Марина и цыган

День 11 Как я ходила с Вадимом за посылкой, а также о моём пребывании у него в гостях и об Алёнкином поцелуе

За завтраком бабушка сообщила, что после полудня, как спадёт жара, она отправится в Звонарёвку и, наверно, там заночует.

-Но ты не бойся, Марина, с тобой останется Женька и будет тебя охранять, - заверила меня баба Тоня.

И принялась давать дядьке инструкции по моей охране, которые заключались в следующем: никуда не отлучаться и повсюду меня сопровождать. Женька, явно думая о чём-то своём, невпопад кивал головой. Мои же мысли витали вокруг стеклянной рюмочки с букетиком фиалок, которая стояла на столе в горнице. Когда бабушка закончила, я сказала:

-Ба, ты говорила, что у соседей через дом есть аккордеон. Нельзя ли одолжить его на денёк?

Баба Тоня согласилась сходить за аккордеоном, а я принялась мыть посуду. Неожиданно молчавший до сих пор Женька подал голос со своего места:

-Марина, как ты думаешь, может обыкновенный человек пройти по этому выступу над диваном?

Мельком взглянув на пресловутый выступ, на котором могла удержаться разве что кошка, я затем с удивлением воззрилась на дядьку: что за глупые вопросы он мне задаёт? Заметив мою реакцию, Женька удовлетворённо кивнул головой, словно ожидал этого:

-Я тоже думал, что нет. До вчерашнего вечера.

По его тону я поняла, что сейчас он скажет что-то неприятное и предчувствие меня не обмануло. После того, как я ушла вечером в горницу, дядька сразу заснул. Однако примерно через час он снова проснулся от скрипа половиц. Открыв глаза, Женька увидел стоящую у окна белую фигуру, освещённую лунным светом, и спросил:

-Марина, это ты?

Так как ему никто не ответил, дядька поднялся с дивана и тоже подошёл к окну. Тем временем я уже встала коленом на подоконник, собираясь выбраться наружу.

-Ты куда, Марина? – Женька придержал меня за плечо.

-Туда! – якобы ответила я, не открывая глаз, и махнула рукой.

-Туда нельзя! – сказал дядька и закрыл окно.

Тогда я слезла с подоконника и отступила к дивану. Включив свет, Женька увидел, что я взобралась на пресловутый выступ и сделала несколько шагов. Затем спрыгнула на диван, а оттуда – на пол. В этот момент дядька подхватил меня на руки и отнёс в горницу.

Пока я переваривала его рассказ, вернулась баба Тоня с аккордеоном. В своё время моя мать хотела, чтобы я научилась играть на пианино. Но, по настоянию моего отца, меня отдали в класс аккордеона. И хотя я проучилась в музыкальной школе всего два года и многое позабыла, тем не менее, любила иногда под настроение взять в руки инструмент.

Специально для бабушки и Женьки я под собственный аккомпанемент исполнила песню «Где ты раньше был?», снискав их аплодисменты. Затем баба Тоня пошла за молоком, а я принялась наигрывать дядьке популярные мелодии.

-Марина! – внезапно снова произнёс Женька, заставив меня поднять голову от аккордеона. – Ты знаешь, мне необходимо сходить в Чижово…

-Иди, если надо, - последовал мой ответ.

-А если мать вернётся?

-Скажу, что ты отлучился на минутку.

-Я через час вернусь! – обрадовано воскликнул дядька.

После чего добавил:

-А ты не видела мой помазок для бритья?

-В спальне на окне.

Пока Женька брился, я отставила в сторону аккордеон и принялась разглядывать знаменитый выступ. Без всякого сомнения, по нему мог пройти разве что канатоходец. Желая удостовериться в этом, я взобралась на диван, а оттуда, придерживаясь руками за стену, на выступ, однако смогла сделать не более одного шага и тут же спрыгнула обратно на диван. Как можно было пройти по нему ночью с закрытыми глазами?

-Что, не получается? – поинтересовался дядька, который как раз в это время вышел из спальни.

В ответ я лишь махнула рукой.

