Меч Шаннара

Глава 32

Наступил новый день битвы за Тирсис. Обе стороны понесли огромные потери в этой безумной жестокой схватке. После гибели Актона обязанности командующего оборонительными рубежами были возложены на Фэндвика. Принимая во внимание многочисленные потери в рядах своих войск, Балинор отдал приказ прекратить наступление и перейти к планомерному отражению ударов Северной Армии. Вскоре в тяжелом бою был убит доблестный Фэндвик. Король Каллахорна хорошо понимал, что его армия, несмотря на отвагу и мужество, не сможет долго стоять на оборонительных рубежах. И для того, чтобы избежать дальнейших потерь, он отдал распоряжение медленно отступать вглубь города. Оставив значительные силы около ворот внешней стены города, войска Пограничного Легиона в основной своей массе стали медленно отступать. Это были горькие минуты для отважных защитников Тирсиса. Из-за стен города они молча наблюдали, как войска неприятеля занимали их бывшие отдаленные рубежи обороны. Близилась ночь, и вражеская армия, видимо, решила перенести основной бой на утро. Вскоре еще до наступления темноты жители Тирсиса стали свидетелями того, как на специальных тяжелых повозках были привезены три огромные высокие дозорные башни, которые с помощью механизмов были подняты вертикально и достигали высоты внешней стены города. Скорее всего, это был тщательно продуманный психологический маневр, рассчитанный на то, чтобы держать войска Легиона одновременно в напряжении и под неусыпным наблюдением.

Балинор вместе со своими военачальниками и друзьями из Кульхавена встревоженно наблюдал из-за ворот за действиями неприятеля. У него даже мелькнула мысль ночью организовать вылазку и поджечь вражеские дозорные башни. Однако Балинор тут же отбросил эту мысль, понимая, что именно этих-то шагов и ждут от них враги. Его не покидала мысль о том, что за всем этим массированным наступлением Северной Армии кроется нечто такое, что пока ускользает из общего понимания. Кроме того, Балинор недоумевал, почему к ним до сих пор не присоединились армии Эвентина. Король Эльфов во всех отношениях не тот человек, который может подвести. И, тем не менее, от Эльфов не было никаких известий, что было более чем странно. В душу Балинора стали закрадываться тревожные и мрачные подозрения. Между тем уже совсем стемнело, и, приказав вести усиленное наблюдение за врагом, Балинор предложил всем идти ужинать.

Тем временем небольшая группа людей, укрывшихся в густой тени деревьев в нескольких милях от западных предместий Тирсиса, с волнением наблюдала, как войска Северной Армии выкатили три огромные башни перед внешней стеной города, готовясь к утреннему наступлению на город-крепость.

— Все-таки мы должны сообщить им, что идет подкрепление, — тихим голосом проговорил Джон Лин Сандор. — Балинор будет рад узнать, что наша армия уже в пути.

Флик выжидающе посмотрел на перевязанного Эвентина.

— Я уверен, что армия уже на пути к Тирсису, — твердо произнес король Эльфов. — Прошло три дня с тех пор, как отправился Брин. Если до завтрашнего утра он не вернется, тогда я поеду сам.

Друг Эвентина покачал головой и положил руку на плечо короля Эльфов.

— Нет, Эвентин. Ты еще слишком слаб для путешествия. Воздержись от передвижений. Балинор — опытный воин, и надо не забывать о том, что еще никогда захватчикам не удавалось проникнуть за стены Тирсиса. Легион достаточно долго может вести оборону.

Какое-то момент все молчали. Флик посмотрел на город, который молча высился в темноте наступившей ночи, и с тревогой подумал о своих друзьях. Где они, что с ними? Меньон должен быть где-то за стенами города. И ему, конечно, неизвестно, что случилось с Фликом и Эвентином. И он, несомненно, не имеет ни малейшего понятия о том, где находится этот загадочный, непредсказуемый Алланон. Успев появиться в самый критический момент и сотворив чудеса во имя спасения Флика и Эвентина, он без видимой причины опять исчез. Было все-таки много странного, непонятного в самом облике этого человека и его действиях.

