Меч Шаннара

Глава 23

Приближалась полночь, когда Алланон к своему удовлетворению закончил гримировать не изъявляющего особого желания Флика. Используя необычное косметическое средство, которое было у него в сумке, Друид натирал кожу жителя Долины и его руки до тех пор, пока они не стали темно-желтыми. С помощью куска угля Алланону удалось изменить линии лица Флика и форму глаз. Это было временное средство, тем не менее, в темноте он мог сойти за крупного коренастого гнома, при условии, что его не будут слишком пристально рассматривать. Это было рискованно даже для бывалого охотника, а уж для незакаленного, неопытного человека выдать себя за гнома было равносильно самоубийству. Но выбора не было. Кто-то должен проникнуть в гигантский лагерь врага и попытаться узнать, что произошло с Эвентином, Ши и неуловимым Мечом Шаннара. Самому Алланону идти туда было нельзя — его сразу же узнали бы, даже при самой лучшей маскировке. Поэтому на испуганного Флика была возложена задача под видом гнома под покровом темноты спуститься со склона и, минуя бдительную охрану, проникнуть в лагерь, наполненный тысячами гномов и троллей, и разузнать, не являются ли его исчезнувший брат и король Эльфов их пленниками. Кроме того, Флику предстояло выяснить что-либо о Мече. Дело осложнялось тем, что в распоряжении жителя Долины было мало времени: ему надлежало покинуть лагерь до восхода солнца — в противном случае Флика могли узнать при дневном свете и поймать. Алланон попросил Флика снять охотничий плащ, и, немного потрудившись, он изменил его форму и удлинил капюшон. Когда все было готово, Флик надел плащ на себя, и оказалось, что тот очень удачно сидел на нем, плотно облегая и скрывая все тело, оставляя на виду только руки и часть лица. Флик проверил, надежно ли прикреплен к поясу острый охотничий нож. Это было, конечно, не бог весть какое оружие, но все-таки оно давало некоторое успокоение. Страшно было очутиться в лагере врага совсем безоружным. Флик поднялся, попрощался с Алланоном и, несмотря на обнадеживающие напутствия Друида, с тревогой двинулся в путь.

За последний час погода резко испортилась. Зловещей черной грядой проплывали по небу тучи, вскоре они совсем заслонили луну и звезды, оставив землю в почти сплошной темноте. Единственный свет, видимый в любом направлении, шел от горевших костров из лагеря врага. Пламя этих костров раздувалось внезапно налетевшим ветром, который с воем несся с Драконьих Зубов на незащищенные равнины, причем порывы и скорость ветра возрастали с каждой минутой. Приближение бури было очевидно.

Алланон втайне надеялся, что ветер и темнота обеспечат замаскированному жителю Долины дополнительную защиту. В коротких прощальных словах Алланон объяснил Флику систему расположения лагеря, отметив, как должны быть расставлены сторожевые посты. Флику следовало избегать разговоров или близкого общения с кем бы то ни было, потому что его речь, без сомнения, выдала бы в нем южанина. Согласившись на этот опасный шаг, Флик сделал это, в основном, ради брата — его не покидала надежда на то, что в лагере удастся что-либо выяснить о его судьбе.

Алланон пообещал немного проводить Флика и посмотреть, как он пройдет первый сторожевой пост. Они вышли из каменного укрытия и стали медленно пробираться через валуны к открытой равнине. Было так темно, что Флик почти ничего не видел. Друид взял его за руку, и они осторожно пошли вперед. Флику показалось, что прошла почти вечность, прежде чем они, наконец, увидели горящие костры вражеского лагеря. Юноша был весь в ссадинах от тяжелого спуска с горных высот, его ноги ныли от напряжения, плащ был порван в нескольких местах. Флик в растерянности покачал головой — вряд ли в этом весьма потрепанном маскировочном наряде ему удастся кого-нибудь одурачить, тем более что у него не было к этому склонности. Надо сказать, за последнее время Флик сильно изменился. Его прежние пессимистическая насмешливость и практицизм сменились странным чувством тревоги, граничившим с отчаянием. Его внутренний мир за последние несколько недель стал настолько иным, что у юноши — к удивлению его самого — появились совершенно другие ценностные ориентиры.

