Мама для сирот

Глава тридцать четвертая. «Дом».

Я внимательно осмотрела детей. Все они были чистые, с уложенными волосами и в аккуратной дорогой одежде. Я даже задумываться не хотела о том, сколько все это стоило. Глеб умудрился купить одежду не только детям, но и мне. И ладно я, мерки моего тела он наверняка знал, так как покупал одежду своей жене и до этого. Просто добавил размер из-за моей беременности. А как он определил размеры для детей? Неужели у него такой хороший глазомер?

— Какое красивое платье... — тихо сказала Ева, все еще любуясь собой в зеркале.

Я улыбнулась. Наряды действительно были красивыми — девочек одели в одинаковые платья нежно розового цвета. Ткань была легкой и мягкой. Рукава были в виде колокольчиков, до локтя, на поясе красивый атласный бант чуть темнее платья. Мелкого кружева не было, зато я заметила вышивку на подоле в виде цветов. Платья пусть и не блистали украшениями, но выглядели очень красиво.

Мальчишек одели в простые черные брюки и белую рубашку с небольшой вышивкой на рукавах и вороте. Ткань тоже была очень легкой и мягкой. И пусть Егор и Сашка делали вид, что им все равно, но наряды им точно нравились.

— Все готовы? — в комнату заглянул Глеб.

Он тоже успел переодеться и теперь выглядел почти так же, как и мальчики. Разве что поверх рубашки он накинул серый пиджак.

— Да. Все готовы. Дети, вперед. Идем кушать в ресторан.

Ребята, взволнованно переговариваясь, вышли из комнаты. Я же, прежде чем последовать за ними, задержала свой взгляд на зеркале. Оно было большим, в человеческий рост, в красивой позолоченной рамке. И отражалась в нем сейчас миловидная девушка, которой я никогда не была.

У девушки были волосы цвета молочного шоколада, большие светло карие глаза и красивая, нежная улыбка. Незнакомка была одета в летнее платье из мягкой ткани персикового цвета. И ей этот цвет безумно шел. Она словно становилась моложе на несколько лет. Совсем юная и такая милая. Моя внешность была совсем другой. Возможно, потому что в этом мире не часто можно было встретить зеркала, но привыкнуть к своей внешности я до сих пор не успела. Мне казалось, что Надя из этого мира была очень красивой и не должна была быть обделена мужским вниманием. Но все ее воспоминания были пропитаны одиночеством и горем.

Я вышла из комнаты на втором этаже дома, прикрыла дверь и тихонько вздохнула. Каждый раз заглядывая в зеркало, я чувствовала нереальность происходящего. Я вдруг осознавала, что совсем не принадлежу этому миру. И становилось страшно, что когда-нибудь меня попросят его покинуть.

Все уже собрались у выхода и терпеливо ждали меня. Варя сидела на руках Глеба и что-то пыталась ему рассказать. Соня держала за руку Еву и не прекращала любоваться нарядами. А Егор и Сашка уже надевали свои новенькие кожаные ботинки и выходили на улицу.

Дорого до ресторана была недалекой, поэтому мы решили пройтись пешком. И это была самая грандиозная прогулка в моей жизни. Я старалась не подавать виду, но меня сильно напрягало, что каждый человек, встретившийся с нами на улице, обернулся и посмотрел на нас. Старшие дети это, разумеется, тоже заметили и притихли. Они выглядели настороженными и встревоженными таким поворотом. А я, кажется, понимала, в чем тут дело.

— Глеб, — обратилась я к мужчине, когда мы подошли к ресторану.

— Да? — мужчина открыл дверь, пропуская детей вперед, при этом Варя все еще сидела на его руках и совсем не капризничала.

— Столь бурной реакции людей на наше появление стоит винить тебя?

— Я думаю, да, — мужчина усмехнулся и, пропустив меня вперед, вошел следом. — Ты и сама понимаете, что в столице я достаточно известен. А после женитьбы ни разу не появлялся на этих улицах. Вот всем и любопытно.

«Оно и понятно», — подумала я, оглядывая помещение, в котором оказалась. — «Племянник короля, богатый, красивый, да еще и с кучей детей».

Мы оказались в большом зале, украшенном свечами. Стены были белыми, украшенными позолоченными канделябрами и украшениями. Столики почти все были заполнены. И все эти люди снова смотрели на нас. От такого внимания дети столпились около меня и замерли, не зная, что им стоит делать дальше.

