Маньяки

28

В официальной столовой полно людей, каждый из которых мощнее другого. Мои нервы на пределе. Я была бы в порядке, если бы это было нормальное собрание, на котором Джиа, не будучи сумасшедшей психованной сукой, представила бы меня семье как свою давно потерянную дочь, — но эта встреча нечто совсем другое. Кроме того, они уже напуганы из-за груды тел, мимо которых они прошли по пути к двери.

Я не собираюсь лгать, мертвые охранники в фойе были ничем по сравнению с резней, которую Роман и Марк устроили на лужайке. Я имею в виду, чеееерт. Они усердно поработали. Особенно Маркус. Было почти комично смотреть на разницу в количестве трупов. Роман совершал быстрые выстрелы на поражение, легкие и менее грязные, а вот Маркус — Маркус вырезал инициалы и отрубал головы слева, справа и в центре. Мудак, наверное, провел лучшее время в своей жизни на этой лужайке.

Если подумать, мне следовало потребовать, чтобы он принял душ, прежде чем прикасаться ко мне.

Отвратительно.

Я стою с агентом Дэвидсоном и мальчиками в гостиной, примыкающей к официальному обеденному залу, и слышу, как они с каждой минутой становятся все более шумными, гадая, что все это значит. Черт возьми, половина из них в ярости просто из-за звонка, который поступил в четыре утра, и теперь требуют ответов, но они не будут ничего требовать от меня.

Мне нужно выйти туда с высоко поднятой головой, и мне нужно установить правила с самого начала, иначе они никогда не будут уважать меня, никогда не увидят во мне своего истинного лидера.

Проклятье. Как они должны увидеть во мне лидера, если я сама себя таковой почти не считаю? Это будет дерьмовое шоу, особенно если учесть, что мальчики идут позади меня. Мне нужно быть честной с семьей Моретти по поводу моих отношений с парнями, и им придется научиться принимать это, иначе они могут уйти. Это будет нелегко, но я должна надеяться, что семья Моретти будет чуть более снисходительна, чем мудаки ДеАнджелисы, с которыми мальчикам приходится иметь дело каждый день.

Трахни меня в задницу и называй Фредом. Это будет ад.

Агент Дэвидсон отталкивается от края маленького кресла.

— Пора, — говорит он мне, каким-то образом держа себя в руках лучше, чем кто-либо другой, учитывая тот факт, что его прикрытие теперь раскрыто и он вот-вот войдет в комнату, полную влиятельных преступников, возможных насильников и убийц. Его единственная надежда — это то, что слухи о его личности не распространились, и, учитывая, что в то время в комнате были только мы, я сомневаюсь в этом. Но кто знает, какие уши могли подслушивать, какие разговоры перехватила система безопасности Джии.

— Ты же не хочешь заставлять этих мудаков ждать.

Мои плечи подпрыгивают от предвкушения, пока Леви не кладет на них свои руки и не удерживает меня неподвижно.

— Профессиональные сучки не подпрыгивают, — говорит он мне, когда его рука скользит к моему подбородку и заставляет поднять его. — Подбородок высоко, плечи расправь и говори тем тоном, которым разговариваешь с Маркусом, когда ставишь его на место. Они ни хрена не поймут, что у тебя нервы на пределе.

— Легче сказать, чем сделать, — говорю я ему, уверенная, что ему слишком хорошо знакомо это чувство. Я иду через комнату, мои глаза устали, а тело на взводе. — Давайте сделаем это.

Найдя в себе мужество, я толкаю большие двойные двери и вхожу в переполненную столовую. Мужчины в дорогих костюмах заполняют все пространство, и когда я обозначаю свое появление, все их взгляды устремляются на меня.

Они хмурят брови, в их темных глазах появляется замешательство, потому что они явно ожидали увидеть Джию на ее нелепых каблуках и в обтягивающем деловом платье, но вместо этого они видят ее более молодую, менее ухоженную версию, вероятно, удивляясь, почему я кажусь им такой знакомой.

Их взгляды задерживаются на мне всего на мгновение, а затем переходят на троих мужчин, стоящих у меня за спиной. В комнате воцаряется полный хаос: пистолеты взведены, и в адрес друг друга летят неприятные комментарии.

Высоко держа голову, как и сказал мне Леви, я продолжаю двигаться, и, насколько я могу судить, Мрачные Жнецы ДеАнджелис за моей спиной даже не дрогнули под тяжестью столкновения со своим врагом.

Занимая место во главе стола, я продолжаю стоять и готовлюсь к худшему.

— Что это значит? — выплевывает пожилой джентльмен слева от меня, в то время как другой рычит: — Что ты сделала с Джией?

