Массимо
Как только ее люди ушли, la Vedova обратилась ко мне.
― Что ж, синьор Розолини, похоже, я должна перед тобой извиниться.
― За что?
― За то, что не поверила тебе насчет вашего дяди. Если бы я послушала тебя с самого начала, мы могли бы избежать этого…
Она оглядела все трупы.
― …фиаско.
Затем она снова повернулась ко мне.
― Ты можешь быть уверен, что я поддержу вашу семью в любых действиях, которые вы предпримете против вашего дяди и кузена.
― Спасибо, синьора.
Она прищурилась.
― Что случилось, синьор Розолини?
Она была проницательна, надо отдать ей должное.
― Просто… не лучше ли было бы оставить Джотто в живых для допроса? ― спросил я.
― Мы выяснили то, что нам было нужно. А после такого эпизода иногда лучше показать устрашающий пример, чем получить какие-то обрывочные сведения.
Я не был в этом уверен, но не стал высказывать свои сомнения. В конце концов, она была Доном мафии ― точнее, Донной. Великая Донна Cosa Nostra. Она управляла империей своей семьи железным кулаком с тех пор, как я был ребенком.
Но в одном я был уверен ― мой брат Адриано одобрил бы это.
Ему тоже нравилось убивать людей до того, как они были допрошены.
― Вы же понимаете, что Джотто мог быть не единственным предателем, ― сказал я.
Она нахмурилась.
― Прекрасно понимаю. Я об этом позабочусь.
Ну что ж.
Очевидно, она не любила, когда посторонние задавали вопросы о ее организации или о том, как она ею руководит.
Я подумал, что она злится на меня за то, что я перешел границы дозволенного, но внезапно ее голос смягчился.
― Я не должна была сомневаться в тебе, Массимо.
Я удивленно посмотрел на нее.
Употребление моего имени, тем более такой властной женщиной…
Это было как признание.
Как будто меня приняли в ее ближний круг.
А получить извинения от столь влиятельного человека?
Реже, чем полное солнечное затмение во время соединения всех планет.
Однако я не стал называть ее по имени, когда отвечал. Разница в нашем положении требовала, чтобы я обращался к ней с максимальным почтением.
― Не стоит сожалений, синьора.
Она одарила меня улыбкой мрачного веселья.
― Это было не столько сожаление, сколько констатация факта.
Я усмехнулся. Даже когда она просила прощения, она не говорила, что ей жаль.
― Понятно. Но сейчас мы должны позаботиться о вашей безопасности, а также всех членов вашей семьи.
Ее глаза расширились, и она задохнулась от ужаса.
― О, Боже…
― Что?
― Моя внучка…
Я точно знал, о чем она думает.
Если la Vedova хотели похитить, то велика вероятность, что могут похитить и ее единственного живого родственника.
Особенно после того, как Фаусто узнает, что его план по захвату la Vedova провалился.
― Где она? ― Спросил я.
― В Университете Ca’ Foscari.
Самый престижный университет в Венеции.
― Подожди, ― сказала la Vedova, а затем громко крикнула: ― Родериго!
Один из телохранителей просунул голову в дверь.
― Синьора?
― Позвони моей внучке, немедленно!
Мужчина достал телефон, бросившись к la Vedova.
Затем он набрал номер, включил громкую связь и протянул телефон, чтобы мы могли слышать.
Мы прослушали гудки.
Затем последовала запись молодого женского голоса.
Это Лучия. Оставь сообщение… СУЧКА.
Честно говоря, я был в полном замешательстве.
Голос девушки был молодым, язвительным и неуважительным ― совершенно не похожим на голос ее бабушки.
Ну… может быть, немного.
По части язвительности у них было много общего.
La Vedova посмотрела на меня с усталым выражением лица.
― Моя внучка, ― сказала она с отвращением в голосе. Затем она снова повернулась к телефону. ― Лучия, это бабушка ― позвони мне СРОЧНО. На палаццо совершено нападение. Со мной все в порядке, но я беспокоюсь за твою безопасность. Я посылаю Родериго и нескольких моих людей за тобой…
― Я пойду с ними, ― предложил я.
― И джентльмена по имени Массимо Розолини. Позвони мне, как только получишь мое сообщение.
Затем она кивнула Родериго, и он завершил звонок.
― Напиши ей то, что я сказала, ― приказала она.
Родериго начал набирать сообщение большим пальцем.
La Vedova повернулась ко мне.
― Спасибо за твое любезное предложение. Учитывая совершенное ранее, я рада, что ты пойдешь с моими людьми.
― С удовольствием сделаю это, синьора.
Она сжала мои руки своими маленькими холодными пальчиками ― и впервые я увидел в ее глазах настоящий страх.
― Я умоляю тебя, синьор, верни мне ее в целости и сохранности, и я заплачу любую цену, которую ты запросишь. Она ― все, что у меня осталось в этом мире.
Обращение «синьор» было еще более удивительным, чем когда она назвала меня по имени.
«Синьор» означает ― господин, когда его называют по имени, например, ― синьор Розолини.
Но просто «синьор» гораздо более уважительно, когда используется как непосредственное обращение.
Оно может означать все, вплоть до ― господин.
Для великой Донны Cosa Nostra обратиться ко мне таким образом…
Это была редкая честь, действительно.
― Единственное, о чем я прошу, ― это ваша дружба, синьора, ― сказал я с уважением.
― Ты уже получил ее за то, что спас мне жизнь, ― заверила она меня. ― А теперь иди ― верни мне мою внучку в целости и сохранности!