Время, как фактор, почти ничего не значило в эти бесконечные дни трудного похода к замку Паранор. И Флику, и его друзьям приходилось прилагать неимоверные усилия в борьбе с существами, которые принадлежали к другому миру. Годы пребывания в состоянии мира и внутреннего покоя в Тенистой Долине казались настолько далекими, что почти забылись. И теперь в жизни Флика существовали только заботы и радости, связанные с Ши и его новым предназначением, а также все новые товарищи Флика. Его жизнь вступила в совершенно иное русло. Друзья разошлись, один за другим, — у каждого была своя миссия, — Флик остался один наедине с безумным миром ночных кошмаров и мистических проявлений, которые привели его на грань отчаяния и с которыми ему еще предстояло сразиться.

Алланон все еще находился рядом с Фликом, но это не успокаивало юношу в полной мере. Великий Друид с их первой встречи оставался непроницаемой стеной, олицетворением тайных, мистических сил, не поддающихся логическому объяснению. Несмотря на растущее чувство товарищества в их небольшой компании на пути к Паранору, Друид оставался в стороне и держался весьма таинственно. То, что он рассказал им всем о себе, лишь слегка приоткрыло темную завесу. Когда Алланон был рядом с ними, преобладание мистического начала в этом человеке не так бросалось в глаза, хотя он всегда и везде оставался мощной неоспоримой силой, секрет которой был скрыт от окружающих. И теперь, когда житель Долины остался один на один с этим непредсказуемым великаном, душа юноши опять наполнилась страхом. Глубокая тайна окутывала Алланона, он один знал смысл Меча Шаннара, знал, как использовать Меч против лорда Уорлока, и ничего не говорил об этом друзьям. Все это вызывало тревогу.

Внезапно сзади послышался шум, и испуганный житель Долины вздрогнул, вынул свой охотничий нож и приготовился защищаться. В тот же момент Алланон, очутившись рядом с Фликом, схватил его мощной рукой за плечо и потянул обратно в убежище среди скал. Оба, затаив дыхание, припали к земле. Повернув голову, Алланон изучающе посмотрел на Флика, и юноша едва сумел заставить себя выдержать этот проницательный взгляд Друида, от которого любому становилось не по себе. Сердце Флика билось от страха и возбуждения.

— Охрану убрали, путь свободен, — раздался глубокий голос Алланона, будто из самых недр земли. — Иди, мой юный друг, будь мужественным и не падай духом.

Флик быстро кивнул и выскользнул из укрытия. Выпрямившись, он решительно направился в таинственную темноту пустых равнин. Юноша шел вперед, его глаза и уши зорко и чутко внимали каждому звуку и шороху, от которых могла исходить опасность. Он быстро двигался к дальним огням, бесшумно и осторожно ступая по земле. Ночь была как непроницаемый саван: огромные мрачные тучи укутывали небо словно большим темным одеялом, сквозь которое не проникал свет луны и звезд. Равнина была гладкой и открытой, под ногами пружинила густая зеленая трава, которая смягчала шаги юного жителя Долины. Вокруг не было ни малейшего признака жизни, лишь глухо завывал ветер, да раздавалось шумное дыхание взволнованного юноши. Огни, которые казались стелющейся полосой оранжевого света, идущего от подножия гор, теперь стали разделяться на отдельные горящие костры. Флик подошел поближе. Костры ярко пылали, в них громко потрескивало сухое дерево. Воины вражеской армии спокойно спали. Флик приблизился настолько, что мог слышать звук голосов в спящем лагере, но говорили так тихо, что различить что-либо было невозможно.

Прошло почти полчаса, и двигаться дальше, находясь в вертикальном положении, было весьма опасно. И Флик медленно пополз для того, чтобы рассмотреть расположение лагеря впереди. Флик увидел вторую линию сторожевых постов, расставленных на большом расстоянии друг от друга. Северяне считали, что нет большой необходимости в строгой охране вокруг лагеря, поскольку места здесь были совершенно глухими. Юноша заметил, что большинство охранников состояло из охотников-гномов, хотя в их числе были и тролли. Флик внезапно остановился, испытывая острое желание рассмотреть троллей поближе. Они все были высокого роста, с широким крупным туловищем и толстыми ногами в огромных башмаках. Их кожа напоминала шероховатую кору дерева, она хорошо защищала их от внешних воздействий. Часовые и несколько солдат не спали и стояли, низко наклонив головы, над затухающим костром, пытаясь согреться. Было очень свежо, и они кутались в огромные тяжелые плащи, которые скрывали большую часть головы и тела. Флик с удовлетворением подумал, что, если все закутаны в плащи, ему, тоже наглухо упрятанному в охотничий плащ, будет легче проскользнуть в лагерь незамеченным. Надо обязательно пробраться дальше, потому что из-за дыма костров немногое можно было увидеть.