Женька попросил меня погладить ему рубашку и спустя пять минут свежевыбритый и пахнущий одеколоном выскочил за дверь. Посмотрев ему вслед, я вздохнула. Настроение у меня по-прежнему было скверное и я даже обрадовалась, когда в открытое окно заглянул Димка:

-Марина, можно тебя на минутку?

Увидев, что мой сосед явился не один, я широким жестом пригласила:

-Заходите ко мне в гости!

Деревенские прошли через двор и, оставив обувь возле двери, чинно расселись на диване и на стульях.

-А где Женька? – поинтересовался кто-то из гостей.

-Ушёл, - отмахнулась я. – А вы ко мне по какому вопросу?

Оказалось, что они собрались идти на пляж и решили пригласить меня с собой.

-Хотите вареников с сыром? – предложила я.

Все начали вежливо отказываться и только Вадим брякнул невпопад:

-Хотим!

Тогда я достала из буфета тарелки и принялась их угощать. Моим гостям вареники очень понравились, тем более, что в деревне питались, в основном, однообразной пищей: щи, картофель с грибами, молоко. И так почти каждый день. Вадиму вареников не хватило и он попытался выловить что-нибудь из кастрюли. Сжалившись над ним, я сбегала на кухню и принесла ещё.

Насытившись, мы пошли купаться. Однако по дороге я заметила, что среди нас нет Феди и поинтересовалась, где он. Выяснилось, что никто не видел Спортсмена со вчерашнего вечера. Тогда мы решили зайти за ним. На наш зов из дома вышла Федина мать – толстая румяная женщина. Она сообщила, что её сын копает картофель в огороде и предложила нам пройти туда. Федя сидел спиной к нам в самом конце огорода, а рядом лежала его лопата. К сожалению, издали не было видно, чем он там занимается. Приложив палец к губам, чтобы деревенские раньше времени не спугнули его, я крадучись приблизилась к парню. Но когда мне осталось пройти всего несколько шагов, Синеглазый вдруг громко кашлянул. Спортсмен испуганно обернулся. В душе проклиная Вадима, я растянула рот в улыбке:

-Привет, Федя! Ты чем занимаешься?

-Я? Ничем, - соврал тот, что-то быстро спрятав под рубаху, и густо покраснел.

-В таком случае, не желаешь ли пойти с нами на пляж?

Переглянувшись с Вадимом, Федя попросил нас минуту подождать, пока он возьмёт фотоаппарат.

В этот раз я отправилась с девками за кусты и, раздевшись быстрее всех, стояла, дожидаясь остальных. Внезапно из-за соседнего куста высунулся Спортсмен и сфотографировал меня в полный рост. После чего поспешил скрыться. Таким образом, мне пришлось сделать вид, будто ничего не произошло. Когда мы с девками залезли в воду, парни уже купались. Я нырнула и, применив мой излюбленный приём, вышла на берег, прячась за кустами. Однако фотоаппарата среди Фединых вещей не нашла, зато из его рубашки неожиданно выпала пачка фотографий. Нагнувшись, я хотела было собрать

их и вернуть на место, как вдруг увидела на одной карточке себя в сиреневом платье, с распущенными волосами и немного удивлённым взглядом. Наверно, Спортсмен запечатлел меня в тот самый вечер, когда я впервые появилась в их компании. Конфисковав эту фотографию, я огляделась по сторонам в поисках фотоаппарата. Между тем Федя заметил, что я роюсь в его вещах, и стал усиленно грести к берегу. Вслед за ним плыли Димка и Вадим. И тут из моего горла вырвался торжествующий возглас: злополучный фотоаппарат в футляре висел на ветке ближайшего куста. Когда Спортсмен, наконец, добрался до своих вещей, я поняла по его удручённой физиономии, что оказалась способной ученицей.

Мы купались около часа. Было так жарко, что не хотелось вылезать из воды. Как вдруг, откуда ни возьмись, на берегу появился Женька.

-Марина, тебя мать зовёт! – крикнул он издали и, не дожидаясь меня, удалился.

-Ты вернёшься, Марина? – спросил у меня Димка.

-Не знаю, как получится.

По дороге я уныло размышляла о том, что дядьку, наверно, послала за мной моя мама, вернувшаяся из Звонарёвки. Но дома была только бабушка. Она сообщила, что принесли квитанцию на посылку от моего отца, за которой должен был сходить Женька. Однако ему, как видно, не захотелось возвращаться по такой жаре в Чижово и дядька решил переложить всё на мои плечи.