— Господин! — рядом с нами появился высокий худой мужчина. Он оглядел всех оценивающим взглядом, а затем широко и льстиво улыбнулся. — Чего пожелаете, Господин?

— Приватный столик, — ответил Глеб, привыкший к такому отношению.

— Сию секунду, Господин!

Не прошло и десяти минут, как нас скрыла плотная бардовая шторка. Стол был большим, поэтому уместились все. Даже для Вари принесли подушки, чтобы ей было удобнее сидеть за столом. Сервис в столице намного выше, чем в глубинке. Это надо было признать.

— Это было страшнее, чем встретиться с кабаном, — пробормотал Сашка, откидываясь на спинку стула. — Дядя Глеб, почему люди так смотрели на нас?

— Потому что им любопытно, — ответил Глеб, перелистывая меню. — Чего бы вы хотели съесть?

— Хочу конфет!

— Чего-то сладкого!

— Мяса!

Дети начали наперебой перечислять всего, чего они бы хотели. Но стоило им заметить мой неодобрительный взгляд, тут же замолчали. Сладкое им, конечно, тоже заказали. Но сначала все съели нормальную еду — густой, наваристый суп. Пюре с большой котлетой и салат с добавлением редиса.

Разумеется, после столь сытного обеда, сладости были не так интересны. Я еще впила горячий зеленый чай с медом и смогла с чистой совестью сказать, что переела, но счастлива. Наконец-то не надо переживать о ночлеге и еде. О голодающих детях и дальней дороге! Теперь можно было просто расслабиться и наслаждаться вкусными деликатесами. Ну, не была я любителем путешествий. С детства была домоседкой. Только побывать дома удавалось редко. Мне всегда мешала работа.

— Это не самый вкусный обед в моей жизни, но один из незабываемых — сказала Ева, положив руку на живот.

— А какой обед самый лучший? — спросил Глеб, кажется, уязвленный таким замечанием.

— Мамин! Когда она впервые приготовила нам суп. Мы тогда не ели уже пару дней, — Ева прикрыла глаза. — Я еще помню тот вкус.

— Да, — Егор тоже прикрыл глаза. — Я тогда думал, что к нам спустилась святая дева Бога Света.

— Но самый вкусный — это медовый пирог, — сказал Сашка, доедая последнее печенье. — Он такой вкусный, что после него другое вообще есть не хочется.

— Ты так вкусно готовишь? — спросил Глеб, посмотрев на меня странным взглядом.

— Не то чтобы хорошо... — начала было я, но Сонечка меня перебила.

— Мама готовит лучше всех на свете, — уверенно заявила девочка, посмотрев в глаза Глебу. — Она лучшая мама на свете.

— Я не сомневаюсь, — фыркнул мужчина, найдя забавным такую пылкую защиту. — Хотел бы я тоже отведать чего-нибудь приготовленного тобой.

— Ты же уже пробовал, — недовольно произнесла я. — Когда я приготовила для всех солдат похлебку с мясом.

— М. Но я хочу медовый пирог, — протяну Глеб, в голове которого послышались капризные нотки.

Я фыркнула и, не выдержав, тихо рассмеялась. Дети удивленно смотрели то на меня, то на улыбающегося Глеба. Я тоже была удивлен. Атмосфера в нашей небольшой комнате была приятной. Я могла расслабиться и смеяться вдоволь. И где-то глубоко внутри это меня сильно пугало.

А что, если это не чувства Нади? Что, если это я сама испытывала симпатию к Глебу? Что, если я не смогу уйти от него, когда это потребуется? Это пугало. У меня уже был любимый муж. Я не была готова к тому, чтобы любить снова. Любовь... выматывала. Особенно к людям, в чьих руках была власть. А в руках Глеба ее было слишком много.

После обеда мы направились на поиски дома. Глеб вызвал карету, в которую с трудом вместились все, и мы направились вдоль улиц, пытаясь отыскать старенький, но такой родной и дорогой сердцу дом.

— Как его вообще можно отыскать в таком большом городе? — пробормотал Сашка, прилипнув к окну.

— Надя, — Глеб обернулся и посмотрел на меня задумчиво.

— Что? — я постаралась сделать вид, что меня совсем не удивило его внезапное обращение ко мне по имени.

— Ты являешься хозяйкой дома?

— Вроде бы...

— Тогда прикрой глаза и представь, что ты идешь к нему.

