Мечников. Клятва лекаря

Глава 13

Вариант с онкологией быстро отпал. Какое-то живое образование в лёгких? Видимо, это что-то из перечня неизвестных магических недугов. Хотя, с другой стороны, возможно, местные лекари приняли онкологию за нечто живое? Она ведь порой принимает такие неказистые очертания, что по форме может даже Токса напомнить.

А ведь изначально, осматривая пациента Артёма Сидоркина, я подозревал, что у него на затылке опухоль, а не клещ.

— А в каком состоянии этот пациент? Его на носилках сюда вести придётся? — уточнил я.

— Нет, он передвигается самостоятельно, — ответил Кораблёв. — Просто часто теряет сознание. Ослабел он очень уж сильно.

— Понял, сопроводим, — кивнул я. — Мне только адрес госпиталя и имя пациента нужно.

— Университетская улица, дом сто двенадцатый, — ответил Иван Сергеевич. — Не ошибётесь, там крупный госпиталь при лекарском университете. Пациента зовут Кораблёв Лаврентий Сергеевич.

Тоже Кораблёв?

— Ваш родственник? — поинтересовался я.

— Мой младший брат, — вздохнул главный лекарь. — Совсем сдал. Раньше был известный купцом, состоял в Саратовской гильдии. Даже банк свой открыть хотел в Хопёрске. Но зараза какая-то неведомая его свалила. Мы с ним уже смирились. Недолго братцу моему жить осталось.

— А к столичным лекарям обращаться не пробовали? — спросил я.

— А толку-то, Алексей Александрович? — пожал плечами Кораблёв. — Мы им письмо отправили. Саратовский госпиталь передал все отчёты о его осмотре. Но в итоге Санкт-Петербург ничего дельного не ответил. Сказали — везти Лаврентия туда. Сначала они его изучат, а потом уже попытаются помочь. А брат мой не захотел больше, чтобы его вскрывали раньше времени. Да и я думаю, что в столице его хотят прокрутить, как необычную находку. Вряд ли исцелят. Скорее замучают ещё сильнее перед неминуемой гибелью.

Мне стало жутко интересно, что же за болезнь такая у Лаврентия Кораблёва. Может быть, моего врачебного опыта хватит, чтобы поставить правильный диагноз? Что-то мне совсем не нравится, что лекари готовят человека к смерти, поскольку сами не знают, что с ним происходит.

Ну да ладно, сначала заберём — а дальше будет видно.

Я отправился домой. Усталость после бессонной ночи окончательно меня сморила, и я решил вздремнуть хотя бы три часа. Режим после этого испортится намертво, но у меня ещё остались кое-какие дела, которые мне хотелось бы успеть завершить сегодня.

— Ж-жу! Ж-жу! — растолкал меня мой живой будильник. Или не совсем живой — чёрт голову сломит, пытаясь понять, как устроен организм Токса!

Я открыл глаза и обнаружил, что уже стемнело. Однако с третьего этажа лилось какое-то зеленоватое сияние.

Странно… Зелёных магических ламп у меня точно не было. Да и свет я не зажигал, когда вернулся домой. Неужели опять дядя пораниться где-то умудрился? А ведь слизь только-только с потолка перестала сочиться…

Токс упорно зазывал меня за собой наверх. Свет шёл из библиотеки.

Стоп… Это что ещё за новости? Библиотека ведь ещё вчера была на втором этаже? Неужели дом продолжает перестраиваться даже тогда, когда я в нём нахожусь? Причём делает это без каких-либо дефектов. Будто комнаты дома всегда находились именно в такой последовательности.

Я прошёл в библиотеку и обнаружил, что источником зеленоватого свечения была лежащая на столе книга.

Подарок Василия Ионовича Решетова — копия трудов некоего древнего лекаря Асклепия.

Только не припомню, чтобы эта книга раньше так люминесцировала. Или я просто не обращал внимания?

Я присел за стол и прикоснулся к корешку книги. Окружающая учебник магическая дымка тут же успокоилась, и я почувствовал, как по моим пальцам пробежала волна маны.