-Вот шалопай! – рассердилась баба Тоня. – Ну, я ему сейчас задам!

-А где он? – поинтересовалась я.

-Да спит в горнице.

-Ладно, не буди его, ба! Я сама схожу.

-Как же ты сама донесёшь посылку, Марина? Ведь она, верно, тяжёлая?

-Ничего, донесу как-нибудь.

Но бабушка, наверно, всё-таки разбудила бы Женьку, если бы не Синеглазый, который, увязавшись следом за мной, услышал наш разговор через открытое окно.

-Марина, можно, я пойду с тобой? – попросил он, усевшись на подоконник.

Подумав, я кивнула:

-Иди, если хочешь.

-Вот и хорошо! – обрадовалась баба Тоня.

-Тогда я побежал переодеваться, - Вадима мгновенно сдуло с подоконника.

-Давай, только быстрее! – крикнула я ему вслед.

Пока я одевалась и причёсывалась, бабушка вспомнила, что для получения посылки необходим материн паспорт. Как только я отыскала нужный документ в чемодане, вернулся Вадим. На нём был новый, с иголочки, синий костюм, который очень шёл парню, как и лимонного цвета рубашка с тёмным галстуком. Моё платье по цвету тоже неплохо смотрелось рядом с его костюмом, так что баба Тоня не могла нами налюбоваться.

-Ну, счастливо, детки! – сказала она и украдкой перекрестила меня и Вадима.

Заметив нас издали, деревенские стали призывно махать руками и что-то кричать, но мы не стали сворачивать к водоёму, так как почта могла закрыться на перерыв.

Если в Святошино мы никого не встретили по пути, то в Чижово, как обычно, было довольно людно.

-С тобой опасно идти: все оглядываются, - шепнул мне Синеглазый.

-А, может, это из-за тебя? – сказала я с улыбкой.

В ответ Вадим тоже довольно улыбнулся. Когда мы подошли к почтамту, Синеглазый немного замешкался в дверях, пропуская меня вперёд, и я оказалась в помещении первой. Возле большого деревянного прилавка стояли трое парней, которые обернулись на звук открывшейся двери. При виде меня один из них расплылся в улыбке:

-Какая девушка!

В это время вошёл Вадим. Услышав слова парня, он поморщился и бросил на того хмурый взгляд. Парень сразу же убрал с лица улыбку и отвернулся. Но едва я приблизилась к прилавку, как все трое расступились. Предъявив квитанцию и мамин паспорт, я в мгновение ока получила небольшой деревянный ящик с круглыми сургучными печатями, перевязанный шпагатом. Взяв посылку, Вадим снова пропустил меня вперёд. Затем бросил на парней полный превосходства взгляд и захлопнул дверь.

Не успели мы добраться до рощи, как мне захотелось перекусить. Предложив Синеглазому отдохнуть на поляне, я потрогала крышку ящика и спросила:

-У тебя есть что-нибудь острое? Например, гвоздь?

-А это подойдёт? – Вадим достал из кармана складной нож.

С помощью ножа ему удалось поддеть крышку посылки и я, запустив туда руку, вытащила целую качалку копчёной колбасы. Положив колбаску сверху на крышку, Синеглазый нарезал её тонкими кружками. Что же касается хлеба, то его пришлось заменить галетами, которые тоже оказались в посылке. Подкрепившись, мы двинулись дальше. Деревенских на пляже уже не было и Вадим предложил:

-Может, окунёмся разок?

Так как купальник был на мне, то я подумала, что неплохо было бы смыть с себя дорожную пыль, и согласно кивнула. Немного поныряв, мы решили затем позагорать на травке. От нечего делать я плела из собранных в роще ромашек венок, а Синеглазый лежал рядом на животе. Внезапно он спросил у меня:

-Марина, сколько тебе лет?

В ответ я бросила на него удивлённый взгляд:

-А разве ты не знаешь?

-Значит, через три года будет семнадцать?

-Да.

