Марина и цыган

День 1 Как я познакомилась с Женькой и какое впечатление он на меня произвёл, а также о моей первой прогулке по деревне

Мы сошли с поезда «Донецк-Москва» в одном из провинциальных городов России.

На перроне было многолюдно и приходилось лавировать, чтобы ни с кем не столкнуться. Пассажиры спешили укрыться от беспощадного июльского солнца в тени вокзального здания. Издали, утопавшее в зелени, оно производило благоприятное впечатление, но, приблизившись, можно было увидеть на свежевыбеленных стенах мокрые подтёки. Тем не менее, совсем не чувствовалось, что здесь недавно прошёл дождь.

Изнывая от зноя, я плелась следом за мамой, которая несла в одной руке большую дорожную сумку, другой – тащила за собой Толика и при этом ещё умудрялась подбадривать меня:

-Не отставай, Марина!

Однако я никак не могла двигаться быстрее из-за тяжёлого чемодана, где лежали мои вещи («Каждый будет нести своё», - сказала мама). Вдобавок ко всему, меня едва не сбил с ног какой-то парень в белой рубашке. Пробормотав на ходу: «Извините!», он побежал дальше, пристально вглядываясь в лица покидавших свои вагоны пассажиров. Посмотрев ему вслед, я вздохнула. Между тем расстояние между мной и мамой ещё больше увеличилось: она уже направилась к открытой вокзальной двери, чтобы занять очередь у автобусной кассы.

Неожиданно мимо меня в обратном направлении пронёсся тот же самый парень и, поравнявшись с мамой, окликнул её:

-Вера?!

На что та, обернувшись, произнесла с видом радостного изумления на лице:

-Женя?!

После чего между ними завязался оживлённый разговор.

Обрадовавшись передышке, я поставила чемодан под ближайшее дерево и уселась сверху. Теперь ничто не мешало мне более внимательно рассмотреть парня, который, судя по возгласу мамы, оказался моим родным дядей. Это был высокий стройный брюнет с усиками, чем-то напоминавший моего любимого героя д’Артаньяна. Несмотря на свои двадцать четыре года, рядом с родной сестрой, женщиной довольно крупной, он выглядел ещё моложе и по виду вполне годился ей в сыновья. Кроме вышеупомянутой нейлоновой рубашки на нём были ещё чёрные брюки со «стрелками» и светлые кожаные туфли. Так что одевался он вполне «по-городскому». То любопытство, с которым я разглядывала его, было вполне объяснимым: ведь раньше мы никогда не встречались. Следует признать, что образ деревенского паренька, созданный в моём воображении по фотографии и рассказам матери, очень сильно отличался от оригинала. Возможно, потому, что его карточка была десятилетней давности. После окончания средней школы он попал в десантные войска. Затем, вернувшись через два года, поступил на заочное отделение сельхозинститута и теперь работал в родном колхозе агрономом.

Толик стоял рядом с мамой и смотрел на дядьку с открытым ртом. Заметив это, тот вытащил из кармана брюк конфету и вручил её моему братцу. Тут мама, наконец, вспомнила обо мне:

-Марина!

Желая продлить свой отдых, я повернулась к ней спиной. Но мама, по-видимому, всё-таки разглядела меня среди толпы и повторила свой возглас уже более настойчиво. Бросив чемодан на произвол судьбы, я направилась к ней, и, перехватив по пути оценивающий дядькин взгляд, мысленно поздравила себя с тем, что успела переодеться в поезде. Сейчас на мне было лёгкое крепдешиновое платье сиреневого цвета с белыми цветами и босоножки на «шпильках». Что же касается моих длинных волос, то их удерживали по бокам две пряди, скреплённые сзади заколкой. Такая причёска называлась «Мальвина» и была самой модной в этом сезоне.

Женька рассматривал меня так долго, что в моей голове даже мелькнула глупая мысль показать ему язык. Но тут он снова повернулся к сестре:

-Вера, это твоя дочь?

-Да.

-Сколько же ей лет?

-В августе будет четырнадцать.

-Не может быть!

-Почему?

