Массимо
Оставшаяся часть пути далась с большим трудом.
Мы с моими людьми пробирались через более традиционную часть кладбища, где на траве лежали каменные плиты. Затем мы укрылись за крошечной часовней с куполообразным потолком.
Мы могли бы пройти к церкви более прямым путем, но, как и предсказывал Ларс, в конце коридора длиной 150 футов нас поджидали вооруженные наемники. Их было по меньшей мере пятеро, и они открыли по нам огонь из-за угла, когда мы вышли на кладбище.
Они теснили нас к центральной дорожке, которая вела к церкви…
Чтобы Цольнер мог нас расстрелять.
К счастью, ряд зданий пока прикрывал нас от него.
По пути через кладбище мы перестреливались еще с тремя наемниками. Двоих мы убили, а один отступил.
Но я потерял еще одного человека. Херардо был ранен в ногу и не мог идти, поэтому мы спрятали его в кустах.
Все это время я слышал выстрелы по всему острову.
И редкий, но непрекращающийся треск винтовки Цольнера.
Каждый раз, когда я его слышал, я вздрагивал…
Потому что был уверен, что это означает гибель одного из наших бойцов.
Наконец мы вышли к полукруглому двору, который вел к церкви.
Единственным способом попасть внутрь было 80 футов открытого пространства.
Я знал, что за каждым углом прячутся наемники.
Но самую серьезную угрозу представлял собой Цольнер на колокольне.
Снайпер наверху, и Бог знает сколько стрелков, поджидающих в укрытии.
Это было похоже на то, как если бы мы шли прямо на работающую бензопилу.
С запада, прямо через открытую дорожку от меня, приближался Адриано.
Когда он сошел с лодки, с ним было шесть человек.
Но теперь их оставалось только двое.
Сзади нас от кладбища, перебегая от дерева к дереву, появились еще пять человек.
Ларс, Адриано и я приехали на остров с 20 бойцами.
И только 8 остались в живых.
Нехорошо… Особенно если учесть, что самая трудная часть битвы была впереди.
На кладбище не было слышно ни звука. После всей этой стрельбы было жутковато… как затишье перед бурей.
― Что нам делать? ― Прошептал Адриано через 20-футовый проход во внутренний двор.
― Ларс? ― сказал я, извлекая обойму из своего Глока, вставляя новый магазин и передергивая затвор.
― Кажется, я вычислил снайпера, ― ответил он через наушник. ― Он, случайно, не в шапке?
― Это он. А что с Лучией? ― спросил я, сердце страшно колотилось в груди.
― Я вижу голову девушки. Кажется, она сидит на стуле. У нее синяк под глазом, но в остальном она вроде в порядке.
У меня кровь закипела от мысли, что мой кузен или Цольнер, или кто-то еще ударил ее.
― А что с Аурелио?
― Он прячется на колокольне, так что я не могу сделать точный выстрел. А у меня есть только один. Как только я его сделаю, они залягут, и другой возможности у меня не будет.
― Хорошо… сними Цольнера.
― Он лежит на животе на балконе. Из-за угла я не вижу его тела. Я вижу немного шляпы, но только ее верхнюю часть. Когда он переводит ружье, чтобы прицелиться в новую цель, он слегка поднимает голову ― поэтому мне нужно, чтобы кто-то заставил его перевести ружье.
― Значит… кто-то должен выбежать во двор, вот что ты хочешь сказать, ― сказал Адриано.
― В общем-то, да.
― Я пойду, ― сказал я. ― У меня есть пуленепробиваемый щит.
― Сколько раз он стрелял в тебя с тех пор, как ты сошел с катера? ― спросил Ларс.
― Только один раз.
― Тогда это бесполезно. Он знает, что не сможет пробить твой щит, поэтому он будет игнорировать тебя ― и в итоге ты просто будешь сражаться с 20 наемниками.
― Двадцать наемников?!
― Два или двадцать, неважно ― ты не заставишь Цольнера стрелять.
Я оглянулся на своего единственного оставшегося пехотинца.
Мне не хотелось посылать его на это, вполне возможно, самоубийственное задание, но…
― Значит, это буду я, ― сказал Адриано.
― Что?! ― воскликнул я.
― Хочешь сделать работу хорошо ― делай ее сам, ― сказал он, глядя мне в глаза. ― Приготовься, Ларс ― я хочу сделать это только один раз.
― НЕТ! ― крикнул я.