Меч Шаннара

Глава 25

Бежали страшные минуты мертвого безмолвия. Не было ни малейшей надежды на то, что сквозь удручающую темноту темницы, где сидели Балинор, Дурин и Дэйел, сможет пробиться луч света. Перед глазами пленников стояла черная стена. Ощущение полной безнадежности, напоминающее действие наркотического вещества, окутывало все их тело, сознание, мозг. Вокруг них была странная аура пустоты, куда не проникали ни звуки, ни шорохи, ни какие-либо другие свидетельства реальной жизни. Им казалось, что они находятся в вакууме.

А где-то в это время Паланс Бакханнах решал их судьбу и в конечном итоге судьбу всех людей Южных земель, и армия лорда Уорлока неумолимо подходила все ближе и ближе к цели. Как невыносимо было пленникам осознавать, что где-то далеко от них бьется пульс живого мира, решается судьба людей, а они сидят в этом пыльном застенке и лишены возможности действовать. Они не имели ни малейшего понятия о том, сколько времени продержат их в этом заточении и выпустят ли вообще.

Руки и ноги пленников были крепко связаны веревками. Любые самостоятельные попытки выбраться отсюда вряд ли увенчались бы успехом. Балинор знал, что во дворце есть подвал, где хранили ненужные и испорченные вещи. Но это помещение, похожее на подземелье, располагалось, вероятно, где-то рядом с ним. Никто им не пользовался раньше. Поэтому Балинор четко осознавал, что найти их будет очень нелегко, тем более что необузданный в своей ярости Паланс наверняка бросил в темницу друзей Балинора и главных военачальников Пограничного Легиона. Перед тем, как их схватили, он успел дать некоторые указания капитану Шилону. В случае, если они не вернутся, он велел капитану найти Гинниссона и Фэндвика — двух самых лучших и надежных военачальников распущенного Легиона и передать им приказ немедленно восстановить Легион для отражения нашествия Северной Армии лорда Уорлока. Шилону также было поручено послать срочные донесения в государства Эльфов и Карликов, обрисовать им сложившуюся ситуацию и просить помощи. Эвентин вряд ли допустит длительное пребывание в тюрьме своих двоюродных братьев, да и Алланон придет на помощь, как только узнает о несчастье. Вероятно, прошло уже больше четырех часов, и не остается ничего другого, как только ждать. С другой стороны, Балинор отчетливо сознавал, что его собственная жизнь находится в большой опасности. Зря, пожалуй, он не внял совету Дурина и пошел на явную конфронтацию с братом, совершенно не предполагая, что дело может зайти так далеко.

А Паланс, почувствовав реальную возможность захватить трон, и впрямь сошел с ума. Он и раньше отличался грубой необузданностью нрава, был способен совершить необдуманные дикие поступки, но все же волей-неволей считался с интересами семьи. Теперь он не захотел даже выслушать мнение старшего брата. И во всем его поведении появилось много непонятного, даже таинственного. С диким упрямством и настойчивостью он желал и всячески старался, чтобы Шерл Равенлок вышла за него замуж, и, несмотря на ее нежелание вступить в этот брак, он продолжал ее неутомимо преследовать. Краем уха Балинору довелось услышать, что с Шерл что-то случилось, и принц Каллахорна молил бога, чтобы с девушкой не произошло ничего дурного. Чутье подсказывало ему, что в этом деле замешаны его брат Паланс и Стенмин.

Между тем прошло уже больше суток с тех пор, как Балинор и братья-эльфы были брошены в эту странную темницу. Пленников по-прежнему окружала полная темнота. Их глаза уже привыкли к мраку, и, сколько они ни смотрели на тяжелую железную дверь, они не могли обнаружить чего-нибудь такого, что позволило бы им взломать или открыть ее. Они понимали, что без специальных инструментов им не удастся справиться с дверью. Каменные стены, пережившие многие поколения, были достаточно крепки и массивны и исключали всякую возможность найти в них уязвимое место. Похоже, все попытки уйти из этой темницы были заранее обречены на провал.