-Я бы дал ей все восемнадцать!

Вероятно, с его стороны это была просто шутка. Однако моя мама с серьёзным видом принялась убеждать брата, что он ошибается. Потом дядька принёс мой чемодан и сообщил, что приехал за нами на машине своего знакомого. Свернув за угол, мы увидели белую «Ладу». Пока с помощью своего приятеля Женька укладывал наши вещи в багажник, я заметила напротив мороженщицу и намекнула маме, что неплохо бы в такую жару поесть чего-нибудь холодненького. Прежде, чем она успела ответить, дядька воскликнул: «Подождите, я сейчас!», и вскоре вернулся с четырьмя вафельными стаканчиками пломбира.

-Ты мне так разбалуешь Марину! – заметила ему с недовольным видом сестра.

Когда же дядька вручил мне мороженое, она добавила:

-Смотри, если будешь потакать её прихотям, моя дочь живо сделает тебя своим рабом. Ты ещё её характера не знаешь!

Однако Женьке, как видно, хотелось стать моим рабом, потому что он ответил:

-Пусть она хоть в деревне отдохнёт от твоего воспитания!

Мама с Толиком и я уселись на заднее сиденье автомобиля, а дядька – впереди, рядом с водителем. Предоставив своему приятелю везти нас, он повернулся к сестре и просидел так всю дорогу. Пока они болтали, я ела мороженое и любовалась через окно окружающим пейзажем. Неожиданно Женька сказал:

-Что-то Марина загрустила. Нужно сводить её сегодня вечером на танцы.

-Моей дочери ещё рано думать о танцах! – тут же отреагировала его сестра.

Дядька попытался было возразить ей, но мою маму практически невозможно переубедить. В конце концов, мне надоело слушать их пререкания и я, в свою очередь, заметила:

-Как видно, моё мнение никого не интересует!

После этого они сразу замолчали. Спустя некоторое время Женька предложил сначала заехать к нему в Чижово, но сестра решительно ответила:

-Нет! Сначала я с матерью хочу повидаться!

Мы миновали районный центр стороной и, поднимая клубы пыли, свернули с шоссе на грунтовую дорогу. По одну её сторону тянулся лес, по другую – поле с жёлтой пшеницей. Вскоре на горизонте показалось небольшое скопление домов. Это была деревня Святошино. Дядька стал рассказывать о том, кто где живёт, но мне, в отличие от мамы, было неинтересно. Я устала и с нетерпением ожидала окончания нашего путешествия. И вот, наконец, машина остановилась на самом краю деревни возле избы с воротами и кирпичной оградой, за которой тянулся внутренний двор. Выскочив первым из машины, Женька достал из багажника наши вещи и потащил их в дом. Мы двинулись следом.

Бабушка Тоня, близоруко щуря свои светло-голубые глаза, уже поджидала нас на пороге. На ней была белая косынка и синее платье в горошек с холщовым передником. От её круглой фигуры веяло домашним уютом. Обнявшись с дочерью, она затем чмокнула меня в щёку и погладила Толика шершавой ладонью по голове. Пока взрослые разговаривали, а братец ковырял в носу, я решила осмотреть жилище, где нам предстояло жить почти месяц.

Сначала я попала в узкие тёмные сени, а затем – в небольшую комнату с тремя низкими окнами. Посредине лежал пёстрый половик. Справа от входа виднелась русская печь, а возле неё стоял обтянутый чёрным дерматином диван. Перед ним был накрыт стол с белой скатертью и тремя стульями. Слева же возле окна возвышался резной буфет с горкой посуды. Кроме телевизора и иконы в углу больше здесь ничего не было. В соседней спальне мебели оказалось ещё меньше: кровать с никелированными шарами, шифоньер с зеркалом и ходики на стене. (Как потом выяснилось, в избе была ещё одна комната, имевшая отдельный вход через сени, которую бабушка называла по-старинному горницей).