Нет… Магия начала циркулировать в две стороны сразу. Моя сила выходила в книгу, а затем возвращалась обратно. Словно между мной и страницами трактата образовалась мощная связь.

Решетов, конечно, говорил, что эта книга — редкая, но я и подумать не мог, что она содержит в себе кроме знаний ещё и запас энергии.

Как только я открыл первую страницу, латинские фразы замельтешили перед моими глазами. Буквы перестраивались, накладывались друг на друга.

Пока на чистом листе выцветшей бумаги не осталось одно-единственное предложение.

«Приветствую вас, лекарь с пытливым умом! Эта книга содержит в себе знания, которые я копил всю свою жизнь. И я готов поделиться ими».

Чёрт меня подери… А Решетов точно именно эту книгу читал? Василий Ионович сказал, что она полностью на латинском языке. Якобы он осилил лишь часть перевода… Но прямо сейчас на моих глазах текст распался и выдал мне фразу на русском.

Любопытство взяло надо мной верх, и я перевернул страницу.

Однако, сделав это, я почувствовал лёгкое головокружение. Странно, обычно такие ощущения я испытываю после того, как начинаю колдовать…

На следующей странице Асклепий описывал краткое содержание книги. Магические недуги, паразиты, обыкновенные болезни… Перечень был огромным, но больше всего меня заинтересовала самый первый раздел.

«Клятва лекаря. Как нарастить витки?»

Нарастить витки — это больная тема. Пока что мне неясно, отчего вырос мой последний виток, но полагать, что также быстро появится ещё один, у меня нет оснований.

Перевернул страницу и почувствовал, как глаза начали закрываться. Вся комната кружилась. Если бы я сейчас не сидел на стуле, то обязательно бы рухнул на пол. Сил почти не осталось…

Я тут же коснулся своей груди и взглянул на лекарскую чашу.

Почти пусто… Нет, удивляться тут нечему, я много сил потратил, спасая заключённых Садов от туберкулёза или чахотки, как это заболевание называют в этом мире. Но запас уже должен был восстановиться хотя бы на треть.

Неужели это книга вытягивает из меня магию?

«Такова плата за информацию».

Эта фраза появилась сразу же, как только я мысленно задал себе вопрос. Недаром заметил, что между мной и книгой образовалась магическая связь, лишь стоило коснуться корешка. А если учесть, что передо мной всего лишь копия, значит, силой обладает сам текст.

«Если витков у вас мало и расти они не спешат, уважаемый лекарь, есть способ ускорить этот процесс».

Текст появлялся по мере того, как я успевал прочитывать новые фразы.

«Вы можете сделать так, как некогда сделал я. Дайте клятву лекаря — и магия начнёт развиваться намного быстрее. Однако путь этот тернист. Не каждый осмелится рискнуть собой, чтобы стать поистине могущественным целителем».

На этом текст страницы закончился. Я жаждал узнать, что означает эта клятва, однако силы были уже практически на нуле.

Может, имеет смысл отложить чтение на потом? Нет уж! Рискну. Мне нужно выяснить, о какой клятве идёт речь. Вряд ли здесь речь идёт о клятве Гиппократа?

Тем более, к этой клятве я всегда относился очень скептично. Есть в ней некоторые пункты, которые противоречат здравому смыслу. К примеру, врач должен поклясться, что будет отрицательно относиться к абортам и эвтаназии. Но иногда аборты проводят по медицинским показаниям, чтобы спасти жизнь женщины. Да и эвтаназия, на мой взгляд, некоторым особо тяжёлым пациентам необходима. Во многих государствах моего мира она была разрешена. Хотя все эти темы весьма спорные, и обсуждать их можно сутками напролёт.

Вот только один из пунктов той клятвы я не соблюдаю и соблюсти не могу. Особенно в этом мире.

«Не навреди».

Пациентам-то я никогда не вредил и вредить не собираюсь. Но этот мир опасен, а моя левая рука создана для того, чтобы наносить урон. Исключительно в целях самозащиты, разумеется, но всё же… Если клятва лекаря содержит такие же пункты, как и клятва Гиппократа, магия может воспринять даже самозащиту, как нарушение клятвы.