Наконец, после долгих часов ожидания они услышали голоса и бряцание оружия. Голоса и шум шагов приближались. Было совершенно очевидно, что к ним направляется несколько человек, среди которых Балинор сразу узнал по голосу брата. Трое пленников с трудом поднялись на ноги, так как были связаны, и застыли в тревожном ожидании. Через несколько минут дверь отворилась, и на пороге в свете факелов появилось четверо. Впереди стоял младший сын короля Каллахорна. Его губы были крепко сжаты, в глазах полыхала жгучая ненависть к Балинору. Вся его статная высокая фигура, похожая по телосложению и внешнему облику на фигуру брата, излучала ярость и непримиримую вражду. На этом лице не было ни тени доброты, ни проблеска благородства. В каждом движении Паланса сквозило ожесточение. Рядом с ним с язвительным выражение лица стоял мистик Стенмин. Его руки совершали бесконечные нервные движения, уголки губ злобно подергивались, а в глазах горел насмешливый и злой огонь. Ощущение неприкрытого коварства и жестокости исходило от этого человека. За ним стояло двое стражников с обнаженными мечами, готовые к нападению на беззащитных пленников и способные уничтожить любого, кто посмеет посягнуть на их жизнь. Паланс сделал шаг вперед и сказал:

— Уберите этих двоих. Я буду говорить один на один с братом. И ты, Стенмин, оставь нас. Если надо, я позову тебя.

В голосе Паланса звучал ничем не прикрытый гнев, и Стенмин безропотно подчинился требованию младшего наследника престола, а стражники в ту же минуту схватили легких эльфов и вынесли их. Тяжелая дверь с ужасающим лязганьем закрылась, и братья остались одни. В свете горящего факела Балинор стал всматриваться в лицо брата. Но напрасно он искал в нем тень или хотя бы проявление той любви и дружбы, что были между ними в детстве. Все существо Паланса заполнили ярость и желание вступить на престол.

— Почему ты не вернулся? Где ты был все это время? Теперь, после твоего предательства… Я… я буду королем Каллахорна. — Голос Паланса перешел в зловещий шепот, лицо его совсем исказилось, а руки стали делать какие-то дикие движения. «Он сошел с ума», — в отчаянии подумал Балинор, не в силах найти какое-либо объяснение поведения брата.

— Паланс, послушай меня. Я ничего не сделал плохого ни тебе, ни Шерл. Все это время я был в Параноре и вернулся сюда только для того, чтобы предупредить наш народ о начавшемся наступлении Северной Армии. Если мы не остановим продвижение этих полчищ, они немедленно займут все Южные земли. Ради нашего народа, ради жизни людей на всех землях, пожалуйста, послушай меня…

— Я не намерен далее слушать твою глупую болтовню о вражеском вторжении. Мои люди проверили все пограничные районы и не обнаружили никаких признаков наступления северных армий. И, кроме того, ни один враг не осмелится напасть на Каллахорн, напасть на меня… Наши люди в безопасности, а до жизни людей в других землях мне нет дела. Почему я должен защищать их? Они никогда не помогали нам.

Паланс сделал шаг назад и, посмотрев на Балинора испепеляющим взглядом, продолжал:

— Ты теперь мой враг, ты стал выступать против меня с тех пор, как узнал, что я вступил на трон. Ты пытался отравить меня, ты отравил отца — ты хотел видеть меня таким же больным и беспомощным, каким сейчас является отец. Ты хотел, чтобы я тихо умер, забытый всеми. Ты думал, что сможешь вернуть себе трон. Но нет! С тех пор, как ты ушел с этим предателем Алланоном, ты потерял все… О, как я ненавижу этого человека… Нет, это не человек, это исчадие ада! Его необходимо уничтожить. А ты, Балинор, будешь тем временем лежать здесь, одинокий, забытый всеми — до тех пор, пока не умрешь. Ведь ты готовил мне такую судьбу?

Паланс резко повернулся и пошел к двери. На пороге он остановился и вдруг заговорил прежним, как в детстве, мягким голосом:

— Скажи мне, зачем ты все-таки вернулся? Ты мог совсем исчезнуть из этой страны и остаться в живых. Но Стенмин убеждал меня в том, что ты непременно вернешься. Я не верил ему. Однако, он оказался прав. Он всегда прав. Так зачем же ты вернулся?