Я приподнимаю руки, требуя от них тишины, и удивляюсь, когда они действительно подчиняются.

— Для группы людей, которые, как предполагается, возглавляют крупнейшую мафиозную семью в мире, — я разочарована, — размышляю я, всматриваясь в лица каждого из них и пытаясь понять, кто представляет наибольшую угрозу в комнате. — Я полагала, что присутствую на встрече с людьми, которые понимают важность профессионализма, но все, что я слышу, — это истерики и взрывы гнева с другого конца комнаты.

— Кем ты себя возомнила? — спрашивает тот же пожилой джентльмен с холодным и расчетливым взглядом. — Ты пришла сюда без приглашения, имея за спиной самых жалких представителей мафии ДеАнджелис.

Вместо того, чтобы клюнуть на наживку, я кладу руки на стол, заинтригованная тем, как медленно опускаются их пистолеты.

— Займите свои места, джентльмены, — начинаю я. — И тогда я смогу объяснить вам всем, зачем вас позвали сюда сегодня утром.

Я жду мгновение, наблюдая, как все они занимают свои места, их острые взгляды настороженно перебегают между мной и мальчиками, но присутствие агента Дэвидсона имеет большое значение для завоевания того небольшого доверия, которое я могу получить. Они знают его много лет, наблюдали, как он преуспевает рядом с Джией, завоевывает ее доверие и становится ее самым важным игроком. Если бы я представляла для них какую-то угрозу, он бы не стоял рядом со мной… по крайней мере, они так думают.

Стулья скрипят по мрамору, и через несколько коротких мгновений их неохотные взгляды возвращаются ко мне.

— Меня зовут Шейн Моретти, и я биологическая дочь Джии Моретти.

По залу проносятся вздохи и возмущение: одни мужчины шокированы тем, что Джиа хранила такой скандальный секрет, другие сразу же предполагают, что я лгу, а те, кто ближе всех ко мне, понимают, что их претензии на лидерство только что стали немного сложнее. Не нужно быть гением, чтобы понять, что именно этих мужчин мне следует опасаться.

Пожилой джентльмен справа от меня встает и хлопает ладонью по столу.

— Зик, это правда? Эта… эта женщина говорит правду?

Зик — или агент Дэвидсон, как я теперь знаю, — подходит ближе к столу, и на его лице остается маска безразличия, совершенно непроницаемая.

— Да, Алек, это биологическая дочь Джии. Она отослала ее новорожденной, потому что знала, как рискованно приводить ребенка в этот мир, — говорит он, и мое свидетельство о рождении появляется у него в пальцах, а затем он кладет его на стол. Он пододвигает его по полированному дубу к Алеку. — Джиа держала ее подальше из предосторожности.

Алек изучает свидетельство о рождении, прежде чем отодвинуть его в сторону, позволяя другим мужчинам вокруг него изучить его. Он поднимает голову, и его глаза, полные скептицизма, осматривает меня, прежде чем перевести взгляд прямо за мою спину, и тут его губы растягиваются в презрительной усмешке.

— Итак, какого черта единственной наследнице Джии стоять за нашим столом переговоров с братьями ДеАнджелис за ее спиной? Братьями, которые, по слухам, погибли от руки их отца?

Я поднимаю руку, прерывая его вопрос.

— Мы вернемся к этому, и я уверена, что все будет прояснено в кратчайшие сроки. Однако причина, по которой я здесь, гораздо важнее, — продолжаю я, задерживая его взгляд еще на мгновение, прежде чем обратиться к остальным за столом. — Рано утром моя мать — Джиа Моретти — была зарезана здесь, в своем собственном доме.

Мужчины вскакивают со своих стульев, снова крепко сжимая оружие, все их обвиняющие взгляды устремлены прямо на парней. Начинается хаос, и в мгновение ока к моему виску приставляют пистолет, а мужчины бросаются к мальчикам.

Парни не сопротивляются, просто стоят там, пока люди Моретти надвигаются на них. Я поворачиваюсь к Алеку, который стоит, держа палец на курке, и я прямо вижу, как в его голове вспыхивает коварный план своего будущего. Он не может убить меня, не подтвердив мою личность. В конце концов, если он нажмет на курок и в итоге обнаружится, что я та, за кого себя выдаю, а он убил единственную истинную наследницу империи Моретти, то на него будут охотиться только из чистой преданности Джии.

— Почему бы тебе не отозвать своих гончих, чтобы я могла объяснить все, что происходило за последние пару недель? — Предлагаю я, приподнимая бровь и не смея вздрогнуть от холодного ствола, приставленного к моей голове. — Или ты предпочитаешь и дальше выставлять себя дураком, демонстрируя истерику, заслуживающую награды?