На близком расстоянии лагерь уже не казался таким необъятным, но, тем не менее, его масштаб и размеры поистине впечатляли. Когда Флик минует внутреннюю линию сторожевых постов, ему придется пробираться дальше мимо тысяч спящих гномов и троллей, мимо сотен костров, достаточно ярких, чтобы обнаружить его личность. Малейший просчет мог сразу выдать его.

Продвигаясь вперед, Флик интуитивно почувствовал, что ему стоит задержаться у линии внешних костров, чтобы хорошенько рассмотреть гномов и троллей, которые по тем или иным причинам бодрствовали. Однако юноша был вынужден сразу же подавить возникшее желание ввиду того, что оставалось катастрофически мало времени. Хотя в своей прошлой жизни юный житель Долины не раз встречался с гномами и троллями, представители этих двух рас оставались для него загадочными и до конца непонятными. За время их долгого похода в Паранор ему не раз приходилось сражаться с дикими злобными гномами, несколько раз даже врукопашную. Но каждый раз они были только врагами, угрожавшими его жизни. Он также ничего не знал о натуре троллей, об их внутреннем мире и характерных особенностях этих людей, которые жили обособленно в гористых местностях на севере страны. Но… надо было идти вперед.

Флику удалось удачно миновать охрану, и вскоре его фигура, закутанная в длинный плащ, уже стояла среди спящих гномов и троллей. Часовые продолжали смотреть в темноту отсутствующим взглядом, не заметив быстрого проникновения юноши в свой стан. Флик еще плотнее запахнул полы длинного плаща и ниже надвинул капюшон. Его лица почти не было видно, а желтые руки выдавали в нем гнома. И, глубоко вдохнув холодный ночной воздух, Флик осторожно пошел вперед. Назад пути не было.

Это была страшная ночь. Все события этой ночи глубоко отложились в памяти юноши и стали неизгладимыми. И в то же самое время многие подробности его проникновения в лагерь врага забылись или воспринимались как сплошной кошмар, безумное видение или галлюцинация, от которой холодело сердце. Возможно, этому в немалой степени способствовал густой стелющийся дым от костров, из-за которого все происходящее было похоже на сон. Кроме того, это также могло быть печальным следствием болезненного функционирования усталого мозга, которому не было суждено понять тайну мистических созданий и тем более смириться с мыслью о том, что встреча с этими непредсказуемыми злобными существами неотвратима. Ночь тянулась медленно, минуты складывались в бесконечные часы, когда юный житель Долины осторожно прокладывал свой путь через огромный лагерь, скрывая свое лицо от света костров. Кругом лежали и спали гномы и тролли, и, если бы юношу узнали, его бы тотчас убили. Временами, когда Флик пробирался через спящих воинов, ему казалось, что его заметили, и сердце юноши останавливалось от ужаса и страха. В отчаянии он хватался за нож и готов был драться с врагами до конца. Ему мерещилось, что многие уже знают, что он обманщик, и юноша боялся, что его сейчас остановят и окончательно разоблачат. Но люди, встречавшиеся ему на пути, всегда проходили мимо, их головы были опущены, и они целиком были заняты собственными делами. И к своему великому облегчению Флик на какое-то время чувствовал себя одиноким и забытым среди чужой и страшной многотысячной толпы.

Несколько раз он проходил совсем близко от людей, которые негромко разговаривали и шутили. Они наклонялись над живительным теплом костров, потирая руки и согревая лица в их ярком пламени. И никому не было дела до юного жителя Долины. Дважды, может быть, трижды, они кивали ему, приняв его за своего, когда Флик проходил мимо. Бедному юноше, впервые оказавшемуся в подобном положении, все время казалось, что его вот-вот узнают и схватят и он так ничего и не узнает о судьбе Ши и Эвентина, а также о Мече Шаннара.

