Маньяки

4

— Снова, — огрызается Джиа, прежде чем моя спина успевает удариться о тренировочный мат.

Я падаю на коврик с тяжелым стуком, дыхание со свистом вырывается из моих легких, когда я стону от боли. Мы занимаемся этим уже три часа, и мое тело измотано. Легкая испарина покрывает мою кожу, а легкие отчаянно нуждаются в кислороде.

Она стоит рядом, наблюдая, как Зик снова и снова надирает мне задницу, требуя, чтобы я стала лучше, и, черт возьми, он не сдерживается, хотя я и не ожидала ничего другого. Честно говоря, если бы он был снисходителен ко мне, я бы никогда не смогла уважать его. Парни никогда не были снисходительны ко мне на тренировках, они никогда не сдерживались, и я была благодарна им за это, но, судя по тому, насколько жесток Зик, они тренировали меня с заботой, с любовью. Но не Зик. Ему просто насрать, если я пострадаю.

Застонав, я перекатываюсь на живот, пытаясь подтянуть под себя руки и колени, но когда я слишком медлю, нога Зика проносится под моим животом, отбрасывая мои колени назад и наблюдая, как мое тело падает на мат с громким стоном.

— Вставай, — выплевывает он, раздраженный тем, что его заставили ждать.

Мои щеки раздуваются от тяжелого выдоха, я сжимаю челюсть, отчаянно пытаясь сдержать свой гонор, но этот ублюдок давит на меня, а после того, как я видела смерть мальчиков прошлой ночью, меня нельзя винить за то дерьмо, которое вылетает из моего рта.

Зик стоит надо мной, скрестив руки на груди, как последний придурок, которым он и является, и я поднимаюсь на четвереньки, двигаясь быстрее, чтобы избежать его гнева. Только на этот раз, когда я подтягиваюсь чуть выше, я выбрасываю руку вперед, сильно ударяя его по причиндалам.

Ублюдок даже не вздрагивает, когда мои костяшки пальцев ударяются о что-то твердое, настолько твердое, что кажется, будто это металл.

Я вскрикиваю, агония пронзает мою руку, а Зик просто наблюдает за мной с дерзкой ухмылкой на губах. Его рука сжимается в кулак, и он стучит костяшками пальцев по своим причиндалам, позволяя мне услышать твердый звук, исходящий снизу.

— Правда, Шейн? Ты — задиристый боец, которого обучали подонки ДеАнджелис. Ты не думала, что я приду готовым к дешевому удару по моему члену? Я оскорблен.

Хватая его за руку, я поднимаюсь на ноги и бросаюсь прямо ему в лицо.

— Назови их подонками еще раз, блядь, и я выпотрошу тебя, пока ты спишь.

Зик смеется и толкает меня рукой в плечо, заставляя отступить на шаг.

— Это могучий рев для такого маленького котенка.

Оскорбление причиняет боль, но я стараюсь скрыть это, не желая давать ему еще больше патронов, чтобы использовать их против меня. Если бы у меня был хоть какой-то способ задеть его и сделать ему больно, я бы давно это сделала.

Зик тут же возвращается к моей тренировке, совсем не облегчая мне задачу. Я блокирую его выпады, каждое мое движение становится все более небрежным с каждой секундой, усталость быстро берет верх.

— Итак, расскажи мне, — выплевываю я, наблюдая за каждым его движением. — Где ты был, пока убивали братьев? Смотрел шоу с гребаной ухмылкой на лице?

— Мертвый враг — это еще один ублюдок, который не может причинить вреда моей женщине, и еще одна ночь, когда я могу спокойно отдохнуть, так что можешь не сомневаться, что я следил за каждым моментом и убедился, что они пали по-настоящему, — говорит он с ухмылкой, его кулак пробивает мою защиту и наносит сокрушительный удар по ребрам, от которого они, без сомнения, станут черно-синими в считанные минуты.

Слезы щиплют мне глаза, но я не позволяю им пролиться. Как, черт возьми, я должна оставаться здесь с людьми, которые с радостью убили бы братьев, если бы их отец уже не сделал этого? Гребаный ад. Пройдет совсем немного времени, и один из этих придурков зайдет слишком далеко, и я случайно перережу ему горло в ответ.

