Мама для будущей злодейки

31

После чая с купленными накануне пирожными, Печенька и Альтан берутся за рисование. Меня зовут присоединиться и глядя на жалобно состроенные глазки обоих, устоять невозможно.

Спустя пару часов, когда Пенелопа, обессиленная засыпает прямо на полу, мужчина отворачивается к окну:

– Закат.

Если бы он не сказал, я бы и не заметила. День пролетел так быстро. Не сказала бы, что он оказался настолько плох, насколько я думала, он будет.

Мужчина встает с пола и осторожно и легко, словно шестилетняя девочка ничего не весит, берет ее на руки.

– Где она спит? – шепотом спрашивает Альтан. Я веду его в спальню Печеньки, где незваный гость мягко кладет Пенелопу на кровать и укрывает одеялом.

Наблюдая весь вечер за общением этих двоих, я начинаю думать, хватает ли Пенелопе одной лишь мамы? Хочет ли она, чтобы у нее был второй родитель? Честно ли с моей стороны ограничивать ребенка в подобном праве? Я уже знаю, что Ник Шервуд не отец, а настоящий папа Печеньки неизвестен. Но с возможностями мастера гильдии, выяснить цепочку событий семилетней давности, даже если составит трудностей, но вполне возможно.

Я давно об этом размышляла, но сегодня впервые, увидев, как играет и счастливо улыбается ребенок рядом с мужчиной, задумалась о том, что возможно, не ради себя, а ради Пенелопы, все же стоит попытаться отыскать того, с кем провела прошлая Эрин ночь, в результате которой родилась самая чудесная на свете малышка.

Когда мы покидаем детскую, прикрыв за собой тихо дверь, возникает какая-то неловкость. До этого все внимание было направлено на ребенка, напрямую взаимодействовать в течении минувшего вечера, за исключением подать карандаш или краску, не приходилось.

Единственным источником света в гостиной становится свет от фонаря снаружи, создается почти интимная обстановка.

– Эмм…вы можете остаться еще на пару часов…– почему-то очень тихо произношу я.

Альтан улыбается.

– Благодарю, но не стоит. Мое присутствие, итак, доставило много неудобств.

На самом деле, гораздо меньше, чем казалось мне поначалу, – признаю я про себя и озвучиваю вслух незваному гостю. Проведенное время в компании гостя оставило приятное послевкусие. Все же, нам вдвоем – мне и Печеньке – с тех пор как мы переехали из всегда шумного дома Вермонтов, было непривычно одиноко и скучно.

Господин Легранд тихо смеется и неожиданно протягивает руку вперед, касаясь моей щеки. Сердце в груди резко спотыкается и начинает отбивать учащенный ритм. Он хочет…

– Краска.

Мужчина показывает покрытые красным подушечки пальцев.

Касаюсь места, где только что была его рука. Мимолетная щекотка словно коснулась самого сердца.

– Мне пора.

Мужчина кивает, задерживает на какое-то время на мне взгляд, и резко обернувшись, без оглядки исчезает за тихо затворившейся за ним входной дверью.

Я шумно выдыхаю.

Что это было? Откуда такая реакция? И почему мне стало даже жаль расставаться вот так?

Нет. Спокойствие, этот человек связан с чем-то опасным. Да и ситуация в его семье явно не лучшим образом складывается в его пользу. Безопаснее для нас с Пенелопой будет, если больше в нашей жизни Альтан Легранд не появится. Сам он маловероятно, что будет искать встречи, а я кроме его имени не знаю об этом мужчине практически ничего.

Ну…прикусываю губу, можно ли назвать полезными знания, что рисует он просто ужасно, хотя старается, что можно заметить по поджатой нижней губе и сосредоточенному взгляду, предпочитает во всем черный цвет, и может так ласково и в то же время серьезно общаться с детьми? А, еще он отлично моет посуду и у него хороший аппетит. И он совершенно не имеет горделивого честолюбия и снобизма, присущего высокородным отпрыскам аристократов.