-Как раз я приду из армии…

Я снова удивлённо покосилась на парня, но он не захотел дать мне никаких пояснений. Тогда, закончив плести венок, я водрузила его на голову Вадима, который рассеянно улыбнулся мне в ответ. Спустя некоторое время мы оделись и пошли по улице. После колбасы мне захотелось пить и я мечтательно произнесла:

-Эх, сейчас бы сюда гроздь винограда!

Пристально посмотрев мне в глаза, Вадим вдруг предложил:

-Пошли ко мне в гости: у нас в огороде растёт виноград.

Следует признаться, что мне было известно об этом от Алёнки, хотя я вовсе не собиралась набиваться в гости к Синеглазому, а только хотела выяснить: созрел ли виноград? Поэтому предложение парня застало меня врасплох.

-А кто у тебя дома? – на всякий случай, поинтересовалась я.

-Никого! Вернее, только Олег, но он не будет нам мешать.

Я подумала, что раз Вадим уже побывал у нас в гостях, то, следовательно, можно было отдать ему визит. Однако не спешила соглашаться, потому что сначала хотела отнести посылку. Но когда мы приблизились к нашему дому, то внезапно увидели Борьку, младшего брата Синеглазого, заглядывавшего в открытое окно. Как и Олег, он абсолютно не был похож на своего среднего брата ни бегающими карими глазами, ни вечно взлохмаченной русой шевелюрой. Хотя Борька был моим ровесником, деревенские не принимали его в свою компанию, сделав исключение только для меня. Это, впрочем, не мешало младшему брату Вадима постоянно крутиться возле нас. Синеглазый же обычно прогонял его одним окриком.

-Ты что здесь делаешь? – грозно поинтересовался Вадим, поставив посылку на подоконник и схватив брата за шиворот.

-Ничего! – вздрогнув, ответил Борька и попытался вывернуться из его рук. – Меня мать за тобой послала!

-Вот как? – насмешливо произнёс Синеглазый. – Сейчас мы пойдём и спросим у неё, так ли это? И я тебе не завидую, если ты мне соврал!

-Ничего я не соврал, - пробурчал его младший брат, косясь в мою сторону. – Можешь у матери спросить!

-Через десять минут я тебя жду, Марина, - уже более спокойным тоном сказал Вадим и, подтолкнув вперёд Борьку, двинулся по улице.

-А что, тебе можно, а мне нельзя? – огрызался на ходу подросток. - Она же моя ровесница!

-Она-то твоя ровесница, да ты до неё умом не дорос, - щёлкнув его по затылку, ответил Синеглазый.

Однако я не испытывала ни малейшего сочувствия к Борьке, поймав его однажды на том, что он пытался шпионить за мной.

Вручив бабушке посылку, я села на диван и задумалась: идти мне в гости к парню или нет? И, в конце концов, пришла к выводу, что если не явлюсь сама, то он, пожалуй, всё равно придёт за мной. Так как десять минут уже истекло, то я со вздохом поднялась с дивана и сообщила бабе Тоне, что иду в гости к Вадиму.

-Вот и хорошо, Марина, - ответила та. – Я, пожалуй, тоже буду собираться: жара уже немного спала, а до Звонарёвки путь неблизкий.

От той же Алёнки я знала, что Синеглазый жил на противоположной стороне улицы за оврагом. Однако не стала идти в обход, а спустилась вниз с крутого склона по едва заметной извилистой тропинке. Так как в этой части деревни я ещё не была, то с любопытством осматривалась по сторонам. Вот там, в начале улицы, стоял дом Эдика, где обычно деревенские устраивали вечеринки, рядом с ним жил Федя, затем – толстая Анька, а вот и зелёный палисадник возле дома Вадима. В нерешительности остановившись напротив, я подумала, что ещё не поздно вернуться. Но потом всё-таки открыла ворота и вошла во двор. В этот момент на крыльце показалась женщина в сером фартуке и зелёной косынке. При первом же взгляде на мать Вадима мне стало ясно, от кого он унаследовал глаза цвета незабудок и тонкие резкие черты лица. Вдоль же её загорелой щеки вилась белокурая прядь. По словам Димкиной сестры, она была родом из соседней области, откуда её привёз в Святошино отец Синеглазого, по профессии шофёр, развозивший по договору колхозную продукцию.