— Город окружен и со всех сторон охраняется неприятелем, — мрачно произнес Эвентин. — Будет чрезвычайно трудно пройти через вражеские укрепления и передать Балинору весть о приближении наших войск. Однако, я думаю, ты прав, Джон Лин. Балинор должен знать, что мы о нем не забыли.

— Да, но у нас нет достаточной силы, чтобы прорваться сквозь линию северян в Тирсис, — задумчиво проговорил друг Эвентина. — Хотя…

Он посмотрел на высокие темные башни, воздвигнутые врагами, и перевел взгляд на Эвентина.

— Да, всего лишь небольшой жест, — многозначительно сказал король Эльфов.

Оставалось еще несколько часов до полуночи, когда Балинор отдавал распоряжения специально выделенным наблюдателям за тремя вражескими башнями. Некоторое время он молча и напряженно вглядывался в хаотичные передвижения врага за воротами города. Рядом с ним стояли Гендель, Меньон, Дурин и Дэйел. Внезапно прямо перед высокими башнями взвился в небо огромный язык пламени. Костер запылал так неистово и неожиданно, что солдаты вражеской армии забегали, заметались, пытаясь погасить его и не допустить распространения. Не было ни малейших сомнений в том, что врага застали врасплох. Балинор молча посмотрел на друзей и с облегчением улыбнулся. Ясно, что враг не мог сам поджечь свои укрепления. А это значит, что помощи ждать недолго.

Утро следующего дня началось с тяжелого и унылого рассвета, который угрожающе навис над Каллахорном и Северной и Южной Армиями. Не слышно было ни боя тысяч барабанов гномов, ни топота марширующих солдат, ни каких-либо других признаков начинающегося наступления. Все было тихо: ни звука, ни движения. Около внутренних стен Тирсиса солдаты Пограничного Легиона стояли в нервном ожидании и вглядывались в глубину расположения противника.

Балинор возглавлял командование в районе центральной части внешней стены. Гинниссон командовал правым флангом, Мессалин — левым. Янус Сепре осуществлял руководство городским гарнизоном и резервными войсками. Меньон, Гендель и братья-эльфы стояли рядом с Балинором, дрожа от утреннего холода. Все они едва сомкнули глаза в эту ночь, но, тем не менее, чувствовали себя бодро и уверенно. Они все хорошо понимали сложившуюся ситуацию. На их глазах шла жестокая убийственная война с многочисленными жертвами и бессмысленными потерями, в горниле которой должны были погибнуть еще тысячи и тысячи людей. Неудивительно, что даже те немногие, кто знал истинные причины и цели этой войны, в ходе страшных кровавых схваток нередко забывали об этом, стремясь просто выжить в этих ожесточенных и роковых столкновениях. Война, эта чудовищная бойня, становилась уже рефлексом, жизненной необходимостью, благодаря которой только и можно было существовать.

На вражеских укреплениях было по-прежнему тихо. Солдаты словно застыли, они не двигались и не разговаривали. Они просто ждали. Гендель, видимо, разгадав маневр неприятеля, что-то быстро шепнул Балинору. И командующий Легиона немедленно послал гонцов во все воинские части для того, чтобы сообщить командирам о неожиданном повороте событий и о том, что им необходимо успокоить солдат и быть наготове.

Меньон не совсем понял, о чем идет речь, и уже намеревался спросить об этом у Балинора, как вдруг ряды вражеских войск за воротами города быстро зашевелились. Вперед вышел высокий воин с красным стягом в руке. Подойдя к стене, он воткнул древко флага в землю и величественно вернулся к своим. Воцарившуюся гробовую тишину трижды нарушил зловещий звук горна.

— Грядет наш последний час, — прошептал Гендель. — Это означает, что они объявляют нам смертельный бой — пощады не будет, в плен никого брать не будут — бой действительно будет смертельным.

