Мама для будущей злодейки

25

Вокруг незнакомца царила аура непринужденности и чувственного благородства. Он наверняка из знати. Причем не той, что сделала себе имя и состояние недавно: чувствовался неприсущий нуворишам лоск и достоинство. Произвести такое впечатление на окружающих одним лишь видом – это то, что ни за какие деньги не купить.

Темно-каштановые, словно шоколад с высоким содержанием какао, волосы, блестели в бьющем сквозь мутные стекла окна сиянии уличного фонаря, оттеняя светлую без изъянов кожу и серо-голубые, удивительно чистые словно северные озера в горах глаза. Даже приглушенно красное освещение не могло изменить их цвета.

Какое-то время мы молчали. Вряд ли простым «спасибо» можно обойтись в подобной ситуации. Боль затмевала часть моей рациональности, и тем не менее, отрешенным от нее сознанием я понимала, что одним лишь словом не передать всей той искренней признательности, что возникала у меня, стоило только вспомнить, как каких-то пять минут назад меня волокли наверх с отвратительным намерением.

И одновременно что-то в этом человеке меня настораживало. Может, то, что мотивы его нахождения в подпольном доме утех вряд ли столь благородны, в отличии от его облика?

Первое впечатление может быть обманчиво. Зачастую, так и происходит.

Заговорить не решалась, почему-то мне хотелось бежать от него прочь со всех ног; в идеале схватить Печеньку и покинуть столицу, а лучше империю, чтобы убедиться, что этот опасный мужчина никогда нас не найдет.

Так же, как я изучала его, незнакомец глядел на меня. Наконец, на его чувственных губах заиграла улыбка.

– И что же забыла благородная леди в подобном месте?

Словно в подтверждение его слов из-за ближайшей по коридору двери раздались стоны, не оставляющие простора воображению догадаться, что происходит внутри.

– Подруга позвала, – вру я, отодвигаясь осторожно в сторону окна.

– Сожалею, ибо вряд ли после сегодняшнего вы сможете называть ее подругой, – чарующий глубокий голос с бархатной хрипотцой обволакивал и тело, и, казалось, душу.

Любой актер дубляжа бы позавидовал производимому его обладателем эффекту.

Звук музыки снизу сделался тише, а потом и вовсе прекратился. Стоны из соседней комнаты стали громче.

Незнакомый спаситель был одет во все черное. Его одеяние явно пошито из неприлично дорогой ткани, так безукоризненно оно на нем сидело и выгодно подчеркивало выдающееся телосложение.

– И как же зовут твою подругу? – мужчина сделал шаг вперед.

Я прикусила губу от боли, но категорично не желала уменьшать образовавшуюся меж нами дистанцию.

Неужто избежав участи оказаться в лапах трех мерзких крыс, я попала в ловушку зверя, гораздо превышающего их коварством?

Мужчина усмехнулся, понимая, что ответа не дождется:

– Можете не благодарить меня за спасение, леди.

Его высокомерие раздражало, но крыть мне было нечем. Уж лучше так, чем он заломит цену, которую я буду не в состоянии ее оплатить.

Внизу послышались крики. Это разом сбило прочь весь мой страх по отношению к собеседнику. Да, есть вещи и поопасней…гораздо опасней, чем незнакомец, что явно надо мной насмехается, но рук не распускает. Чего это я вообще так реагирую?

В этот момент мой спаситель меняет огибает меня и встает таким образом, что все его тело преграждает мне путь к побегу. Не в занятые спальни же мне бежать!

Мужчина вгляделся в меня своим покрытыми льдом глазами с расширенным из-за плохого освещения зрачком. И меня снова охватили сомнения относительно намерений и степени опасности, которые может нести этот человек.

– Где же ваша подруга?

А? Я уже позабыла, о чем так глупо соврала.

– Впервые слышу, чтобы благородная леди водила дружбу с куртизанками. Причем с самыми отвратительными из их братии. Привела сюда и бросила, – на губах мужчины словно опасный цветок, тот, который заманивает свой красотой бабочек, а потом их пожирает, расцветает усмешка.

– Она не бросила, а отправилась за закусками.

