши спины. В пламени было что-то такое, что делало нас без улыбок, но довольными, возможно, отголоски камина. И огонь изгибался и раскачивался между нами, пока Бэк бормотал, словно загипнотизированный пламенем.

Я отключился от него некоторое время назад, откинувшись на спинку деревянного стула, ожидая, когда он отключится или уйдет, чтобы я мог вернуться к девушке. Моя девочка. Девушка, у которой было больше возможностей, чем у полуночного неба.

Ветви раскачивались над головой, когда ветер свистел, сердитый бриз проносился по лесу. Справа от меня сквозь ветер донеслось мрачное карканье ворона, и я повернул голову на звук. С печальными глазами и перепачканными чернилами крыльями птица быстро пролетела надо мной. Он приземлился на низко свисающую ветку в начале того места, где лес уходил вглубь, и снова каркнул. Он поднял меня со стула, и я подошел к нему, не в силах игнорировать его голос.

Я чувствовал, как он сверлит меня взглядом насквозь и постукивает по моему позвоночнику, как будто знает, что я слушаю. Потом прилетел другой ворон. Потом еще один.

Оркестр крыльев захлопал вокруг меня, окружил меня. Целая стая. Похожие на скелеты ветви были отягощены птицами, такими черными, что они больше походили на тени или, возможно, силуэты, вырезанные из чего-то более зловещего. Они выстроились вдоль ветвей, как деформированные листья из самых темных чернильных капель.

Мое дыхание стало поверхностным, и я отшатнулся назад, когда чья-то рука опустилась мне на плечо. Я повернулся на месте, и остекленевшее и пустое выражение лица Бэка врезалось в меня.

— Иди к ней, — заявил он, его обычно сияющие арктически-голубые глаза, в которых бурлила жизнь, теперь были тусклыми и ошеломленными. — Фэллон, это Фэллон.

Моя грудь сдавило, и я схватил его за плечи, встряхивая, чтобы он проснулся. — Бэк! Что это? Что случилось?!

Выражение лица Бэка не изменилось, пока он стоял безучастно. Пустой. Был только один раз, когда я видел его таким непостижимым, таким недосягаемым, потому что он был далеко, никого внутри. Мое сердце стучало в ушах, когда вороны кричали вокруг меня.

Отчаявшись и сойдя с ума, я притянул его ближе к груди и отвел руку назад, нанося хук правой в живот. Бэк попятился, но я держал его близко, схватил его лицо в маске и направил его глаза на мои.

— Что ты видел?! Бэк, расскажи мне, что ты видел!

Бэк ошеломленно огляделся в моей крепкой хватке, и я похлопал его по щеке, щелкнул пальцами.

— Прямо здесь, Бэк. Что это? Где Фэллон?

Он зажмурился и широко открыл глаза, приходя в себя. Мое сердце колотилось с каждой потраченной впустую секундой.

— В земле, — пробормотал он и покачал головой, как будто это не имело для него смысла. — Она в земле. В ловушке.

Его глаза встретились с моими, и он схватился за бок, хватая ртом воздух.

— Она не может дышать. Время на исходе!

Последствие предательства

«Дождливая ночь принесла с собой туманное утро, когда Беллами сидел напротив своего отца внутри хижины.

— Мы будем вместе, будь то здесь или где-то еще, все зависит от ковена и твоей способности принять то, что я выбрал ее. Вы не можете держать ее взаперти, — сказал Беллами.

Слабый проблеск отцовской улыбки осторожно пробежал по его телу. Воинственность в его взгляде сменилась отчаянием. — Что ты с ней сделаешь? — спросил Беллами, ударяя кулаком по деревянному столу перед камином. — Если ты причинишь ей боль…

— О, это, должно быть, темное, плотское создание. Ты не можешь видеть, что эта тварь сделала с тобой! Она соблазнила тебя разными способами, и как долго это продолжается? Как давно она проникла в твою голову? Мы должны немедленно очистить твою душу!

Гораций крепко схватил Беллами за руку и потащил его из-за стола. Стул опрокинулся назад от переполоха, когда он вынес его в утро.

Оказавшись за пределами хижины, Гораций толкнул Беллами рукой в затылок, прислонив его к дереву.

— Делай со мной, что должен, но не трогай ее, — умолял Беллами, прижимаясь щекой к стволу березы.

— Создание ночи получит по заслугам, — прошипел Гораций на ухо своему сыну. — Гуди избавит ее от распутства, чтобы убедиться, что она никогда больше не сможет соблазнить кого-то другого. Сможешь ли ты тогда любить ее?

«В течение нескольких часов Беллами был избит своим отцом. Он терпел боль, прикусив язык и стиснув зубы, сжимая кулон в кулаке, зная, что какое бы наказание он ни получил, оно не может быть хуже того, что постигнет Сири. И в последующие дни Беллами искал в норвежских лесах свою любовь, Сири. Никакая погода не удерживала его. Ночи были такими холодными, холодными, как лед! Но он отказывался сдаваться, цепляясь за серебряную цепочку, которую оставила ему его любовь. Обещание вечности. Лес стал его постелью, где он спал, и депрессия овладела им до тех пор, пока он не заболел физически от страданий и мучений.

Тем не менее, Беллами ждал ее.

К этому времени прошли недели. Это была леденящая душу ночь, когда Сири сбежала из своей хижины и добралась до Беллами, которого нашла дрожащим под деревом, под которым они провели так много ночей. Беллами поцеловал ее посиневшими губами, и его слова затерялись. Он касался каждого дюйма ее тела, как будто не мог дышать, не зная, причинили ли ей вред. Его пальцы пробежали по глубокому шраму на ее бедре, и слезы с поразительной силой хлынули из его глаз.

— Со мной все в порядке, — заверила Сири, баюкая его голову в своих руках. — Она зажила, видишь?

Яростно Беллами покачал головой, прежде чем уткнуться лицом ей в грудь, схватил ее за плечи, пока она гладила его непослушные темные волосы. — У меня будет ребенок, — прошептала она, продолжая успокаивать его нежными прикосновениями.

Беллами посмотрел на Сири и изучил выражение ее лица. — У нас будет ребенок, — поправил ее Беллами.

Лицо Сири вытянулось под его полным надежды взглядом.

— Он не твой, — снова прошептала она, пока не обнаружила, что тоже плачет.

Беллами взял ее за щеки и провел большим пальцем по ее слезам, чтобы вытереть их. — Что они с тобой сделали?

Он сделал паузу, увидев испуганный взгляд в ее глазах, и провел ладонью по ее белым волосам, пытаясь найти правильные слова, потому что именно тогда он понял. Нутром и сердцем Беллами знал о том, что они натворили. Он притянул ее к себе на шею, пока они оба плакали.

— Если он твой, значит, он мой. Я буду любить ребенка так же, как люблю тебя, и мой отец и Гуди заплатят за то, что они сделали с тобой!

— Беллами, нет! Ты сделаешь только хуже! Все ее слова звучали приглушенно, когда она прижималась к нему, когда он стоял, его тело заметно дрожало от предельной ярости.

— Я должен! Я убью его, — выплюнул он. — Я убью их обоих, и после того, как я это сделаю, я вернусь за тобой.