Внезапно воздух взорвался громким боем тысяч барабанов, в стане врага все задвигалось и зашумело. В тот же миг в отверстия в стене влетели сотни стрел гномов, застучали ножи, кинжалы, булавы. Войска Северной Армии начали штурм внешней стены Тирсиса. И тут произошло то, что меньше всего можно было предположить. Огромная башня закачалась и со всей силой рухнула на резервуар с маслом, которое растеклось и мгновенно вспыхнуло от витающего в воздухе огня. В одну минуту густой серый дым огромными клубами поднялся в воздух и скрыл из вида первые ряды атакующих. Наступление было прервано, и через несколько минут армия лорда Уорлока почти полностью исчезла из обозрения. В пламени огня горели солдаты вражеской армии.

— Это было совершенно бессмысленно. Неужели они сделали это намеренно? Они сами закрыли себе продвижение вперед! Нет, не иначе, как они сошли с ума, — взволнованно произнес Балинор.

— Возможно, это просто ловкий ход, чтобы сбить нас с толку, — тихо проговорил Гендель.

— И их люди гибнут только для того, чтобы создать маскировочную дымовую завесу? — с возмущением воскликнул Меньон.

— Очень может быть. Если это на самом деле так, то они замышляют что-то хитрое, — сказал Балинор. — Ведите здесь наблюдение, а я пойду к воротам.

— Что же они все-таки собираются предпринять? — не унимался Меньон.

Его вопрос остался без ответа.

— Как бы, я хотел поймать Стенмина, — вдруг неожиданно обронил Дурин. — Я чувствовал бы себя намного спокойнее, если бы он был в наших руках.

— Мы почти поймали его, — поспешно сказал Дэйел. — Он вбежал в зал, мы за ним, но он будто испарился в воздухе. Может быть, там был потайной выход?

Дурин кивнул в ответ, но на этом разговор прервался. Ветер принес клубы дыма, и он на несколько минут окутал всех стоящих рядом. Закрыв глаза от едкого дыма, Меньон с грустью и нежностью вспомнил о Шерл, которая ждала его во дворце, о Ши, Флике, об отце, о своем королевстве. Когда он увидит их всех и когда все это кончится?

— Вот, черт! — громко воскликнул карлик, ударив себя по лбу. — Каким же я был дураком! Конечно же, потайной ход! В самом низу дворца, под винными погребами, есть потайной ход, который может вывести в горы, а потом и к равнинам. Однажды старый король говорил мне об этом, но это было очень давно. Конечно, Стенмин знал о нем!

— Надо идти во дворец! — заволновался Меньон. — Там осталась Шерл! Он может причинить ей зло. Если Стенмин еще там, мы непременно схватим его.

— У нас не так много времени, — быстро сказал Гендель и приготовился идти. — Меньон, ты идешь со мной. Дэйел, найди Януса Сепре и скажи ему, что во дворец надо немедленно послать подкрепление. Дурин, найди Балинора и предупреди его. Все, надо идти! И молите Бога, чтобы мы не опоздали!

И они пустились почти бегом по дороге, ведущей ко дворцу. Меньон отставал от них, давали знать его незажившие раны на ногах. В это время их догнала коляска, запряженная лихими скакунами, которую им вслед послал Балинор. Друзья быстро заскочили в нее и кони понесли их во дворец Бакханнахов. На улицах города царили суета и напряженное ожидание, лица людей были грустны и взволнованны. Тревожно шумели деревья в пустых парках — люди отказались от прежних радостей. Наступило суровое время больших испытаний.

