Меч Шаннара

Глава 11

Шло время. Отряд смелых и мужественных путешественников прошел уже десятки миль по заповедным тропам Волчьих гор. Алланон решил, что уже пора сделать привал. Далеко позади осталось ущелье Ловушка, исчезла опасность нападения гномов, теперь друзья двигались по глухим лесам и гористой местности. Они шли быстро, уверенно ступая по широким и ясным тропам — на их пути не было особенных препятствий. Свежий горный воздух приятно холодил щеки, а ласковые лучи теплого полуденного солнца внушали успокоение и надежду. Гористая местность встречалась редко — в основном, путники шли лесом. И сквозь густой полог зеленых деревьев лишь иногда поблескивали снегом на солнце горные пики, которые были, по всей видимости, еще далеко. И, хотя это была дикая, необжитая земля, ничто здесь не указывало на грозящую путникам опасность. Статные, могучие стволы дубов и вязов величественно раскинули вверх свои роскошные зеленые кроны. Лучи солнца играли в яркой зелени орешника и остролиста. Вверху, в голубом поднебесье, а также высоко на деревьях весело пели птицы, радуясь ясному дню и ласковому солнцу. Дул легкий ветерок. Лес тихо шумел, и было что-то надежное и успокаивающее в этом негромком ровном гуле. В высокой душистой траве раздавалась трескотня насекомых, мелькали в траве и на ветках маленькие безобидные зверьки. Все вокруг жило, пело и радовалось бытию. И друзья, всем своим существом переживая совершенную гармонию окружающего, убедились в правильности выбранного пути в замок Паранор.

— Мы устроимся здесь на ночлег. Нужно поспать хотя бы несколько часов, — произнес великий путешественник. — Рано утром я намерен оставить вас. Хочу проверить, нет ли где в Волчьих горах следов лорда Уорлока и его эмиссаров. Раз мы выбрали путь через эти горы и южную окраину Аннарских лесов, нам неизбежно придется пересечь равнины, которые простираются перед замком Паранор. Если эти дьявольские создания или их пособники блокировали проход в замок, нам придется изменить маршрут. Я должен выяснить это как можно скорее.

— Ты пойдешь один? — спросил Балинор.

— Думаю, что это будет разумнее всего. Я не подвергаюсь большой опасности, и для меня гораздо важнее знать, что вам ничего не угрожает. Гномов не так-то легко провести. Наверняка сейчас охотничий отряд гномов рыщет повсюду, желая убедиться: живы мы или нет. Гендель сможет вести вас не хуже, а я догоню вас где-нибудь на пути к равнинам.

— Каким путем ты пойдешь? — В лице Генделя была явная озабоченность.

— Полагаю, что Нефритовое Ущелье надежнее всего. На своем пути я буду оставлять куски материи — точно так же, как мы делали раньше. Красный цвет будет означать опасность. Белый будет говорить о хорошем состоянии дел.

Стояла безлунная ночь. Небо над вершинами сосен стало переливаться холодными огнями. Свет ночных звезд слабо освещал землю. В лесу была тишина. Только в густых кустарниках и перелесках изредка кричали спросонок какие-то птицы. Воздух был свеж и прохладен. Путники устроились на ночлег в небольшой лощине, со всех сторон окруженной скалистыми выступами так, что эти каменные заграждения хорошо защищали их. Им вновь пришлось съесть холодный ужин, поскольку разжигать огонь было рискованно. Гендель устроился на ночлег, заняв позицию наблюдателя и верного стража этого отважного отряда. Спали по очереди — на неприятельской территории это было более чем разумно. Разговор после ужине не клеился, и каждый, кто получал возможность вздремнуть, сейчас же проваливался в глубокий сон. Путешественники изрядно устали.

Ши захотел быть в числе первых наблюдателей, страстно желая поскорее внести ощутимый вклад в общее дело. Он уже не раз был свидетелем того, что члены отряда рисковали своей жизнью, оберегая его, Ши, а у него, между тем, еще не было яркой возможности проявить собственное мужество и бесстрашие. На протяжении двух последних дней изменилось отношение Ши к самому походу в замок Паранор. Только теперь он стал осознанно понимать, насколько это важно — получить легендарный Меч, какая тесная связь между жизнью людей в четырех землях и этим Мечом, какие страшные последствия ожидают человечество, если его, Ши, убьют, а Меч попадет в руки лорда Уорлока. В его воображении всплыли ужасные картины появления дьявольского создания с изображением Черепа. Он содрогнулся лишь при одном воспоминании, сколько раз это исчадие ада, как гигантский коршун, кружило над ним и Фликом. Кровь стыла в жилах, когда это мерзкое чудовище намеревалось камнем упасть на свою жертву. И они с Фликом имели все основания благодарить судьбу за то, что она не раз отводила от них страшный удар. Ши только теперь по-настоящему осознал свое предназначение, свою миссию, свою кровную принадлежность к роду Джерла Шаннара, и это одновременно наполняло его гордостью и тревогой за то, сумеет ли он выполнить возложенную на него миссию. На его пути возникли не только опасные угрозы, испытания и препятствия. Ужаснее всего, что он лицом к лицу столкнулся с силой, могущественной и таинственной, истоки которой лежат за пределами разума и логики простых смертных. И, несмотря на это, Ши ни секунды не сомневался в том, что надо сделать все от него зависящее и получить Меч Шаннара, а отступить на полпути было бы жесточайшим предательством, недостойным ни Эльфа, ни Человека. Он отчетливо сознавал, что, если бы даже ему сказали о тщетности всех прилагаемых усилий, он бы все равно проделал этот трудный и рискованный путь в замок Паранор.