Несколько мгновений я смотрела на неё молча, не зная, что сказать. К счастью, машинально поправив волосы, мать Синеглазого заговорила первой:

-Здравствуй, Марина!

-Здравствуйте, - произнесла я как можно приветливее.

-Вадим говорил, что ты должна придти. Сейчас он уберётся в комнате и выйдет.

Однако вместо Синеглазого на крыльцо вышел с книгой в руках его старший брат, а за ним – Борька. Вадим же появился в последнюю очередь. Застёгивая на ходу рубашку, он пригласил:

-Марина, заходи в дом!

-Лучше в сад, - поспешно ответила я.

-Ма, - сказал Синеглазый, - мы с Мариной будем в саду!

Кивнув головой, его мать спустилась по ступенькам вниз с эмалированным ведром в руках. Вероятно, она спешила после перерыва на ферму, где работала дояркой. Олег же вернулся обратно в дом. Только Борька, вытянув шею, следил за нами, пока мы не скрылись за садовой калиткой. Отведя меня в сад, Вадим сбегал в дом и принёс хрустальную вазочку с виноградом и яблоками. Пока я лакомилась фруктами, он, не отрываясь, смотрел на меня, а потом вдруг сказал:

-Марина, хочешь я тебе погадаю?

Я с любопытством взглянула на парня:

-Как? По глазам?

-Нет, по руке.

Усмехнувшись, я протянула ему левую ладонь. Водя по ней указательным пальцем, Синеглазый пророчил:

-Ты родилась под знаком планеты Венеры. А люди, родившиеся под этим знаком, умеют любить страстно и горячо, но, обычно, непостоянны в своих привязанностях. Линия ума у тебя длинная и разветвлённая. Это свидетельствует о твоей проницательности. Линия жизни обрывается где-то на тридцатом году – роковом для тебя периоде времени. Но если ты пройдёшь его благополучно, то будешь жить долго…

-А нельзя ли поконкретнее? – перебила я Вадима.

Синеглазый поднял голову и ответил:

-Можно.

При этом на его губах появилась улыбка.

-Конкретно о твоих личных качествах могу сказать, что ты очень любишь фрукты и на большом пальце левой ноги у тебя родинка, которую прикрывает средний палец…

-А ты откуда знаешь? – изумлённо спросила я.

Вадим придал своему лицу таинственное выражение:

-Я могу кое-что добавить: тебе хочется ещё винограда, но ты не решаешься об этом сказать.

Пока парень ходил за виноградом, я размышляла о том, что, к счастью, он прочитал мои мысли не до конца, иначе бы узнал о моём намерении наведаться к нему в сад ещё раз, но попозже. Впрочем, Синеглазый был со мной сегодня так любезен, что этот визит можно было пока отложить. Неожиданно я заметила высунувшуюся из-за куста Борькину голову. Вадим, который как раз возвращался с виноградом, тоже увидел брата. Поймав младшенького за воротник, он пообещал надрать ему уши, если тот сунется сюда ещё раз.

После того, как я расправилась с виноградом, Синеглазый предложил:

-Марина, может, пойдём в дом? Там мать нам оставила кое-что пожевать.

-А мы не будем мешать Олегу? – осторожно осведомилась я.

-Нет, он на чердаке. Наносил туда сена и лежит с книжками, учит.

Невольно подняв голову, я увидела, что чердачное окно выходило как раз в сад и мне даже показалось, что за стеклом мелькнула чья-то тень.

Несмотря на возражения Вадима, я оставила босоножки на крыльце и только тогда вошла в дом. Не задерживаясь в прихожей, куда выходили две двери, Синеглазый провёл меня в зал. Там усадил на диван, а сам стал колдовать над столом, где под газетой лежали на тарелках нарезанная колбаса, сыр и масло. Тем временем я с любопытством оглядывалась вокруг. Мебель в комнате была поновее, чем у бабушки. С потолка свисала люстра с тремя плафонами, а на окнах виднелись тюлевые гардины. Диван тоже был последнего образца, а стулья – с мягкими сиденьями. Большой стол покрывала белая льняная скатерть, а сверху – цветная клеёнка. Напротив дивана стоял сервант с посудой, а на полу лежал палас. Не хватало только одного.