Мы приехали как раз к обеду и, помыв руки под металлическим рукомойником во дворе, сразу сели за стол. Я с Толиком устроилась на диване, напротив меня на стуле сидел дядька, а по бокам – мама и бабушка Тоня. Что же касается Женькиного знакомого, то он, вежливо отказавшись от нашего приглашения, предпочёл поехать обедать домой. Бабушка угостила нас на славу. Мы ели суп с курицей и галушками, плов с бараниной, салат из огурцов и редиса, сметану, творог, пили молоко. Кроме того, посредине стола красовалась бутылка десертного красного вина. При виде бутылки мама сразу провозгласила:

-Вино – для взрослых, а молоко – для детей!

Однако дядька, который разливал вино, предложил и мне рюмку. Несмотря на то, что я отказалась, сестра не замедлила отчитать его:

-Ты мне, Женька, её совсем развратишь!

Так как на протяжении всего обеда у взрослых не закрывался рот, я узнала много нового о своей родне.

У моего покойного деда Анатолия было пятеро детей. Старшая дочь Вера с детства мечтала стать врачом и после окончания школы уехала в один из больших городов Донбасса. Не пройдя по конкурсу, она устроилась работать на механический завод, где познакомилась со своим будущим мужем. Через год моя мама всё-таки поступила в мединститут и на втором курсе вышла замуж. Что же касается моего отца, Александра Николаевича Железнякова, то он окончил заочно политехнический вуз и теперь работал главным инженером. В отличие от моей мамы, её средняя сестра Надежда не захотела учиться дальше и работала телятницей в соседнем совхозе, где директором был её муж. Младшая же из сестёр, Люба, окончила бухгалтерские курсы и вместе с супругом, выпускником военного училища, уехала на Сахалин. Кроме дочерей, бабушка родила ещё двух сыновей. Первый, Сергей, трудился зоотехником в колхозе в Чижово, а его жена – дояркой. Женька же, как известно, стал агрономом, однако ещё не успел жениться.

-Почему ты, Женя, ещё в холостяках ходишь? Хочешь, я тебе невесту найду? – пошутила по этому поводу моя мама.

-Да он и так первый жених в Чижово! По нему такие девки сохнут! Да, видно, другим достанутся, потому что у него один ветер в голове! – махнула рукой бабушка.

Встретившись взглядом с покрасневшим Женькой, я подумала, что он ничуть не похож ни на свою мать, ни на старшую сестру, которая, по утверждению бабушки, являлась точной копией своего покойного отца. Если у моей мамы было круглое лицо со светло-карими глазами, вздёрнутым носом и большим ртом, то у дядьки – глаза тёмные выпуклые, нос с горбинкой и тонкие губы.

-Вот и племянница уже твоя выросла: совсем невеста! – с укором добавила бабушка.

После её слов разговор переключился на меня. Моя мама, что случается с ней крайне редко, стала хвастаться, какая я примерная девочка: отличница и по дому ей помогаю. Когда она закончила, баба Тоня, в свой черёд, принялась расхваливать сына своих соседей:

-Такой вежливый, скромный парень. В городском училище на мастера учится. Я ему при встрече всегда говорю: «Вот увидишь, Дима, одна из моих внучек будет твоей невестой. Скорее всего, Марина!»

-Это мы ещё посмотрим, - вмешался дядька. – Вот поведу её в Чижово на танцы: там парни и получше есть!

Пожав плечами, бабушка бросила взгляд в сторону стоявшего на буфете будильника:

-Женька, у тебя перерыв закончился!

-Я после работы сюда вернусь! – многозначительно посмотрев на меня, пообещал дядька.

Однако моя мама возразила:

-Здесь спать негде. Маринка займёт единственную раскладушку.

-Ничего, я найду себе место, - покладисто ответил ей брат.

Признаться, я восприняла его уход с облегчением, так как во время обеда Женька, буквально, не сводил с меня глаз, из-за чего мне кусок в горло не лез. Мама решила навестить свою подругу детства и тоже ушла, взяв с собой Толика. После того, как мы с бабушкой перемыли всю посуду, она предложила мне пройтись с ней, чтобы купить молока к ужину. Хотя мне хотелось отдохнуть, я всё же согласилась из боязни огорчить её.