Вскоре вернулся Алланон, не сказав никому ни слова, лег и уснул в течение нескольких секунд. Истекли два часа на наблюдательном посту, и Ши уступил свое место Дурину. После полуночи подошел черед ночного дежурства для Флика, и тот увидел, как решительно и резко поднялась могучая фигура мудрого исполина, как он быстро расправил длинный походный плащ, надвинул на лицо темный капюшон и устрашающе выпрямился во весь свой огромный рост — все это было сделано на одном дыхании, в одном стремительном порыве, как будто наружу вырвался гигантский и мощный сгусток энергии. Все это невольно напомнило Флику ужас первой встречи с Алланоном на лесной тропе в Долине. На какое-то мгновение великан остановился, посмотрел на спящих, на безмолвно застывшего Флика и… не говоря ни слова, стремительно направился к тропе, ведущей на север. И в этот миг его поглотила ночная тьма.

Всю оставшуюся часть ночи Алланон провел в пути. Его огромная темная фигура с быстротой летящей тени неслась по нехоженым тропам. Казалось, этот мрачный великан парил над землей, лишь изредка касаясь ее ногами. Со стороны можно было подумать, что летит какая-то неземная субстанция, которая фиксирует каждый шорох и стук, видит, как сонно копошатся в норах живые твари, все замечает и анализирует. На самом же деле у Алланона было тяжело на душе. Все вокруг находились в полной уверенности в том, что Алланону известны вещи, о которых они узнают позднее. Все считали его идейным вдохновителем этого похода, верили в его неограниченные силы и возможности. Да, все это так! Но так уж устроен человек, что рядом с гордым осознанием собственных сил и неограниченных познаний живет постоянное сомнение и недовольство собой, которое и заставляет человека постоянно совершенствоваться. Никому не мог признаться Алланон, что в глубине души, как камень на сердце, лежат у него печаль и тревога. И он совсем не был уверен в успешном завершении похода в замок Паранор. Но иного выхода нет. А идти надо только вперед! И снова его огромная мрачная фигура неслась по спящему лесу навстречу новым опасностям.

Золотые лучи предрассветного солнца коснулись верхушек деревьев, когда Алланон миля за милей продвигался по лесным чащам дикого леса. Тропа была едва различима, на дороге то и дело беспорядочно громоздились валуны, завалы из сухих деревьев и кустарников. Алланон сразу заметил, что эта часть леса была объята подозрительной тишиной. Все было погружено в безжизненное молчание; казалось, смерть уже побывала здесь и прикоснулась своим крылом к этой части земли. Между тем на тропе были отчетливо видны метки из белых лоскутков ткани. И, пожалуй, кроме разлитой вокруг зловещей тишины, ничто не предвещало опасность. Только каким-то шестым чувством можно было понять, что стоит за этим странным лесным молчанием. Алланон подошел к развилке тропы. Влево отходила широкая, хорошо протоптанная дорога, которая, по всей видимости, вела к большой долине. Об этом свидетельствовало то, что через несколько сот ярдов две могучие стены по обе стороны тропы расступались и впереди был виден большой просвет. Вторая тропа была еле различима, ее мимолетные просветы были едва видны. Эта узкая тропа вела к горному кряжу.

Внезапно маститый историк всем своим существом ощутил явное присутствие другого живого создания. Это странное существо залегло где-то слева на широкой тропе, ведущей к долине. Кругом было тихо: ни шороха, ни звука. Но Алланон безошибочно чувствовал присутствие создания, которое притаилось и ждало от него последующих действий. Быстрым движением Алланон достал два лоскутка, один — белый, другой — красный, и привязал красный кусочек материи к дереву, стоявшему у широкой дороги, а белый лоскуток прикрепил к ветке дерева, которое росло у узкой тропы, ведущей к горному кряжу. Выполнив эту задачу, он внимательно посмотрел вокруг и прислушался. Ничто не нарушало тишины, ничто не предвещало явной опасности, и все же Алланон явственно ощущал присутствие зловещего существа на широкой тропе. Алланон прекрасно сознавал, что его собственные силы и скрытые возможности не идут ни в какое сравнение с силами этого создания, какое бы оно ни было. Не случайно это существо с самого начала заняло выжидательную позицию. Да, для него это создание, затаившееся поодаль, не представляло опасности, а вот для тех, кто пойдет по этой же тропе после него… Еще раз Алланон внимательно посмотрел на метки и, убедившись в том, что правильно их прикрепил, уверенно ступил на узкую тропу, и через минуту исчез в густых зарослях.