Все это пустая информация, которую не купишь даже в гильдии. И почему-то, мысли о том, как я ее получила – проведя целый день вместе с объектом исследования – очень смущают. Как будто бы мы стали ближе, не преследую на самом деле этой цели.

Посмотрим, что поведает мне Мидас. Но отчего-то мне страшно услышать то, что может поменять уже сложившееся об Альтане мнение. Понимаю, что не всегда стоит верить собственным глазами ушам, однако что-то в душе подсказывает, что ничто из сегодняшнего его поведения не было игрой. Он не солгал мне ни разу. Да, недоговаривал и избегал некоторых тем, но неправды я не услышала.

Предупреждение в голосе гостя во время нашего разговора после обеда, звучащее как угроза, не оставляет сомнений, что велика вероятность, что больше в моей и Пенелопы жизнях он не объявиться. Во всяком случае, не по своей воле.

И это лишь подтверждает, что слухи о нем совершенно нелепы. Что за силы его преследуют, от чего он сегодня был вынужден скрываться, в каких делах он погряз…это лишь его дело, ясно дал понять господин Легранд. И ради самой себя и своего ребенка мне лезть во все это крайне нежелательно. Кроме пары встреч, больше нас ничего не связывает.

Следующие три проходят так, словно Альтан никогда не пересекал порог нашей с Печенькой квартиры. Если бы не постоянные вопросы дочки, придет ли дядя Тан поиграть с ней еще, я могла бы даже решить, что все это мне привиделось.

Каждый день просматриваю новостные сводки газет, но в них нет и намека на то, что в столице произошло что-либо мало-мальски странное. Причина, по которой встреченный мною на улице был в таком состоянии остается неизвестной. Другого источника узнать хоть что-то у меня нет и я, наконец, сдаюсь.

Да. Пора признать, что наши пути не пересекаются и каждый идет отныне своей дорогой. Почему вообще он меня так заинтересовал и продолжает тревожить – я и сама не могу найти ответа.

Скоро возникают дела, которые заставляют напрочь забыть о подобных думах. В свет выходит журнал, где публикуется наша с Кайлом работа и в магическом, да и не только, кругу, словно волны на воде от брошенного на дно камня, расходятся в обществе непредвиденные дискуссии и настроения.

Я, в отличии от моего соавтора, ожидала чего-то подобного. Но даже мне становиться неловко от поднявшейся словно буря посреди спокойного дня темы.

Среди авторов труда Кайл напрямую указал мое имя после своего. Заинтересовавшиеся неведанными открытиями маги быстро выяснили, что некая Эрин Синклер даже лицензии не имеет и их кругу не принадлежит. Партия особо недовольных собрала подписи и ходатайствовала о начале разбирательства перед советом архимагов Магической ассоциации.

Сомнения возникли не только из-за моей принадлежности к обычным людям, но также относительно моей половой принадлежности, которая привязывается оппонентами к неспособности мыслить логически, из-за этого вся работа в целом оказалась воспринята двусмысленно.

Только ленивый не говорил о загадочной леди Синклер и новой теории.

Сокращенные в формулы расчеты поставили магов в недоумение. Пошли толки, имеют ли они моральное право забыть учения предком, подобного рода традиционные и консервативные воззрения разделяет подавляющее большинство магов. Это понятно, новое всегда поначалу кажется хуже старого, прочно вошедшего в повседневную жизнь и воспринимается в штыки.

Но те, кто смог разглядеть правду и понять, чем именно являлась работа, пребывал в абсолютном и полном восторге. Умные люди смекнули, что цепляться за пережитки прошлого лишено смысла, а перспектива преобразовать старое и значительно уменьшить время, потраченное на расчеты и упростить себе работу перекрывала все остальное. Жаль, что голоса разумных коллег заглушало роптание их старших товарищей.

