Массимо
Первая часть ― убедить Лучию ― была трудной. Но я справился.
Я искренне верил, что план сработает. Иначе я не смог бы заставить ее согласиться с ним.
Может быть, Никколо мог бы придумать что-нибудь получше. Но его здесь не было, и я сделал все, что мог.
В глубине души я верил, что это наш лучший шанс спасти ее.
А что касается меня?
Мне было наплевать на себя.
Что бы ни потребовалось для ее безопасности, я сделаю это без сомнений.
Убедив Лучию, я приступил ко второй части плана.
Мне нужно было прикрытие ― что-то, что могло бы скрыть мои перемещения от Цольнера, пока я стреляю в него.
Я пробрался в спальню, сдернул с кровати простыни и перебрался в кабинет.
Ряд французских окон выходил на лес. Они начинались примерно в футе над полом и доходили почти до потолка.
Это было одно из тех окон, из которых Цольнер раньше выбил стекло, чтобы привлечь наше внимание.
Теперь настала моя очередь привлечь его внимание.
Я пополз на кухню… поднялся и вытащил ящик со столовыми приборами… и снова пополз к французскому окну.
Я вогнал ножи через простыню в стены, используя их, по сути, как булавки. Когда я закончил, ткань закрыла нижнюю половину окон.
Затем я вырезал в простыне дюжину небольших отверстий ― достаточно больших, чтобы я мог видеть через них из своего охотничьего ружья, и достаточно низких, чтобы я мог удобно целиться через них, лежа на полу.
Простыня была белой, что было не очень хорошо ― она будет отражать свет от луны, скрытой за облаками.
Но внутри хижины было совершенно темно, да и лес снаружи был не лучше. Цольнеру было бы очень трудно разглядеть что-либо в такой темноте.
Он мог бы видеть вспышку дула при каждом выстреле, и это помогло бы ему понять, откуда я стрелял.
Это означало, что при каждом выстреле я должен был немедленно перемещаться.
Если он использовал прицел ночного видения, то, надеюсь, вспышка в кромешной тьме перегрузит оптику и ослепит этого засранца.
― О-хо, создаем охотничий заслон, да? ― с веселым смехом воскликнул Цольнер. ― Газель обращает тактику охотника против него самого! Очень умно! Полагаю, это означает, что скоро начнется стрельба, ja?
Я не ответил ему, но он продолжал говорить.
― Я еще немного подумал. Чтобы избежать кровопролития, я подслащу сделку. Я скажу тебе, куда я доставлю фройляйн Фиоретти, как только она окажется у меня. Тогда ты сможешь прийти за ней и спасти ее. Мне все равно, что ты будешь делать после того, как я получу деньги. Я должен доставить ее куда-нибудь поближе к Венеции. Die Insel der Toten ― как это правильно сказать ― остров мертвых, ja?
Я посмотрел на Лучию.
― О чем он?
― Он имеет в виду остров Сан-Микеле, ― прошептала она. ― Это кладбище в Венеции. Палаццо Ноны находится через воду от него.
Цольнер продолжал говорить.
― На острове есть церковь. Там я передам фройляйн твоему кузену, после чего мне заплатят, и я уеду. Видишь? Я все тебе рассказал! Отдай ее мне, а потом следуй за нами и спаси ее, как только я уеду. Мне все равно, лишь бы мне заплатили.
― Почему бы мне просто не заплатить тебе втрое больше, чем платит Аурелио, и ты просто уйдешь? ― крикнул я.
Цольнер захихикал.
― Ах, если бы я только мог… но моя репутация была бы разрушена! Меня никогда не наймут на другую работу! Нет, я действительно должен настаивать на том, чтобы ты передал мне фройляйн.
― Тогда я действительно должен настаивать на том, чтобы ты отправился в ад.
Цольнер театрально вздохнул.
― Это твой окончательный ответ?
Когда я не ответил, он сказал:
― So läuft der Hase21!
― Боже, он никогда не заткнется, ― прошептала Лучия.
Когда с завесой было покончено, мы с Лучией переползли в гостиную. Я отпер обычное окно и приподнял створку, чтобы Лучия могла вылезти наружу.
Я дал ей Глок и напомнил, как стрелять и как перезаряжать, если кончились патроны. Затем я попросил ее положить запасные магазины в карманы куртки.
Я всунул ей горсть монет и несколько 100-евровых купюр на случай, если она доберется до города, а также написал номер телефона Никколо на бумажке.
― Пожалуйста, не заставляйте меня делать это, ― прошептала она, и слезы навернулись ей на глаза.
― Все будет хорошо. Поверь мне. Как только услышишь первый выстрел из моей винтовки, вылезай в окно и беги. Понятно?
― Я ненавижу тебя за это, ― жалобно сказала она.
Я улыбнулся.
― Музыка для моих ушей. ― Затем я поцеловал ее, пока мы оба лежали на полу. ― Удачи.
Я отвернулся, чтобы встать.
А она потянулась ко мне, обхватила руками мое лицо и яростно поцеловала.
Когда все закончилось, я улыбнулся в последний раз… затем повернулся и пополз по полу к французским окнам.
Я поднял с пола свое охотничье ружье. Лежа на животе, я просунул ствол в одно из отверстий в простыне.
Первый выстрел не имел значения. Я понятия не имел, где находится Цольнер, и шанс попасть в него был один на миллиард.
Поэтому я просто нажал на курок.
БАБАХ!
Беги, ― тихо скомандовал я Лучии.
Затем я перекатился по полу, чтобы избежать ответного огня Цольнера, и занял следующую позицию.