Спустя час странное существо осмелилось пошевелиться, ведь Алланон был уже далеко. Сознавая, что меряться силой с могущественным путешественником вряд ли имело смысл, это хитрое чудище выжидало, когда Алланон уйдет, и теперь, убедившись в собственной безопасности, решило действовать. Бросив пытливый взгляд на развилку тропы, существо довольно усмехнулось. «Как глупы и наивны стремления и действия людей! Вряд ли им помогут эти разноцветные метки… И стоило ли трудиться над тем, чтобы прикрепить их?» — подумало чудовище. И, дьявольски захохотав, оно сделало гигантский бросок вперед и вихрем устремилось вдоль по тропе.

Между тем наступил рассвет. Из-за горных хребтов на востоке величаво поднялось утреннее светило и озарило нежным розовым светом все вокруг. Стояли те трепетные часы утреннего покоя, когда любой громкий звук или резкое движение вступали в грубое противоречие с тихой и прелестной негой, которая была разлита вокруг. С большим сожалением Балинор подошел к своим спящим спутникам и осторожно разбудил их. Путешественники проснулись быстро и, наскоро перекусив, были готовы отправиться в путь. В утреннем воздухе стояла прохлада, и все члены отряда ежились и потирали руки, безуспешно пытаясь согреться под первыми ласковыми, но еще холодными лучами солнца. Кто-то обнаружил отсутствие Алланона, на что Флик ответил, что после полуночи знаменитый историк исчез, ничего не сказав. Его неожиданный уход теперь уже мало кого удивлял, и спустя несколько минут об исчезновении Алланона забыли совсем.

И через полчаса все путешественники уже стояли на тропе и стали осторожно продвигаться к северу через густые дебри Волчьих гор. Шли медленно, почти молча, в том же порядке, что и прежде. Вел друзей по-прежнему Гендель. В мастерстве охотника и ловкости следопыта с ним мог соперничать только Меньон Леа, который с особой бесшумной грацией и ловкостью, присущей прирожденному охотнику, скользил по тропе и в мгновение ока преодолевал препятствия, которые неожиданно возникали перед ним. В глубине души Гендель испытывал истинное почтение к принцу Леа. Однако это не мешало ему сознавать, что Меньон Леа при всех его искусных навыках излишне горяч и недостаточно опытен, а здесь — в этих трудных условиях — нужны холодный ум, крепкая воля, осторожность и знание этих мест. Только в этом случае человек может остаться живым в этих лесах. Однако понимая, что практика иногда ценнее любой теории, Гендель уступал свою роль ведущего Меньону Леа и тщательно следил за тропой, где в любую минуту могли появиться нежелательные сюрпризы.

Одна деталь не замедлила привлечь внимание Генделя. Даже не бросившись в глаза остальным путешественникам, она сразу насторожила его. С особой тщательностью осматривая тропу на всем протяжении их пути, Гендель окончательно убедился в том, что на ней совершенно отсутствовали чьи бы то ни было следы, а следов Алланона вообще не было видно. Белые лоскутки исправно появлялись через определенные интервалы — внешне все выглядело спокойно и в полном соответствии с намерениями Алланона. Но все-таки чрезвычайно странным было то, что отсутствовали всякие, даже малейшие отпечатки следов! Генделю не раз приходилось слышать об экстраординарных способностях загадочного странника, но ему даже не приходило в голову, что человек может столь мастерски скрывать свои следы. Это весьма озадачило Генделя, но, решив не говорить о своих догадках, он молча шел дальше…

По странному совпадению Балинор, замыкавший процессию, тоже в эти минуты думал о великом историке и мыслителе из Паранора, чьи познания были столь велики и обширны, что подчас казалось невероятным, как мог человеческий мозг вместить такой громадный объем информации. Великий путешественник побывал всюду, во всех странах и на всех землях, и приходилось только удивляться тому, как мало знали о нем до сих пор все окружающие. Сам Балинор слышал об Алланоне с самого детства, не раз видел его, но каждый раз его поражала загадочность облика этого человека. Казалось, он всегда был окружен таинственно-мистическим ореолом, проникнуть сквозь который было вне пределов досягаемости для смертного человека. Ученые мужи всех стран и народов почитали Алланона как величайшего ученого и философа, которому до сих пор не было равных, а его редкие способности путешественника, молодой азарт, невиданная сила и ловкость внушали неподдельное восхищение каждому, кто имел счастье встретиться с ним. Балинор неожиданно поймал себя на мысли о том, что на всем немалом протяжении знакомства с Алланоном в этом человеке ему никогда не удавалось заметить какие-либо возрастные изменения. Алланон всегда был в одном и том же возрасте! Балинор сознавал, сколь парадоксальный характер носит его наблюдение, но самое главное заключалось в том, что это действительно было так.

Между тем тропа, по которой шли путешественники, стала заметно сужаться, и густые деревья справа и слева сомкнулись вверху в один сплошной монолитный лиственный полог. Меньон придирчиво посматривал на заботливо укрепленные белые метки, но в душе у него — несмотря на эти белые отметины благополучия — бродили сомнения. Он с особой осторожностью поглядывал вокруг. Был уже полдень, когда путники подошли к тому месту, где тропа неожиданно раздвоилась. Меньон застыл в немом удивлении.