И что же тогда?

А нечего гадать. Нужно перевернуть страницу и познать истину. Ох, чувствую, что пожалею об этом, но отказать себе в знаниях не могу.

Я просунул руку в сумку и коснулся своего тонометра. Зачерпнул из него немного магии, которая хранилась в металле моих старых часов, а затем решительно перевернул страницу.

Слабость навалилась тяжёлым грузом, но моя тяга к знаниям оказалась сильнее.

«Клятва лекаря содержит в себе всего три принципа»

«Первый — никогда не отказывать нуждающемуся в помощи. Спасать от болезни любого, независимо от того, просит ли он лекарских услуг или нет».

«Второй — продвигать лекарское дело, нести его в свет, совершенствоваться каждый день и жить ради возвышения своей стези».

«Третий — истреблять некротику во всех её проявлениях. Будь то мёртвый орган или же плод вмешательства некроманта».

«Нарушение клятвы приведёт к потере всех магических навыков».

Так… Ситуация прояснилась. Если уж на то пошло, я эти клятвы и так соблюдаю. Лечить стараюсь всех, в ком вижу хворь. Лекарское дело продвигаю, пожалуй, даже похлеще своих коллег, если учесть, сколько аппаратов я успел собрать за это время. И некротику истреблять приходилось.

Однако риск действительно высок. Если я решу дать эту клятву, мне придётся следить в оба, чтобы ни один из принципов не нарушился даже случайно.

Это решение стоит хорошо взвесить. Не стоит бросаться пустыми словами, пока я не буду уверен, что смогу потянуть эту ношу.

Дальше читать я не стал. Сил на перелистывание страниц совсем не осталось. А завтра меня ещё ждёт нелёгкая поездка. Лучше сегодня лечь раньше, чтобы к утру восстановить весь запас лекарской чаши.

Я встал задолго до рассвета, собрал свои чертежи, инструменты, взял кошелёк и приготовился к выходу. Токс проводил меня до дверей.

— Смотри, тут ничего не круши, внимания к себе не привлекай, — наказал ему я. — Если есть захочешь, в холодильнике остались пирожки. Если, конечно, клещи вообще едят пирожки.

— Ж-жу! — заявил он и пополз на кухню.

Что ж, видимо, едят!

Ехать в Саратов мы собирались на поезде. Электрички пока не изобрели, но в пределах области ходили небольшие составы, которые выполняли их функцию. Из Хопёрска вообще можно было уехать куда угодно. Он находился на пересечении двух главных железных дорог.

Которые, правда, пока что ещё не пересекли всю территорию Российской Империи.

Прежде чем пройти к вокзалу, я зашёл за Соней в дом Бахмутовых.

— Алексей Александрович, доброе утро, — поприветствовал меня её отец. — Я прошу, вы уж только следите за ней. Андрей нам объяснил, что вам мы довериться можем, но всё-таки Саратов — город большой. Я бы и сам её свозил, но из меня защитник совсем никакой. Ноги не слушаются, как бы самому там не рухнуть.

— Не беспокойтесь, Соню верну в целости и сохранности, — пообещал я. — Назад поезд выезжает в десять вечера. К полуночи приведу её сюда.

Соня, одетая в светло-серую шубку, вышла из дома и аккуратно поправила меховую шапку, из-под которой торчали её тёмные волосы.

Она взяла меня под локоть, и мы отправились к вокзалу. Похоже, она сильно переживала из-за предстоящей поездки, поэтому боялась даже лишний раз на меня взглянуть. А её стресс, как я уже понял, порой выбрасывается в виде воздушной магии. По-хорошему её нужно успокоить, чтобы девушка случайно не перевернула вагон!

— Не стесняйся и ничего не бойся, — сказал я. — Я тебя в обиду не дам. С нами поедет мой коллега — Илья Андреевич Синицын. Он мужчина очень говорливый, но добродушный. От него никакой опасности не жди.

— Простите, Алексей Александрович, я вам столько лишних проблем создаю, — вздохнула она.