Гнев пульсирует в моих венах, а в глазах горит огонь, из-за чего каждое мое движение становится все труднее контролировать.

— Сосредоточься, — рычит Джиа. — Ты не станешь лучше, пока твои мысли сосредоточены на этих мальчиках. Я уже говорила тебе, что сыновья Джованни не были моей проблемой, и я не оставлю места для их памяти в своей тренировочном зале.

Я усмехаюсь, мой пристальный взгляд быстро скользит в ее сторону, когда я ныряю под сильную руку Зика.

— О, но это стало твоей гребаной проблемой в тот момент, когда Джованни захотел сделать меня своей невестой, — выплевываю я. — Скажи мне, если бы парни были все еще живы, ты бы потрудилась вмешаться или ты планировала позволить им сделать за тебя всю грязную работу?

Зик отступает, его брови хмурятся, когда он поворачивается обратно к Джии.

— О чем, черт возьми, она говорит?

Урок номер один. Не поворачивайся спиной к своему врагу.

Я сжимаю руку в кулак, и, собрав все, что у меня есть, я отступаю назад и выбрасываю руку вперед, позволяя ей свободно взлететь и ударить Зика по лицу сбоку, разбивая ему нос и разбрасывая брызги крови по тренировочному ковру.

Из глубины его груди вырывается сдавленный рев, но прежде чем я успеваю поздравить себя с таким удачным ударом, защищая честь мальчиков, его рука поднимается и обхватывает мое горло. Он отрывает меня от тренировочного мата, и мои ноги болтаются всего мгновение, прежде чем он бросает меня вниз всем весом своего тела. Моя голова отскакивает от мата с такой силой, что я чувствую твердый пол сквозь защитную амортизацию.

Мое зрение затуманивается, и я ни черта не слышу, кроме резкого звона в ушах. Но, судя по тому, как вздуваются вены у него на шее, а лицо краснеет, он определенно что-то говорит.

Проходит всего мгновение, прежде чем мое зрение проясняется, а легкие начинают болеть. Я пытаюсь вырваться из его хватки за горло, хватая ртом воздух, но он так и не отступает. У меня начинает кружиться голова, и я не уверена, от недостатка кислорода или от полученного удара, но когда Джиа подходит к нам и успокаивающе кладет руку на плечо Зика, он немедленно отпускает меня.

Громкий звон начинает стихать, и я слышу ее приглушенный голос, когда Зик отрывается от мата.

— Иди и приведи себя в порядок, — приказывает она. — На сегодня достаточно.

Не оглядываясь, Зик уходит, оставляя меня с инкубатором. Она приседает, окидывая взглядом синяки на моей коже.

— Зик — не тот человек, которого ты хочешь сделать своим врагом, — говорит она мне. — Тебе не мешало бы это запомнить.

Я тяжело сглатываю, отталкиваясь ладонью, в то время как другая моя рука ищет затылок, чувствуя, что уже формируется шишка, и, черт возьми, она будет неприятной. Джиа настороженно смотрит на меня.

— Тебе нужно приложить лед, — говорит она. — За эти годы Зик подарил мне много таких, и поверь мне, будет только хуже, прежде чем станет лучше.

Я бросаю на нее взгляд, шатко поднимаясь на ноги. Я выгибаю бровь и встаю перед ней, отчаянно нуждаясь в бутылке воды, стоящей в другом конце комнаты.

— Мне нужно дать тебе номер горячей линии по вопросам домашнего насилия? — Бормочу я. — Или вам, ребята, просто нравится играть грязно?

Стоя спиной к Джии, я не вижу ее реакции, но почти чувствую, как острый взгляд впивается мне в затылок. Я хватаю свою бутылку с водой и делаю быстрый глоток, прежде чем рухнуть на спарринг-мат, исчерпав все свои силы до последней унции.

Вода словно дар небес, и я выпиваю почти половину своей бутылки, прежде чем Джиа закатывает глаза и медленно подходит ко мне.