Относительно применения пространственной теории, то бишь неевклидовой геометрии и ее постулатов, вопросов ни у кого не возникало. Здесь все наперебой кричали о том, что это совершенно меняет представления о преломляемости и направленности потоков на плоскости. И все наперебой приписывали заслуги по разработке этой идеи Кайлу Вермонту, недоумевая, зачем он вообще указал женщину в качестве соавтора.

Короче говоря, никто, совершенно никто, не признавал моих заслуг. Можно понять, эти люди ведь не слышали прежде мое имя, доверия я у них не вызываю, и к тому же, ранее никак в сообществе магов-исследователей не мелькала.

Собрание по выяснение истины, как обозвали газетчики разбирательство, начатое МАГА, быстро назначили на четвертый день после выхода нашей с Кайлом работы в массы. Всем не терпелось узнать правду.

– Волнуешься? – мой соавтор шепчет мне на ухо, мы с ним сидим на скамье и ждем, когда председатель комиссии в большой полностью забитой людьми зале здания ассоциации магов закончит зачитывать сухим голосом обстоятельства дела.

Я пожимаю плечами. Было дело выступать и перед большим количеством народа. На ежегодной студенческой апрельской конференции, например. Там не только наш универ собирался, а даже студенты других вузов и приглашенные высокопоставленные гости. По сравнению с масштабами того мероприятия, это разбирательство плевое дело. Здесь я полностью уверена в своих силах, для землян это основы основ, ничего нового я не предлагаю. Все уже давно проверено на практике и протестировано временем. Конечно, я сужу по своим знаниям. Для этого мира – подобное из ряда вон. Но непривычное не значит плохое или некачественное.

Передо мной сегодня стоит несколько задач. Во-первых, очистить свое доброе имя и дать этим магам понять, что да, их обскакала девица без толики маны, и им остается с этим смириться. Во-вторых, декларировать, что никто не запрещает уважать идолов прошлого, но пора бы уже не делать это себе во вред и не противиться прогрессу. В-третьих, прорекламировать запатентованную мной с Кайлом ноу-хау технику.

– Прошу Эрин Синклер занять место за кафедрой.

Встаю и выхожу вперед, встаю на помост и окидываю уверенным взглядом толпу сидящих на трибунах мужчин. Женщин среди них практически нет. Увы, мало кто из представительниц моего пола способен преодолеть все трудности учебы.

От леди общество не требует развития карьеры, лишь бы вышла замуж да обзавелась парой-тройкой детишек. Сочетать профессию магессы и заниматься семьей – местные девушки редко когда могут похвастаться подобным, выбирая и сосредотачиваясь на чем-то одном.

– Объясните, как вы пришли к этим выводам? – председатель, пожилой мужчина в очках и с седой густой шевелюрой спрашивает почти что обвиняющим тоном.

Разве ситуация не раздулась до непредвиденных масштабов? Оглядывая зал ранее, мне кажется, я заметила наследного принца. Это события получило настолько большую огласку? А там, на последнем ряду разве не сидит ректор Академии и декан факультета магической техники…Ладно, они вполне могли бы тут появиться, но, святая Анастасия, член императорской семьи! Погодите, тогда, можно ли исходя из присутствия Блэйна на людях, заключить, что старший принц победил болезнь? Значит, лекарство подействовало и участь погибнуть его миновала?

– Хорошо, – киваю я запоздало, вырвавшись из потока не имеющих отношения к происходящему прямо сейчас мыслей. – Позвольте мне воспользоваться для объяснения доской позади меня.

Я отхожу назад и беру в руки мел.

Спустя полчаса меня прерывают снисходительным тоном:

– Леди Синклер. Это нам понятно, подобное нетрудно запомнить. Тем более, что то же самое написано в вашей работе. Но интересует сегодня собрание другое.