Ворота королевского дворца были распахнуты, стражи не было. Лишь один дворцовый охранник неспешно подошел к ним и помог выйти из коляски. Его лицо не выражало ничего, кроме легкого любопытства. Оглядевшись по сторонам, они заспешили к двери. И каждый молил про себя Бога, чтобы их приход не был напрасным. Да, только бы не было поздно…

Во дворце все было по-прежнему, разве что меньше порядка и людей. Меньон хотел немедленно броситься искать Шерл, но Гендель твердо сказал, что милая девушка подождет, и, взяв Меньона за руку, увлек его вниз по лестнице, ведущей к винным погребам. Наконец они достигли их. Дверь была раскрыта. Двое стражников бесцельно слонялись около двери. Отстранив Дурина, Гендель схватился за свой острый кинжал. И в этот момент Меньон с ужасом обнаружил, что он безоружен: его меч остался там, около ворот. Бросив беглый взгляд на стену, он в одно мгновение подскочил к ней и схватил длинный острый нож, висевший там. Нож, хотя и острый, — это отнюдь не то оружие, которое требовалось в этот момент, но выбора не было. Меньон встал рядом с Генделем. Чтобы не упустить Стенмина, им надо было устранить стражников. Слава Богу, их только двое. А сколько их будет там, дальше?

Взмахнув оружием, оба воина бросились на ничего не подозревающих стражников. С ними было покончено в два счета, и все трое спустились еще ниже, где их ждали схватки, которым предстояло стать самыми тяжелыми в их жизни.

Древние винные погреба были освещены мутным светом факелов. По стенам угрожающе бродили мрачные тени. В сыром и холодном воздухе гулко отдавались шаги. Друзья медленно пошли по коридору и остановились перед камерой, дверь которой была раскрыта. Изнутри слышались голоса и звон оружия. В тот же момент навстречу пришедшим вышли вооруженные солдаты. Гендель с облегчением подумал о том, как благоразумно они поступили, отправив назад Дурина, несмотря на отчаянное сопротивление юноши. Предстояла яростная схватка. Вооруженные солдаты окружили Меньона и Генделя и с яростными воплями бросились на них. Поначалу Меньону и Генделю приходилось лишь обороняться, виртуозно отражая бесчисленные удары, сыпавшиеся на них один за другим, — слишком явным было численное превосходство противника. Однако затем инициатива этого небольшого, но жестокого сражения перешла к Генделю и Меньону. Принц Леа взял большой кинжал у убитого возле дверей стражника и теперь один за другим наносил сокрушительные удары. Несколько солдат, пронзенные его кинжалом, как снопы рухнули на каменный пол. Обладающий огромной физической силой Гендель раскидывал противников направо и налево. Один за упавших солдат чуть было не нанес Генделю смертельный удар, но карлик вовремя заметил это поползновение. Он ударил солдата клинком в грудь и пригвоздил его к полу. В дальнем конце камеры показалась знакомая зловещая фигура в алом одеянии. При виде Стенмина Меньоном овладел приступ дикой ярости. И он с невиданной силой и ловкостью стал сокрушать поредевший ряд солдат, не готовых к подобному сопротивлению. И Гендель, и Меньон рвались туда, где со страшной гримасой на испуганном и злом лице бегал вдоль стены человек, который предал их и короля.