— Это более чем странно. Тропа раздвоилась, и на развилке нет ни одного опознавательного знака — не может быть, чтобы Алланон забыл об этом. Тут что-то не так… — тихим голосом произнес Леа. И тут Гендель все-таки заметил прикрепленные в странном месте полоски белой и красной материи.

— Да, определенно что-то случилось, — с тяжелым вздохом сказал Ши. — По какой же тропе нам следует идти?

Гендель стал внимательно обследовать почву. Недавно опавшие и еще совсем свежие листья и примятые сучья на тропе, ведущей к горному кряжу, свидетельствовали о том, что кто-то прошел по ней. Тропа ниже была гораздо шире и хорошо протоптана. И на ней Генделю удалось заметить едва различимые отпечатки следов.

Более того, у него пока не было доказательств, но его не покидало ощущение того, что нечто опасное находится возле одной из троп.

— Не нравится мне это — что-то здесь неладно, — недовольно пробурчал Гендель. — Знаки перепутаны; не исключено, что это сделано намеренно.

Балинор подошел к Генделю, и они стали сосредоточенно обсуждать предстоящий маршрут к Нефритовому Ущелью. Гендель полагал, что тропа, расположенная ниже, является кратчайшим путем. Однако неизвестно, какой путь выбрал Алланон, и это намного усложняло дело.

— Мы все хорошо понимаем, что Алланон не мог пройти по этой тропе, не оставив определенные опознавательные знаки, — вмешался в разговор Меньон. — И мы должны отдавать себе отчет в том, что что-то случилось либо с Алланоном, либо с опознавательными метками — кто-то сознательно переместил их. Как бы то ни было, мы не должны бездействовать, а гадать сейчас бесполезно. Алланон сказал, что мы должны встретиться около Нефритового Ущелья. Итак, вперед! Я лично предлагаю выбрать нижнюю, более удобную тропу — это действительно кратчайший путь! А на знаки не будем обращать внимание.

Гендель подтвердил свою уверенность в том, что опознавательные знаки, скорее всего, подменены. Ши согласился с ним, признавшись, что уже давно почувствовал что-то недоброе в этих аккуратно прикрепленных метках. Еще некоторое время Балинор и другие члены отряда горячо обсуждали возможные варианты, и, наконец, все сошлись на том, что решили поддержать Меньона Леа. Путешественники выбрали кратчайший маршрут, но договорились соблюдать крайнюю осторожность, пока не минуют эти опасные и таинственные места.

Было также решено, что во главе отряда пойдет Меньон. И путешественники, вступив на тропу, быстро и осторожно пошли по ней. Каково же было их удивление, когда тропа стала быстро расширяться, а плотно сплетенная стена деревьев и кустарников расступилась, открывая большую, широкую дорогу, которая, казалось, заманивала путников.

Через некоторое время взору путешественников предстала довольно странная конструкция. Размеры её были необъятны. Эта конструкция сурово возвышалась среди деревьев и воспринималась как естественная часть леса. Ее гигантские мачты, покрытые вековой пылью и ржавчиной, наводили на мысль об огромном сооружении, которое некогда располагалось здесь. Все члены отряда, не сговариваясь, остановились, с опаской поглядывая на остатки монументальной конструкции. Но вокруг все было спокойно, разрозненные части конструкции безмолвно громоздились среди вековых деревьев. Вряд ли это была ловушка… Пытаясь успокоить себя, путешественники медленно шли дальше.

Вскоре дорога оборвалась, и перед ними предстали потемневшие от времени, покрытые ржавчиной металлические сооружения. Скорее всего, когда-то на этом месте был большой город, однако это было так давно, что уже все забыли об его существовании, как забыли о долине и горах, которые некогда окружали его. И только громадные металлические исполины, наполовину изуродованные и чудом уцелевшие, являли собой молчаливое напоминание о когда-то существовавшей здесь цивилизации. Серо-коричневые, изъеденные дождем, сыростью и временем металлические конструкции, тем не менее, крепко стояли на своих каменных основаниях. В некоторых местах можно было видеть остатки стен. Смертным холодом веяло от голых мачт; пронзительно, будто взывая к памяти, тянулись к небу балки и металлические прутья. Невозможно было себе представить, что когда-то здесь был город, жили люди, которые любили, страдали, радовались и печалились. Что осталось от них? Кто и где хранит память об этом городе? Что осталось от этой цивилизации? Кругом царила мертвая тишина, и безмолвие этого ушедшего в небытие города, а может быть, и цивилизации, нарушали лишь звук шагов путешественников да мрачное завывание ветра. Друзей охватили тревожные мысли; их сердца сжались от невыразимого страха и сознания ничтожности, бренности человеческого бытия. В благоговейном молчании взирали они на это странное беспощадное свидетельство былой жизни.

— Что это за место? — тихо спросил Ши.

— Остатки какого-то города, — пожал плечами Гендель, повернувшись к юному жителю Долины. — Думаю, здесь никто не бывал уже несколько веков.