— Делай маленькие глотки. Ты заработаешь себе травму, если будешь продолжать глотать ее, как свинья.

Мой взгляд встречается с ее.

— Я должна предположить, что тебе действительно не все равно? Потому что ты проебала свою возможность по меньшей мере сотню раз с тех пор, как я здесь.

— Я не дура, Шейн. Я не жду, что ты будешь заботиться обо мне или захочешь отношений матери и дочери, но не думай, что ты мне безразлична, потому что я подталкиваю тебя к тому, чтобы ты стала лидером. Отослать тебя после твоего рождения было самым трудным решением в моей жизни, но тогда я искренне верила, что поступаю правильно. Возможно, я ошиблась, — добавляет она. — Возможно, отослать тебя было не лучшим решением для тебя. Ты могла бы вырасти в этом доме, и я могла бы превратить тебя в ту сильную молодую женщину, которая, как я вижу, скрывается внутри тебя. Ты была бы достаточно умна, чтобы не влюбиться в этих мальчишек ДеАнджелисов. Возможно, ты даже сама покончила бы с ними.

Я изумленно смотрю на нее.

— Это твоя версия извинений? Потому что это отстой.

— Послушай, Шейн. Я хочу, чтобы мы могли поладить. Я знаю, ты не видишь этого сейчас, но я хочу, чтобы ты добилась успеха. Я желаю тебе всего наилучшего и верю, что со временем тебе здесь понравится. Однако это обучение необходимо. Когда придет время тебе занять мое место и править моей империей, я хочу, чтобы ты смогла принимать правильные решения, я хочу, чтобы ты смогла подняться и принять вызов обеими руками. Я хочу, чтобы ты сделала эту роль своей сутью, как сделала я, когда мой отец ушел из жизни.

Вздыхая, я делаю еще один маленький глоток, прежде чем закрыть бутылку и снова встретиться с ее смягчающимся взглядом.

— Тогда расскажи мне все. Как ты узнала, что Джованни забрал меня, и как, черт возьми, тебе удалось заключить сделку с парнями?

Джиа сжимает губы в жесткую линию, прежде чем вздохнуть и подойти чуть ближе.

— Если быть до конца честной, я не знала, что Джованни забрал тебя, пока его сыновья не устроили вечеринку в своем доме. Джованни на некоторое время пропал с радаров, поэтому, когда до меня дошли слухи о том, что его сыновья завели себе новую девушку, я занялась этим делом, а шок от осознания того, что это была ты… Я должна была вести игру осторожно. Я хотела взять их замок штурмом, как только поняла что ты там, но если бы Джованни узнал, что я в курсе его планов, он бы оборвал твою жизнь прежде, чем у меня появился бы шанс ее спасти. — Она делает паузу и еле слышно вздыхает, наблюдая за мной слишком пристально, чтобы это было удобно.

— Мои люди внимательно наблюдали за тобой. У этих мальчиков была известная репутация. Они не были нежны со своими девушками, и мне не хотелось, чтобы они использовали тебя таким же образом, но в твоих жилах течет моя кровь. Я знала, что ты будешь достаточно сильной, чтобы выдержать их издевательства. Тебе было хорошо там, где ты была, и я не хотела начинать войну из-за такого… пустяка.

У меня сдают нервы, когда она называет мое похищение — пустяком. Ничто из того, через что я прошла — оружие, ножевые ранения, ванна, — не показалось мне пустяком.

— Мы следили за каждым твоим шагом, пока ты не исчезла с радаров. Мальчики наделали много шума, и быстро распространилась новость о том, что Джованни похитил тебя. Поверь мне, когда я говорю, что тебя искало много людей, но только небольшая горстка с добрыми намерениями.

Я тяжело сглатываю, воспоминания о том, что произошло в той камере, преследуют меня, но я молчу, отчаянно желая услышать историю.