– О, – улыбаюсь, понимая, чего хочется комиссии на самом деле. – Вы сомневаетесь в моей квалификации. Но не в самой работе. Это интересно. По вашему мнению, человек без магии совершенно далек от теории и не может представить вашему сильному обществу ничего сколько-нибудь стоящего?

Обвожу глазами членов комиссии, про себя восхищаясь их кислыми лицами. Значит, так называемые традиции и уважение прошлого – лишь предлог? О них сегодня не звучит ни слова.

– Тогда прошу вас, вы можете задать мне вопросы. Проверьте меня. Я уверяю, касательно расчетов и вычислений я компетентна дать ответы.

Председательствующий кивает, словно только и ждал начала этой экзекуции. Из зала выходит незнакомый юноша с бакенбардами и едкой ухмылкой.

– Тогда я бы хотел задать леди несколько задач из выпускных экзаменов, которые наша ассоциация решила не включать в билеты поскольку они слишком сложны для студентов академии, но…ученый такого уровня, каким мните себя вы способен разобраться с ними здесь и сейчас, верно?

Юноша посылает мне наглый сальный взгляд, задержав его в районе моей груди, и когда председатель комиссии заканчивает свою надменную речь провокацией, достает из кармана мятый листок, откуда принимается переписывать на правую от меня сторону огромной доски задачу.

У меня дергается уголок губы, когда я понимаю, что именно происходит.

Это что еще такое?!

Нет, конечно, выглядит помпезно. График функции, две окружности на нем с центрами, лежащими на оси абсцисс, не пересекаются, при этом по касательной проходят две прямых соответственно…

Система уравнений с параметром… задача для старшеклассников, но никак не для студентов технического факультета университета.

Мне кажется, здесь какая-то ловушка. Разве может быть так легко? Я оглядываюсь на Кайла. Тот хмуро следит за появляющимися на доске под рукой юноши данными, явно узнавая, что именно предстает перед всеобщим обозрением.

Вся аудитория пребывает в абсолютном молчании. Кто-то разочарованно качает головой.

Ладно, быстрей уже со всем этим разобраться и пойти домой, когда на тебя смотрит столько глаз, довольно неприятные возникают чувства. У меня сегодня есть и другие дела.

Зажимаю в руке мел и принимаюсь писать.

Это система уравнений с логарифмом, рисую фигурную скобку. Выполняется в том случае, когда на области определения выполняется равносильность… и при условии существования логарифма имеем два случая…окружность, задаваемая первым уравнением, может иметь одну, две или ноль общих точек, и определяем, какие значения параметра соответствуют касанию, найдем радиус, где искомых значения два, значит, при выполнении условия, когда параметр больше единицы и меньше второго значения, система имеет два решения…

Ответ я пишу раньше, чем юноша, вызванный председателем комиссии, заканчивает аккуратно чертить никому не нужную третью прямую, никак не влияющую своим положением на решение. Зачем она вообще нужна? Вводит в заблуждение. На исход задачи никак не влияет.

– Невероятно!

– Вы видели это?

– Декан Пармезан, это правильный ответ?

Присутствующие оживляются.

Пармезан? Ох, кажется, мелькал мимоходом на страницах романа такой персонаж. Моя теория была в том, что Настя придумала его имя предаваясь голодным мечтам бедной студентки о так называемом «короле сыров». Другого объяснения просто нет.

Смотрю в сторону задней части трибун. Декан с черными усиками как у Сальвадора Дали хмурится, проходит неспешным взглядом по моим каракулям – я не утруждалась подробными вычислениями и безбожно сокращала, рассчитывая закончить побыстрее – задерживается на ответе и наконец кивает с ошалевшим выражением лица.

Председательствующий с седой шевелюрой краснеет, то ли от гнева, то ли от смущения.

– Мы закончили? – спрашиваю у него учтиво.