Прошло уже несколько часов, как юноша проник в лагерь. Он бродил и бродил среди спящих и бодрствующих гномов и троллей и с отчаянием думал, что ему, по всей вероятности, так и не суждено узнать то, что поручил ему Алланон и что волновало его больше всего. Уже приближался рассвет, а Флик все шел, зорко всматриваясь в спящие лица. Палатки были украшены флагами северных армий, перед ними не было охраны, и нельзя было даже предположить, кто находился внутри этих палаток. Он прислушивался к обрывкам разговоров гномов и троллей, которые не спали, и нередко совсем близко приближался к говорящим. Однако язык троллей был незнаком Флику, а то немногое, что он понял из скомканной речи гномов, было бессодержательным и ненужным для Флика и его друзей. Создавалось такое впечатление, что никто в этом лагере не знал о двух исчезнувших людях и Мече, как будто их никогда и не привозили в лагерь. В душу Флика закралось сомнение: неужели Алланон ошибся, направив его в этот лагерь?

В который раз Флик с тревогой смотрел в ночное небо. До рассвета оставалось всего несколько часов. На какое-то мгновение его охватила паника, он понял, что он не успеет найти дорогу назад и при дневном свете его схватят. Но потом, обуздав страх, он сообразил, что сможет в утренней неразберихе проскользнуть обратно.

Внезапно в темноте справа послышались движение и шум шагов, и в свете костров возникло четверо огромных солдат-троллей, которые были хорошо вооружены. Почти импульсивно, а не сознательно Флик упал в нескольких ярдах от них, притворившись спящим. На самом деле юноше не терпелось узнать, куда они могли пойти ночью в полном снаряжении. Тролли двигались под прямым углом к тому пути, который выбрал Флик. Когда тролли отошли на значительное расстояние, юноша поднялся и стал осторожно следовать за ними.

По мере того, как они шли, Флик заметил, что внешний вид лагеря стал значительно меняться. Появилось больше палаток, чем раньше, в некоторых из них светился огонь и было видно, что там не спали, а за приоткрытыми пологами были видны двигающиеся силуэты людей. Здесь к тому же было меньше солдат, спящих на прохладной земле, но зато было больше часовых, расхаживающих между горящими кострами, в свете которых Флику было гораздо труднее прятаться. На свой страх и риск юноша бесшумно шел за ними, как будто он был один из них. Они проходили мимо многочисленных часовых, которые коротко приветствовали их и наблюдали, как они шли, и никто не пытался задать вопрос закутанному в плащ гному, который почти не отставал от них.

Внезапно тролли повернули влево и остановились около длинной низкой палатки, охраняемой целой группой вооруженных троллей. Флик не мог идти с ними дальше или повернуть назад, ему оставалось только одно — принять рассеянный вид и прошествовать мимо палатки. Он так и сделал. Солдаты не усмотрели в этом ничего странного или необычного и лишь молча наблюдали, как юноша проходил мимо.

Неожиданно житель Долины остановился. По его телу под тяжелой одеждой бежал пот, дыхание стало громким и прерывистым, а сердце бешено колотилось. В его распоряжении было только несколько секунд, в течение которых он мог посмотреть через открытый полог освещенной палатки туда, внутрь… И этих секунд было достаточно для того, чтобы увидеть… мерзкое и страшное лицо сгорбленного чернокрылого монстра, окруженного гномами и троллями. Невозможно было не узнать в нем одно из тех дьявольских созданий, известных как Носители Черепа. Разве можно забыть тот невообразимый ужас, который испытали Ши и Флик, увидев впервые это злобное чудовище? Флик будто врос в землю. Он понял, что нечто очень важное происходит внутри этой хорошо охраняемой палатки. Может быть, те, кого они безуспешно разыскивали, находятся здесь, и Меч Шаннара лежит тут, в этой палатке, под охраной стражников и слуг лорда Уорлока. Флик знал, что ему надо обязательно заглянуть внутрь этой палатки. Но его время истекло, необходимо было уходить, пока на него не обратили внимание. Юноша чувствовал, что удача от него ускользала, но рисковать было нельзя. Солдаты немедленно задержали бы любого, кто попытался бы войти в палатку. Кроме того, шальная мысль войти в палатку в присутствии Носителя Черепа больше походила на попытку самоубийства. Флик нехотя отошел от палатки и, укрывшись между деревьями, в отчаянии и полном бессилии покачал головой. Теперь он окончательно понял, что опасный, почти безумный характер задания не дает надежд на успех. Что же делать? Юноша подумал о том, что если сейчас он уйдет и вернется к Алланону ни с чем, то ночь, проведенная во вражеском лагере, окажется потерянной.