Балинору пришлось пересилить себя. В сложившейся ситуации ему было необходимо выяснить все, что прямо или косвенно касалось его отца и друзей. Поэтому он был вынужден поддерживать любое направление разговора с Палансом.

— Я… я пришел к выводу, что был неправ, — тихо произнес Балинор. — И я вернулся, чтобы навестить вас. Ведь это все-таки и мой дом. Но что же случилось с отцом?

— Отец… Не произноси этого слова. Твой отец лежит совершенно беспомощный. Стенмин присматривает за ним, но вряд ли он сможет что-нибудь сделать. С каждым днем силы покидают отца…

— Так что же все-таки с ним случилось? — в волнении воскликнул Балинор, сделав попытку приблизиться к брату.

— Не двигайся! — приказал Паланс, выхватив меч из-за пояса и обнажив его. — Не забывай, что ты мой пленник. Ты отравил короля, ты пытался отравить и меня. Я бы мог сразу казнить тебя — ты уже достаточно причинил зла. Стенмин советовал мне расправиться с тобой немедленно, но я не трус, я не боюсь тебя. Да, я распустил Легион. Мое правление будет периодом мира. Ты понимаешь это, Балинор?

Балинор в сомнении покачал головой, отчаянно пытаясь еще на некоторое время завладеть вниманием брата. Было очевидно, что если Паланс не сошел с ума, то в его личности, в его внутреннем мире явно произошли большие изменения — и это не без участия Стенмина. Да, у него были недостатки, характер был взрывной, необузданный, но тем не менее, оба брата любили друг друга и более или менее сосуществовали, а теперь… его брат был одержим страстным желанием стать королем. Кто мог предвидеть такие перемены?

— А Шерл? Что с Шерл? — поспешно спросил Балинор.

И опять волна дикого гнева и ярости захлестнула Паланса.

— Она так прекрасна… так прекрасна, — почти закричал он, постепенно смягчаясь при одном упоминании о ней. — А ты, Балинор, чуть было не взял ее у меня. Да, ты пытался забрать ее. Но я знаю, что сейчас она находится в безопасности. Ее спас житель Южных земель, такой же принц, как я. Хотя нет, теперь я не принц. Я — король Тирсиса. С этим принцем мы будем друзьями, хотя Стенмин говорит, что сейчас никому нельзя доверять.

С этими словами Паланс выхватил кинжал и стал без устали махать им в разные стороны, видимо, сражаясь с врагами, которые были плодом его больного воображения. И Балинор с горечью был вынужден признать, что психическое состояние его брата серьезно пошатнулось. Только теперь Балинор понял, что Стенмин намеренно не противился решению Паланса остаться наедине с братом. Если даже каким-то чудом Балинор и сумеет убить брата, это — по разумению Стенмина — будет ему на руку. В конце концов, он уничтожит обоих братьев — одного раньше, другого позже — и будет отныне сам решать судьбу Южных земель.

— Паланс, послушай меня, умоляю, — тихо попросил Балинор, совершенно подавленный переменами, произошедшими в брате и королевстве за время его отсутствия. — Мы когда-то были с тобой так близки. Мы были больше, чем братья по крови. Нас объединяли любовь, дружба, взаимопонимание. Мы доверяли друг другу. Не может быть, что ты все забыл. Послушай меня! Даже король должен уметь понимать свой народ — включая те случаи, когда его личные желания расходятся с мнением народа. Ты согласен со мной?

Паланс убежденно кивнул, в его глазах мелькнуло понимание. Было такое впечатление, что он пытался преодолеть затруднительный внутренний барьер, который возник помимо его воли и блокировал привычный ход мыслей. Балинор всеми силами пытался воспользоваться этим мимолетным прояснением и воздействовать на еще не совсем измененные пласты сознания.

— Пойми, Паланс! Стенмин использует тебя, это — страшный человек. Он способен изменить твою волю и разум. Ты должен понять, что я не враг тебе, не враг своему народу — ведь ты знаешь меня столько лет. Неужели я мог бы так измениться за короткое время? Я не отравлял нашего отца. Чудовищно даже думать об этом! Я не делал ничего плохого Шерл. Я только хотел помочь… Его речь была прервана. Огромная железная дверь с лязганьем отворилась, и в ту же минуту на пороге появилась зловещая фигура мистика Стенмина. Его злые глаза изучающе уставились на Балинора.