Я последовала совету мужчины. Не знаю, для чего это, но точно не безосновательно. Я представила, как открываю калитку, как вижу родной двор с кустами смородины, крыжовника и колодцем. Я направилась вперед по тропинке из широких камней. И тут же почувствовала, что меня тянет вперед и немного вправо.

— Туда, — уверенно сообщила я, указывая направление, но не открывая глаз.

Я слышала, как Глеб отогнал детей от двери, распахнул ее и что-то сообщил кучеру. А я все смотрела на свой дом и видела его совсем не таким, как раньше. Сейчас он будто бы светился красивым, сиреневым цветом. Я видела, как по стенам проходят искорки, и сам дом словно бы пульсировал. Как живой.

— Я вижу! Вон он! Вон! — звонкий голос Сони взорвал весь образ в моей голове.

Я вздрогнула и открыла глаза. По пейзажу за окном, я поняла, что мы находились за пределами стены. Людей тут было меньше, и почти никто не обращал внимания на карету. Это мне нравилось куда больше. Я хотя бы не чувствовала себя экспонатом в музее.

Вскоре и мой взгляд зацепился за знакомую крышу. Глеб снова распахнул дверь и приказал кучеру ехать в ту сторону. В голове словно взрывались искорки радости, когда я видела свой дом. И эта радость была не только моей. Мне казалось, что я могла чувствовать дом. Слышать его. Общаться с ним.

Карета с тихим шорохом остановилась. Дети гурьбой выскочили на улицу и кинулись к калитке.

— Кузьма! — позвал Ева домового. — Мы вернулись!

Я улыбнулась и собиралась уже вылезти из кареты самостоятельно, как Глеб придержал меня и подал руку. Я с недоумением приподняла брови, но приняла этот странный жест заботы. Мне все еще было очень некомфортно, когда Глеб смотрел на меня или касался моей кожи. Но я всеми силами заставляла себя не думать об этом.

Но Глеб не отпустил мою руку, как я того ждала. Напротив, он перехватил ее сильнее и прижал меня к себе. По спине пробежались мурашки. Лицо предательски вспыхнуло, когда его теплое дыхание коснулось моей шеи и уха.

— Раньше, — прошептал он, обжигая меня дыханием, — раньше ты была эмоциональной и открытой. Я видел по твоим глазам все, что ты пытались скрыть. Но сейчас все по-другому.

— Что ты...

— Но мне нравится. Ты мне нравишься. Вся ты, какой бы не была.

Ответить я ничего не успела. Глеб отошел от меня, чтобы заплатить кучеру. Я же, сжав кулаки, поспешила в дом. Сердце стучало так сильно, что я была уверена — все слышат этот громкий стук.

Стоило мне зайти в дом, как на меня тут же накинулся Кузьма. Он обхватил меня за плечо своими маленькими руками и ногами, после чего посмотрел на меня взглядом полным осуждения. Я с недоумением приподняла брови, чувствуя, как сердце постепенно успокаивается.

— Почему вас не было так долго?

— Я же сказал: ехать до столицы около трех дней, — проворчал Сашка, отцепляя от меня Кузьму. — А после мы сходили в ресторан покушать. Ты просто не представляешь...

— Так дома кушать не будем? — домовой вздохнул, перебив мальчика. — А я так хотел поесть...

Я почувствовала угрызения совести. Кузьма, наверное, не ел три дня. Он, конечно, мог приготовить себе еду, но только с разрешения хозяина. А меня не было рядом, чтобы он мог попросить.

— Кузьма, — сказала я, подходя к Сашке, который держал домового на руках. — Ты волен готовить себе все, что угодно и когда угодно, не спрашивая моего разрешения.

— Спасибо, конечно, — проворчал домовой, взлетая и садясь на голову Саши. — Но я бы предпочел кушать то, что готовишь ты. Так я больше волшбы получаю.

— Может, тогда приготовишь медовый пирог? — спросил Глеб, входя в дом.

— Пирог! — радостно закричала Соня, понимая руки вверх. — Мамочка, мы хотим сладкий пирог!

— Вы что, не наелись? — я покачала головой. — Будет вам пирог. Только для начала переоденетесь. А после мне поможете. И ты, Глеб, тоже. Для начала принеси воды из колодца, пока мы переодеваемся.

— Хорошо, — мужчина улыбнулся.

Я поспешно отвернулась. Сейчас мне совсем не хотелось думать о том, что он сказал. Мне не хотелось размышлять о своих чувствах. Сейчас не время. Для начала надо хотя бы разобраться мои ли это чувства или нет.