Флик с надеждой смотрел вверх, на ночное небо, как будто спрашивал у него ответ на мучившие его вопросы. Но ночное небо было по-прежнему мрачным, неприступным и не сулило надежды. Ночь почти кончилась, стало светать. Флик поднялся с земли и плотнее закутался в плащ. Его лихорадило. Быть может, судьба уже решила за него и привела его сюда лишь для того, чтобы он умер здесь, среди врагов… Но как же Ши, Алланон и все остальные? Ведь они зависели теперь от него. И Фликом овладела твердая решимость: нет, он не уйдет отсюда, пока не узнает, что происходит в этой палатке.

Рассвет наступил быстро, угрюмый северный рассвет с туманом и тишиной. Погода в Стрелехайме не обещала улучшения. Огромные темные тучи по-прежнему покрывали небо. У основания западного склона Драконьих Зубов часовые северных армий сняли ночное наблюдение, чтобы вернуться в просыпающийся лагерь. Алланон тихо сидел в укрытии из валунов; длинный черный плащ, в который была укутана его высокая фигура, плохо защищал от утреннего холода и моросящего дождя, который начинал переходить в сильный дождь. Алланон провел здесь всю ночь; его глаза наблюдали, выискивали хоть какие-то признаки появления Флика, но по мере того, как небо светлело на востоке, надежды на возвращение Флика медленно угасали. На сердце Алланона была тревога, хотя разумом великий Друид понимал, что в стане врага наступило утро и, вероятно, юноша, которому ничего не удалось узнать в эту ночь, решил остаться и довести дело до конца. Алланон не допускал и мысли о том, что Флика могли убить.

Алланон издалека видел, что лагерь свертывают: палатки разбирались и складывались, а огромная армия троллей строилась в колонны, которые заполняли широкую долину. Наконец, военная машина лорда Уорлока начала свое продвижение на юг по направлению к городу Керн. Огромный Друид выбрался из скального укрытия и выпрямился во весь свой громадный рост, надеясь, что, если Флик находится где-то поблизости, он наверняка увидит его. Однако все было тихо: ни звука, ни движения, лишь ветер уныло завывал вокруг молчаливой вытянувшейся фигуры Друида. В его глазах сквозила острая горечь. Великий Друид был подавлен: его план не удался. Наконец, Алланон повернул на юг и стал выбирать дорогу, параллельную той, по которой прошла армия. Огромными шагами он двинулся вперед. Шел сильный дождь.

Те временем Меньон Леа достиг той части реки Мермидон, где располагался островной город Керн. До зари оставались считанные минуты. Меньон вспомнил, что Алланон предупреждал его, насколько трудно будет ему проникнуть через линию врага незамеченным. Сторожевые посты растянулись по всей линии лагеря. Вражеские патрули также бродили вдоль южных отрогов Драконьих Зубов. Балинору, Генделю и братьям-эльфам удалось сломить сопротивление одного из патрулей в ущелье Кеннон. Но сейчас Меньон был один, друзья все разошлись, и успех его действий во многом зависел от него самого. Меньон был вынужден идти по ровным открытым лугам, которые простирались на юг. Ночь была облачной и темной, и невозможно было разглядеть что-нибудь на расстоянии нескольких ярдов. Принца Леа спасал его опыт охотника и следопыта — равных ему не было на всех Южных землях. Юноша мог быстро и бесшумно идти в этой темноте, не опасаясь, что его обнаружат. Лишь самый чувствительный и острый слух мог обнаружить его продвижение.