-Только оденься покрасивее, Марина! – попросила баба Тоня.

Тогда я открыла чемодан и разложила перед ней все свои наряды. Кроме вышеупомянутого сиреневого платья и халата, в который я переоделась, тут были также джинсы и модные серые брюки, а к ним – голубая рубашка («газетка») с белым джемпером на молнии. Однако бабушке больше всего приглянулась моя зелёная шёлковая юбка с узором.

-Красивая, жаль только, к ней кофточки нет, - с сожалением заметила она.

-А если надеть её поверх моего шифонового оранжевого платья? – предложила я.

Баба Тоня одобрила мой наряд и вскоре под руку с ней я вышла за ворота. Но тут навстречу нам показалась какая-то женщина. Поздоровавшись и представив меня, бабушка принялась болтать с ней. Наконец, их беседа закончилась. Тем не менее, не успели мы поравняться с воротами соседнего дома, как баба Тоня заявила:

-Извини, Марина, но тут я задержусь: этот дом особый!

Не успела я открыть рот, как вдруг заметила на крыше дома парня.

-Здравствуй, Дима! – приветливо поздоровалась с ним бабушка. – Мать дома?

На зов парня со двора явилась женщина средних лет в косынке и фартуке, с которой баба Тоня затеяла обстоятельную беседу. Смирившись, я присела на корточки и стала играть с котёнком, выскочившим за ворота вслед за хозяйкой. Между тем парень, продолживший что-то прибивать на крыше, исподтишка бросал на меня любопытные взгляды. Через некоторое время его мать вспомнила, что должна бабушке трёхлитровую банку.

-Димка, слазь в погреб, - обернувшись, попросила она сына.

Тот послушно спустился с крыши и скрылся во дворе. Через несколько минут он вышел за ворота с банкой в руках и направился к матери.

-Ты, Димка, не сюда, а туда! – махнула она рукой в мою сторону.

Приблизившись ко мне, парень замер в нерешительности, потому что я, склонившись над котёнком, делала вид, будто не замечаю его.

Кареглазый, с приятным смуглым лицом и ещё по-мальчишески тонкой фигурой (из верхней одежды на нём были только штаны), Димка произвёл на меня хорошее впечатление. Слегка кашлянув, он провёл рукой по своим прямым тёмным волосам, зачесанным набок, и переступил с ноги на ногу. В связи с тем, что котёнок удрал, мне волей-неволей пришлось разогнуться. Молча забрав у парня банку, я села на скамью возле дома и стал терпеливо ждать, пока бабушка наговорится. Димка же поймал котёнка и, в свой черёд, принялся с ним играть. В этот момент в воротах появилась девчонка в коротком ситцевом платье и с причёской «конский хвост». В руках она держала пустое ведро.

-Алёнка, иди сюда! – окликнула её мать.

Одновременно бабушка повернулась ко мне:

-Марина, вот тебе и подруга!

Я нехотя поднялась со скамьи. Алёнка оказалась очень общительной собеседницей и умудрилась изложить мне свою биографию, буквально, за минуту. В том числе, я узнала, что ей в сентябре исполнится шестнадцать и что после десяти классов она собирается поступать в ПТУ на швею. Прострочив всё это как из пулемёта, она затем с простодушной улыбкой спросила:

-Марина, ты уже познакомилась с моим братом?

-Ещё нет.

-Напрасно!

-Почему?

-Ну, - Алёнка на миг запнулась, - во-первых, он у нас второй парень на деревне…

-А, во-вторых?

-Во-вторых, хотя ему уже семнадцать, он ещё ни с кем не встречался!

Пока она расхваливала своего брата, я подумала, что между ними мало сходства. В отличие от Димки, волосы у Алёнки были цвета соломы, глаза – светло-коричневые, в крапинку, и талия немного полновата для её возраста. Только изящный нос с едва заметной горбинкой у неё был такой же, как у брата.

Изобразив на лице заинтересованное выражение, я хотела было поинтересоваться, кто у них первый парень на деревне, если Димка – второй, как вдруг увидела, что он направляется к нам. В это время баба Тоня, попрощавшись с соседкой, произнесла, не глядя на меня:

-Пойдём, Марина!