Его улыбка сделалась еще шире. Каждое мое слово лишь усугубляло предыдущее вранье. На первом этаже я видела разносчиц чего-то на подносах. Возможно, то и вовсе было не едой.

Незнакомец продолжал улыбаться. Ему этот разговор доставлял истинное удовольствие, чего не скажешь обо мне.

– Тогда вряд ли вы дождетесь ее сегодня. Ночь длинная. А занятие, которым ваша подруга добывает себе на жизнь, предполагает, что сейчас она должна быть весьма…занята.

Внизу крики стихли, снова зазвучала музыка. Страшно, и в то же время любопытно узнать, что произошло. Стоит ли мне все же выйти через окно? – раздумываю всерьез. Надо отсюда выбираться.

На лестнице раздаются шаги.

Незнакомец резко оборачивается так, что его спина и широкие плечи загораживают меня в уголке между стенами; что в полумраке можно и не разглядеть кого он там прячет.

– О! Это действительно вы! – я узнаю голос душеприказчика Монтера.

Этот чертов подонок! Весь этот срам реально его рук дело!

Лесть и раболепие в голосе нотариуса не проходят незамеченными.

– Здравствуй, Луис. Как поживает твой отец? – тон моего спасителя становиться едва узнаваемым. По-хамски развязный, наглый и, откровенно говоря, какой-то глуповатый.

– Ха-ха, отлично, отлично…А ваш…эрцгерцог же не в курсе, что вы здесь?

– Разумеется, – смеется загораживающий меня от Монтера мужчина. Из его голоса пропали все пугающие и опасные нотки. Поражающая перемена. – В столице всем должно быть известно, что на меня ему плевать.

Неужто он заодно с душеприказчиком? Даже назвал его по имени и обращается без всякого уважения, а на минуточку, нотариус раза в два его старше!

– Молодой господин, могу ли я рассчитывать, что существование этого места останется в тайне? Вашему младшему брату тоже не пришлось бы по душе, что о том, где он проводит свои вечера, станет известно широкой публике.

Мне кажется, или просьба эта звучит как угроза? Молчание за молчание.

Мужчина передо мной заводит руку назад, его средний и указательный пальцы скрещиваются, как делают обычно дети, вслух давая лживые обеты. Тем же самым раздражающим тоном богатого и ни на что негодного мажора он обещает:

– Ну конечно же, это наш теперь секретик! Малыш Фредди здесь частый гость?! Как посмотрю, ты тут все миленько обставил.

На слове «миленько» у меня дергается глаз.

– Да-да! Рад, что вам тут нравится! – волнение в речи Монтера немного слабеет. – И да, прошу прощения, тех гостей, что посмели оскорбить вашу…спутницу, – находится душеприказчик, – мы уже выставили прочь.

Видимо, из-за этого и был шум внизу.

Нотариус пытается осторожно заглянуть за плечо скрывающего меня незнакомца, но тот ему этого не позволяет.

– Если желаете, я немедленно распоряжусь, чтобы освободили одну из комнат… – пытается скрыть свой косяк в виде чрезмерного любопытства хозяин борделя.

Чертов подлец! Погоди, посмотрим, как я с тобой разделаюсь! Запоешь в тюрьме, сам нагнешься раком, раскаиваясь передо мной и моля о пощаде…

– О, не стоит, мы уже уходим, – не вижу лица своего спасителя, но готова спорить, оно сейчас светится глупой лучезарной улыбкой, что так не вписывается в сложившийся в моей голове ранее образ.

Мужчина быстро оборачивается, спиной к Монтеру и передом ко мне, берет на руки так, что я не успеваю даже пискнуть, и прижимает к груди, скрывая от взгляда любопытного душеприказчика мое лицо.

Губы невольно впечатываются в бархат черного жилета, пока мужчина несет меня вниз по лестнице. Не останавливается он и в переполненной и залитой искусственным красным светом зале.

Только снаружи, за углом улицы напротив, который невозможно просмотреть ни с окон «Книжной лавки», ни с ее крыльца, мужчина наконец останавливается.