-А где у вас телевизор? – спросила я.

-Отец хочет непременно цветной, а в городе их продают редко, - объяснил Вадим. – Поэтому никак не соберёмся купить.

Решив, что он слишком долго возится с бутербродами, я поднялась с дивана и предложила:

-Давай помогу!

Синеглазый уступил мне своё место и вышел на кухню, чтобы поставить на электроплитку чайник. Вскоре вода закипела и мы дружно умяли бутерброды, запивая их горячим чайком. Потом Вадим сполоснул холодной водой чашки, а я смела крошки со стола. Показав мне спальню своих родителей, парень пригласил меня затем в свою комнату. Вернее, он жил там вдвоём с Борькой. Обстановка здесь была попроще: две металлические кровати, стол между ними, два стула и этажерка с книгами. На столе стояла вазочка с букетом ромашек и лежала раскрытая книга с закладкой. Взяв в руки книгу, я стала неспешно перелистывать её. Это был сборник стихов Есенина. Искоса взглянув на Вадима, я поинтересовалась:

-Ты увлекаешься Есениным?

-Да, это мой любимый поэт.

В начале книги был помещён портрет Есенина – молодого, кудрявого, с трубкой в зубах. При этом у меня невольно мелькнула мысль о его внешнем сходстве с Синеглазым.

-А кто твой любимый поэт? – в свою очередь, задал мне вопрос Вадим.

-Лермонтов.

По-моему, его слегка удивил мой ответ.

-Прочти мне что-нибудь из него.

Не задумываясь, я стала декламировать одно из своих любимых стихотворений:

Люблю тебя, булатный мой кинжал,

Товарищ светлый и холодный.

Задумчивый грузин на месть тебя ковал,

На грозный бой точил черкес свободный.

Лилейная рука тебя мне поднесла

В знак памяти, в минуту расставанья,

И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,

Но светлая слеза – жемчужина страданья.

И чёрные глаза, остановясь на мне,

Исполнены таинственной печали,

Как сталь твоя при трепетном огне,

То вдруг тускнели, то сверкали.

Ты дан мне в спутники, любви залог немой,

И страннику в тебе пример не бесполезный:

Да, я не изменюсь и буду твёрд душой,

Как ты, как ты, мой друг железный!

-А теперь ты! – сказала я, закончив чтение.

Не жалею, не зову, не плачу:

Всё пройдёт, как с белых яблонь дым…

. . . . . . . .

Я обратила внимание на то, что в комнате было очень чисто и, дотронувшись рукой до ромашек, поинтересовалась:

-А кто у вас обычно прибирает? Мать?

-Почему же? Мы все по очереди.

Заметив сомнение в моих глазах, парень добавил:

-Правда, Олегу сейчас некогда, а Борьку можно заставить помыть пол разве что угрозами!

Затем я подошла к стоявшей в углу этажерке, где были, в основном, учебники и полочка художественной литературы. На глаза мне попался томик стихов Блока.

-Ты и Блока любишь? – я открыла книгу.

Синеглазый почему-то слегка смутился и после паузы ответил:

-Это материна книга. Она Блоком увлекается.

Внезапно мой взгляд задержался на строке: «Розы – страшен мне цвет этих роз…». Словно что-то почувствовав, Вадим настороженно следил за выражением моего лица. Но я, как ни в чём не бывало, спокойно поставила книгу на место и спросила:

-А где спит Олег?

Оказалось, что старший брат Вадима имел собственную комнату, вход в которую был через прихожую.

-Но сейчас он обычно всё время проводит на чердаке. Там же и спит, потому что в доме по ночам душно, - закончил Вадим.

Мы снова вернулись в зал, где Синеглазый достал из серванта семейный альбом и стал показывать мне фотографии. Как я и думала, в детстве он был похож на этакого прелестного ангелочка. Вот только взгляд у него уже и тогда был чересчур сосредоточенный. Лукаво взглянув на парня, я сказала:

-Ты, наверно, материн любимчик?

Вадим слегка удивился, но потом, улыбнувшись, кивнул головой:

-Пожалуй, ты права. А вот Олег – любимец отца.

Немного подумав, он добавил:

-Ну, а Борьку мы все вместе воспитываем. Наверно, поэтому пока от него никакого прока.