Меньон шел вперед, до сих пор испытывая досаду от того, что Алланон вынудил его прекратить поиски Ши. И теперь юноша должен был предупредить Балинора и народ Каллахорна о надвигающемся вторжении войск лорда Уорлока. Меньон был также расстроен тем, что оставил Флика одного с таинственным и непредсказуемым Друидом. Он никогда полностью не верил в сверхъестественность великана, хотя и был поражен его могучими способностями. И Меньон, и его друзья сделали все, что требовал от них Друид, они каждый раз безоговорочно верили ему. Практически всегда Алланон оказывался прав, но, тем не менее, и у него случилось немало просчетов — они потеряли Ши и до сих пор не завладели Мечом Шаннара. Теперь, ко всему прочему, оказалось, что Северная Армия лорда Уорлока ведет успешное наступление на Южные земли. Масштабы вражеской военной силы неприятно поразили Меньона Леа. Он не понимал, как легендарный Пограничный Легион может надеяться выстоять против такой могучей силы. Здравый смысл подсказывал ему, что единственной надеждой задержать наступление врага является немедленное объединение с армиями Эльфов и Карликов. Меньон был уверен в том, что Меч Шаннара окончательно потерян для них.

Больно ударившись коленом об острый край выступающего булыжника, Меньон поморщился и с удивлением посмотрел на почву. Следы… Сразу прекратив все дальнейшие рассуждения и отбросив сомнения, Меньон, как юркая ящерица, бесшумно скатился с невысокого склона Драконьих Зубов и стал стремительно пробираться дальше через острые, как нож, камни и скальные выступы, покрывавшие склоны. Меч Леа и длинный кинжал были крепко привязаны ремнем к спине. Вокруг было тихо, не было никаких признаков недавнего пребывания здесь людей. Меньон шел вперед, иногда останавливаясь, чтобы прислушаться. Он знал, что линии часовых должны быть расположены поблизости отсюда, но пока ничего не было видно. Меньон отвязал кинжал и крепко зажал его в руке. Прошло некоторое время, и юноша стал думать, что каким-то чудом прошел линию врага незамеченным, как вдруг застыл, услышав легкий шум. Прямо перед ним пролетел небольшой камешек. Меньон с удовлетворением подумал, что часовой выдал себя как нельзя вовремя. Теперь он не позволит застать себя врасплох.

Меньон опустился на землю и бесшумно и ловко, как дикая кошка, пополз вперед. Вскоре его острые глаза сумели различить ясное очертание мужской фигуры, по всей вероятности, гнома. Меньон немного подождал, когда часовой повернулся к нему спиной, затем подполз совсем близко к нему и, поднявшись во весь рост, сильной рукой сжал горло ничего не подозревавшего часового, не давая ему издать ни единого звука. Рукояткой кинжала он резко ударил по обнаженной голове как раз за ухом, и в тот же момент тело гнома бессильно упало на землю. Оглядываясь по сторонам, Меньон продолжал ползти вперед. Он знал, что ему еще предстоит встреча с другими часовыми.

Однако, как это ни странно, часовых больше не было, и вскоре принц Леа остановился на вершине небольшого холма, который постепенно снижался, образуя северный берег быстрой реки Мермидон. Наступал рассвет. Юноша был крайне удивлен тому, что он ни разу больше не столкнулся с часовыми. Теперь ему надо было как можно быстрее достать плот или лодку и переправиться на другой берег — только так можно было попасть в город Керн.

Подтянув оружие выше на спину и ежась от утреннего холода, юноша пошел вдоль реки. Однако не прошел он и тысячи ярдов, как сквозь затихающие порывы ветра неожиданно услышал незнакомые голоса. Юноша тотчас же упал на землю и стал прислушиваться. Ветер мешал ему, наполняя шумом его напряженные уши. Через некоторое время порывы ветра вновь стихли, и Меньон опять услышал тихое бормотание. В этот раз юноша понял, откуда идет этот приглушенный звук человеческих голосов. Это были голоса, доносившиеся с берега реки. Вначале Меньон решил затаиться, но потом тихо и осторожно пополз вдоль берега. Голоса становились все громче и отчетливей, однако что-либо разобрать в этом общем гомоне было невозможно.