— Ерунда, — помотал головой я. — В конце концов, я ведь сам предложил взять тебя с собой. Можешь, кстати, ко мне на «ты» обращаться. Я уже месяц, как не дворянин. Все эти отчества и титулы ни к чему.

Она скромно улыбнулась, но ничего не ответила, лишь молча кивнула.

— О! А вот и мои дорогие спутники! — воскликнул Синицын, вскочив со скамьи около вокзала.

От экспрессии Ильи Соня тут же вздрогнула. Хорошо, что я её предупредил о его специфическом характере.

— Доброе утро, Илья, — кивнул я, а затем сразу же уточнил: — Помнишь, о чём мы договаривались?

Синицын не сразу понял, о чём идёт речь, но затем взглянул на Соню и сразу же сообразил. Я предупреждал его, чтобы к девушке он со своим дурацким флиртом не лез.

— Разумеется, — кивнул он. — Илья Андреевич Синицын, к вашим услугам.

Он галантно поклонился девушке, и той, кажется, сразу же стало легче.

— Соня, — коротко ответила она.

— Соня! Прекрасное имя! — запел Синицын.

— Илья! — воскликнул я.

— Ладно, молчу-молчу, — вздохнул он. — Билет, кстати, я уже купил. Поторопитесь, поезд прибудет минут через десять.

Соня ускорилась, чтобы подойти к кассе, но я её остановил.

— Не надо, я сам возьму. И не спорь, — твёрдо сказал я.

Девушка осталась рядом с Синицыным, а я приобрёл два билета до Саратова и обратно на себя и на Соню.

Когда я вернулся, Синицын возмущался на всю вокзальную площадь, как ему надоело, что его усы постоянно замерзают. Соня, к счастью, успокоилась и перестала пугаться моего коллегу. Я даже заметил, как она сдержанно посмеялась над белыми гусарскими усами Ильи.

Вскоре поезд прибыл, и мы заняли свои места на длинных скамьях внутри вагона. Я опасался, что в составе будет холодно, но поезд был оснащён красными тепловыми кристаллами. Мне даже пришлось снять пальто, чтобы не перегреться.

До Саратова поезд на магическом топливе добирался два часа. Нам предстояла лишь одна остановка — в Аткарске — таком же небольшом городке, как и Хопёрск, который располагался ровно на середине пути до Саратова.

— Соня, а вы ранее бывали в Саратове? — поинтересовался Синицын, который никак не мог помолчать хотя бы пару минут.

— Нет, — помотала головой она. — Вернее, была с родителями в детстве. Уж ничего не помню.

— Мне тоже не доводилось, — сказал я Илье. — Однако я озаботился вопросом заранее и купил нам карту, чтобы не плутать.

— Ох, а это напрасно! — махнул рукой Синицын. — Я Саратов, как свои пять пальцев знаю. Большое упущение, что вы там до сих пор не побывали. Хороший город! Семьдесят тысяч душ! Не то, что в нашем Хопёрске. Мы, друзья мои, едем в столицу Поволожья!

Пока Илья рассказывал про Саратов то, что мне уже было известно из прошлой жизни, я выглянул в окно, чтобы осмотреть просторы Хопёрского района. Как раз в этот момент мы проехали Красные Гривки и покрытый снегом прилегающий к селу магический лес. Даже находясь в тёплом, несущемся с огромной скоростью поезде, смотреть на среду обитания упырей было неприятно.

Это место источает опасность даже на расстоянии. Интересно, откуда там вообще взялся эта магическая аномалия? Я слышал, что такие иногда появляются из-за столкновения сильных магов. Но кто и когда мог схлестнуться в такой глуши?

Я утонул в своих мыслях и не заметил, как мы добрались до Аткарска. По крайней мере, подумал, что мы до него добрались. Поезд остановился, я выглянул в окно и обнаружил, что мы находимся посреди снежных пустошей.

— Странно… — нахмурился Синицын. — Когда я в последний раз ездил в Саратов, станция Аткарск… Эм… По крайней мере, существовала!

— Мы до неё не доехали, — произнёс один из пассажиров, что сидел с нами по соседству. — Может, поезд сломался?

— Только этого не хватало, мы же никуда не успеем! — воскликнул Синицын.