— У меня есть такие ресурсы, к которым у твоих парней не было доступа, и я смогла получить информацию о твоем местонахождении, но вот тут-то все и усложнилось. Мне нужно было принять решение. В тот момент мне было ясно, что у тебя сформировалась связь с братьями, которую я никогда не пойму, однако я не хотела лишать тебя ее так скоро. Я знаю о твоих… проблемах с братьями Миллер и о том, как яростно мальчики ДеАнджелис сражались, чтобы защитить тебя. Было ясно, что с ними ты в безопасности, несмотря на их репутацию. Был также риск, что, если бы мои люди штурмовали пустынные камеры Джованни, ты бы не пошла с ними. Девушку можно похитить не так уж много раз, прежде чем она сойдет с ума. Время было неподходящее, поэтому я договорилась о встрече с братьями и сообщила о твоем местонахождении, полагая, что они обеспечат твою безопасность и освободят тебя, когда придет время. Сделка заключалась в том, что я не хотела никаких осложнений. Они не должны были причинять тебе вреда или влюбляться в тебя каким-либо образом. Это должен был быть чистый разрыв.

Я качаю головой, зная, насколько они были напуганы, и что они согласились бы абсолютно на что угодно, если бы это означало мое возвращение — они бы пожертвовали своими жизнями, если бы она попросила.

— Могу себе представить, — говорю я ей. — Хотя ты знаешь, что они бы никогда меня не бросили. К тому времени они уже были по-настоящему влюблены в меня.

— Ну, они определенно не произвели на меня такого впечатления. Только когда я увидела тебя с ними лично, я поняла, что связь, которую вы разделяли, была гораздо большим, чем просто дружба.

Я усмехаюсь, ухмылка растягивается на моем лице.

— Видимо, тебя легко обмануть, — бормочу я. — Приятно это знать. Я буду иметь это в виду.

Джиа прищуривает глаза.

— Я не забуду, что ты это сказала.

Мягкая улыбка играет на моих губах при мысли о том, какими безумными в любви они были, хотя и по-своему странными.

— Знаешь, они бы пошли на войну, лишь бы я была рядом с ними.

В глазах Джии вспыхивает искорка, когда она кладет руку на мое плечо. Ее губы растягиваются в озорной усмешке.

— Я знаю. Я с нетерпением ждала этого.

Джиа дарит мне натянутую улыбку, которая, конечно, не достигает ее глаз, и, когда она начинает уходить, ее слова ударяют меня, как разрушительный шар. Она сказала, что, несмотря на репутацию мальчиков, она была готова оставить меня с ними. Она знала с той самой первой вечеринки, что они похитили меня, но отказалась спасать меня, когда я больше всего в этом нуждалась. До ванны, до выстрела в Маркуса и до того, как мои похитители стали для меня всем. Я была в ужасе, просыпалась посреди ночи, уверенная, что смерть стучится в мою дверь, но она так и не пришла.

Вскакивая на ноги, я разворачиваюсь на пятках и ускоряю шаг, чтобы догнать ее. Мое тело болит после жестокой тренировки с ее игрушкой, но я откладываю это в долгий ящик и высоко держу голову, чтобы, когда она повернется, я могла посмотреть ей прямо в глаза.

— Джиа, — кричу я ей вслед. — Подожди.

Она оборачивается, ее бровь приподнимается, и если я присмотрюсь, то, клянусь, смогу увидеть намек на нетерпение.

— В чем дело, Шейн? Мне нужно вправить нос.

Чувство вины вспыхивает в глубине моего нутра, но, вспомнив жестокие слова, которые Зик сказал о мальчиках, я отгоняю его.

— Да, похоже, это твоя проблема, — говорю я ей, делая еще один шаг, чтобы встать у нее на пути. — Мне просто нужно знать… это соглашение, которое мы заключаем, нужно исключительно потому, что тебе нужен наследник, не так ли? Больше ничего.

— Шейн, я уже говорила тебе, что я чувствую по этому поводу. Я рада, что у меня есть шанс узнать тебя как свою дочь.

Я качаю головой.

— Любая мать, которой действительно не наплевать, сделала бы все, что в ее силах, чтобы спасти свою дочь в тот момент, когда она узнала, что ее похитил такой человек, как Джованни ДеАнджелис, но ты думала об этом как о камере предварительного заключения, куда можно засунуть меня, пока у тебя не найдется на меня время.