– Стоять! – вопит член комиссии, лысый и худощавый мужчина с моноклем на глазу. – Это…это просто удача! Везение! Как может леди, не обладающая ядром и не чувствующая потоков решить уже три десятка лет ставящий впросак и не имеющий решения вопрос Роклана о силе вкладываемой энергии при столкновении кругов заклинаний с учетом определения области наложения и консолидации!

– И тем не менее, ответ перед вами. И он абсолютно верен, – громким басом декан, названный в честь сыра, заявляет на весь зал. – Идеальная работа.

Хмм. Да уж. Не думала я, что меня вызвали с одним лишь намерением самоутвердиться за мой счет.

– И кстати говоря, когда это вообще поднималась тема о включении гипотезы Роклана в выпускные билеты? Врите, да не завирайтесь, господа! Удача? В вопросе, где требуется развернутый ответ? Если бы были применены какие-либо уловки я и присутствующие это бы заметили. Тем не менее, не ставит под сомнения факт, что меньше, чем за пять минут, леди продемонстрировала нам на что способен ее блестящий ум, этого мы за тридцать лет от совета архимагов, увы, так и не увидели.

– Пармезан! – вопит тот же мужичок с моноклем.

Видимо, у них какие-то свои личные счеты.

– Полагаю, – Кайл встает со своего места, когда присутствующие начинают галдеть, перебивая друг друга так, что невозможно понять ни слова; толпа вмиг утихает: – что раз уж компетентность моего партнера не подлежит сомнениям, иных вопросов у Совета не имеется?

– Вермонт, удачливый ты пройдоха, где ты ее откопал?! – кричит из зала рыжий паренек, знакомый мне по прошлому визиту в МАГА.

Как его там звали…Винс? По трибунам разносится хохот. Замечаю, что публика полностью отказалась от своего предвзятого отношения ко мне, и большая часть присутствующих смотрит с одобрением, а некоторые и вовсе с глубоким почтением.

– Тишина в зале! – председатель устало стучит кулаком по столу.

– Ходатайство группы лиц: Редмона, Лопеса, Дукарте и других, отклоняется. Вопрос по данной теме более к рассмотрению Советом архимагов не принимается. Конец собрания.

Наконец-то!

Я спускаюсь со сцены к Кайлу.

– Это было…потрясающе, Эрин! Просто потрясающе! Ты не говорила, что и Роклановский вопрос решила! Видела лица членов комиссии? Их словно заставили проглотить назад весь их яд! Надуманные поводы, чего пытались добиться? Дискредитировать нашу работу? Сами ни на что не годятся, и палки еще удумали в колеса вставить, слов нет!

Я неловко улыбаюсь. Это…даже странно – принимать восхищение от остальных, разобравшись с такой легкотней.

– Здесь мы закончили?

Кайл кивает.

– Тогда пошли в бюро по охране патентов. Думается мне, там зафиксировано немало нарушений интеллектуальных прав. Только дурак не опробовал на практике нашу теорию за эти дни. Пора отправлять всем письма счастья. Одного или двух хватит, чтобы заставить народ понять, что, если они хотят быть на десяток шагов впереди остальных, кастовать заклинания с учетом последних изысканий Вермонта-Синклер и не лишиться лицензии, им придется за это платить. Нам с тобой, мой деловой партнер!

Я улыбаюсь так, что Кайл вздрагивает:

– Знаешь…хорошо, что я твой соавтор, иначе, боюсь, все состояние моего тестя сгорело бы в попытках уплатить судебные издержки и нанять адвоката, который бы вел дело по отмене лишения меня магической лицензии, возбужденного с твоей легкой подачи.

– Не бойся, на первый раз я всех, трижды допустивших нарушение патентного права, прощу, но другого раза не будет! Все же, согласись, я довольно милосердна.

Кайл вытягивает вперед свою руку, закатав рукав.

– Смотри! У меня от тебя мурашки, Эрин.

Я улыбаюсь:

– Надо же доказать дочери, что ее мама не из пугливых. Она тоже может вселять в других страх.