Судя по её лицу, она затем пожалела о своих словах, но было уже поздно. Поспешно сказав брату и сестре: «До свидания!», я взяла бабушку под руку и мы двинулись дальше. Впрочем, не пройдя и с десяток шагов, она оглянулась и сообщила, что Алёнка и Димка смотрят нам вслед.

Тропинка, по которой мы шли, привела нас на берег пруда. При виде водоёма я одновременно удивилась и обрадовалась, так как очень люблю плавать, а мама говорила, что в Святошино нет речки. Загадку разъяснила бабушка. Оказывается, два года назад здесь вырыли котлован и построили искусственную плотину для нужд колхоза.

-Но тут глубоко: сразу пять метров от берега, - предупредила меня баба Тоня. – Если не умеешь плавать, то лучше не ходи сюда, Марина!

Заметив поодаль каких-то людей, я спросила:

-Кто это там загорает?

-Наши деревенские парни, - приглядевшись, ответила бабушка.

-И часто они здесь купаются?

-Да, почитай, каждый день. Ведь сейчас каникулы.

Когда мы подошли поближе, парни, до этого спокойно лежавшие на травке, дружно повернули головы в нашу сторону, а некоторые даже приподнялись. Бросив на них оценивающий взгляд, я попросила бабу Тоню одолжить мне свою сумку и, поставив её на плечо, закрыла, таким образом, лицо.

-Зачем?! – запротестовала бабушка.

-От солнца!

Вскоре мы приблизились к дому женщины, у которой баба Тоня постоянно покупала молоко, так как своей коровы у неё не было. Попросив меня подождать её возле крыльца, она вошла в дом. Но едва за ней закрылась дверь, как я, на всякий случай, заскочила на веранду, через окно которой был виден берег пруда. Как раз в это время парни, о чём-то посовещавшись, оделись и направились к скамейке, стоявшей возле тропинки. Причём те из них, кому не хватило места, уселись прямо на траву.

Наблюдая за ними, я лихорадочно размышляла, что предпринять. К сожалению, номер с сумкой уже не годился, потому что бабушка поставит туда банку с молоком. Внезапно мой взгляд упал на маленький резиновый мячик, лежавший в углу. Через минуту дверь открылась и на веранду вышла баба Тоня с хозяйкой дома. Поздоровавшись, я попросила женщину на время одолжить мне мячик. На что она с милой улыбкой ответила:

-Бери хоть насовсем!

Мы спустились с крыльца. Парни, сидевшие на скамейке, с любопытством повернули голову в нашу сторону. Однако я была абсолютно спокойна, так как в голове у меня уже созрел план. За несколько шагов до скамьи мячик вдруг выпал у меня из рук и скатился вниз по склону.

-Куда ты, Марина? – попыталась было удержать меня баба Тоня.

Но я уже устремилась вслед за мячиком и, подняв его, посмотрела вверх. Бабушка терпеливо ожидала меня как раз напротив скамьи. Махнув ей рукой, я прошла немного вперёд и только тогда вернулась на тропинку. При этом я случайно заметила Димку, стоявшего во весь рост на крыше своего дома. Приставив ладонь козырьком ко лбу, он наблюдал за моими манёврами.

Обернувшись, я бросила взгляд в сторону скамейки: парни смотрели на меня, разинув рты, и только один из них, по-видимому, натуральный блондин, насмешливо улыбнулся мне в ответ.

Будильник на бабушкином буфете, когда мы вошли в дом, показывал пять часов вечера, но матери с Толиком ещё не было. Я пожаловалась бабе Тоне на усталость и она предложила мне прилечь в спальне. Переодевшись в ночную рубашку, я забралась под одеяло и закрыла глаза. Через час вернулся Женька и попытался было проникнуть ко мне в комнату, но баба Тоня его не пустила.

-Я обещал сходить с ней на танцы! – бубнил дядька.

-Не пойдёт она никуда! – спокойно возражала ему бабушка.

«Не мешало бы меня спросить», - подумала я и заснула.