Меньон прополз еще немного и вдруг издали увидел лодку, вытащенную на берег и привязанную к низкому кусту. У него в голове было мелькнула мысль о том, что лодка — это то, что ему сейчас больше всего нужно, но он отказался от этой мысли почти сразу, так как увидел четырех вооруженных троллей, направляющихся к привязанной лодке. Они разговаривали с кем-то пятым, чье менее массивное телосложение и средний рост выдавали в нем южанина. Какое-то время Меньон напряженно старался разглядеть их лица, но рассвет еще только занимался, а лица троллей были наполовину скрыты капюшонами. Меньон только успел хорошо разглядеть человека, с которым разговаривали тролли. Маленькая темная бородка на худом мелком незнакомце запоминалась сразу. Кроме того, у него была характерная привычка поглаживать бородку нервными пальцами, когда он разговаривал. Вскоре Меньон Леа увидел еще кое-что. Около лодки лежал большой узел, накрытый тяжелым плащом и крепко завязанный. Юноша стал подозрительно рассматривать узел, но не смог прийти к какому-либо определенному мнению. Что это могло быть? Узел вдруг ни с того, ни с сего зашевелился, и Меньону стало ясно, что в нем находится что-то живое. Он стал отчаянно соображать, как приблизиться к этой группе людей и узнать, что же в этом узле, но… тут же понял, что уже поздно, он опоздал. Четверо троллей и незнакомец расходились. Один из троллей двинулся к таинственному узлу и одним махом забросил его на свое широкое плечо. Незнакомец подошел к лодке, отвязал веревку, забрался в нее и опустил весла в темную воду. Они обменялись словами прощания, и до Меньона донеслись отрывки короткого разговора, в котором что-то говорилось о силе войска и управлении ситуацией. Лодка бесшумно заскользила по воде, и последними словами незнакомца было предупреждение-приказ дождаться его дальнейших распоряжений, которые касались принца.

Меньон молча наблюдал, как лодка быстро заскользила по воде и вскоре скрылась из вида. Тролли подождали, пока лодка с незнакомцем исчезла, и медленно пошли по направлению к лесу, один из них осторожно нес шевелящийся узел. Кровь бросилась в лицо Меньона. Он решил, что надо действовать немедленно: время и так было частично потеряно. Меньон был совершенно уверен в том, что незнакомец взял кого-то в плен, затолкал в мешок и привез троллям. Но кого мог передать незнакомец представителям вражеской армии? Меньона снова обожгла смутная догадка. Ночная встреча не зря была организована этими людьми, и обмен был сделан по причинам, известным только им. Если тролли взяли на себя эти хлопоты, то пленник был очень важен для них, а следовательно представлял значительную ценность для лорда Уорлока. Уже было решив действовать, Меньон вновь задумался о том, стоит ли ему вмешиваться. Алланон поставил перед ним жизненно важную задачу, выполнение которой могло спасти тысячи людей, а догнать, обезоружить мощных троллей — означало спасти только одного человека. Даже если этот человек Ши — правомерен ли такой выбор? При воспоминании о Ши Меньон опять пришел в крайнее возбуждение. Да, он сделал свой выбор. Решение было принято. Меньон был готов ко всему. Надо во что бы то ни стало освободить пленника.

Меньон Леа вскочил на ноги, и стремительно побежал на север в том направлении, откуда он только что пришел, пытаясь держаться параллельно тому пути, по которому шли тролли. В густом тумане было чрезвычайно трудно правильно держать одно и то же направление, но зоркий глаз целеустремленного Меньона видел то, что было очень сложно увидеть. Однако очень скоро туман еще более сгустился, нёбо заволокли тяжелые грозовые тучи, подул резкий ветер, и на лицо юноши упали первые тяжелые капли дождя. Тролли почти исчезли из поля зрения Меньона, перед глазами стоял один туман. Меньон бежал сломя голову, и со стороны казалось, что огромная черная тень стремительно несется вперед, рассекая плотную завесу тумана. Юношу обжигала, пугала мысль о том, что он опоздал. Тогда он припустил еще быстрее. Дождь бил его по лицу, попадал в глаза, и юноша иногда останавливался, чтобы вытереть их от потоков дождя и пота. Он гневно отгонял от себя мысль о том, что он мог опоздать. Нет! Тролли должны быть где-то близко! Не может быть, чтобы он их потерял!