***

— Это действительно божественная еда, — произнес Глеб, уплетая уже второй кусок.

— А я говорил! — закивал Сашка.

Я вздохнула. Мы сидели за столом на кухне в моем собственном доме. Я, зная аппетиты детей, приготовила два медовых пирога. И не прогадала. Целый кусок съел Кузьма. Я даже не поверила, когда увидела это. И как в его маленькое тело все это влезло? Вот она — магия.

И я, и дети переоделись в домашнюю одежду. И теперь Глеб, разодетый в дорогой пиджак, казался белой вороной. Но он все равно смотрелся как-то гармонично. Дети быстро его приняли. Они общались с ним, шутили и рассказывали ему о своих желаниях.

Я невольно улыбнулась. Но тут же постаралась взять себя в руки, потому что в голову пришел эпизод около кареты. Я посмотрела на губы Глеба, которыми он едва не касался моего уха. Его сложно было назвать эталоном красоты. Но... его черты лица были притягательными.

— А вы останетесь сегодня у нас? — спросила Ева, глядя на мужчину.

— Не знаю, — ответил Глеб, а затем лукаво посмотрел на меня. — Только если ваша мама разрешит мне остаться.

— Мам? — Ева перевела взгляд на меня. — Уже поздно. Карет рядом нет. Дяде Глебу будет опасно добираться одному.

С одной стороны, я понимала, что опасно будет тем, кто его встретит на темной улочке. С другой стороны я все равно чувствовала беспокойство. А что, если его ранят? Что будет, если он получит смертельную рану? И утром мне сообщат, что нашли его труп в какой-нибудь подворотне.

— Я разрешу ему остаться, если он поможет вымыть нам посуду, — улыбнулась я, предварительно сделав вид, что о чем-то размышляю.

— Я помогу помыть вам посуду о, великодушная госпожа, — Глеб сделал вид, что кланяется. — Только завтра придется встать рано. Нам надо успеть подобрать вам бальное платье.

— Платье?

— А я не говорил? Завтра вечером будет благотворительный бал во дворце. Нам бы туда попасть и встретиться с королем.

— Не говорил, — я устало вздохнула, представив сколько еще меня ждет испытаний.

— А мы тоже пойдем на бал? — спросила Ева, сверкая голубыми глазами так, что на кухне даже стало будто светлее.

— Нет. Вам пока рано туда ходить, — я покачала головой. — Это может быть опасно.

— Я возьму вас на бал, когда обстановка во дворце станет спокойнее. Обещаю, — твердо сказал Глеб, погладив Еву по светлым волосам.

— Так, теперь давайте помоем посуду, — я встала из-за стола.

— Сиди, — Глеб встал, подошел ко мне и слегка надавил на плечи. — Ты готовила, а мы с ребятами помоем. Правда?

— Ага! — Егор схватил со стола пару тарелок и помчался во двор. — Кто последний, тот будет чистить у коз и овец!

— Так не честно! — Ева бросилась следом, прихватив пару тарелок.

Сашка побежал следом без слов. Я успела удержать Варю и Соню за руки, прежде чем они успели принять участие в этом бедламе. Глеб улыбнулся по-мальчишечьи, от чего его лицо словно бы помолодело на несколько лет, и побежал за детьми.

Вскоре со двора раздался веселый, звонки смех ребят. Детям не хватало отца, с которым они могли бы дурачиться, делиться своими переживаниями и секретами. Да и мама им досталась с дефектом — из другого мира. А еще совсем не веселая.

— Мамочка, — маленькие руки Соня обняли меня за коленки. — Спасибо, что тогда осталась с нами.

Я улыбнулась и погладила девочку по голове. Порой мне казалось, что она читала мысли. Ее слова часто ободряли меня. Вот и сейчас, стоило Соне это сказать, как я тут же почувствовала прилив сил. Ну и что, что я из другого мира? Все наладится. Уже все хорошо. А в будущем будет еще лучше!

— Мама, — Варя протянула ко мне руки, и я посадила ее на колени. Девочка обняла меня и прижалась своим маленьким, хрупким телом.

Да, сейчас у меня все замечательно. Я смогла спасти этих детей. И они любили меня. Несмотря на все мои недостатки. Осталось пережить бал, рождение ребенка, государственный переворот и долг волшбы. Звучит не так страшно!