Я перелистывала уже последние страницы альбома, когда внезапно из него на пол упала фотография размером с ладонь. Подняв её, я увидела, что на ней был изображён Вадим. Причём сфотографировался он сравнительно недавно. При виде карточки парень нахмурился, в то время как я произнесла:

-Красивое фото.

-Если хочешь – могу подарить.

-Давай! – весело согласилась я.

Пока Синеглазый заворачивал фотографию в газету, я поинтересовалась:

-Ты не знаешь, который час?

-Около пяти, - ответил Вадим и бросил на меня тревожный взгляд. – Не уходи, ещё рано!

-Видишь ли, в пять по телевизору будет фильм «Генералы песчаных карьеров».

-Посмотришь в другой раз!

-Фильм – иностранный и в другой раз, пожалуй, покажут нескоро!

После моих слов у парня на лице возникло такое несчастное выражение, что я, сжалившись, предложила

-Если хочешь – пошли ко мне.

Пока я обувалась на крыльце, Синеглазый задрал голову вверх и негромко свистнул. Тотчас же в чердачном проёме показалось лицо Олега.

-Если мать придёт, скажи ей, что я смотрю телевизор у Марины, - попросил его Вадим и мы удалились.

Синеглазый хотел было, как обычно, идти по улице, но я повела его по тропе напрямик через овраг.

-Сколько здесь живу, а вот не знал, что существует такой короткий путь! – заметил он с улыбкой, помогая мне взобраться вверх по холму.

Дома никого не оказалось, хотя дверь была не заперта. Судя по всему, бабушка отправилась в Звонарёвку, а Женька – снова в Чижово. Я положила на стол завёрнутую в газету фотографию и включила телевизор. Сначала всё шло хорошо: мы с Вадимом сидели рядком на диване, уставясь на экран. Фильм, в котором главный герой выглядел словно брат-близнец Синеглазого, был очень интересный. Но он изобиловал рискованными сценами из цикла «детям до шестнадцати» и поэтому меня бы больше устроил одиночный просмотр. Правда, я уже раньше видела его в кинотеатре и знала, что скоро начнётся интимная сцена, когда герой и героиня останутся в катакомбах одни. Едва стали показывать пещеру, как я сорвалась с места и, пробормотав что-то о качестве изображения, принялась крутить рукоятки настройки. На экране тут же возникли помехи.

-Что ты делаешь? Такой увлекательный фильм! – воскликнул с лёгким недовольством Вадим и, поднявшись, в свой черёд, с дивана, вернул изображение.

К счастью, смущавшая меня сцена уже закончилась. Однако через некоторое время влюблённые опять начали целоваться. Вадим искоса посмотрел на меня и я почувствовала, что краснею. Желая скрыть смущение, я снова было бросилась к телевизору, но Синеглазый схватил меня за руку и усадил обратно на диван.

-Успокойся, ваш телевизор прекрасно показывает!

Таким образом, мне ничего не оставалось, как смирно просидеть до конца фильма. Едва на экране появились титры, как Вадим повернулся ко мне:

-Марина, может, прогуляемся?

-Хорошо, только мне нужно переодеться.

Удалившись в спальню, я сменила платье на ажурную маечку и зелёную юбку, а босоножки – на лёгкие «вьетнамки». Мы направились в сторону рощи и, когда проходили мимо скамейки, деревенские увязались следом. У меня в руках был магнитофон и как только мы ступили на опушку, началась новая песня:

Милая, милёная, юбочка зелёная!

. . . . . . . . . .

За деревней лес густой,

Слышишь, милая, постой!

В это время Синеглазый, по-видимому, желая мне что-то сказать, дотронулся рукой до моего плеча. Отпрыгнув в сторону, я бросила на него с лукавый взгляд.

Будешь юбочку носить –

Буду милую любить!

. . . . . . . .

Милая, милёная, юбочка зелёная!