Балинор подошел к металлической балке, повел пальцами по ней, и тотчас плотным потоком с ее поверхности посыпались пыль, грязь и ржавчина, обнажив еще крепкий и блестящий металл, указывая на то, что эта безжизненная и изуродованная, никому не нужная теперь конструкция еще хранила скрытые жизненные силы. Балинор нагнулся и стал внимательно рассматривать уцелевший фундамент, пытаясь найти какие-либо метки или указатели времени.

— Неужели этот город существовал еще до Великих Войн? — в изумлении воскликнул Ши. — В это невозможно поверить — должно быть, это самый старый город за всю историю существования человечества!

— Да, я припоминаю, что Алланон рассказывал нам о былой цивилизации, — задумчиво проговорил Меньон Леа. — Это действительно была великая эпоха. И просто непостижимо, что от всей этой жизни теперь осталась только груда ржавого металла…

— Может быть, нам стоит немного отдохнуть, прежде чем мы снова отправимся в путь? — предложил Ши. — Кроме того, я бы с удовольствием осмотрел здесь все. Это так интересно…

Балинор и Гендель не были склонны делать остановку, но тут же согласились при условии, что все будут держаться вместе, не теряя друг друга из поля зрения. Ши в сопровождении Флика тотчас же направился осматривать то, что осталось от бывших сооружений. Гендель сел и стал молчаливо ожидать той минуты, когда они, наконец, покинут эти металлические джунгли, находиться в которых для него было крайне неприятно — ему сразу представлялись его родные лесистые места… Гендель еще раз внимательно окинул взглядом всех своих спутников. На первый взгляд ничто не внушало опасений, все были заняты пытливым рассматриванием мертвого города и поиском каких-либо свидетельств ушедшей цивилизации. Но в самом воздухе, в этих застывших неживых останках было нечто зловещее, что напрямую ассоциировалось со смертью. От покосившихся металлических балок веяло смертным унынием, в напряженном воздухе застыло кладбищенское отчаяние. Не было ни одной живой птицы или следа насекомых. Генделю показалось, что с каждой минутой атмосфера вокруг сгущается: становилось все трудней и трудней дышать. Голоса стали хриплыми.

— Что-то здесь неладное, — проговорил Гендель и не расслышал собственный голос.

И как раз в это же время Флик заметил, как из-за фундамента стало выползать нечто огромное и белое, невероятных размеров и неописуемой формы. Флик застыл в ужасе и потерял дар речи. Неподалеку от него Ши с упоением обследовал разрушенные фундаменты и ничего не замечал. Между тем белое существо выпустило вперед свои многочисленные конечности разного размера, которые напоминали огромные отростки. Флик отважился подойти ближе. К горлу подступила тошнота. Недавнее благостное настроение сменилось удушающим отчаянием. Чем дальше, тем сильнее била его необоримая дрожь, а сердце сначала заныло, а потом бешено застучало, предчувствуя страшную опасность. Трепет пробежал по жилам Флика, когда в свете дня он увидел, что странные отростки представляют собой не что иное, как кости. Еще больше повеяло могильным холодом и обреченностью…

И через минуту из своего укрытия выползло белое многоногое чудовище устрашающих размеров, похожее на кошмарное видение. Это жуткое создание, по всей видимости, являлось мутацией или симбиозом живого и механического организмов и могло привидеться лишь не иначе, как в страшном сне. Скрюченные конечности поддерживали тело, представляющее собой металлический каркас, на котором каким-то чудом росло мясо, покрытое густой шерстью. Голова, напоминавшая диковинное насекомое, судорожно болталась на металлической шее. Под огромными, как светофоры, глазами росли отвратительные щупальца, заканчивающиеся жалом. Гигантские челюсти лязгали от голода. Это чудище, созданное людьми другого времени и предназначенное служить их нуждам, выжило, пережило гибель своей цивилизации. В процессе выживания за много веков оно подверглось мутациям и эволюционировало в монстра, питающегося человеческим мясом, полностью утратив те свойства, которыми наделили его создатели. По-видимому, монстр считал Флика беззащитной жертвой и приготовился к нападению. Бросившись вперед, существо нанесло ему лапой мощный удар и повалило на землю. Ближе всех к нему в этот момент находился Ши. С диким криком он бросился на помощь Флику, выхватив охотничий нож и размахивая им перед мордой разъяренного монстра. Страшное существо, очевидно, не ожидало такого поворота событий, оставило свою жертву, находившуюся в бессознательном состоянии, и полностью переключилось на нового противника.

С неведомой ему самому и невероятной для его хрупкой фигурки яростью и отвагой Ши ударил острым ножом по одному из отростков монстра.