Меньон и Гендель сражались яростно и неистово, забыв обо всем на свете. Вокруг них лежали окровавленные тела убитых. Оба героя были ранены, кровь просачивалась сквозь одежду, но они не чувствовали боли, не замечали своих ран. На карту было поставлено слишком много! Они не раз падали и тут же поднимались, на ходу отражая удары, каждый из которых мог оказаться смертельным. Перед ними было еще пятеро вооруженных солдат, а силы их были почти на исходе. Словно почувствовав временное ослабление в рядах противника, Стенмин, улучив момент, подкрался к двери и громко позвал на помощь. По телу Меньона как бы прошла мощная волна энергии, он встрепенулся и, собрав последние силы, с такой яростью принялся атаковать солдат, что двое из них тотчас же рухнули на пол и стали корчиться в предсмертных судорогах. Третий стражник с силой преградил дорогу Меньону, но тот одним сильным ударом кинжала проткнул его насквозь. Тем временем Гендель разделывался с двумя оставшимися солдатами. Истекая кровью, он исступленно наносил удары сразу двоим. Вскоре оба солдата, потеряв силы и возможность защищаться, рухнули лицом вниз, а тяжелое тело карлика, державшегося за стену, медленно поползло вниз. Гендель был смертельно ранен, потеря крови была огромна, великие жизненные силы доблестного воина иссякли. Словно почувствовав недоброе, Меньон повернулся, чтобы взглянуть на Генделя, и… кинжал задрожал в его руке. Тело карлика бессильно опускалось на пол. На какой-то момент он открыл глаза, и Меньон встретил его преданный взгляд. Вслед за тем глаза Генделя тотчас закрылись — уже навсегда. Сердце Меньона тревожно забилось и замерло. Из глаз потекли слезы. Мужественный и отважный воин, он ни разу не дрогнул в жесточайших схватках, но сейчас он был не в силах пережить кончину своего лучшего друга. Гендель! Сколько раз он выручал Меньона и его друзей, рискуя собственной жизнью! Как надежен и предан всегда был этот человек! Сердце Меньона вопреки здравому смыслу не хотело мириться с этой страшной и невосполнимой потерей. Казалось, пройдет несколько минут, и снова появится спокойный, уравновешенный и бесстрашный Гендель, всегда готовый пожертвовать собой ради других. Горькие слезы отчаяния с неистовой силой вновь хлынули из глаз принца Леа. Он тяжело опустился над безжизненным телом карлика и закрыл лицо руками. Горе Меньона было безутешно, он забыл обо всем на свете.

Между тем Стенмин, забившись в угол, со страхом смотрел на груду мертвых тел. Его люди были убиты, крик о помощи не был услышан, выбраться отсюда и уйти через потайной ход мешал Меньон. О, как же люто ненавидел его Стенмин! Все его планы были разрушены или значительно пошатнулись из-за этого человека. Он не раз хотел убить его, но судьба берегла этого принца. И сейчас у Стенмина был один выход — убить Меньона. Юноша стоял к нему спиной. Если тихо подкрасться к нему сзади… удар придется прямо в спину. Капли пота выступили на лбу Стенмина, губы сжались в презрительной усмешке, руки дрожали. Он сделал несколько шагов и остановился, его удерживал страх. Еще несколько шагов, и все… он будет свободен. Город все равно обречен, все жители Тирсиса неизбежно погибнут. Это погибнут его враги. А он останется жить. Свобода, свобода… Она совсем близко… Всего несколько шагов… Еще ближе… Еще…

Внезапно тихие скользящие движения вывели Меньона из состояния транса. Подняв голову и резко обернувшись, он увидел стоящего недалеко от него Стенмина, в руках которого сверкал кинжал. Мгновенно испугавшись, тот бросил кинжал на пол и кинулся к открытой двери. Но не успел Стенмин сделать и нескольких шагов, как цепкие руки Меньона схватили его. И надежд на спасение больше не было.

Между тем у стен Тирсиса творилось что-то невообразимое. Все командование не оставляла мысль о том, что враг затеял что-то необычное. Балинор самолично отправился проверить запоры на главных воротах города.

Тщательно осматривая сложные механизмы запоров на огромных воротах, Балинор понимал, что в любом случае надо не дать врагу проникнуть через эти ворота. Это сразу же будет равносильно поражению.

Он окинул взглядом замковую башню, в которой помещались механизмы, управляющие открытием городских ворот. Это было массивное строение без окон, с единственным входом, который круглосуточно охраняли двое солдат Легиона. В группу охраны солдаты были отобраны самим Балинором и капитаном Шилоном — самые надежные и храбрые. Представлялось невероятным, чтобы солдаты Северной Армии могли захватить замковую башню, хотя…

Внезапно Балинор услышал воинственные крики с внешней стороны стены, и в тот же момент град стрел полетел в город через бойницы. Стало очевидным, что враги изменили тактику и предприняли новую попытку овладеть городом. Действительно, к воротам они подкатили мощную стенобитную машину-таран, с помощью которой они надеялись разбить ворота. Одновременно они стали обстреливать город, вызывая панику и сея сумятицу среди его защитников.