Алек свирепо смотрит на меня, и я ему ни капельки не нравлюсь, но в конце концов отводит пистолет от моей головы, прежде чем кивнуть мужчинам, окружившим Романа, Леви и Маркуса.

— Мы можем поговорить, — выплевывает Алек. — Но подонки ДеАнджелиса не будут посвящены в наши семейные собрания. Они непредсказуемы и не заслуживают нашего доверия. Они будут содержаться в камерах до дальнейшего распоряжения.

Парни напрягаются и готовы к драке, им ни в малейшей степени не нравится идея оставить меня здесь беззащитной, но ничего не поделаешь. Если я оставлю их здесь, семья Моретти не услышит меня, даже не даст мне шанса объясниться, но если они уйдут, я, возможно, смогу завоевать их доверие.

— Прекрасно, — говорю я, кивая мужчинам, которые окружают моих мальчиков. — Отведите их в камеры. Однако, если кому-то из них будет причинен хотя бы малейший вред, я лично позабочусь о том, чтобы вы страдали.

Мальчики схвачены, их руки скованы за спиной.

— Шейн, — предупреждает Роман, не отступая, когда двое мужчин по бокам от него пытаются оттащить его. Он не сводит с меня взгляда, но я киваю, давая ему понять, что все в порядке и что я знаю, что делаю, но я знаю, что он видит нервозность в моих глазах, страх, что все это может пойти не по плану в считанные секунды.

Роман неохотно позволяет им увести его, и мое сердце разрывается от мысли, что мне приходится отправлять их в еще одну камеру, но с ними все будет в порядке. Как только эта встреча закончится, я сразу же спущусь туда и освобожу их из этих четырех тесных стен.

Когда парней увели, я снова перевожу взгляд на Алека и с вызовом машу рукой перед собой.

— Проходи и займи свое место, — говорю я ему, оставаясь на ногах, чтобы обратиться к ним всем.

Он неохотно садится, и я снова прижимаю руки к полированному дубовому столу.

— Хорошо, с чего мне начать?

— Почему бы не начать с самого начала? — Предлагает Алек, в его ответе звучит ехидный тон.

Я киваю, прежде чем окинуть взглядом море лиц, ни одному из которых я не могу доверять.

— Очень хорошо, — говорю я, возвращаясь к началу. — Чуть больше девяти месяцев назад я была похищена из своей городской квартиры силами ДеАнджелиса, — говорю я, пропуская несколько деталей, которые, вероятно, не сулят мне ничего хорошего. — В то время я не знала о своем происхождении, фактически, я понятия не имела, кем или чем вообще является семья Моретти, но Джованни ДеАнджелис знал, кто я такая. Он каким-то образом обнаружил, что Джиа укрывает дочь, и увидел в этом свой путь к успеху. Он планировал проникнуть в империю Моретти и использовать меня для этого.

— Как? — Выплюнул Алек, и в его глазах сверкнула ярость.

Я сдерживаю свой гнев, зная, что ехидные замечание сейчас далеко меня не заведут.

— Я уверена, вы все знаете, кем являются те трое мужчин, которые стояли за моей спиной. Это Мрачные Жнецы ДеАнджелис, родные сыновья Джованни — Роман, Маркус и Леви. Джованни так сильно боялся своих сыновей, что заточил их в замке, и, чтобы заручиться их сотрудничеством, он подарил им меня, чтобы они удержали меня, пока он не будет готов использовать меня в тех безумных играх, которые он запланировал. Из того, что вы только что увидели, ясно, что у меня установилась связь с тремя братьями ДеАнджелис, которые разделяют такую же взаимную ненависть к своему отцу, как и вы. Они пострадали под его властью, как и я.

Я прерывисто выдыхаю, прежде чем быстро собраться с мыслями, боясь показать какую-либо слабость и быть использованной. Расправив плечи, я продолжаю.

— Три недели назад Джованни устроил кровавую бойню у парадного входа своих сыновей. В ту ночь погибло много людей, и в результате его сыновья снова пострадали. Их закололи и бросили в камеры, где оставили на несколько дней, а инфекция начала разъедать их…

— Почему нас должна волновать гражданская война ДеАнджелисов? — Мужчина справа от меня возмущается. — Это не наша забота.

— Если это касается меня, то можете быть уверены, что это ваша забота, — огрызаюсь я, ненавидя слова, готовящиеся сорваться с губ, — особенно учитывая, что в ту неделю, когда сыновья Джованни были заперты в тех камерах, Джованни принудил меня к браку, а затем изнасиловал, чтобы консумировать союз.