— Мне послышалось, что ты звал меня, мой король, — поспешно улыбнулся Стенмин. — Ты провел здесь столько времени, что я уже начал было волноваться, не случилось ли у вас что-нибудь…

Какой-то момент Паланс непонимающе смотрел на Стенмина, затем тряхнул головой и быстро пошел к выходу. Балинор был крайне раздосадован. Что-то прежнее, естественное промелькнуло в облике, глазах и поведении его брата, но вторжение Стенмина все испортило: момент был упущен. Сейчас же вошла стража, они мгновенно перетащили Балинора в дальний конец помещения и внесли эльфов.

На пороге Паланс обернулся и с победоносным видом произнес:

— Мои стражники заметили, что около городской стены ты разговаривал с неким капитаном Шилоном из бывшего Пограничного Легиона. Довожу до твоего сведения, Балинор, что он схвачен и брошен в тюрьму. Думаю, теперь он не причинит тебе беспокойства, тем более, что ты вряд ли когда-нибудь выйдешь отсюда.

У Балинора упало сердце. Если капитана Шилона схватили до того, как он успел связаться с Гинниссоном и Фэндвиком, будет чрезвычайно трудно заново сформировать Пограничный Легион, и некому будет от его имени обратиться к народу. Его друзья, несомненно, обнаружат его отсутствие и начнут искать его, но эту тщательно скрываемую часть дворца мало кто знает, и найдут его очень не скоро. Стражники принесли небольшую буханку хлеба и кувшин с водой, оставили один зажженный факел и вышли. Мрачно улыбающийся Стенмин предложил Палансу покинуть эту зловещую темницу. Но Паланс медлил. Снова в его глазах промелькнуло выражение печали, неуверенности и сомнения. Нетвердым шагом он направился вглубь помещения, где теперь был Балинор, и, подойдя к нему почти вплотную, не отрываясь смотрел ему в глаза, будто черпал силу в этом гордом, несломленном гиганте. Внезапно он поднял руку, положил ее на плечо Балинора и крепко сжал его. Наклонившись почти к самому его уху, Паланс прошептал:

— Я… должен знать. Мне хочется понять… И ты должен помочь мне в этом…

Балинор кивнул в ответ, положил свою большую ладонь на руку брата. И их руки сомкнулись, как прежде, затронув забытые сокровенные струны души. На какой-то миг им показалось, что любовь и дружба, связывающие их с детских лет, никогда не исчезали. Тотчас же Паланс выпрямился и пошел к выходу, где его ждал Стенмин с весьма недовольным выражением лица. Дверь с грохотом захлопнулась, лязгнули засовы, и трое узников вновь остались одни. Начался период нового ожидания, который не давал возможности надеяться на быстрые перемены к лучшему.

Тем временем из самой гущи деревьев в пустынном парке возле моста выскользнула отчетливая тень и стала бесшумно передвигаться по направлению к дворцу Бакханнаха. Быстрыми движениями перемещаясь между елями и дубами, тень приближалась к самому дворцу. Около огромных железных ворот, где ярко горели факелы и гордо стояла в карауле бдительная стража, тень внезапно слилась с густой зеленью, обвивавшей высокие дворцовые стены рядом с воротами, и перестала быть видимой.

Через несколько минут можно было увидеть, как тень отчетливо превратилась в широкоплечего мужчину крепкого телосложения, который с необычайной для его фигуры ловкостью подтянулся на обвитой зеленью каменной стене, где было не за что зацепиться, кроме нежной зелени, и стал быстро и ловко ползти вверх, словно по лестнице. Достигнув верхнего края стены, широкоплечий мужчина забрался на него и, изогнувшись, как дикая кошка, бесшумно спрыгнул вниз, приземлившись на мягкой земле среди цветущих кустарников. Внезапно послышались шаги, голоса, и отважный пришелец, затаив дыхание, распластался на траве так, что цвет его одежды почти слился с естественным цветом зелени. Через несколько минут голоса смолкли, шаги начали удаляться, и стало ясно, что это были стражники, совершавшие свои постоянные обходы в прекрасном саду древнего дворца королей Каллахорна. Он неслышно приблизился к небольшому окну в стене дворца, бесшумно раскрыл его и проник внутрь. Лунный свет упал на лицо пришельца и обнажил крупные черты лица Генделя.