Прислушиваясь к шуму штурма и заканчивая осмотр замковой башни, Балинор поймал себя на мысли, что около входа в башню нет караульных. Встревоженный он быстро подошел к входным дверям и заглянул внутрь помещения. В глубине его он увидел тела Шилона и еще одного солдата — они были, по-видимому, задушены. Оружия при них не было. Неожиданно на него обрушились удары, и несколько чужих солдат попытались повалить его на пол, продолжая наносить удары, которые не достигали цели — Балинора защищала кольчуга, которую он всегда носил, а голова и шея были закрыты шлемом. Балинору удалось сбросить с себя нападавших, и, выхватив меч, он сам напал на врагов. Схватка шла в полутьме, лиц не было видно, и юноше казалось, что он сражается с тенями. Тем не менее, ему удалось смертельно поразить двух солдат и нескольких серьезно ранить. Но враги не сдавались, а часть их бросилась к механизмам, открывавшим ворота, и старалась привести их в действие, чтобы отодвинуть могучие засовы, запирающие ворота. Балинор попытался помешать им, но остальные нападавшие преградили ему путь. Схватка возобновилась с новым ожесточением. Балинор дрался как лев, с ужасом слыша, что механизмы уже запущены и огромные зубчатые колеса с лязгом и грохотом начали вращаться. Забыв о себе, он с удвоенной яростью бросился на врагов.

И здесь внезапно в дверном проеме появилась тонкая фигура Дурина. Сразу оценив обстановку, он включился в схватку. Вдвоем им удалось вскоре оттеснить нападавших от механизмов ворот и затем уничтожить их. Балинор был ранен. Убедившись, что нападавшие убиты, он бросился к механизмам и убедился, что враги успели повредить их — они не работали. Балинор пришел в отчаяние. Навалившись всем телом на рычаги, он старался запустить машину, но сделать этого ему не удалось. Дурин побледнел, осознав, что произошло — теперь врагам ничего не стоило открыть ворота и проникнуть в город.

Балинор покинул замковую башню и приказал перенести основную линию обороны на внутреннюю стену. С этой целью кавалерия и часть пехотинцев были передислоцированы за внутреннюю стену, а оставшиеся войска получили приказ оборонять внешнюю стену до тех пор, пока это будет возможно. Если внешняя стена падет, тогда бой будет вестись на внутренней стене, а если не удастся удержать и ее, тогда придется отвести войска в сторону Сендического моста, который и станет последним оборонительным рубежом.

К занятому распоряжениями Балинору подбежал Дурин и рассказал о Меньоне и Генделе.

— Да, мой друг. Да пошлет Господь им удачу! Нас предали. Только бы им удалось предотвратить захват дворца Стенмином и его людьми, — тихо проговорил Балинор и, с печалью глядя в глаза Дурина, продолжил: — Прощай, мой юный друг. Это конец для нас. Жаль, ты еще так молод…

— Эвентин обязательно придет, он не может предать нас, — со страстной надеждой прошептал эльф.

— Я знаю, знаю, — ответил Балинор. — И Алланона тоже нет. А это значит, что он не нашел ни Меча Шаннара, ни Ши, а времени у нас больше нет.

Короткая передышка закончилась, и опять послышался шум штурмующих ворота войск противника.

— Дурин, найди своего брата. Перед тем, как оставить внешнюю стену, облейте боевые повозки маслом и подожгите их. Уж если мы не можем остановить врагов, то хоть устроим для них пекло.