— Я пойду проверю, — произнёс я и выдвинулся к выходу из вагона.

— Я с тобой, — подскочил Илья.

— Нет, — остановил его я. — Сиди с Соней. Я скоро вернусь.

Быстрым шагом я вышел в тамбур, где пересёкся с одним из проводников.

— Оставайтесь на своих местах! — попросил он. — Мы с машинистом разбираемся с проблемой. Скоро она будет устранена!

Только по бегающим глазам проводника я догадался, что он и сам не уверен в своих словах.

— Просто скажите мне, в чём проблема? — настоял я. — Может быть, я чем-то смогу помочь?

— Только в том случае, если вы лекарь или сам Грифон, — вздохнул проводник.

— До Грифона мне далеко, — усмехнулся я, а затем отогнул воротник, показав работнику поезда вышитый на моей рубашке значок «Чаша Гигеи». — А вот лекарскую помощь оказать могу.

— Тогда скорее — за мной! — оправился от удивления проводник. — Там человек на путях.

— Переехали? — нахмурился я.

— Нет, чудом затормозили. Наш машинист — мужчина глазастый, он тело чуть ли не за километр разглядел.

Я пробежал к голове поезда. Машинист уже вышел из кабины и присел рядом с лежащем на рельсах мужчиной.

— Я лекаря привёл! — торжественно воскликнул проводник.

— Это хорошо, только боюсь, что он ему, может быть, и не понадобится, — заключил машинист и почесал густую бороду. — Похоже, обморожение. Замёрз бедолага.

— Погодите, это странно, — встрял в их разговор я. — На улице идёт снег — здесь везде по колено. Почему же тогда на пострадавшем снега нет?

— А ведь, правда! — вскинул брови машинист. — Если бы его снегом занесло, я бы его и в упор не увидел. Значит, умер он не от обморожения. Причём… Скорее всего, совсем недавно он тут оказался! Учитывая, как снег валит, его бы замело за пять минут.

Проводник опасливо огляделся по сторонам. Я же присел рядом с пострадавшим мужчиной и почувствовал, как моя магия в чаше начала плескаться. Мне уже стало ясно без проверки пульса и дыхания — он живой.

— Так, быстро берём его и тащим в поезд, — скомандовал я. — Я всё ещё могу ему помочь.

— Нет уж, труп я никуда не повезу! — воспротивился проводник. — Отодвинем его с путей — и поедем дальше!

А вот и яркий пример, когда стоит последовать клятве лекаря. Хоть я её ещё не дал, но бросать человека в беде не стану. Шанс ещё есть!

— У вас что, со слухом проблемы? — со сталью в голосе произнёс я. — Живой он!

— Отойди отсюда! — машинист оттолкнул проводника и помог мне поднять тело пострадавшего. Мы затащили его в тамбур, а затем внесли в пустующий вагон, чтобы не пугать остальных пассажиров. Я расположил пациента на тёплой скамье и приступил к осмотру.

— Дыхание есть, пульс слабый, — шептал себе под нос я. — Давление… Девяносто на шестьдесят. Да что же с ним случилось?

Но стоило мне отряхнуть снег с его брюк, и я обнаружил, что его правая штанина разорвана, а под ней красуется зияющая рана. Будто от укуса.

Всё равно ничего не сходится. Даже если его волки подрали, рана не настолько серьёзна, чтобы из-за неё потерять сознание. Тем более на железнодорожных путях!

Я принялся стягивать повреждённые ткани, а поезд тронулся. Проводник молча смотрел в окно, а затем встрепенулся и рухнул на сидение рядом с моим пациентом.

— Аккуратнее! — воскликнул я.

— Там… Там… — шептал проводник, указывая на окно.

Я выглянул, полагая, что увижу снаружи волка или какого-нибудь упыря. Однако там не было ничего, кроме густого леса.

— Что вас так удивило? — поинтересовался я.

— Я не понимаю, как это возможно… — произнёс проводник. — Я тридцать лет на этом маршруте работаю. Но этих мест не знаю. Это всё что угодно, но только не дорога на Саратов!