До Вадима, наконец, дошло, что на мне зелёная юбка и он тоже улыбнулся. Кто-то из деревенских предложил сыграть в ладу, а затем – в «Панаса». Вадиму выпало водить и Алёнка завязала ему глаза своей ситцевой косыночкой. Однако сквозь неё, наверно, было всё видно, иначе бы ему ни за что меня не догнать! Согласно правилам игры, Синеглазый теперь должен был меня опознать, не снимая повязки. Но парень не мог сразу назвать моё имя, так как все догадались бы, что он подглядывал. Тогда Вадим провёл рукой по моим волосам, хотя ещё раньше я собрала их в узел и сколола шпильками, а такие причёски были у некоторых девок. Затем снова дотронулся до моего плеча, однако мне удалось набросить сверху Димкину рубашку, которую тот снял из-за жары и повесил на берёзу. Немного подумав, Синеглазый быстро присел, чтобы проверить, во что я обута, так как у меня единственной были «вьетнамки». Но я и тут опередила его, поджав сначала одну, а потом другую ногу, как журавль. С интересом наблюдавшие за нами деревенские засмеялись и Вадим, отбросив все уловки, сказал:

-Марина!

В самый разгар веселья Алёнка вдруг громко ойкнула и запрыгала на одной ноге. Наверно, она растянула связку. Ещё раньше её брат отлучился, сказав, что ему нужно сбегать по одному делу домой. Поэтому, окинув взглядом парней, я спросила:

-Кто поможет ей добраться до дома?

Не успел никто ничего ответить, как Димкина сестра схватила за руку стоявшего рядом Синеглазого:

-Вадим, ты мне поможешь?

Тому ничего не оставалось, как согласиться. Они ушли, а мы с деревенскими вернулись на скамейку. Через некоторое время я поднялась с места и сказала:

-Подождите, я сейчас!

Пройдя несколько шагов по тропинке, я услышала чьи-то голоса, доносившиеся из-за соседних кустов и, осторожно раздвинув ветки, увидела Алёнку и Вадима, стоявших на небольшой поляне. Внезапно Димкина сестра положила руки парню на плечи. Судя по лицу Синеглазого, он был удивлён не меньше, чем я, и даже слегка отстранился. Но Алёнка не отступала. Встав на цыпочки, она попыталась поцеловать его, но в эту минуту раздались чьи-то шаги. Это был Димка. Его сестра тотчас опустила руки и отошла на шаг от Вадима. Но мой сосед, не заметив их, прошёл мимо. Мне тоже не хотелось больше задерживаться здесь и я бегом вернулась к скамейке:

-Где Димка?

-Что случилось, Марина? – спросил тот, вскочив с места.

-Потом объясню! Пойдём!

Схватив парня за руку, я увлекла его за собой. Когда мы проходили мимо полянки, я заметила, что расстояние между вышеупомянутой парочкой ещё более увеличилось. При этом Алёнка ковыряла носком туфли землю, а Вадим курил и одновременно что-то выговаривал ей. Услышав Димкин голос, они повернули головы, но я смотрела прямо перед собой, а мой сосед и вправду не замечал никого, кроме меня.

В окнах нашего дома не было света, так как дядька, вероятно, ещё до сих пор не вернулся.

-Зайдёшь? Ты ведь ещё не был у меня в гостях, - предложила я Димке и он с радостью согласился. Включив свет, я усадила парня на диван и поставила на электроплитку чайник. При этом я едва не выронила его, когда, разливая по кружкам кипяток, случайно бросила взгляд в сторону окна. Димка же, подумав, что моя рука дрогнула из-за тяжёлого чайника, бросился ко мне на помощь. На самом же деле это было вызвано тем, что с улицы к оконному стеклу прильнуло лицо Синеглазого. После того, как мы с Димкой попили чая с бутербродами, мне захотелось проверить, не ушёл ли Вадим. Выключив свет, я приблизилась к окну и стала всматриваться в темноту. Он стоял в двух шагах от дома и курил. Неожиданно сзади ко мне приблизился мой сосед и положил руку мне на плечо. Повернувшись к нему, я мягко произнесла:

-Уже поздно, Дима. Тебе пора!

Выпустив его через заднюю дверь, я вернулась в зал и снова подошла к окну. Вадим не двигался с места, в то время как Димка вернулся к себе домой через дыру в плетне, предусмотрительно проделанную мной перед этим. Ещё немного понаблюдав за Синеглазым, который явно собрался дежурить под нашим домом всю ночь, я ушла спать в горницу.