Балинор замолчал, а Дурин с восхищением посмотрел на короля Каллахорна. Каким превратностям судьбы подвергался этот человек, сколько испытаний выпало на его долю — и он все выдержал. Думал ли он раньше, что будущее таит столько опасностей! Балинор казался эльфу самым замечательным человеком изо всех, кого он знал раньше. Какая роковая несправедливость! Балинор потерял все — дом, семью, трон, страну, — а теперь может потерять и жизнь. Почему судьба так жестока к нему? Какая ужасная вещь — война. Прекрасные, благородные люди бесцельно гибнут, а ослепленные ненавистью и злобой негодяи торжествуют победу. Дурин долго не хотел поверить в поражение, он надеялся, что найдется способ победить армии лорда Уорлока. Но надеждам его не суждено было сбыться, суровая действительность свидетельствовала об обратном. Дурин с безнадежностью посмотрел на рабочих, пытавшихся починить механизмы запирания ворот, — их усилия были тщетны.

Битва за внешнюю стену была неописуемо жестокой. Зажженные по приказу Балинора боевые повозки ослепительно пылали, а жар от них был так силен, что плавился металл. Тысячи троллей погибли в огне, но вместо них в бой вступили новые отряды. Черный дым поднимался в небо, все вокруг было окутано дымом, который разъедал глаза, не давал дышать. Но таран продолжал бить в ворота — и вот расшатавшиеся запоры с треском лопнули. Ворота медленно раскрылись, и с диким воем армия северян ворвалась через них в город. Солдаты Пограничного Легиона прыгали с внешней стены на троллей, вонзая в них мечи и копья, но судьба внешнего кольца обороны была предрешена. Отчаянная решимость северян одержать полную и окончательную победу, их численное превосходство делали дальнейшую оборону бессмысленной, и защитники города отступили к внутренней стене.

Между тем стемнело. И тут в глубине темнеющего неба появились две крылатые фигуры устрашающего вида и как бы повисли над полем боя. Вся кровь заледенела в жилах Дурина при виде их. Это были Носители Черепа. Очевидно они были так уверены в своей победе, что не побоялись появиться еще до наступления ночи. Эльф почувствовал, как замерло его сердце. Он понял, что сейчас самое главное — найти Дэйела. Он решил, что если им всем суждено погибнуть, то уж лучше сделать это вместе: в эту трагическую минуту они должны быть рядом.

Тем временем наступление северян продолжалось. Защитники города оказывали отчаянное сопротивление. По полю боя метался Гинниссон, организуя контратаки, — его рыжие волосы, развеваемые ветром, мелькали то здесь, то там. Усилия его не пропадали даром — был момент, когда троллей удалось остановить, но потом их полчища снова стали рваться к внутренней стене. На Дурина напал тролль. Борьба была явно неравной — высокий массивный тролль и гибкий хрупкий эльф. Вначале Дурин был ранен в плечо, затем резкая боль пронзила его грудь — все поплыло у него перед глазами, и, обливаясь кровью и теряя сознание, он упал на землю.

Меньон Леа низко склонил свою голову над распростертым телом Генделя, затем, осторожно взяв бездыханное тело на руки, медленно, почти механически пошел мимо тел убитых к выходу. Он шел по бесконечным залам и лестницам, пока, наконец, не очутился в главном дворцовом зале. Меньон крепко прижимал к себе безжизненное тело карлика. Его сердце истекало кровью, душа была полна горьким отчаянием. Будь проклята эта чудовищная война! Война, которая уносит лучшие человеческие жизни, не может быть оправдана… Внезапно послышался звук легких шагов, эхом отозвавшийся в пустом зале дворца. Это была Шерл. Меньон наклонился и бережно положил тело Генделя на пол. Шерл склонилась над карликом.

— О, Меньон, — едва слышно прошептала она, и слезы потекли из ее прекрасных глаз. — Что они сделали?

Меньон попытался что-то сказать, но не услышал своего голоса. Онемевшие губы не подчинялись ему. Горе, боль и пустота заполнили все его существо. Шерл поднялась и нежно обняла Меньона за плечи, и теплая волна жизни стала медленно наполнять все существо Меньона.