Что касается Стенмина, то он допустил один серьезный просчет, когда заточил в темницу Балинора и братьев-эльфов. Вслед за этим ему пришлось упрятать в тюрьму капитана Шилона, чтобы тот не смог выполнить инструкции Балинора, взять под стражу его друзей Мессалина и Актона и совершить еще целый ряд необходимых арестов. Тем не менее, слово Балинора, его известие о вторжении Северной Армии быстро распространилось по городу. И, хотя теперешний король Каллахорна Паланс, который по идее был еще только принцем, твердо уверовал в то, что Балинор и Алланон — заклятые враги и что пришли они сюда с коварными планами, в городе были люди, которые верили Балинору.

Не случайно в город прибыл карлик Гендель. Но прежде, чем обнаружить свое присутствие, он решил выяснить причину исчезновения его друзей, а главной его задачей было найти храброго Балинора и эльфов и предупредить народ Каллахорна о вторжении, если принц Каллахорна не успел этого сделать. По прибытии в Каллахорн Гендель понял, что Балинор ошибался, полагая, что его отец по-прежнему стоит у власти. Все это было не так — в Каллахорне произошли большие перемены. Умный и находчивый карлик также считал, что, если Балинора убьет или пожизненно заключит в тюрьму его ревнивый и коварный брат Паланс до того, как тот успеет захватить трон и собрать прежний Легион, печальная судьба Каллахорна будет практически предрешена. Нужно было любыми способами пробраться к Балинору, и для этой миссии, как никто лучше, подходил Гендель. Алланон все еще бродил по Северным землям в поисках Ши, и у всех остальных были не менее важные дела.

Гендель прибыл в Тирсис на рассвете и, тщательно скрываясь в толпе мелких лавочников, успел узнать кое-что важное. Он узнал, что еще до прибытия Балинора Легион был расформирован, сподвижники и друзья старшего сына короля Каллахорна брошены в тюрьмы, а сам Балинор и братья-эльфы находятся где-то в заточении. Карлик так же с удивлением заметил, что дворец охраняется солдатами, носящими знак в виде сокола. Никогда прежде Генделю не доводилось видеть этот знак. По всему городу патрулировали солдаты, носящие точно такой же знак. Если удастся быстро найти и освободить Балинора, то можно будет взять контроль над городом и скорейшими темпами заново создать Пограничный Легион. Бедный Гендель не знал, что вступивший на престол Паланс Бакханнах самолично отказался принимать меры для защиты города и населения от вражеского вторжения. Странно, что отпрыск королевского рода не понимал, что в случае, если Тирсис падет, он немедленно потеряет трон.

Между тем Гендель пролез в окно и осторожно прикрыл его, очутившись в небольшом зале, сплошь уставленном бесконечными рядами стеллажей. Это была личная библиотека семьи Бакханнахов, роскошное по тем временам собрание книг, которые в ту пору издавались нечасто и не были сильно распространены. Во времена Великих Войн были уничтожены и дотла сожжены богатейшие библиотеки древности, и лишь немногое удалось восстановить. Книги по-прежнему были редкостью и достоянием узкого привилегированного круга людей, неопровержимым свидетельством уровня культуры и просвещения в обществе. Бросив беглый взгляд на книжные сокровища, карлик бесшумно прошел к двери и осторожно выглянул в коридор. Кругом было тихо и пусто. По его убеждению, Балинор и братья-эльфы находились где-то во дворце, скорее всего, в подвале. Оттуда он и начнет поиски. Чутко вслушиваясь в тишину, затаив дыхание, карлик открыл дверь и вышел в коридор.