Но рук не разжимает, и признаков того, что меня поставят на землю, тоже не подает. Вместо этого я слышу, как спаситель делает глубокий вдох и задерживает дыхание, словно смакуя, пробуя на вкус как отъявленный гурман… аромат ночного города и свободы?

Я принюхиваюсь, отлепляя наконец лицо от вполне мягкой, но в то же время упругой мужской груди, что скрывается под этим жилетом и такой же черной шелковой рубашкой.

Вроде бы, от меня ничем не пахнет. По крайней мере, не воняю это точно.

Понимая, что поступаю на редкость глупо, я все же спросила:

– Так, значит, ты с ним не заодно? С Монтером.

Идеальная челюсть мужчины сжимается, под кожей играют желваки. Вот и весь ответ. Да уж.

– …Спасибо, – наконец благодарю я. Для этого никогда не бывает поздно.

Мужчина не переспрашивает, за что, это и так очевидно, вместо этого он выплескивает гневно:

– Какой идиоткой нужно быть, чтобы полезть в эту дыру в одиночку?! Без охраны, без защиты! Без оружия в конце концов!

Я до сих пор на руках незнакомца, хотя только незнание его имени и отделяет нас от настоящего знакомства, учитывая, что знаю я о нем больше, чем о человеке, которого прежде не встречала; ворчание и досада в брошенных словах кажутся даже милыми. Даже следа от того тона, каким он говорил с Монтером, не осталось. Но и опасного бархатца в голосе тоже не слышно.

Мужчина вдруг опускает меня на землю – если бы не его придерживающая талию рука, я бы точно распласталась у его ног – свистит и поднимает руку, и словно по волшебству или сказочному совпадению посреди пустой улицы тормозит наемный экипаж.

Возница смотрит на нас усталым взглядом, при виде незнакомца у него на лице мелькает удивление, он переводит глаза на меня и они становятся шире. Что за реакция? Они знакомы? Не похоже.

Мне помогают залезть внутрь крепкие руки становящегося все более таинственным незнакомца, а потом, накренив немного кабину под собственным весом, напротив опускается и мой спаситель.

Он уже не кажется столь опасным и пугающим как было ранее, хотя на его лице, только мы встречаемся взглядами, и возникает явное неодобрение.

Карета трогается с места после того, как я произношу адрес дома Кайла в пригороде. Смотрю на откинувшегося на мягкую спинку спасителя.

– Можешь не беспокоиться, провожать меня не нужно, – пытаюсь неловко улыбнуться, и удивляюсь про себя, когда я только успела отбросить формальное обращение на «вы».

– Как мне тогда добраться до дома? Ночью в столице найти извозчика не так-то просто, – бурчит под нос мужчина и расслабляет на шее галстук-платок такого же черного, как и весь его наряд цвета.

О.

А у него это получилось довольно легко. Оказывается, что дела обстоят иначе. Я ночью еще в город не выбиралась и о таких трудностях не знала. Неловко. Напридумывала себе лишнего. Никто и не собирался меня провожать. С него хватит бесплатного благородства на сегодня.

За исключением шумного дыхания принюхивающегося к воздуху внутри экипажа попутчика, иных звуков до самого конца поездки произведено не было. Новой беседы между нами не возникает.

Когда извозчик остановил лошадей у ворот резиденции семейства Вермонт и распахнул с моей стороны дверь, незнакомец поднял руку, коротко махнул на прощанье и произнес:

– Смотри, с ногой осторожней.

Точно.

Боль стихла и про травмированную лодыжку я из-за наблюдения за загадочным мужчиной в черном совсем позабыла, если бы спрыгнула сейчас как ни в чем не бывало со ступеней кареты…морщусь от одного только мысленного образа своих возможных страданий.

Осторожно выбираюсь наружу, дверца экипажа за мной тут же захлопывается. Карета быстро исчезает прочь на первом же перекрестке.

Ковыляю к дому, на востоке небо светлеет, готовясь вспыхнуть рассветом. Подношу к носу прядь волос, глубоко вдыхаю и хмурюсь.

Запаха, если не брать в расчет прилипший невольно аромат мужской парфюмерной композиции, можно сказать, что нет. Ничего неприятного и терпкого, мы с Печенькой используем средства без отдушек.

Мужчины! Кто их разберет…