Тем временем Балинор проводил последний досмотр оборонных укреплений около внутренней стены города, с тревогой поглядывая на тяжелые ряды баррикад. Войска Северной Армии продолжали массированное наступление. Несколько минут назад пала внешняя стена, которая всегда казалась неприступной, и солдаты Пограничного Легиона были вынуждены отступить на вторую линию обороны. Силы Легиона были подорваны, потери оказались огромными. Гинниссон был убит, Мессалин — тяжело ранен, тысячи солдат пали в бою, сражаясь, как герои, до последнего вздоха, до последней капли крови. Воины Пограничного Легиона отдали все свои силы, а многие и жизнь во имя освобождения города от вражеского нашествия. Теперь надежд на спасение не было. Куда-то исчез Дурин… И король Каллахорна стоял один, с болью взирая на поражение.

До Балинора стал медленно доходить весь ужас положения. Долгое время он не хотел верить, не решался признаться себе в этом. Они все оставили его. И если не предали, то очень подвели в самый ответственный момент, что не замедлило вылиться в роковые последствия. Не прибыл Эвентин со своей армией Эльфов. Не было рядом Алланона. И теперь обречены на гибель все жители Южных земель, в том числе жители родного Каллахорна. Пограничный Легион один сражался мужественно и самоотверженно, стараясь изгнать противника. Так много потерь, так много жертв… Оправдано ли это? Он тряхнул головой. Нет, сейчас еще не время окончательно подводить итоги. Ему, Балинору, надо еще спасти сотни человеческих жизней.

Между тем войска лорда Уорлока прорвали оборону внутренней стены города и неуклонно продвигались к Сендическому мосту. Оставшиеся разрозненные войска защитников города преграждали неприятелю путь к королевскому дворцу. В их рядах стояли Меньон, Янус Сепре и юный Дэйел. Над городом висела плотная завеса едкого дыма. Враги подожгли многие здания в городе. Жители удрученно ждали конца, иные пытались спастись бегством по Тирсисской дороге. Ряды Северной Армии пополняли нескончаемо прибывавшие тролли. Они неспешно разглядывали город, вели себя спокойно и уверено, как истинные завоеватели, с любопытством поглядывая вокруг.

Внезапно полуденное небо совсем почернело, и над городом застыло напряженное затишье. Откуда-то издалека, из руин полусожженного города, донесся жалобный плач ребенка. Детский плач окончательно надорвал душу Меньону и его друзьям. Страшная реальность неотвратимо стояла перед глазами.

В это время к западу от Тирсиса на небольшом холме стояли Флик Омсфорд и группа эльфов и с отчаянием наблюдали падение Тирсиса. Их души переполняли боль и безысходность. Юный житель Долины потерял последнюю надежду на спасение города, когда бесчисленные орды лорда Уорлока прорвали оборону внешней стены. Теперь над городом стояли клубы едкого черного дыма. Оборона города была сломлена. Враг-завоеватель вошел в Тирсис. Уверенно стучали сапоги солдат по мостовым прекрасного мирного города. Флика обуял безотчетный ужас при виде двух зловещих фигур Носителей Черепа, которые, как роковое знамение, повисли над городом. Великий Друид стоял рядом с ними и тяжело переживал случившееся. Поистине это был один из самых горьких моментов в его долгой жизни. Лорд Уорлок все-таки победил.

Внезапно слева раздались крики, и друзья, напряженно вглядевшись вдаль, заметили ровные ряды войск, которые неуклонно приближались к ним. Впереди двигалась кавалерия, за ней плотными рядами шли пехотинцы, хорошо вооруженные мечами, кинжалами, щитами и другим оружием. Звуки горна возвещали о прибытии армии Эвентина, которая пришла защищать не только Тирсис, но и людей на всех землях, все человечество от угрозы страшного порабощения. Жаль, что армия Эльфов прибыла слишком поздно!