— Не делай этого, Ши… — умоляюще закричал Меньон, но было уже поздно. Дикое бешенство овладело монстром. Его громадное уродливое тело содрогнулось, и с ужасным скрежетом выдвинулась длинная лапа, нога или кость — независимо от названия, это было леденящее душу зрелище, — и казалось, через мгновение эта конечность прижмет Ши к земле. С невероятной ловкостью Ши увернулся от занесенной над ним конечности и несколько раз ударил ножом по вытянутым отросткам чудовища. Все это произошло так стремительно, что путешественники, находящиеся на некотором расстоянии, не сразу включились в ответную борьбу. А между тем разъяренный монстр, изрыгая чудовищные звуки, в неистовстве выбросил вперед свои заостренные смертоносные конечности и, вытянув мерзкую голову, приготовился схватить Ши, который как раз в этот момент пытался оттащить Флика в сторону. Еще секунду, и чудовище резким взмахом костяной, лапы прижало Ши к земле. Все вокруг смешалось в едином пылевом вихре, прежде чем все остальные успели подключиться к этому отчаянному поединку. Гендель никогда прежде не видел столь яростного и гигантского, как мамонт, создания, которое веками вынашивало планы, как нападать на беззащитную жертву и уничтожать ее. Карлик дальше всех находился от места, где разыгрывались устрашающие события, и стремительно бросился на помощь юному жителю Долины. Все остальные поступили таким же образом. И в следующее мгновение три стрелы с резким свистом пролетели в воздухе и одновременно вошли в тело извивающегося монстра. Судороги сотрясли тело чудовищного создания, его лапы-отростки конвульсивно сжимались, готовые схватить новую жертву. Из пасти вырывались языки пламени и жуткий скрежет. Чудовище выдвинулось вперед и на мгновение застыло в ожидании рокового поединка. И его вызов не остался без ответа. Меньон Леа, держа в руках огромный фамильный меч, стремительно ринулся навстречу взбешенному монстру. «Леа! Леа!» — звучал в ушах Меньона боевой клич тысячелетий, когда он бежал, перепрыгивая через разрушенные стены и фундаменты, чтобы сразиться с кошмарным чудовищем. Балинор тоже выхватил свой меч и устремился на помощь жителю высокогорья. Дурин и Дэйел направили длинные стрелы в голову гигантской бестии, после чего она взвыла, но, перевернувшись на бок, изловчилась и вынула, вернее каким-то образом вытряхнула эти стрелы из своей толстой кожи Меньон, приблизившись к дьявольскому созданию, со всей силой ударил мечом по ноге монстра, которая находилась ближе всего к нему, и почувствовал, как металл со звоном ударился о толстую кость. Едва не обезумевшее от ярости мерзкое создание повернулось, чтобы напасть на Меньона, но неожиданно получило сильный удар в голову — это Гендель использовал свою недюжинную силу. И через мгновение перед чудовищем уже стоял Балинор, бесстрашно раскрыв обтянутую кольчугой грудь и обнажив меч. Нанеся серию страшных и сокрушительных ударов, принц Каллахорна повредил чудовищу вторую ногу. Мерзкая бестия в неистовстве извивалась, пытаясь кошмарными челюстями и устрашающими конечностями схватить кого-либо из нападающих и в мгновение ока лишить его жизни. Все вокруг оглашалось отчаянными криками нападавших и шумными ударами мечей. Эти мощные удары сыпались один за другим, ибо было необходимо если не прикончить чудовище, то заставить его сдвинуться с места и освободить почти бездыханные тела Ши и Флика. Дурин и Дэйел безостановочно направляли длинные стрелы в мощное тело монстра. Многие из них ударялись и отскакивали от металлического каркаса, другие же со свистом вонзались в мясистые участки туловища, приводя это дьявольское создание в жуткое состояние, близкое к помешательству. Тем не менее, отвратительная бестия отвешивала направо и налево страшные удары своими тяжелыми костяными отростками, и один из таких ударов настиг Генделя, в результате чего карлик на несколько мгновений потерял сознание. Однако Балинор продолжал наносить один за другим сокрушительные удары по всем конечностям монстра, тем самым не давая ему возможности обратить внимание на упавшую жертву.

Наконец, град стрел, которые посылали Дурин и Дэйел, почти полностью лишил зрения правый глаз монстра. Страшная красно-черная вязкая жидкость ручьем полилась из поврежденного глаза. Истекая кровью и корчась в страшных муках от многочисленных ран, чудовище, видимо, сознавало, что битва проиграна, и для того, чтобы сохранить жизнь, надо было немедленно исчезнуть. Сделав немыслимый изворотливый прыжок назад, чудовище, все в крови, издавая жуткие, душераздирающие звуки, стало медленно отползать в лес. Несколько минут Меньон и Балинор яростно размахивали мечами перед носом жуткого чудовища, заставляя его побыстрее уползти прочь, но потом бросились к лежащим на земле Ши и Флику. Оба жителя Долины лежали без движения на сырой земле и казались совершенно бездыханными. Все путешественники в волнении склонились над юношами. Гендель тщательно обследовал их, обнаружив несколько легких ран и сильные ушибы, однако все кости были целы. Трудно было сделать какие-либо заключения относительно внутренних повреждений. Оба получили сильнейшие удары монстра: Флик — в шею, Ши — в область плеча; в этих местах были разорваны кожные покровы и запеклась кровь. И вдруг всех осенило! Яд! Яд проник в кровь, поэтому оба жителя Долины находились в бессознательном состоянии, кожа их была мертвенно-бледная, дыхание и пульс едва прослушивались.

— Я не смогу вылечить их, — обеспокоено заявил Гендель. — Надо поскорее доставить их к Алланону. Он здорово разбирается в этом и, вероятно, сможет им помочь.