Генделю не раз приходилось бывать во дворце, когда он в былые времена приезжал к Балинору. Он не знал точного расположения помещений особого назначения, но помнил залы и лестницы, ведущие в многочисленные комнаты дворца, и однажды ему удалось вместе с кем-то спуститься в подвал, где хранились продукты и вина. Вероятно, туда стоит заглянуть как можно скорее. И Гендель, то спускаясь вниз, то поднимаясь по бесчисленным винтовым лестницам, стал целенаправленно отыскивать подвал, под которым, если ему не изменяла память, находились темные и холодные помещения. Несколько раз он был вынужден прятаться под лестницу или искать какое-либо неожиданное укрытие, потому что то и дело раздавались голоса и хлопали двери, да и охранники совершали обходы замка. День клонился к вечеру, время было почти на исходе. Карлик понимал, что если он до темноты не найдет Балинора и не выберется из дворца, то может разделить судьбу уже томящихся в заточении друзей. Снова и снова он с волнением обследовал нижние помещения замка, при этом мучительно вспоминая, что было нечто такое в расположении этих подвальных помещений, что представлялось крайне необычным. Разгадка крылась в расположении… клеток, да, да… лестничных клеток! Они были расположены не по типу винтовой лестницы у края стен, а, наоборот, в центре комнаты. На каждом нижнем этаже в середине комнаты опытный глаз мог различить едва видимый квадрат, который служил потайным люком. Нащупав такой квадрат, Гендель попытался открыть люк, но квадрат не поддавался — по-видимому, здесь был нужен или особый инструмент, или недюжинные силы. Неимоверными усилиями, разодрав в кровь пальцы, Генделю все же удалось открыть крышку люка, под которой была замаскирована тонкая складная лестница. Карлик залез в люк, плотно затворил за собой крышку и, не решившись воспользоваться лестницей, некрепко привязал к ней канат, который всегда носил у пояса, и в одно мгновение съехал вниз — канат тут же отвязался и упал к его ногам. Подобным же образом, не оставляя следов и не пользуясь складной лестницей, Гендель спустился еще ниже. Было пройдено уже два подземных этажа. Повеяло сырым холодом. Кругом было совсем темно, но глаза Карликов, которые поколение за поколением были вынуждены скрываться от людей и света, давно привыкли видеть в полной темноте. Вскоре Гендель ясно увидел узкий коридор и справа от себя — по всей его длине — множество дверей. Все двери были тяжелые, массивные, наглухо закрытые. Подать голос было крайне опасно, он мог эхом разнестись дальше. Стучать или подавать знаки возле каждой двери тоже было рискованно. Поэтому Гендель стал зорко осматривать каждую дверь и пространство перед нею, надеясь, что недавние следы еще не стерты. Внезапно до него донесся громкий шепот, потом тихие голоса, но через несколько минут все стихло. В какой-то момент Генделю, с лица которого от страшного напряжения и неимоверных усилий крупными каплями катил пот, показалось, что у него начались галлюцинации. Услышать голоса, да еще голоса пленников — это было бы поистине большой удачей. Гендель стал внимательно осматривать двери, из которых предположительно могли раздаться голоса. И вдруг… О, чудо, на одной тяжелой металлической двери были явно видны следы масла, что свидетельствовало о том, что дверь и замок недавно открывали. Сердце карлика готово было выскочить из груди, а сильные руки ловко вскрывали замок при помощи хитрых инструментов, которые всегда лежали в его походном мешке. Резким движением, потянув дверь на себя, он раскрыл ее и… при свете факела увидел встревоженные лица Балинора и братьев-эльфов, которые вскочили на ноги и во все глаза смотрели на отважного пришельца.

Радости не было конца! Короткие минуты смогли вместить целую бурю чувств. Поистине время растяжимо…

Однако медлить было нельзя, и Гендель быстро помог друзьям убрать веревки, связывающие их конечности. Через минуту все четверо покинули зловещее темное помещение и, держа в руках факел, стремительно направились по длинному темному коридору к выходу. Внезапно послышался шум опускающегося каменного блока, который перекрыл им дорогу так стремительно, что узники и Гендель едва успели опомниться. Преграда была непреодолима. Отчаянию всех четверых не было предела. Гендель стоял, опустив голову, не в силах поверить в случившееся. Впереди вновь были долгие часы ожидания.