Шок прокатывается по комнате, но я продолжаю, не желая задерживаться на деталях того дня. — Джованни планирует использовать свой брак со мной как способ проникнуть в империю Моретти. Он видит в этом своего рода ворота. Если я умру, пока Джованни будет моим законным супругом…

— Семья падет, — бормочет Алек, осознавая серьезность ситуации.

— Совершенно верно, — говорю я, понижая голос. — Предполагается, что силы Джованни действовали сегодня утром. Кровь Джии на его руках.

Шепот наполняет комнату, и я бросаю быстрый взгляд на агента Дэвидсона и ловлю его ответный. Он кивает, как бы говоря мне, что я хорошо справляюсь, прежде чем переключить свое внимание на стол.

— Убейте их! — кричит кто-то. — Убейте их всех.

Я снова повышаю голос, неуверенная в политике и правилах, которым я должна следовать, хотя и предполагаю, что все будет происходить примерно так же, как и в случае с мальчиками, когда они разбирались со своей семьей.

— Я не знаю, как это должно происходить, — признаю я. — Я предполагаю, что мы должны проголосовать за соответствующий план действий.

Алек усмехается.

— Мы проголосуем, как только подтвердим твою личность. Это свидетельство о рождении не более чем жалкая бумажка. Я требую полного анализа ДНК.

— Я более чем счастлива предоставить все, что эта семья сочтет нужным. Однако на это уйдут дни, и я не желаю стоять сложа руки, пока Джованни реализует свои планы по проникновению в эту семью, и я надеюсь, что исходя из вашей преданности Джии, вы не будете считать иначе.

Тяжелая тишина заполняет комнату, и все взгляды поворачиваются к Алеку, ожидая его ответа, но все, что я получаю, — это острый взгляд, от которого победа бурлит в моей груди. Получай, ублюдок.

— Хорошо, тогда решено. Все, кто за то, чтобы защитить империю Моретти, устранив Джованни ДеАнджелиса, поднимите руку.

Решение принимается единогласно. Все в комнате молча поднимают руки, и я киваю.

— Хорошо, — говорю я, прежде чем снова чувствую, как по мне пробегает нервный трепет. — Я считаю, что должна также сообщить вам, что у Джованни есть новорожденный сын. Мать этого ребенка имеет для меня большое значение, и я дала ей обещание, которое не нарушу. Я намерена взять этого ребенка к себе и воспитывать его — в качестве матери или просто опекуна, это еще не решено.

— Станет ли этот ребенок твоим сыном, как член семьи Моретти, твоим наследником? — Спрашивает Алек, наблюдая за мной прищуренным взглядом.

— Нет, — говорю я ему. — Это еще не обсуждалось, но, учитывая, что в его жилах течет кровь ДеАнджелисов и что у его старших братьев нет собственных детей, он, более чем вероятно, станет следующим наследником ДеАнджелисов. Однако все вы должны знать, что любое нападение на этого ребенка будет расценено как личное нападение и на меня, и на семью ДеАнжелис, и вся мощь обеих семей обрушится на виновных. Это понятно?

Все в комнате кивают, и я, наконец, начинаю чувствовать, как беспокойство покидает мою грудь, расслабляясь настолько, что могу нормально вздохнуть.

— Отлично, — говорю я, более чем готовая перейти к следующему вопросу. — Тем временем мы займемся организацией похорон Джии. Если кто-то знал ее лично и захочет высказать свои соображения по поводу того, что ей могло бы понравиться, я буду признательна. В течение часа я вызову патологоанатома для срочного анализа моей ДНК и сообщу вам, как только придут результаты. Я ничего не упустила?

— Что будет с сыновьями ДеАнджелиса, когда с Джованни… разберутся?

Я пожимаю плечами.

— Это их дело, однако я предполагаю, что они займут положение своего отца, как всегда и намеревались. Однако то, что я стою во главе этой семьи, является гарантией того, что между семьями больше не будет вражды. Мои отношения с мальчиками никуда не денутся, как и я сама. Это высечено на камне и навсегда останется неизменным. Если у кого-то с этим есть какие-либо проблемы, то вы можете уйти.

Алек снова встает, пристально глядя на меня.

— Ты предпочла бы этих выродков-убийц своему долгу перед семьей?

Я смотрю прямо на него в ответ, не колеблясь ни секунды.

— Если ты спрашиваешь меня, предпочла бы я счастье и любовь жизни, полной убийств, страха и предательства, то ты абсолютно прав, я бы так и сделала.

С этими словами я разворачиваюсь на каблуках и направляюсь к выходу.

— А теперь, если вы меня извините, в наших камерах внизу трое мужчин, которым требуется мое внимание. Вы все можете быть свободны.