— Но они не умирают? На самом деле это только яд? — в отчаянной мольбе прошептал Меньон Леа.

Гендель кивнул в подтверждение этого, и воцарилось гнетущее молчание. Через несколько минут Балинор решил, что пора действовать. Он приказал Дурину и Меньону приготовить прочные носилки для Ши и Флика. Дэйелу было поручено наблюдать за окрестностями на тот случай, если израненный монстр надумает вернуться. Прошло минут пятнадцать-двадцать, когда носилки были сколочены и тела юношей бережно положили на эти носилки, закрыв их одеялами, чтобы защитить от холода приближающейся ночи. Вскоре все путешественники были готовы идти дальше. Впереди по-прежнему шел Гендель, все остальные осторожно следовали за ним. Они быстро миновали руины мертвого города и вскоре вышли на тропу, которая вела к долине. На мрачных лицах путников застыло выражение боли, досады и глубокого огорчения. Они начинали путь все вместе, в полном здравии, а теперь, несмотря на яростное сопротивление, получили жестокий удар. Двое юных жителей Долины были почти бездыханны, и всех путешественников не покидало чувство вины за то, что они не уберегли их. Путников мучили тревожные опасения и мрачные предчувствия. Сумеет ли Алланон вылечить юношей? Судя по из состоянию яд обладал громадной токсической силой. Как долго будет продолжаться действие этого ядовитого вещества? В сознании путешественников то и дело возникали подобные вопросы, и они шли вперед, охваченные горьким ожиданием и безумной тревогой.

Они довольно быстро прошли через долину и продолжали путь дальше по ровной широкой тропе, над которой молчаливо склоняли свои пышные, раскидистые ветви высокие деревья. Их мысли были всецело сосредоточены на раненых юношах. А вокруг все вернулось на круги своя, и путники услышали знакомый шум леса, приветное пение птиц, жужжание насекомых — все те обычные и вместе с тем радостные признаки живой природы, которые вселяют уверенность и дают надежду. Гендель был глубоко погружен в размышления. Его острый глаз, ясное сознание и чутье охотника четко фиксировали любое изменение ландшафта. Одно он не мог понять до сих пор: почему Алланон дал им знак идти этой дорогой. Однако он отчетливо сознавал, что великий историк оставил им правильные ориентиры и это либо силы провидения, либо коварство того страшного существа направили их по ложному пути. Он с досадой покачал головой, бесконечно виня себя за то, что не разгадал сразу хитрые происки дьявольской бестии. Как жестоко поплатились они за эту ошибку! И карлик затопал ногами, обрушивая на себя яростный гнев.

Между тем время шло. Путешественники все еще шли по расхожей лесной тропе. Вокруг стояли могучие деревья и гулко, как океан, шумели своими зелеными раскидистыми кронами. Яркие лучи полуденного солнца нежно золотили всю верхнюю часть леса, и, казалось, над головами путников было волшебное золотое свечение. Стоял чудесный день. Солнце щедро разливало свои благодатные лучи на прекрасную спокойную землю. И путники шли вперед, испытывая лишь единственное и глубокое огорчение по поводу того, что не уберегли двух юных участников похода. Было пройдено довольно большое расстояние, когда день начал медленно угасать. Окрашенные ярким багрянцем, длинной грядой пламенели облака. В лесу на деревьях лежали розовые и красные тени. Вечерело. И внезапно предзакатное буйство красок кончилось: небеса потемнели, и солнце не спеша закатилось. Стал густеть сумрак. Повеяло ночной прохладой. Однако в планы путешественников не входило останавливаться на ночлег. Они должны были спасать жизни двух юных жителей Долины и как можно скорее доставить их к Алланону. Медлить было нельзя. Все как один прекрасно понимали это.

Перед наступлением ночи путники все же решили немного передохнуть. Устали и онемели руки тех, кто нес носилки с Ши и Фликом, ведь дорога была отнюдь не гладкая. Гендель решил переложить обязанности ведущего на Дэйела, который до этого нес носилки с Фликом и изрядно выдохся. Оба жителя Долины были все еще без сознания; завернутые для тепла в одеяла, они лежали с померкшими серыми лицами, и жизнь едва-едва теплилась в них. Гендель пощупал их пульс и обнаружил его слабое биение. Разгоряченный Меньон до сих пор не мог успокоиться и простить себе допущенные просчеты и ошибки. Все внутри у него кипело, он страстно мечтал взять реванш.

После короткого привала путники продолжили свой путь. Небо было высоким и чистым. Из-за далеких холмов величаво встал полный месяц. Холодно сверкали рассыпанные по небу серебристые звезды. Месяц не давал нужного света, и путешественники с опаской шли вперед по темной неровной тропе. Гендель занял место Дэйела у носилок Флика, а молодой стройный эльф, используя поразительные способности, которыми его одарила природа, и свои высокоразвитые органы чувств, повел друзей вперед. Карлик опять с упрямой настойчивостью размышлял о том, сколь необходимы были бы теперь правильные метки, которые должен был оставить Алланон. Именно теперь, как никогда прежде, от этого зависела жизнь жителей Долины, которых надо было как можно скорее доставить к великому путешественнику. Сейчас время решало многое. Погруженный в мрачные раздумья, Гендель не сразу заметил два высоких пика, которые неожиданно появились слева на фоне ясного ночного неба. Несколько мгновений спустя он с очевидной ясностью понял, что они вплотную подошли к Нефритовому Ущелью.