И, действительно, через несколько мгновений слева появилось четверо троллей. Это означало, что Меньон несколько просчитался и перегнал их. Юноша упал на землю и, затаившись, стал ждать их приближения. Он осмотрелся. Впереди была небольшая рощица, и, решив устроить в ней засаду троллям, Меньон стремглав бросился к деревьям. Это был чрезвычайно рискованный шаг, и если бы только тролли заметили его, то в считанные минуты судьба его была бы решена. Благополучно достигнув деревьев, Меньон скользнул в кусты. Он сбросил с себя тяжелый плащ, насквозь пропитанный утренним дождем, который стал ему мешать при быстром беге. Меньон снял даже тяжелые охотничьи сапоги, чтобы избавиться от лишнего веса. Взволнованно погладив холодную сталь фамильного меча и охотничьего кинжала, юноша достал из сумки колчан со стрелами, приготовив несколько длинных черных стрел для приближающихся жителей Севера. Между тем, тролли уже подходили к месту его укрытия. Они шли парами. Тролли, которые двигались впереди, несли связанного пленника. Они шли, беззаботно переговариваясь, и не допуская даже мысли о том, что где-то в кустах может таиться опасность. Это была их территория, где несли дозор часовые войск Северной Армии. Меньон приподнялся на одно колено и натянул тетиву лука.

Ничего не подозревающие тролли уже почти поравнялись с деревьями, когда первая стрела, посланная Меньоном, с резким жужжанием пронеслась в воздухе и поразила мясистую ногу тролля, который нес пленника.

С диким криком ярости и боли тролль бросил свою ношу и упал на землю, обхватив обеими руками раненую ногу. В этот краткий миг шока и замешательства Меньон выпустил вторую стрелу в обнаженное плечо тролля, который шел в первой паре рядом с упавшим товарищем. Огромный тролль закрутился на месте и рухнул на землю. В это время Меньон выскочил из кустов и набросился на двух оставшихся троллей, размахивая огромным фамильным мечом. Оторопевшие от неожиданности тролли совсем забыли о мешке с пленником, небрежно валявшемся на земле. В одно мгновение юноша схватил мешок и взвалил его себе на плечо, при этом он проскочил мимо троллей, с силой ударив одного из них в плечо своим кинжалом. Раненый тролль упал, а Меньон, не помня себя, бросился бежать, держа на плечах драгоценную ношу. Юноша бежал, не чувствуя под собой ног. Крупные капли дождя хлестали по лицу, порывистый холодный ветер рвал одежду, острые камни и сучья причиняли нестерпимую боль ступням ног, покрытым лишь носками. Бежать было трудно, ноша оттягивала плечи, сил оставалось все меньше и меньше. Он бежал по зеленым лужайкам, с трудом огибая глубокие, наполненные водой канавы и воронки, иногда больно цепляясь за колючие кустарники. Несколько раз он падал, ронял мешок на землю, но стремительно поднимался и, взвалив ношу себе на плечи, пускался бежать дальше. Мозг Меньона работал только в одном направлении: надо было бежать, чтобы оторваться от преследователей. Носки мгновенно намокли и изорвались, а босые ноги Меньона сильно кровоточили, ступни были сильно избиты и изранены. Однако юноша почти не чувствовал боли и бежал быстрее ветра. Только бескрайняя равнина была молчаливым свидетелем этого страшного изматывающего бега. Время остановилось для Меньона. Он бежал ничего не видя, не слыша. Окружающее почти перестало для него существовать. В ушах гудел ветер, онемевшие от боли ступни скользили по мокрой земле. Это было испытание духа и тела, которое потребовало от него полной отдачи сил, до последнего вздоха, до последнего дыхания. В какой-то момент Меньон оглянулся назад и… облегченно вздохнул. Преследователей не было. Едва переводя дыхание, юноша опять бросился бежать. Он уже давно и мысленно, и вслух разговаривал с пленником. И получал от него ответную реакцию. Человек в мешке что-то одобрительно бурчал. Меньон догадался, что таинственный пленник был небольшого роста и некрупного телосложения. Узник был в сознании и все время неуклюже ворочался в мешке. Меньон не мог со всей уверенностью сказать, что внутри был Ши, но юноше очень хотелось в это верить. Запнувшись о камень, он упал в грязь, и мешок слетел с его плеч. Некоторое время Меньон лежал почти без движения, его силы иссякли, и он окончательно понял, что с этой ношей двигаться больше не сможет. И, с трудом, едва сознавая, что он делает, Меньон разрезал тугие узлы на мешке с помощью своего меча. «Это должен быть Ши», — с замиранием сердца подумал юноша. Узлы были разрезаны, веревки сброшены, плащ слетел, и изнутри показалось испуганное лицо…

Пораженный Меньон не мог поверить своим глазам. Из мешка показалась женщина… Он спас женщину!