Ее взгляд меркнет, отрываясь от моего тяжелого взгляда, и я продолжаю, прекрасно понимая, что ей неловко вести этот разговор.

— Скажи мне вот что, — прошу я. — Если бы ты не умирала, если бы у тебя было еще пятьдесят лет в качестве главы семьи Моретти, ты бы вообще потрудилась спасти меня? Если бы не было необходимости в наследнике…

Она потрясенно смотрит на меня, нахмурив брови.

— Конечно, я бы так и сделала. Когда бы пришло время и когда Джованни меньше всего бы этого ожидал, я бы нашла способ вернуть тебя. В твоих венах течет моя кровь, Шейн. Ты Моретти и, следовательно, принадлежишь мне.

— Ага, — усмехаюсь я. — Как собственность.

Джиа вздыхает, читая слова, которые я не произнесла вслух.

— То же самое касается и моих чувств к Зику, — начинает она. — Любовь — это слабость. Любовь делает нас уязвимыми и ставит мишени на спину людям, одновременно давая нашим врагам то, что они могут использовать против нас. Я не буду любить тебя, Шейн, если это то, о чем ты меня просишь. Я отослала тебя, чтобы тебя не могли использовать против меня. Ты здесь исключительно для того, чтобы стать моей наследницей, главой моей семьи, и никем больше. Если за это время мы успеем сблизиться и создать… дружескую связь, это будет замечательно. Однако не стоит надеяться на что-то более глубокое, потому что так ты только обречешь себя на разочарование.

Я пожимаю плечами.

— Какое это имеет значение? Меня всю жизнь подводили люди, которых я называла семьей. Я не ожидаю, что сейчас это каким-то волшебным образом изменится.

Она сжимает губы в тонкую линию, а в глазах вспыхивает гнев, который она с трудом скрывает.

— Если это все, — говорит она.

— Еще один вопрос, — выпаливаю я, прежде чем она успевает уйти. Она наблюдает за мной, нетерпеливо ожидая, поэтому я прерывисто вздыхаю, в ужасе от того, каким будет ее ответ. — Я здесь пленница?

Глаза Джиа расширяются от шока.

— Нет, — говорит она, ее брови хмурятся, когда она смотрит на меня полным ужаса взглядом. — Я объяснила тебе, что ты здесь для обучения. Мне кажется, я ясно дала это понять.

— Значит, я могу отказаться от этого в любой момент? — С вызовом спросила я, медленно вскидывая бровь. — Я могу решить, что эта жизнь не для меня, что я не хочу иметь с ней ничего общего, и вернуться домой, в свою дерьмовую квартиру, и жить так, как я планировала?

Джиа тяжело сглатывает, ее взгляд на мгновение опускается, давая мне понять то, что именно я хочу знать.

— Нет, Шейн, — говорит она. — Ты не можешь так просто уйти. Пока в тебе моя ДНК, ты будешь наследницей империи Моретти. Твое имя шепчут уста моих врагов, так что знай, что в тот момент, когда ты решишь сбежать от меня, они будут искать тебя. Это не тюрьма, и я не твой надзиратель. Однако ты не можешь уйти без моего прямого разрешения. Не будь глупой, дитя. Я предоставляю тебе полную свободу действий в моем доме, полный доступ, но если я получу хоть малейший намек на то, что ты собираешься сбежать, я без колебаний запру тебя.

Неподобающая леди усмешка вырывается из моего горла, когда я иду вперед, задевая ее плечом. Я останавливаюсь рядом с ней, гнев волнами накатывает на меня.

— Последний человек, который разозлил меня, случайно потерял свои органы из-за бензопилы, — говорю я ей. — Если ты говоришь, что это не тюрьма, тогда не представляй ее как таковую. Если ты укусишь меня, я укушу в ответ.

С этими словами я выхожу из тренировочного зала и возвращаюсь в свою комнату, где останусь до тех пор, пока Зик не ворвется в мою дверь первым делом утром.