И в это же самое время Дэйел объявил, что тропа разделилась на три дороги. Гендель поспешно сказал, что путь к ущелью лежит через тропу, ведущую налево. Не теряя ни минуты, путники двинулись по этой тропе, которая вела к двум высоким пикам. Ободренные тем, что был виден конец пути, путешественники ускорили шаг и уже предвкушали долгожданную радость от встречи с Алланоном. На носилках по-прежнему без движения лежали Флик и Ши, но уже на подступах к ущелью путники с облегчением заметили легкие движения их тел под одеялами. Все это время в них шла яростная, отчаянная борьба между жизнью и смертью. И то, что они, наконец, зашевелились, — было хорошим признаком, по мнению Генделя. Значит, их организм еще способен бороться за жизнь. Он повернулся, к своим спутникам, чтобы сказать им это, но с удивлением увидел, что все смотрят на мерцающий свет между пиками. Тотчас же его острый слух уловил тяжелые звуки отдаленного барабанного боя и низкий гул разноголосья, раздававшийся из того места, где был источник света. Балинор дал команду всем остановиться и послал Дэйела разузнать, что там происходит.

— Что это? — обеспокоенно спросил Меньон.

— Трудно сказать определенно на столь значительном расстоянии, — задумчиво произнес Дурин. — Похоже, что стучат барабаны, а люди громко разговаривают или поют.

— Это гномы, — с ужасом произнес Гендель. Продвигаясь вперед, они увидели, что возле ущелья горели костры и факелы, а шум издавали несколько десятков барабанов и оживленные, подчас громкие голоса людей. Нефритовое Ущелье, расположенное между пиками, предстало перед путешественниками, а два высоких пика напоминали величественные колонны у входа в это ущелье. У Балинора не было твердой уверенности в том, что это были гномы. По логике вещей, они должны были бы затаиться и, подпустив их ближе, обрушиться на них. Здесь же, наоборот, царило всеобщее оживление, и, казалось, никто не собирался уходить в засаду или нападать. Шум барабанов и гулкие голоса громко разносились по всему лесу. Путешественники решили остановиться и посоветоваться, что им предпринять дальше.

— Что здесь происходит? — с тревогой спросил Балинор у Генделя, когда все путешественники собрались в укрытии.

— На таком расстоянии невозможно сказать ничего определенного, если, конечно, не обладать телепатической способностью чтения мыслей, — с нарастающим раздражением ответил карлик. — Судя по тембру голосов это — гномы, но слова различить нельзя. Я предпочел бы пройти вперед и все выяснить на месте.

— Нет! Нет! Не делай этого… — быстро вмешался в разговор Дурин. — Это надлежит сделать эльфу, а не карлику. Я двигаюсь быстрее и тише, чем ты, и скорее почувствую опасность.

— В таком случае, пойти должен я, — предложил Дэйел. — Я двигаюсь быстро и совсем незаметно, кроме того, я самый миниатюрный среди вас. Я скоро вернусь.

Не дожидаясь согласия, он исчез в темноте прежде, чем кто-либо успел возразить. Дурин обеспокоено смотрел в сторону темного леса, куда только что убежал его брат. Все присутствующие увидели в его глазах глубокую тревогу за него. Дурин понимал, что, если в действительности в Нефритовом Ущелье находятся гномы, они заметят его и не выпустят оттуда живым. Гендель досадливо поморщился и сел на траву около дерева. Оставалось одно: терпеливо ждать возвращения Дэйела и в случае необходимости сразу прийти ему на помощь. Между тем Ши начал стонать, двигать руками и ногами и совершать небольшие движения всем телом; одеяло сползло на землю. Флик делал движения точно такого же рода, хотя и менее выраженно. К ним подошли, погладили обоих по голове, поправили одеяла, и вскоре братья затихли. А все путешественники с тревогой смотрели в сторону ущелья, их мучили тревожные предчувствия. Что же это все-таки за существа, которые блокировали вход в Нефритовое Ущелье? Ведь рано или поздно им все равно придется сразиться с ними. Тянулись бесконечно длинные минуты ожидания. Наконец, из темноты появился Дэйел.

— Ну что, это гномы? — раздался поспешный вопрос Генделя.

— Сотни гномов, — мрачно ответил Дэйел. — Они заполнили все пространство перед входом в Нефритовое Ущелье. Повсюду горят костры и факелы. Должно быть, у них какая-то праздничная церемония. Но хуже всего то, что они все сосредоточились у входа в ущелье. И ни одной душе не удастся проникнуть в ущелье незамеченной.

Он с минуту помолчал, посмотрел на распростертые тела братьев и продолжал:

— Я обследовал вход в ущелье, в том числе и пики. Невозможно проскользнуть в ущелье, минуя гномов. Они заманили нас в ловушку!